Вся жизнь на фото

— Я буду играть на скрипке и на фортепиано.

— Но я же просил выбрать только один. Или ты не поняла?

— Я всё поняла. Не могу выбрать один. Знаю, что будет сложно, но я обещаю, что справлюсь. Буду хоть до ночи сидеть, но я смогу! Можно, пожалуйста, играть на двух?

— Мать, ты слышала?

— Что? — спросила бабушка, выходя из кухни.

— Она хочет играть на двух инструментах, даже жертвуя своим свободным временем.

— Ты точно этого хочешь?

— Да! — сказала Настя.

— Ну что? Как думаешь, она сможет?

— Сможет. Начнём с малого, а потом будет прибавлять, — сказал дедушка с удовольствием.

— Ну беги сюда!

Девочка подбежала к бабушке и обняла её. Настя была рада, что бабушка с дедушкой согласились и всё осталось на своих местах. В это время из-за стены подглядывал папа и улыбался.”

— Насть? — спросил Тимофей.

— А, ой. Просто задумалась. Ты спрашивал, сложно ли бы музыкантом?

— Да.

— Сейчас такое время, когда могут быть все музыкантами или певцами. Мы чаще видим новых певцов, которые поют даже не своим голосом. Очень жаль, что мы живём в такое время, когда настоящую музыку не ценят. Всем подавай электронную, а не живую. Сложно ли бы музыкантом? Смотря как. Нужно упорство, умение работать с музыкой, с людьми, терпение. Будут взлёты, будут и падения. Некоторые взлетают и получают звёздную болезнь, а некоторые после падения уже не встают. Если ты хочешь прославиться, нужно искать продюсера, ну или своими силами. Вообще, я не говорю, что музыкант — профессия не очень, просто у каждой профессии есть свои нюансы. Для меня вначале моего творческого пути было сложно, но потом через пару лет стало легче. Участвуй в конкурсах, заведи блог и самое главное — не забрасывай. Тогда, может и получится, но не у всех. Получается только у тех, кто живёт этим.

— Значит, даже я могу быть музыкантом?

— Если у тебя есть музыкальный слух, хотя сейчас это практически не требуется, и терпение, то думаю да.

— Ну у меня нет слуха … зато я хорошо играю в футбол.

— Это точно, не всем быть музыкантами. Нужно быть и кем-то другим.

Часть 4. Травма

Новая страница, новые фотографии. Ребята остановились на фото, где Настя стояла на коньках. Открывался очень красивый вид.

— Ты умеешь кататься на коньках? — спросила Марина.

— Да. В детстве мне нравилось смотреть фигурное катание, ну сейчас нравится, и хотелось прыгать как они. Но чтобы записать меня в школу фигурного катания, нужен был возраст до 8 лет. А мне было 9. Я решила, что сама научусь кататься. Потом, конечно, мне запрещали после падения, но в итоге я отстояла своё хобби.

— Значит, где ты в коляске, это из-за фигурного катания?

— Да…

Девушка посмотрела на фотографию и тяжело вздохнула.

— Расскажешь, что произошло тогда? — спросил тихонько Тимофей.

— До сих пор больно это вспоминать, но мне говорили, если расскажешь, то будет легче…

“Ох, это было в конце 2018 года. Декабрь. Я решила пойти покататься на одно озеро вместе со своей подругой Кристиной. Ничего не предвещало беды, мы спокойно катались, веселись, делали лёгкие элементы. И тут мне пришла в голову мысль: прыгнуть двойной аксель. Я его дома тренировала, а на льду нет.

— Слушай, Кристина, я дома разучила новый прыжок: двойной аксель. Хочешь покажу? — спросила я.

— А это не опасно? — ответила Кристина.

— Нет, ты что. Если я упаду, то будет не очень больно, у меня наколенники и налокотники. Не переживай.

— Ну а всё-таки. Это опасно. А вдруг ты себе что-нибудь сломаешь?

— Ох, хоть и я не люблю риск, но без него никак. Так что давай.

Я пошла разгоняться и вот поставила ногу, сделала выброс и …, не докрутив, упала на лёд прямо на спину.

— Насть, ты цела? Насть? — спросила меня подруга.

Я лежала на льду и не шевелилась.

— Насть, очнись! Я же говорила тебе, не прыгай!

Но я всё лежала с закрытыми глазами.

Кристина позвонила бабушке с дедушкой и в скорую. Меня увезли в больницу. Перед больницей бабушка позвонила папе:

— Алло, Саш. Срочно приезжай! Настя в больнице!

— Что?! Что произошло? — спросил папа.

— Упала на льду. Мы сейчас едем в пятую больницу.

— Хорошо, буду.

Через 30 минут папа был в больнице. На местах ожидания сидела бабушка и дедушка, а также Кристина. Бабушка сидела, ревела, а дедушка просто сидел в помрачённом состоянии. Кристина пыталась успокоить бабушку, но безуспешно.

— Я здесь! Я здесь. Всё будет хорошо, — сказал папа, сев на корточки перед бабушкой.

— Я не уследила за ней, не надо было соглашаться, — сказала тихонько Кристина.

— Не переживай, Кристина. Настю бывает просто так не остановить.

— Как только я пустил её одну. Предчувствие было, что не надо было её отпускать, — ответил грустным голосом дедушка.

Папа держал за руки бабушку. Он сам был в каком-то шоке, и очень сильно переживал за меня. Все четверо сидели и ждали результатов. Прошёл где-то час, Кристина уехала домой, потому что родители за неё беспокоились, а семья Рыбаковых всё ещё ждала… Вскоре вышел один из хирургов. Папа резко вскочил и подошёл к нему. Его сердце готово было выпрыгнуть от волнения. Мужчина снял маску.

— Девочка будет жить, вот только … ходить не будет. Она сломала пару позвонков. Мы пытались сделать всё возможное, — сказал он.

Папа был сильно потрясён этой новостью. Он не мог даже что-то сказать. Бабушка и дедушка смотрели на врача. Собравшись силами, папа смог спросить:

— Что мы можем сделать?

Хирург объяснил, что мне придётся полежать в больнице, сделать её одну операцию.

Прошёл где-то месяц, меня забрали домой на некоторое время. Я должна была через пару недель съездить в санаторий для восстановления.

Я лежала в комнате и не чувствовала ноги. Это было самое страшное время. Боялась, что всё, конец всем моим мечтам. Мне не хотелось никого видеть, лечиться и вставать на ноги тоже. Знала, что всё это бесполезно. Буду вечно ездить в коляске.

Солнце светило в комнату, был слышен детский смех. Мне хотелось выбежать, поиграть в снежки или слепить снеговика, но я не могла, ноги не давали. Меня, как будто, приковали к кровати большими тяжёлыми оковами. Папа старался поддержать меня, но было безуспешно: я его не слушала и отворачивалась к стене. Один раз после Нового года, мы с ним крупно поссорились. Я сказала ему, что не хочу его видеть, что его слова пустые, что мне всё равно ничего не поможет. У него тогда был запланирован спектакль, который он сам сочинил и играл там главную роль. Сильно потрясённый он со всей силы закрыл входную дверь и несколько месяцев не появлялся. У него была своя квартира в Витебске, но там он редко появлялся, так как часто ездил на гастроли, поэтому я жила у бабушки с дедушкой. Мне было всё равно, даже то, что папа разнервничался и не мог уснуть без таблеток. Я потеряла всю надежду на то, что я встану, так как врачи говорили одно и тоже: не встанет, только если произойдёт чудо.

Наступило лето. Каникулы. Бабушка вывозила меня в сад, подышать свежим воздухом. Я уже смирилась со своим диагнозом. Как-то старалась продолжать жить дальше: играла на скрипке, на фортепиано, училась и т. п. Друзья приходили ко мне, поддерживали. Но сердце моё было опечалено тем, что отец не звонил и не писал больше недели. Каждый день я спрашивала дедушку с бабушкой о любой весточке. Ничего, совершенно ничего. Я знала, что совершила ошибку, но сделать ничего не могла.

Однажды я снова гуляла в саду. Было уже тепло, сухо. Повсюду пахло цветами, появлялись первые ягоды. Я каталась и иногда срывала первую клубнику. Было так хорошо и спокойно. Вдруг меня кто-то окликнул. Голос был слишком знакомым. Я повернулась и увидела того, кого ждала так долго.

— Папа? — спросила я тихонько.

Он улыбнулся, по его лицу текла слеза. Во мне проснулось чувство вины и, поникнув головой, отвернулась от него. Было очень стыдно, ведь, когда мы рассорились, мне было всё равно. Папа подошёл ко мне и стоял у меня за спиной. Я чувствовала его дыхание.

— Я соскучился по тебе. Знаю, ты на меня обижена, и не буду мозолить тебе сердце, но дай хоть на тебя посмотреть, — ответил грустно папа.

Он обошёл меня и сел на корточки. Его карие глаза пронизывали меня. Мне было страшно, что сейчас они посмотрят в мои глаза, и он всё прочитает по ним. Я осторожно протянула ему свою руку. Отец аккуратно и нежно взял её обеими руками.

— Пап … ты … злишься на меня? — спросила я.

— Нет, — ответил он.

— Но я прогнала тебя, запретила видеться…

— Тебе было очень тяжело. Вначале был зол, но потом успокоился и сильно переживал.

— Почему ты не звонил?

— Был сильно занят.

— Обними меня.

— Что?

— Обними меня, пожалуйста. Мне не хватает твоих крепких объятий.

Папа привстал и обнял меня. Его руки зажимали меня так крепко, но мне тогда именно их и не хватало.

— Пообещай, что будешь меня часто навещать, — шёпотом сказала я.

— Обещаю.

После нашего примирения папа приезжал каждый вечер. Я уже ждала его на улице и, когда слышала звук двигателя, улыбалась. Мы старалась потихоньку ходить. Он брал меня за подмышки, и небольшими шагами вместе ходили по молодой траве. Папа хвалил меня. Так продолжалось около месяца. А потом 28 июля случилось то, чего никто не ожидал.

Обычное утро. Мы вновь вышли в сад и просто катались по саду. Был сильный ветер. Папа вечно спрашивал меня, не замерзла ли я. И вот мы встали около сарая.

— Ну и ветер сегодня. Может пойдём домой? — спросил папа.

— Нет, давай ещё погуляем. Солнышко же светит, а ветер не проблема.

— Не простудишься?

— Нет.

— Как хочешь.

Пока мы разговаривали, послышался скрип чего-то такого железного.

— Пап, не слышишь? — спросила я.

— Что?

— Что-то скрипит.

— Да. Видимо, труба железная.

— Не упадёт?

— Не знаю. Но лучше нам уйти отсюда в другое время.

Папа пошёл в мою сторону. А я смотрела на эту трубу, и покоя мне она не давала. Вдруг ветер как дунет, и эта труба начала падать. Папа не дошёл до меня немного. Я поняла, что, если он сделает ещё пару шагов, она упадёт на него.

— Папа, стой! — крикнула я.

Он посмотрел на меня удивлённо, а я, встав с коляски, сделала пару шагов. То, что я чувствовала в это время, не передать словами. Испуг, страх и т. п. Какие-то силы несли меня, будто кто-то взял меня и понёс спасать. Я закрыла глаза.

— Настя! — сказал папа.

Мы с папой лежали на траве, труба лежала в пару сантиметрах от нас. Папа смотрел на меня удивлёнными глазами.

— Ты цел? — первое, что спросила я. Меня даже не волновало то, что встала и сделала пару шагов.

— Да, цел.

Потом он присел, взял меня за плечи и улыбнулся.

— Ты… встала?! — сказал папа.

А я смотрю то на него, то на свои ноги и поверить не могу, что сама сделала пару шажочков. Мы обнялись, и никакие слова были не нужны.