Кабанчик

Сложно сказать, что от подобных разговоров забойщик чувствовал себя спокойно, напротив – был выбит из колеи и находился в состоянии полнейшего смятения. Благо, это не помешало ему поскорее отправиться к себе в комнату с мыслями о теплом одеяле и сладком сне.

Поднявшись на нужный этаж и миновав несколько извилистых коридоров, Бен наконец добрался до спален. Он аккуратно открыл дверь, стараясь не разбудить Уолтера, и мягкими шагами вошел в комнату. Раздался звонкий удар об пол.

– Какого черта? – едва успел возмутиться Бен. Его взору предстала картина, которая тут же вытеснила все его мечты о крепком сне: источником шума оказалась миска с водой, в которую забойщик, по незнанию, угодил ботинком. Перед ним, в середине комнаты, на коленях сидел Уолтер и наглаживал Кабанчика.

– Тише, – рабочий приложил палец к губам и, насколько мог сделать это бесшумно, поднялся на ноги.

– Ты зачем скота в покои притащил? – хоть и внятного ответа Бен не ждал, но молча наблюдать за тем, как по спальне разгуливает свинья, он не мог.

– Это Кабанчик. Давай его оставим? – Уолтер сделал театральное жалобное выражение лица, ожидая соглашения.

– Я вижу, что кабанчик. Как ты себе это представляешь? Он будет хрюкать на весь этаж, жрать наши вещи, а как подрастет – бить копытами, что никакие доски не выдержат, и я уж молчу о прокорме!

– Он будет тихо себя вести, я его воспитаю. Я тоже раньше шумел. Буду кормить его частью своей порции.

– Это безумие, Уолтер!

Они оба замолчали, мысли каждого не покидал Кабанчик. А если Оливер узнает? Сошлет в погорелое жилье жить? Или забьет вместе с этой свиньей? Бен долго размышлял, и, вздохнув, наконец сказал:

– Ладно, хорошо! Мы его оставляем, но головой за него отвечаешь ты. С твоим чудным характером, может, к тебе будут снисходительнее, да и живешь здесь давно…

– Ура! Спасибо тебе! Он не будет мешать, ты его даже не заметишь, клянусь!

Сумев, наконец, договориться, юноши отправились по своим кроватям, пока за окном сгущались тучи. Совсем скоро послышался стук тяжелых капель, а после – настоящий ливень и удары грома. Под приятное звучание природы рабочие провалились в сон.

Глава 4

Никогда не угадаешь, что преподнесет новый день. Кому-то уготованы трудности, горести, а кому, наоборот – свершения и улыбки. Таков жизненный цикл. Однако некоторые явления все же реально предвидеть: если ночью заливали дожди, значит по утру дороги будут размыты, в воздухе завитает аромат сырой травы, а где-то на горизонте покажется радуга. У каждого свое утро, собственное начало чего-то большего.

Бен пробудился не по своей воле – его лицо оказалось чуть ли не полностью в пасти Кабанчика. Он вскочил с кровати, словно она была в иголках, едва удержавшись от вскрика. За этой картиной наблюдал счастливый Уолтер, заливаясь смехом.

– В дальнейшем я предпочел бы просыпаться без его рыла, – недовольно пробурчал Бен все еще смеющемуся другу.

– Ты не встал вовремя, а кабанчик помог.

– Который час? – забойщик перевел взгляд на старые часы, которые, вероятнее всего, были повешены только для того, чтобы скрывать дырку в стене, – ох… Понадобится время, чтобы привыкнуть к местным часам.

Приступив к торопливым сборам, Бен отметил, как спокойно и терпеливо товарищ ждал его. Опоздание в любом хозяйстве было строго наказуемо, поскольку из-за одного человека проблемы могли начаться у всего поселения, но несмотря на это, Уолтер подставлял и себя, оставаясь ждать, не говоря уже о том, чтобы побежать жаловаться управляющему. Не каждый друг, даже самый верный, мог похвалиться таким качеством.

Спускаясь на завтрак, забойщик не переставал удивляться: в местной усадьбе была столовая, где хозяин распорядился о питании для своих подчиненных, причем полагалось оно три раза в день, а если что-то остается, была возможность дополнительного перекуса. Зал был небольшим, но просторным и уютным. Таким, чтобы десятки рабочих могли найти себе место за столом. Как оказывается, по выходным и праздникам подчиненным даже ставили винный бочонок. В Чернозубце все было не так: питание для трудящихся не было предусмотрено, каждый ел то, что сам добыл. Бен привык питаться единожды по утрам, потому что пропитание всегда для него было достаточно ценным ресурсом.

В бойне сегодня работа не требовалась, поэтому, воспользовавшись свалившимся на голову свободным временем, Бен решил лучше изучить окрестности и, как уже пообещал самому себе, навести порядок в хлеву. Прихватив пару яблок для Кабанчика, он распрощался с Уолтером, которому сегодня предстояла дополнительная работа вследствие ночного дождя, и отправился по запланированному маршруту.

Первым делом Бен решил заглянуть к трущобам – больно они его интересовали, особенно после того, как узнал подробности о судьбе Милли. Пройдя вглубь полуразрушенного поселения, внимание юноши привлек один из домов, который, как он мысленно решил, выглядел самым развалившимся и уже мало напоминал то, что обычно принято называть жильем. Ловко перескочив через ободранный ржавый забор, Бен оказался на участке, где его взору предстала изба во всей своей разрухе. Дом был почти полностью сгоревшим, за исключением небольшой пристройки, которая, вероятно полагать, когда-то служила местом хранения садовых принадлежностей. Оставалось надеяться, что здесь, по крайней мере, никто не живет, но эта мысль плавно опровергалась тем видом, что участок был полностью засеян, хоть этот факт тщательно скрывался густыми порослями сорняков. Заметив силуэт в окне, вернее, в том, что от него осталось, а то и не один, догадки забойщика подтвердились, что вызывало заметный дискомфорт в груди и ужас от осознания, что рабочих людей содержат хуже скота. Бен поспешил было удалиться с чужой территории, также ловко минуя забор, как тут перед лицом выскакивает совсем молодая девушка, явно не обрадованная его визитом:

– Зачем пожаловал? Последнее испепелить решил?! – вопрос ее ясно давал понять, что дома обгорели не от пьянства жильцов, а с чьей-то "милости".

– Мои извинения! Забрел по глупости, думал, нет здесь никого.

– Как это нет? Глаза твои не видят, как калитка заперта? – злость и недовольство от встречи с нежданным гостем не спадали с лица девушки, одетой в старые тряпки, мало походящие одежду.

– Еще раз мои извинения! Мое имя Бен, я новый забойщик. Любопытство меня одолело, покоя не давало, как же это так, неужели в разрухе рабочие живут?

– Так вот, послушай, Бен: еще и не так в Теплом крае бывает. У нас хоть крыши есть! – напор девушки смягчился, а гнев сменился тоской и нескрываемым отчаянием. Ее легко можно было понять: когда живешь в подобных условиях, хуже прокаженного, во всяком встречном врага будешь видеть, а горем своим давиться устанешь.

– А кем ты будешь?

– Маргарет, бывшая служанка, покои хозяйские в порядке держала. Теперь вот сюда перевели, от работы отстранили, провизии лишили. Все бы терпимо, если бы не лесники да охотники дурные, что в дома к девкам рвутся, пожары устраивают! – пожалуй, нет таких слов в человеческой речи, что могли быть со всей точностью передать боль, о которой говорила Маргарет. Должно быть, не раз она в жертвах у тех, о ком она говорит, бывала, да честь ее отнимали.

– Прими сочувствия мои, Маргарет. Давай, чтобы обид меж нами не оставалось, за то, что на земли ваши без спросу проник, я еды тебе принесу? – Бен смог ближе подойти к девушке, что позволило ему со всеми деталями лицо ее видеть: не по возрасту морщин у нее было, видно плачет чаще, чем девице сельской положено, и шрамов всяких не про профессии.

– Была бы очень благодарна, да только откажусь. Не только мне здесь питания не хватает, неправильно будет одной подарки принимать. И если узнает кто, что провинившихся подкармливаешь, головы тебе с плеч не сносить, – забойщика в полной мере впечатляло то, что в своем положении Маргарет от еды отказывается, о других беспокоится.

– Без головы бы худо было, да только чем лучше пузо набивать, когда у других горе? Ты возьми хотя бы это, – Бен протянул девушке яблоко, которое приберег для Кабанчика, – Я, чем смогу, помогать буду. Много вас здесь живет?

– Спасибо тебе, душа добрая! – Маргарет, хоть и отказывалась ради интересов остальных жителей, все же не смогла сдержать свое чувство голода, когда продукт питания оказался у нее перед носом. Одним ловким, быстрым движением, она спрятала фрукт куда-то в свои одежды, – Много нас здесь – человек десять, все девки, еще детей наших столько же, – Бен ставил под сомнение чье-либо хозяйское милосердие. Разве дети, души невинные, заслужили такого?

– Обещаю, что забывать вас не буду. Ты мне вот еще что скажи, как дела у Милли? – услышав вопрос, девушка тут же изменилась в лице. Сложно было сказать, какую именно эмоцию оно выражало, но было очевидно – это не сулило добрых новостей.

– Ты сам как думаешь, какие могут быть дела с такой-то жизнью? Уродство ее совсем совсем ума лишило – не разговаривает ни с кем, из жилища не выходит. Да и куда ей ходить? А главное, как? Когда съедобное что появляется, под дверь ей складываем. Когда забирает, когда гнильем становится.

– О каком уродстве ты говоришь?

– Не знаешь, значит. Тут лучше один раз увидеть, чем все пытаться словами передать, да только маловероятно она говорить с тобой станет, с нами, со своими-то в разговор не вступает.

– Чем помочь ей можно? – Бена до глубины души тронула эта история. Девушка, которая много лет так дорога его другу, теперь славится каким-то уродством, о котором даже вслух подумать страшно. Спрашивая, где-то внутри он понимал, что помощи здесь какой-то не хватит, чтобы избавить от страданий и Милли, и Маргарет, и всех остальных, но спокойно жить, когда кто-то рядом с тобой испытывает столько боли, не представлялось возможным.

– Мало ты еще в жизни понимаешь, забойщик. Не всем помочь можно, тем более, если за стенами трухлявыми прятаться, – как бы горько оно ни было, но девушка говорила правду, с которой никак нельзя было спорить.

– Знаешь что, Маргарет, в хлев я сейчас собираюсь, дела накопились. Я до заката уйду, дверь открытой оставлю, вечером прийти в него сможете. Там ванная есть, воды снесено достаточно, помоетесь. Видно давно вас до речки не допускали. Я приберу там все, для вас подготовлю. Милли тоже с собой вытаскиваете, кто ее знает, может и согласится.

– Добрейший ты человек, Бен! Вовек благодарны все тебе будем. А сейчас лучше тебе к работе вернуться, заметит нас кто болтающим, обоим несдобровать будет.

Юноша распрощался с новой знакомой, и, будучи удовлетворенным беседой и расстроенным от полученных новостей, как обещал, отправился чистоту на бойне наводить. Все, что творится в Теплом крае – немыслимо! Ни за людьми, ни тем более за скотом не следил никто уже бог знает сколько времен. А главное, что управляет этим всем крайне жестокий человек, что даже имени его никто не знает, кличут лишь хозяином. Кто знает, вслух говорить боится, чтобы здоровье не потерять.

Глава 5

Кабанчик взрослел и крепчал не по дням, а по часам. Он уже был совсем не тех размеров, с какими его выпроводили со скотобойни. В этом не было ничего удивительного: настоящий лесной хищный кабан, еще и раскормленный по милости Уолтера. Из маленьких поросячьих зубчиков Кабанчик уже вырастил здоровенные хищные клыки, которыми без труда мог бы раскусить напополам любого взрослого мужчину. Пройдут еще дни, и покажутся массивные бивни, против которых оружия уже точно ни у кого не будет.

Этим утром Бену удалось проснуться вовремя, и даже раньше положенного. В его планах было собрать несколько теплых вещей и унести побольше еды из столовой для трущобских селян, а в этом деле лишние взгляды ему были не нужны. Рассказав о вчерашней истории Уолтеру, он, ожидаемо, помрачнел, оттого был не особенно разговорчивым. Несмотря на свою не самую оплачиваемую работу, он все же смог выделить кое-что из своего гардероба, желая тоже оказать какую-то помощь. Рабочий, как и всегда, после обеда собирался понести цветы для Милли, но его планы были испорчены взбучкой от Оливера и усиленным контролем, так что вырваться в лес ему удастся лишь по счастливой случайности.

Бен выдвинулся к трущобам, предварительно ответив на ласки Кабанчика и хорошо почесав его везде, где это требовалось. С собой у забойщика была простыня, связанная по подобию мешка, в которую он смог затолкать передачки. Вырваться к поселению ему было проще остальных, поскольку все легко оправдывалось близко расположенной бойней, однако попадаться на глаза усадьбовским вместе с вещами было чревато последствиями. Бен аккуратно спустился по лестнице, что с большим трудом удавалось делать бесшумно из-за старых досок, и, осмотревшись, выскочил на улицу через задний ход.

– Куда это ты собрался с утра пораньше? – юноша обернулся на знакомый, как обычно переполненный недовольством, голос.

– Доброе утро, мистер Брэдлер! Не спится мне, решил пораньше за дело взяться, – говоря это, он сам прекрасно осознавал, как неубедительно звучит его объяснение. Старик же не отводил взгляда от сумки в руках Бена.

– Трудолюбие во все времена заслуживало большого поощрения, – Брэдлер растягивал слова в обычной для него манере, – но только не для тех, кто обворовывает усадьбу.

– Нет-нет, что вы, сэр! Я взял с собой теплые вещи, говорят, вечером будут холода, и немного еды, чтобы не отвлекаться от работы, бегая в столовую.

– Иди куда шел, мечтатель, – было точно ясно, что Оливера не убедило ни единое слово о каких-то холодах. Логично теперь опасаться того, чем это может для Бена обернуться.

Забойщик, радуясь тому, что удалось избежать наказания, во всяком случае, пока, стремился поскорее передать вещи селянам. Добравшись до трущоб, он подошел к дому, куда вчера заходила Маргарет. Постучав несколько раз и не дождавшись ответа, Бен, занервничав, решил себе позволить такую наглость, как войти в жилье самостоятельно. Он толкнул дверь – открыто, а впрочем, любой замок не стал бы помехой для желающего попасть вовнутрь из-за своей хлипкости.

– Маргарет! – юноша обратился в пустоту, надеясь услышать ответ, которого так и не последовало, что продолжало вгонять его в настоящий ужас.

Бен оставил сумку у входа, а сам прошел внутрь. Дом внутри выглядел немногим лучше того, что можно было заметить с улицы. Сырые доски, источающие запах гнили, едва не проваливались под ногами, а какие-то места на полу указывали на то, что подобное уже происходило. Обстановка, как и ожидалось, была бедной, хоть и вычищенной настолько, насколько это вообще было возможно. Прямоугольный стол был собран из обломков другой мебели, а у единственного стула возле него не хватало одной ножки. Поодаль от них располагалась печка, на которой сложно было разглядеть какое-либо живое место, не поддавшееся многолетнему старению и неоднократному горению. Рядом с ней стояло ведро с непрозрачной водой – можно полагать, дождевой, а также пара дров.

Из соседней комнаты раздался крик или, вернее даже сказать, протяжное мычание. Бен незамедлительно двинулся в сторону звуков. В спальне, куда он вошел, ему предстало зрелище, от которого сердце забилось с такой силой, будто вот-вот выпрыгнет из груди: на коленях стояла Маргарет с комком старых тряпок во рту, а позади нее – человек в рванье, держащий девушку за шею одной рукой, а другой – сжимающий топор.

– Отпусти ее, урод! – с этим вскриком Бен рванул вперед, не имея совершенно никакого представления, что он собирается делать против человека с топором.

Нападающий отскочил в сторону, высвободив Маргарет. Забойщик грубым движением схватил ее за руку и потянул на себя, затем вытолкнул из комнаты:

– Беги! – бросил он в след девушке.

Мужчина с топором замахнулся на Бена, издав нечеловеческий вопль, и в эту же секунду получил ногой в живот. Он повалился, а оружие улетело в сторону. Забойщик, переполненный яростью, начал избивать лежащего нападающего. Противник оказался не по зубам Бену, что позволило ему быстро встать на ноги и поменяться местами с защитником девушки.

Забойщик валялся на гнилом полу, получая удар за ударом, то в живот, то в спину. Надежды на какое бы то ни было спасение не осталось, силы быстро покинули тело юноши, заставляя просто лежать и ждать, когда изойдет дух.

Внезапно со стороны входа послышался грохот, а вместе с ним – топот нескольких пар ног. Нападавший мужчина отступил, а через мгновение раздался его крик, наполненный животным ужасом и неземной болью. Бен, собравшись с силами, поднялся на колени и развернулся в сторону звуков. Перед ним расстилалась картина, которая отняла дар речи даже у забойщика, повидавшего немало чьих бы то ни было внутренностей: Кабанчик, а позади него перепуганный Уолтер, вгрызался в плоть мужчины, жадно поглощая все то, что ему удавалось откусить. Кровь с напором брызжала в разные стороны, а размер нападающего уменьшался с каждым моментом. Крики, вопли становились все тише, пока полностью не заглохли.

В воздухе повисла немая тишина, нарушать которую не боялся лишь Кабанчик – заканчивая трапезу, он жадно слизывал растекшуюся по полу кровь, чем создавал немало звуков. Уолтер, очнувшись, рванул к другу, помогая ему встать на ноги. Бен, в свою очередь, не сводил взгляда с животного, не понимая – радоваться и благодарить за свое спасение или ужасаться? Когда кабан завершил прием пищи, он бросился в сторону рабочих. Забойщик, переполненный ужасом, несмотря на отсутствие каких-либо сил, отпрыгнул в сторону, что не остановило Кабанчика. Бен начал кричать на него, надеясь, что зверюга передумает его сжирать. Но у кабана были свои домыслы: он догнал забойщика, вцепился клыками в штанину и повалил на пол, а затем принялся настойчиво облизывать Бену лицо. Теперь юноша понял, чего на самом деле хотел Кабанчик, и приступил к почесыванию его брюшка, а зверь, в свою очередь, довольно захрюкал. Раздался громкий смех Бена – непонятно, то ли ему действительно было смешно от сложившейся ситуации, то ли это больше представляло из себя истерику.

– Уолтер, как ты нашел меня? Почему с тобой свинья? – вернувшись к здравому рассудку и встав на ноги, забойщик решил найти ответы на вполне логичные вопросы.

– Я пошел к Милли с Кабанчиком, думал, увидит его в окно, обрадуется, а тут на пути Маргарет встретил, вся перепуганная, кричит.

– А где она? – девушка молча вышла из другой комнаты, не скрывая всего того ужаса, что она ощущала. Взгляд Маргарет был нацелен на Кабанчика, который мирно лежал в ногах Уолтера, наслаждаясь поглаживаниями.

– Кто это был? Он тебя ранил? – Бену не терпелось поскорее выяснить все обстоятельства и быстрее покончить с этой историей.

– Я не знаю его имени, но он здесь не первый раз. Лесоруб, – девушка перевела взгляд на лежавший в углу топор, – он собирался запятнать мою честь, как делал это раньше, – Маргарет с большим трудом давалось произносить эти слова вслух, и ее прекрасно можно было в этом понять.

– Наш, усадьбовский? – в беседу включился Уолтер.

– Говорил, что да. Но когда я там жила, не встречала таких.

– Ясно. Кто еще видел, как он пришел? А нас? – рабочие продолжали задавать вопросы.

– Лесоруба все видели, кто здесь живет. Не знаю, где именно они, но наверняка прячутся в одном из наших подполов. А вас – только я.

Договорившись о молчании, друзья вместе с Маргарет отправились на скотобойню – нужно было отмыться от крови на одежде. В хлеву все оставалось таким, как вчера, за исключением разбросанных ведер – это говорило о том, что никого, кроме трущобских девок, здесь не было.

Первой в ванну отправилась Маргарет, а спустя время вернулась уже не одна – с Милли на руках. Бен быстро сообразил, о каком уродстве ему рассказывала девушка: подруга Уолтера не имела стоп и кистей рук, вместо них – обрубки, которые, кажется, не до конца зажили, а на лице у нее красовался огромный шрам, видно, полученный от удара забойным топором – юноша бы его ни с чем не спутал. Зарубцевавшаяся рана была не единственным последствием от ранения – нос Милли был частично срезан и смещен вбок.

– Утром, когда мы мылись, явился лесоруб. Мы все побросали – не успевали унести ее, – Маргарет с тяжестью ответила на витавший в воздухе немой вопрос.

Уолтер бросился к Милли и забрал ее из рук бывшей служанки, упал вместе с ней на колени и начал заливаться ревом. Можно предположить, до этого момента он и не знал, как она выглядит теперь, спустя столько времени, пока они не виделись.

– Смотри, кого я к тебе привел, – успокоившись, Уолтер решил показать ей того, ради чего изначально шел – Кабанчика.

Милли, улыбаясь, протянула руку к животному, а тот, в свою очередь, подался в ее сторону, принимая привычные для него поглаживания.

Отмывшись и придя в себя, все отправились по своим делам. Бен остался на бойне, занимаясь работой, Маргарет ушла домой примерять подарки и разносить их селянам, Уолтер отнес Милли на руках к ее покоям, наслаждаясь тем, что наконец может быть с ней рядом. Кабанчика было решено оставить у бывшей стряпухи – ей нужна была надежная защита, да и так он был скрыт от лишних глаз. Сама Милли, кажется, наконец обрела спокойствие рядом с Уолтером, и ей больше не нужно было прятаться и бояться, что он не примет ее в безобразном облике.

Беспокоило только одно – Оливер все знает.

Глава 6

С момента, как трущобы пережили нападение, а затем – зрелище кровавого обеда у Кабанчика, прошло несколько дней. Бен и Уолтер время от времени заходили к девушкам, проведывали, приносили что-то из еды, где могли – помогали в тяжелых физических обязанностях, которые по воле судьбы свалились на хрупкие женские плечи.

Погода менялась стремительнее, чем дни сменяли друг друга, незаметно подобрались и холода, принося в округу ледяные ветры и украшая травянистые поля нежным инеем. Было понятно, что настает пора, когда нужно готовить запасы зиму.

В очередной раз задержавшись до темноты, Бен направлялся в усадьбу прогулочным шагом, наслаждаясь лесными ароматами и любуясь красками природы. При себе он нес две свинячьи туши, которые было поручено доставить в ледник.

Кухня находилась на первом этаже в крайнем крыле, где не было спальных комнат, а также отличалась дополнительным выходом на улицу. Будь она расположена в другой части усадьбы, рабочие наверняка бы подворовывали, хоть в этом и не было необходимости, этим объяснялось подобное архитектурное решение. Представляла из себя кухня просторный зал с широкими столешницами, на которых был абсолютный порядок: каждая кастрюля или скалка была дочиста вымыта и лежала аккуратно на предназначенном для нее месте. Потолки, в отличие от всех остальных комнат, были на порядок выше – так было за счет того, что помещение спланировано с небольшим углублением в землю.

Выполнив порученное задание, Бен направлялся прочь с кухни, в покои, как тут его планам помешали чьи-то крики. Прислушавшись, стало понятно, что исходят они откуда-то снизу, из-под земли. Забойщик стремительно пересек зал, упершись в тяжелую дверь, за которую не заступал ранее. Толкнув, она легко поддалась и открыла взору уходящие вглубь ступеньки. Бен аккуратно совершал шаг за шагом, пока то, что находилось внизу, не стало отчетливо видно, а голоса – разборчивыми.

– Будешь ты, тварь, еще у меня воровать?! – кричавший мужчина не был знаком забойщику. Он был одет приличнее всех, кого доводилось встречать в Теплом крае – костюм, шляпа, трость… Возрастом он был, предположительно, старше Оливера. Рядом с мужчиной стояли еще двое в мешках на голове, с отверстиями для глаз, какие носили палачи, а перед ними – скорчившийся человек, личность которого в темноте было сложно определить. Стало очевидно, что крики разносил сидящий на полу рабочий.

– Не крал, не крал, – мужчина, до этого кричавший, повторял эти слова, тупя взгляд в пол, возможно, не осмеливаясь заглянуть в лицо своим обидчикам, – Не крал, не крал…

– Ублюдок! – раздался удар хлыстом, за ним – еще один. Рабочий вновь залился воплями.

После очередного удара наказуемый разогнулся, подняв голову, будто зная, в ту сторону, где прятался Бен. "Уолтер!" – раздалось в голове у забойщика.

– Хватит с него, – командовал пожилой мужчина, затем вновь обратился к рабочему, – Если еще раз замечу, без рук останешься! – было очевидно – он не шутил.

Палачи грубо схватили Уолтера под руки и потащили в сторону выхода, пока мужчина в шляпе оставался на своем месте и кричал вслед рабочему разного рода оскорбления. Бен, хвала небесам, смог ловко и так же бесшумно, как вошел, подняться и спрятаться за столешницей раньше, чем он стал бы замеченным.

Выждав необходимое количество времени в согнутом положении, Бен все же вылез из-за столешницы и отправился поскорее в спальни. Зайдя в комнату, он не смог вымолвить ничего, кроме вздоха: Уолтер лежал на кровати вниз животом и плакал, уткнувшись в подушку. Его роба была разорвана, оголяя усеянную кровоточащими ранами спину.

Медицина в фермерском хозяйстве, даже минимальная, отсутствовала – все держалась на вере, но даже так нельзя было позвать Мориссу, сестру милосердия, поскольку за наказанными уход не полагался.

Бен не придумал ничего лучше, как смочить тряпку в ведре для умывания и приложить ее к ранам товарища. Это никак не поможет заживлению, но, по крайней мере, поможет меньше испытывать боль.

– Уолтер, – забойщик присел на кровать товарища и сложил руку ему на плечо, – кто это был? Что произошло?

– Хозяин… – из-за слез и всхлипов было сложно разобрать, о чем он говорил, – хозяин хотел наказать тебя, искал Кабанчика… Я ничего не крал! – Уолтер захлебывался горем, что едва не лишало его сил говорить.

– Да, я знаю, ты не крал, – Бен как мог пытался успокоить друга, что не особо у него получалось.

– Хозяин сказал, что Кабанчик вкусный, толстый. Из земель далеких привезен был. Деликатесным его назвал! Сказал забойщика к нему вести, пусть о пропаже отчитается, да вот я на себя все взял! Мы так договорились!

Тут у Бена что-то горько кольнуло в груди – совесть. Действительно, он помнил о договоренности, который решал, что Уолтер – ответственный за кабана, но это не должно было сказаться так! А что, если бы рабочему правда оторвали руки? Может быть и Милли такая по этой же причине?