Зверь 3

Зверь 3

Глава 1

Промозглый ветер швырял в забрало шлема пригоршни ледяной мороси. Он так и норовил стряхнуть с мотолёта «Урал». Проклятый ветер будто хотел перекинуть с одной воздушной ладони на другую, как горячую картошку. А после этого явно мечтал хряпнуть со всей дури о подмерзшую землю.

Мне хряпаться вообще не улыбалось. Мало того, что весь полет надоедливая пикси нудела над плечом, так ещё и погода испортилась. Ведь вылетали в бабье лето, а на половине пути ворвались в ненастную хмарь.

— Мы уже приехали⁈ — в сто тысячный раз пискнула Чопля, выглядывая из-за плеча. — Уже приехали⁈

На время полета я устроил её в заплечном рюкзаке — чтобы порывом ветра не сорвало. Хотя, уже успел покаяться, что принял такие меры предосторожности. Если бы она так вольготно не расположилась у меня за спиной, то не было бы времени на всякие глупые вопросы. Болталась бы, как говно в проруби, цеплялась зубами за кожаный ворот косухи и мечтала только об одном — остановке мотолёта.

— Нет! — уже устало рявкнул я, стараясь перекричать вой ветра. — Осталось немного, потерпи!

— А мы где⁈

Как бы мне ни хотелось ответить в рифму, но сдержался. Вместо этого в сто тысячный раз вытащил из кармана смартфон и громко скомандовал:

— Клубок-Колобок, покажи маршрут!

На телефоне высветилась карта местности, над которой мы пролетали. Через несколько секунд желтая точка высветилась на зеленой прямой линии. Что хорошо в маршруте мотолёта — не приходится ехать по дороге и петлять по асфальтовой полосе. Вышла прямая линия, вот и мчишься по ней.

Вот только хорошо лететь в солнечную погоду, а не в такую мерзкую хлябь!

— А-а-ай! — вскрикнула Чопля, когда мы ухнули в очередную воздушную яму, образованную коварными потоками воздуха.

Ветер злорадно заржал над моими попытками выровнять мотолёт. Этот засранец уже не первый раз подсовывает невидимые ловушки. Он словно мечтает угробить нас и делает всё, что только возможно для этого. Даже стаю перелётных гусей направил точно в нашу сторону. Это было явно неспроста. Если бы я не среагировал и не настучал по клюву вожаку, то эти заблудившиеся птицы могли бы перьями забить сопла и сбить мотолёт на землю.

— Сиди и не высовывайся! — рявкнул я на Чоплю, когда справился с управлением. — Немного осталось! Скоро будем греться у печи!

— Чо пля? Чо пля? Какую печь? Я хочу полноценную баню! И чтобы банник был симпатичный! — завопила пикси. — Иначе вези меня обратно в столицу, к массажистам, маникюрщикам и педикюрщикам!

— Сейчас выброшу и полетишь сама!

— Ладно-ладно, чего ты сразу в крайности-то переходишь? Можно и у печи, но чтобы массажист и маникюрщик были!

Я только вздохнул. Вот повел бы плечами, да выкинул бы на фиг, но… Сила привычки — страшная штука. А я уже привык к этой засранке. Пропадет она без меня…

Мы двигались по направлению к деревне Можаровка. Там я должен буду познакомиться с местным старостой и обрадовать тем, что нынче деревня переходит под управление мудрого и благоразумного ведьмака — меня.

Хотя нет! То, что я ведьмак… Про это умолчу, пожалуй. Пусть просто думает, что по императорскому указу всей деревеней будет владеть боярский сын. Так проще принять неприятное… Проще будет знать, что я из господского семени вышел, а вовсе не таких же облупленных яиц, как у него.

Подо мной проносились проплешины вспаханных полей, кружева лесов и артерии рек. До полных сумерек я доберусь в деревню, а уже там… Там будет и добрый дом, сытный ужин и мягкая постель. Мысли об этом заставляли сжимать крепче рукояти руля.

— А если нас там не примут? Может, сначала узнаем — кто чем дышит? — снова возникла за плечом Чопля.

— В смысле?

— Да в коромысле? Не тупи, ведьмак! — шлепнула пикси по шлему. — Давай сначала прискачем, как обычные туристы? Посидим — понюхаем, а потом, когда слегонца инфу растрясем, тогда и объявимся!

— А если там неразговорчивые попадутся? Которые сразу за дрын схватятся?

— Зассал? Неужели такой крутой ведьмак засса-а-а-а… — простонала Чопля, прикусившая язык на очередной воздушной яме. — Шобака! Ты это нарошно!

— Ой! Что-то случилось? — невинным голосом поинтересовался я в ответ.

— Да пошёл ты! — буркнула Чопля и спряталась в рюкзаке.

Вот и весь ответ. Эх, если бы я знал, что так просто выключить надоедливую спутницу, то давно бы сделал «бочку», а может и «мертвую петлю» рискнул бы замутить.

Целых полчаса относительной тишины и спокойствия закончились с приближением к конечной цели. Как только я пошел на снижение, а Земля ласково бросила мне навстречу леса, поля и реки, то тут же за спиной раздалось шебуршение.

— Прилетели? Или ты поссать? — ласково поинтересовалась Чопля как будто не она недавно бурчала про несправедливость мира и охреневшего в край молодого ведьмака.

Я всё слышал! Даже сквозь вой ветра и стук дождевых капель по шлему. Всё запомнил и при случае обязательно припомню эти грязные словечки и выражения.

— Прилетели! — буркнул я. — Веди себя спокойно и с достоинством. Я подумал над твоими словами и решил, что мы в самом деле сперва пообедаем в кафешке, заодно и узнаем местные новости.

— Тогда ладно, — миролюбиво буркнула Чопля. — Тогда можно… Уговорил, чертяка языкастая!

Я только покачал головой. Вот вообще нет у пикси никаких моральных принципов. Выходит, что я ещё её и уговаривал…

Мы приземлились возле стилизованного под деревенскую избу здания с гордой надписью: «В гости к Антону». У этого здания уже приткнулись две фуры и четыре небольшие машины. Чуть поодаль в летающей лодке дремала ведьма из Ягандекс-такси. Чтобы её не беспокоил дождь, она установила парусиновую крышу. Еле видимый голубоватый контур по краю лодки и крыши показывал, что машина под надежной охраной. Подойди к такой без разрешения хозяйки — шарахнет молнией. Человека не убьет, но пережить пару неприятных минут заставит.

Водительницы Ягандекс-такси вообще суровые тетки — им приходится работать с разным контингентом нашего мира, поэтому всегда готовы угостить как молнией, так и бутылкой воды со снотворным. Но, пока работают с полицией и не выходят за рамки разумного, на их шалости закрывают глаза.

— Ну что, пошли, закажем уставшей пикси ананасы? В фондю? — потянулась вылетевшая из рюкзака Чопля.

— Может быть и фондишь, я же не знаю, чем ты там за спиной занималась? Правда, помыться и мне не мешает, — хмыкнул я в ответ.

— Эдгарт, вот за что тебя люблю, так это за острый язык и своеобразное отсутствие чувства юмора, — показала язык Чопля. — Кто последний, тот и платит!

Она тут же полетела в сторону двери. Даже участившийся дождь не помешал расправить крылья.

— Я всегда плачу, — буркнул я в ответ. — И куда ты только деньги деваешь?

Пикси сделала вид, что не слышит меня. Вот вообще не слышит. Очень полезная глухота. Выборочная…

Я порой тоже ей страдаю, но всё-таки не до такой степени, как пикси.

Она первой ворвалась в кафе и рванула влево. Я же неспешно двинулся следом. Войдя внутрь, окинул взглядом просторное помещение. Коричневый ламинат на полу вытерт местами множеством ног. Деревянные столы словно вытащены из далекого прошлого, где ещё не слыхали о пластмассе и прочих прелестях современности. Возле столов вольготно раскинулись удобные стулья с мягкими подкладками под жопы.

У дальней стенки располагалась барная стойка. За ней возвышалась мордочка молоденькой гоблинши. Не могу сказать, что в моём вкусе, но грудь третьего размера невольно притягивала взгляд. А красная блузка была явно специально расстегнута на лишнюю пуговку, чтобы обладательнице досталось побольше чаевых. За спиной гоблинши подсвечивались различные алкоголесодержащие напитки, которые обещали усталым путникам внутреннее тепло и расслабление.

Посетителей было немного. Троица морфов сидела у окна и угрюмо цедила пиво. Они шныряли глазками по помещению, словно выискивали того, с кем можно развлечься. При виде нас они чуть расправили плечи. Не стоит их выпускать из вида, на всякий случай. Под дутыми куртками может оказаться любое оружие, так что в графе «внимание на морфов» нужно обязательно поставить галочку.

Четверо мужчин, среди которых было два орка и один гном, и две человеческие женщины потасканного вида сидели неподалеку от барной стойки. Судя по бутылкам на полу и остаткам былой роскоши на столе, сидели они уже не первый час. Женщины уже подходили к той стадии, когда перестают быть хозяйками своих междуножий. Их речи были уже чересчур громкими, а смех излишне визгливым. Скорее всего, кто-то из компании сегодня точно проснется в объятиях этих спелых красавиц.

Ещё двое людей переговаривались о чем-то в углу кафе. Судя по замасленной одежде и каемке грязи под ногтями — водители фур.

— Эдгарт, иди сюда! — помахала ручкой пикси, примостившись на столе неподалеку от входа.

Хитрюга, она всегда помнит о том, что нужно садиться у выхода. Так и смыться можно быстро в случае заварушки и входящих видно сразу. Весьма умно — я учил.

Я подошел и плюхнулся на сиденье рядом. Меню из одного заламинированного листа убедительно говорило, что тут можно пожрать от пуза. А еда не сильно ударит по кошельку. Скорее она шарахнет по желудку. Ну да мне всякую гадость приходилось жрать, так что одним случаем больше, одним меньше…

— Здравствуйте, пока выбирайте. Я сейчас подойду! — приятным грудным голосом проговорила гоблинша.

— А потом тот ведьмак как заорет: «Вертел я вас всех на хрене, а вот тебя, Баба-Яга, даже с подвывертом!» — громко рассказывал орк из компании.

В конце фразы даже шарахнул здоровенной ладонью по столу. Бутылки с кружками и бокалами подпрыгнули, один бокал от избытка чувств даже решил покончить жизнь самоубийством.

Дзиньк!

Осколки веером разлетелись по ламинату.

— Быстро же про тебя сплетни разносятся, — шепнула Чопля.

— А вот не надо было в сеть сливать… — поджал я губы.

— Да я же любя и анонимно…

— Ага, ещё и тысячу слупила с журналюги…

— Боротор! Через пень-колоду тебя, громила окаянный! — рявкнула гоблинша, выходя из-за стойки и упирая руки в бока. — Ты мне так всю посуду переколотишь!

— А ты железную купи! — бухнул тот в ответ.

— Я тебе пластмассовую буду давать, чтобы не так жалко было!

— Ладно, Тисвиса, не рычи. Запиши на мой счёт и принеси ещё своего самогона! Я гуляю! — проворчал орк, ударяя себя в грудь.

— Вот видишь, люди гуляют, умеют, — завистливо прошептала Чопля. — А мы когда последний раз гуляли? Так гуляли, чтобы на утро было стыдно?

— Давненько, — вздохнул я. — О, но есть шанс исправить. Видишь, к нам уже идут благородные господа? Спорим, они идут для того, чтобы нам предложить веселые приключения?

Мои предчувствия насчет морфов подтвердились. Крепкие ребята точно во мне терпилу увидели. Это я на их рожах прочитал. Они двигались уверенно, по-хозяйски. Водители тут же заторопились, словно вдруг вспомнили о чем-то очень важном. Может моторы забыли заглушить, или ещё что…

— Здрасте, — сипло проговорил один из морфов. — Каким вас… ветром к нам занесло?

Он совершенно хотел сказать другое слово вместо «ветром», но сдержался. Похоже, что в его роду были не только белые медведи, но и кто-то умный, раз не стал материться. Вся троица нависла над нашим столом, словно пародировали парусиновую крышу над лодкой Ягандекс-такси. Уверенные в себе, решительные и жесткие. Прямо как углы деревянного стола.

Ну что же, придется разуверить ребят, а то так и помрут ненароком и не узнают великую тайну жизни…

Глава 2

Старик Ромуальдыч сидел на скамье подсудимых. Он горбился, смотрел только перед собой на сваренный шов решетки, иногда тяжело вздыхал. Ему уже был ясен приговор и хотелось только одного, чтобы весь этот цирк закончился ко всем чертям. Пусть эти ушлепки в мантиях важно сделают вид, что вынесли решение. Пусть зрители захлопают от вынесенного вердикта, а сердобольные бабки смахнут с глаз слезу. Пусть загремит замок, дверь откроется и его выведут на краткий миг глотнуть свободного воздуха.

Всё это кончится… Он поедет обратно в тюрьму, ляжет на лежанку, которую делит на двоих с хоббитом Гродо. Ляжет и закроет глаза. Возможно, даже умрет. А если не умрет, тогда будет пыхтеть до тех пор, пока его не переведут в зону особого режима. И уже там, где-нибудь в уголке на шконке, он и встретит свой конец.

Не среди любящих внуков. Нет. Внуки смотрят на него сочувствующими глазами, но и только. Они уже выросли и всё понимают. Они не жалеют его. Да Ромуальдыч и сам себя не жалеет. Если бы мог повторить то, что сделал, то совершил бы это без раздумий.

И пусть дочка в стотысячный раз откроет свою мерзкую пасть, чтобы покрыть его матом, пусть снова грохнется на тело грузное тело гребаного зятя. Грохнется так, что звякнут кружки на столе, а под его весом рассыплется на куски ветхая табуретка.

Пусть!

Зять заслужил своё!

Ромуальдыч очень долго терпел, но любому терпению рано или поздно приходит конец. И даже то, что полицейские слишком сильно заломили руки, не смогло согнать улыбку с морщинистого лица. Ромуальдыч сделал то, о чем мечтал на протяжении последних пяти лет.

— Подсудимый, вам последнее слово! — наконец произнес судья. — Вам есть что сказать?

— Есть, — с кряхтением поднялся Ромуальдыч. — Мне действительно есть, что сказать. Я прожил долгую жизнь. Я служил трем государям императорам верой и правдой. Повидал многое, защищал слабых, не боялся противостоять сильным… И вот на старости лет я вижу — ради чего старался. Дочь, пока я спасал других, ты выросла и стала мне чужой…

— Да будь ты проклят, старый пень! — выкрикнула женщина неопрятного вида, на лице которой был очень плохо замазан фингал. — Чтобы ты сгнил на этой зоне!

— Викторова! — грозно окрикнул её судья и ударил молотком по подставке. — Вам предоставлялось слово! Не перебивайте подсудимого!

Дочь одарила отца ненавидящим взглядом и плюхнулась задницей обратно на потертый коричневый дерматин сиденья.

Два внука, Мишка и Гришка, молчали. Они уже освободились от житья в доме Ромуальдыча и теперь только смотрели, как их деда отправляют за решетку. Молодые люди понимали, что в тюрьме ему будет лучше. Что их мать не даст деду жизни, как не давал жизни отчим, за что и поплатился.

— Михаил, Григорий, об одном только прошу — будьте людьми, а не швалью, — обратился к ним дед, глядя слезящимися глазами. — А все остальные… Простите, если что не так. Я старался жить по совести…

— Ромуальдыч, ты не бзди! Мы ещё подадим апелляцию! — проговорил адвокат Сергей Воронков.

Он вел дело подопечного и в тонкостях разобрался в деталях произошедшей трагедии. Когда здоровенный переросток-зять начал в очередной раз качать права, то ему в голову неожиданно прилетел утюг. Попал как раз в то место, где цельнометаллическая кость давала слабину. Да ещё и острым углом, пробив тупую башку чуть ли не насквозь.

Понятно, что тут не обошлось без участия живицы — не мог бы старый Ромуальдыч так лихо приложить здоровяка-эльфа.

Сивый, бухарь из породы темных эльфов, сошелся с гражданкой Викторовой на теме потребления алкогольных напитков. Он переехал к ней жить. Склочный по характеру и любящий командовать Сивый с первых дней невзлюбил Ромуальдыча. И с первых дней не упускал случая этого показать. Бил, унижал, оскорблял, часто оставлял голодным. То же самое блюдо доставалось и двум внукам Ромуальдыча. Доставалось, пока они не съехали в общежитие и не зажили своей жизнью, подрабатывая и живя на стипендию.

Старику деваться некуда, поэтому он и влачил жалкое существование. Всё надеялся на то, что дочка одумается и выгонит Сивого прочь. У него в душе ещё теплилась надежда… До недавней поры, когда после очередных возлияний Сивый полез доказывать — кто в доме Ромуальдыча главный. Но в этот момент старый ветеран уже не смог сдержаться.

Лежавший возле дивана утюг оказался очень кстати… Остатков живицы хватило на один очень удачный удар.

— Не надо никакой апелляции, Сережа. Я всю жизнь служил империи, так пусть же она и в конце своей жизни послужит мне. Хоть похороны проведут за счет государства. Всё же какой-то плюс в этой ситуации есть. А то ведь помру — дочка оттащит на мусорную кучу, да и оставит там… Сам видишь, какая она у меня стала…

Воронков кивнул в ответ. Гражданка Викторова не из тех, кто умеет прощать. Так что может быть старику и в самом деле будет лучше в колонии общего режима. Там мужики не дадут пропасть престарелому больному деду. А если освободится…

К несчастью деда, у Сивого оказались очень могущественные родители. Они хоть и не участвовали в жизни своего баламутного сынишки, но оставить его смерть без последствий не могли. Это означало бы потерю лица. Так что если бы Ромуальдыч выйдет на свободу, то его через пару дней и в самом деле найдут на мусорной куче с перерезанным горлом.

— Подсудимый, встаньте! — скомандовал судья после того, как он и его подручные удалились на совещание и вернулись.

Старик даже не разобрал сперва, что обращаются к нему. Адвокату пришлось сделать жест, показывающий просьбу судьи.

С очередным кряхтением Ромуальдыч поднялся.

— Верховным судом Российской империи на основании статей… — судья пустился в перечисление всех статей и статеек, которые вешались на подсудимого.