Помоги проекту - поделись книгой:
3. Активизировалась работа по сбору сведений о хранящихся в губернских, полковых и исторических музеях памятников Эпохи 1812 года.
4. Члены комитета занимались собственной научной работой по тематике Отечественной войны и собирали сведения о проведении таковой в других учреждениях.
5. По предложению члена ОК полковника Поликарпова было решено начать работу по замене мраморных досок с ошибочными сведениями о полках и событиях 1812 года в храме Христа Спасителя.
Особо следует выделить работу по созданию панорамы «Бородино». На общих заседаниях и заседаниях ИК вопросы, связанные с созданием полотна и сооружением здания, не освещались подробно, но регулярно заслушивались отчеты В.Г. Глазова, сообщавшего о ходе переговоров с художником и с различными инстанциями. 19 марта 1911 года Глазов заявил, что контракт с художником, наконец, заключен и «вопрос о панораме можно считать оконченным».
Четвертый год. 19 марта 1911 — 19 марта 1912 года.18
5 заседаний ОК, 10 заседаний ИК.
Организационные вопросы на четвертом году деятельности ОК перед собой уже почти не ставил. Структура его была отлажена и работала. Только в связи с расширением деятельности ИК потребовалось «усилить» ее состав. В связи с решением об организации юбилейной выставки в феврале 1912 года было создано ее Бюро.
На основе положений о различных музеях (прежде всего — Румянцевского) ИК разработала положение о Музее 1812 года, принятое общим заседанием ОК в ноябре 1912 года.
В комнатах Потешного дворца, где размещались принимаемые для будущего Музея коллекции, дважды в неделю принимали посетителей. По поступающим заявкам было очевидно, что с приближением юбилея рос интерес к теме Отечественной войны.
Комплектование музейных коллекций по этой же причине шло нарастающими темпами. Значительные поступления были получены от государственных учреждений и императорских музеев. По распоряжению Священного синода и с высочайшего соизволения в Музей передавались памятники эпохи из многих храмов. Активно работали местные отделения Кружка ревнителей памяти, способствуя пополнению музейных фондов. Богатую коллекцию оружия передали в Музей потомки коллекционера Перлова.
На протяжении всего года хранитель Музея В.А. Петров с помощниками занимался описанием и каталогизацией поступавших предметов.
Еще осенью 1911 года началось обсуждение программы юбилейной выставки музейных коллекций, но место ее проведения — два зала Императорского исторического музея — было избрано лишь в феврале 1912 года. И только тогда была сформирована, говоря современным языком, концепция выставки, составлена и утверждена общая смета (включавшая издание полного каталога выставки).
Нерешенный вопрос о месте будущего Музея с новой остротой возник в мае 1911 года. Министр народного просвещения Л.А. Кассо решительно воспротивился отчуждению собственности Московского учебного округа в пользу Музея. Его поддержал премьер-министр П.А. Столыпин, предложивший передать Музею 1812 года часть здания московского Арсенала. Решение правительства об этом было получено в июне 1911 года, но еще до октября члены Комитета на всех заседаниях отчаянно спорили о его преимуществах и недостатках. В конце концов, после подробного осмотра здания Арсенала в присутствии специально командированного из С.-Петербурга хранителя Артиллерийского музея полковника Д.П. Струкова, оно было признано пригодным для размещения Музея. Еще через два месяца удалось выработать общий план необходимых переделок, а руководить работами (после долгих переговоров) пригласили архитектора И.А. Иванова-Шиц. Предложенный им проект, после долгих споров, условно утвердили 19 марта, после чего архитектор приступил к составлению сметы.
Стоит обратить внимание, что председатель ИК В.Ф. Джунковский, на долю которого выпадала все время непростая задача приводить к согласию отчаянно сражавшихся между собой членов ОК, предлагал отказаться на время от занятий приспособлением здания Арсенала под Музей, учитывая многообразие и сложность неотложных задач, стоявших перед Комитетом в преддверии 100-летнего юбилея войны. Но его мягкие, «демократичные» увещевания не были услышаны.
Здание для размещения панорамы «Бородино» изначально предполагалось построить каменным19, и ожидалось, что участок для него будет выделен Городской думой. К июню 1911 года стало ясно, что надежды на безвозмездное отчуждение земли не оправдались, средств, обещанных Государственной думой, ждать нужно долго, а строительный сезон уже закончился. Пришлось принять решение об аренде участка земли (предполагалось арендовать часть площади храма Христа Спасителя) для строительства временного деревянного павильона.
Члены ОК на протяжении всего этого года вели переписку об участии в торжественных юбилейных мероприятиях в различных городах империи и на Бородинском поле.
Сотрудники ОК продолжали вести научную работу: Беляев изучал исторические документы, собранные в Музее; В.А. Петров изучал карты дорог по пути наполеоновской армии и план Бородинского сражения, «снятый» французскими инженерами накануне памятной битвы, давал приезжавшим из провинции офицерам и научным работникам многочисленные справки. Но большую часть заявок на подготовку научных справок, рецензий и заключений перенаправляли теперь в Кружок ревнителей памяти Отечественной войны 1812 года.
Издательская деятельность различных фирм с использованием принадлежавших Музею предметов (по-прежнему, преимущественно картин В.В. Верещагина) расширилась многократно, и даже стала приносить значимый доход. Официальный фотограф Музея Фишер издавал почтовые карточки с видами мест, на которых происходили в 1812 году значительные события, с изображениями предметов 1812 года и теми же картинами Верещагина, отчисляя 15 % дохода с их продажи в пользу Музея. Для научных изданий (по истории московского дворянства, тульского ополчения и др.) изображения предоставлялись бесплатно. Не была установлена плата и за использование материалов Музея для съемок художественной картины «1812 год» фирмой Ханжонкова.
Периодически на заседаниях Комитета докладывалась и обсуждалась переписка с различными учреждениями и ведомствами по поводу исправления текстов на досках в храме Христа Спасителя, но по протоколам ОК не удалось понять причины того, почему этот, казалось бы, не вызывавший ни у кого протестов, вопрос никак не решался.
Поступавшие на сооружения Музея средства по-прежнему складывались из тех, что жертвовались по подписным листам, выделялись непосредственно различными организациями, обществами, ведомствами и получались от доходов с использования принадлежащих Музею предметов. Кроме того, значительным подспорьем в преддверии выставки оказалось распоряжение московского почт-директора о невзимании платы с доставляемых в адрес ОК различных конвертов. Значительные суммы были сэкономлены благодаря приказу министерства финансов о беспошлинном пропуске через границу направляемых для Музея 1812 года посылок.
Осенью 1911 года ОК получил уведомление о том, что из составленной Межведомственной юбилейной комиссией сметы на празднование 100-летия Отечественной войны Главный штаб вычеркнул ассигнования на сооружение Музея 1812 года. Теперь можно было рассчитывать только на свои внутренние средства и надеяться на возможную помощь Государственной думы.
Пятый год. 19 марта 1912 — 19 марта 1913 года.20
4 заседания ОК, 7 заседаний ИК.
Прежняя организационная структура ОК продолжала довольно продуктивно работать и на пятом году его деятельности. Для организации и наблюдения за работами по приспособлению полученного для Музея 1812 года здания Арсенала 20 апреля 1912 года была создана Строительная комиссия, председателем которой по общей просьбе членов ОК согласился быть В.Ф. Джунковский. По должности в нее были включены также Секретарь и Казначей.
Однако в январе 1913 года В.Ф. Джунковский был назначен товарищем министра внутренних дел, оставил должность губернатора Москвы и должен был отказаться от исполнения всех своих обязанностей по ОК. Вместо него председателем ИК избрали генерала П.П. Яковлев, а председателем Строительной комиссии — начальника Главного управления почт и телеграфов В.Б. Похвиснева.
Весной 1913 года, после закрытия юбилейной выставки, стала очевидна необходимость упорядочения работы по сохранению и описанию музейных коллекций, для чего требовалось составить и утвердить в министерстве внутренних дел Положение о Музее 1812 года и его временное штатное расписание (оба документа рассмотрены на общем заседании 19 марта 1913 года).
К организационным вопросам, занимавшим много времени и внимания, следует отнести также: всеподданнейшее представление членов ОК государю императору во время посещения им Москвы (в мае, на открытии памятника Александру III); попытки учредить медаль на открытие Музея и добиться государственных наград для наиболее активных «жертвователей»; получение высочайших наград всеми членам ОК.
Комплектование музейных фондов шло в этот год еще более активно, чем в предшествующий. К моменту открытия выставки общая численность принятых на постоянное хранение предметов составляла около 5000 «номеров».
Трудно выделить наиболее важные приобретения: все они имеют значительную историко-культурную ценность. Отметим лишь, что во время заседаний особое внимание уделялось обсуждению следующих вопросов:
прием «памятных» трофейных орудий, располагавшихся вдоль сенатского фаса Арсенала;
перевозка из С.-Петербурга знамен и штандартов из Казанского сбора21;
порядок приема и перевозки библиотеки И.Х. Колодеева;
закупка музейного оборудования для размещения предметов на выставке и после ее окончания;
упаковка, перевозка и размещение предметов в различных хранилищах после закрытия выставки;
закупка для Музея различных предметов. Как правило, такие предложения Комитету исходили от В.А. Петрова. Но если до открытия выставки решения о закупках принимались, как правило, без особых возражений, то после ее завершения В.Г. Глазов заявил свой категорический протест против приобретения чего-либо до завершения работ по приспособлению Арсенала. «Что и было принято».
Вопросы, связанные с подготовкой, проведением и закрытием юбилейной выставки занимали, безусловно, основное место на всех заседаниях этого года. Бюро регулярно отчитывалось о принятых им решениях по структуре и организации выставочных залов; о поступлении предметов от различных экспонентов; запрашивало дополнительные ассигнования; выносило на обсуждение порядок посещения выставки; вносило предложения о представлении к наградам «наиболее крупных жертвователей»; согласовывало сроки открытия и закрытия выставки.
Особое внимание Комитет, поневоле, должен был обратить на вопросы, связанные с выпуском выставочного каталога: этикетаж на выставке не был предусмотрен, и все «пояснения» для посетителей помещались в каталоге (который каждый желающий мог приобрести при входе). Каталог, содержавший не только перечень предметов (по номерам), но и довольно подробный рассказ о событиях Отечественной войны 1812 года, а также походов 1813–1814 годов, едва успели выпустить к сентябрю 1912 года. В ноябре Бюро предложило переиздать каталог в подарочном варианте, богато проиллюстрировав его, чтобы можно было поднести в дар императору и другим высочайшим особам. Однако решение этого вопроса затянулось, а при очередном его обсуждении, уже в марте 1913 года неожиданно с резкой критикой содержания вступительных статей каталога выступил член ИРВИО генерал-майор П.Н. Симанский, которого поддержали некоторые члены ОК. В результате, переиздание было отложено22, а оставшиеся экземпляры каталога изъяты из продажи.
Несмотря на напряженную работу по подготовке к выставке, в которую были погружены все члены ОК, им пришлось довольно много заниматься и приспособлением под Музей здания кремлевского Арсенала, точнее — его сенатского фаса, официально переданного Комитету постановлением Военного совета от 14 апреля 1912 года. К 19 июля несколько помещений этой части здания, освобожденные военным ведомством, были приняты. Другие комнаты, как выяснилось, могли быть освобождены лишь через несколько лет. Проект приспособления выделенных помещений под Музей и смету на эти работы архитектор Иванов-Шиц готовил более полугода, после чего несколько месяцев смета проходила согласования, проверки и уточнения (до 19 марта 1913 года).
Активно откликался Комитет на предложения местных учреждений об участии в юбилейных торжествах, хотя о степени реального участия его членов в конкретных событиях можно судить лишь косвенно: в протоколах их отчеты о поездках (если они и были) никак не отражены. Даже участие депутации ОК в торжествах 26 августа на Бородинском поле упомянуто лишь в связи с решением о покупке венка для возложения к подножию Бородинского памятника на личные средства членов Комитета.
Значимо для Музея было предложение об экспонировании в 1913 году в Бреславле предметов, бывших на юбилейной выставке. Вопрос об этом подробно рассматривался в заседании 23 января 1913 года, где и были подробно разработаны условия временной выдачи музейных предметов.
Вопрос о замене досок в храме Христа Спасителя обсуждался лишь раз, на заседании 19 марта 1913 года: была доложена информация о том, что этим занимается канцелярия московского генерал-губернатора.
Средства на сооружение Музея продолжали поступать:
по подписным листам;
от продажи музейных изданий (в том числе, от написанной А.А. Бахрушиным и на его же средства изданной книги о походной церкви императора Александра I).23
Осенью 1912 года стало известно о решении Московской городской думы выделить в 1914 и 1915 годах по 50000 рублей на строительные работы по приспособлению здания Арсенала под Музей 1812 года. Государственная дума также (по устным заявлениям некоторых ее представителей в частных беседах с членами ОК) подавала надежду на выделение государственных средств под это важное для сохранения отечественной истории дело.
Шестой год. 19 марта 1913 — 19 марта 1914 года.24
5 заседаний ОК, 13 заседаний ИК, 2 заседания Строительной комиссии.
После завершения юбилейных торжеств и юбилейной выставки, ОК обнаружил себя перед необходимостью решения ряда серьезных проблем, в том числе, организационных.
Главной заботой становилось исходатайствование государственных ассигнований на содержание штата Музея (9000 рублей в год) до его открытия: своих средств на это было недостаточно. Значительные суммы Комитет потратил на устройство юбилейной выставки, и хотя она почти полностью окупилась, но дохода не принесла. Было понятно, что закрытие выставки повлечет дополнительные расходы. Поступление пожертвований к этому времени сократилось и вскоре должно было иссякнуть почти полностью. Строительные работы по приспособлению сенатского фаса Арсенала шли медленно и требовали все новых вложений. Это значило, что временно требовалось разместить музейные коллекции в помещениях других учреждений, что влекло за собой немалые расходы. Переписка с министерством внутренних дел о штате будущего Музея шла постоянно и внимательно изучалась на всех заседаниях этого года, но вопрос пришлось отложить до решения Государственной думы (сократив запрашиваемую сумму вдвое).
Не раз приходилось возвращаться к вопросу о штатах канцелярии ОК. После закрытия выставки они были значительно сокращены, но вскоре возникла необходимость вновь их расширить. В.А. Афанасьев заботился о своих подчиненных: постоянно поднимал вопросы о повышении им вознаграждения, о предоставлении квартиры в помещении Арсенала и др.
Другими важными проблемами были штат Строительной комиссии и ее инструкция. Разработанные Комитетом, эти документы были переданы для утверждения в Технический комитет министерства внутренних дел. На протяжении 1913 и 1914 годов безрезультатно об этом велась переписка.
Довольно много времени отнимало у членов Комитета обсуждение вопросов, связанных с награждением крупных жертвователей Музея, в том числе — иностранцев. Изначально как-то предполагалось, что правительство империи будет жаловать ордена, медали и даже чины и звания за пожертвования Музею 1812 года крупных сумм и ценных предметов эпохи. Но этого не было сделано в юбилейный год, а по его завершении постепенно исчезли всякие надежды на такую возможность. Не была высочайше утверждена и медаль в память создания Музея 1812 года. Единственный орден Св. Станислава 3-й степени был пожалован французскому гражданину А. Депрео. Остальным лицам, жертвовавшим средства и памятники эпохи, императорское правительство передавало свои благодарности. Комитету пришлось долго оправдываться перед своими обиженными заграничными корреспондентами, среди которых был и барон де Бай. Правда, Комитет предпринял робкую попытку компенсировать неблагоприятное впечатление поднесением президенту Французской республики Пуанкаре иллюстрированного издания «Выставки 1812 года» в роскошном переплете. Вопрос об этом обсуждался в Комитете на протяжении нескольких месяцев, но так и не был решен в отчетном году.
Несколько раз обсуждался вопрос о непосещении многими членами ОК его заседаний и о необходимости принятия в этом отношении каких-либо мер.
Стоить отметить, что с уходом Джунковского характер работы ИК и ее взаимодействия с ОК резко изменились. Компетенция Комиссии свелась, фактически, лишь к подготовке вопросов для обсуждения на общих заседаниях. Ее самостоятельность ограничилась перепиской с местными учреждениями и частными лицами по мало значимым вопросам (составление справок, сбор информации и т. п.). В то же время, на заседаниях ОК нередко принималось решение «передать» тот или иной вопрос «в Исполнительную комиссию». В этом случае Комиссия снова, более подробно, рассматривала указанный вопрос и затем вновь передавала его на рассмотрение Комитета. Таким образом, путь от поставновки проблемы до ее решения сделался еще длиннее. К тому же, часто приходилось те или иные документы передавать на согласование в сторонние организации. Общая для страны ситуация, характеризующаяся растущей бюрократизацией аппарата управления, отнюдь не способствовала продвижению дела организации Музея 1812 года.
Несколько раз приходилось возвращаться к избранию и переизбранию членов Ревизионной комиссии: работа в ней отнимала много времени и сил, требовала сугубого внимания и поэтому популярностью среди членов ОК не пользовалась.
Хотя среди членов ОК было не много людей, имевших прямое отношение к музейному делу, они всегда сугубо внимательно относились к вопросам комплектования музейных коллекций, их учета и обеспечения сохранности. Забота об историческом наследии, в том числе, и творимом «руками» самих членов Комитета, проявилась, в частности, в заботе о том, чтобы протоколы и другие важные документы печатались на хорошей бумаге. Проблема подбора нужного качества тряпичной бумаги впервые возникла на заседании 14 декабря 1913 года, и на решение ее потребовалось более года.
Большую озабоченность у членов ОК вызвало озвученное в марте 1914 года заявление В.А. Петрова о возможности прекращения им исполнения обязанностей хранителя Музея. На протяжении нескольких лет, в течение которых он занимал эту должность, генерал-майор в отставке В.А. Петров не раз проявлял высокий уровень эрудиции и личной ответственности, здравомыслие и спокойный склад характера, не раз помогавшие решать сложнейшие проблемы.
Комплектование музейных коллекций в 1913–1914 годах продолжалось, хотя темпы его несколько снизились. Летом 1913 года была, наконец, принята библиотека И.Х. Колодеева, и к октябрю составлена инструкция по ее временному хранению в генерал-губернаторском доме.
Другим существенным приобретением, получению которого члены Комитета уделяли много времени и внимания, была часть коллекции П.И. Щукина, включавшая предметы Эпохи 1812 года. Передавать их в Музей 1812 года руководство Императорского исторического музея не желало никогда, но решительный повод для отказа появился, когда при закрытии выставки 1812 года была обнаружена недостача — и именно предметов Щукинской коллекции. После тщательного внутреннего расследования выяснилось, что исчез лишь один предмет, причем частичная вина за это происшествие лежала и на сотрудниках исторического музея, в том числе на его директоре — князе Н.С. Щербатове (одном из членов Бюро выставки). В результате, князь на заседаниях ОК появляться перестал, а письмо Комитета о передаче Щукинской коллекции было направлено в адрес августейшего председателя Исторического музея — великого князя Михаила Александровича.
Обеспечение сохранности предметов на выставке вызывало, надо сказать, немало замечаний. Одно из них было высказано бароном де Бай в письме графу Мусину-Пушкину. Письму был дан официальный ход, и оно вызвало целую переписку Комитета, посчитавшего нужным по этому поводу подробно объясняться.
После закрытия юбилейной выставки музейные коллекции размещались в генерал-губернаторском доме (картины Верещагина и библиотеки Колодеева, Харкевича и Мартынова), на складе храма Христа Спасителя (металлические венки, привезенные с Бородинского поля после проведенных там торжеств), на складе Музея 1812 года в Потешном дворце, во вновь полученных помещениях Арсенала. Велись переговоры о помещениях для временного хранения предметов с Музеем изящных искусств имени Александра III. Условия хранения в каждом из указанных помещений не раз обсуждались на заседаниях ОК.
Еще одной проблемой, имевшей отношение к обеспечению сохранности музейных предметов, была проблема реставрации знамен из Казанского собора, продолжавшаяся с лета 1912 до конца лета 1913 года. Но время реставратором было потрачено не зря: Комитет принял решение представить его к награде за высококачественную работу.
Каталог выставки 1812 года, изданный осенью 1912 года продолжал вызывать напряженные научные споры. Суть претензий П.Н. Симанского и поддержавшего его С.А. Белокурова состояла с несогласии с некоторыми взглядами и оценками авторов предисловия и вступительных статей — В.К. Божовского и В.А. Петрова. После внимательного знакомства с аргументами каждой из спорящих сторон, было решено признать справедливыми лишь часть замечаний Симанского. Первое издание каталога вновь пустили в продажу, а иллюстрированный каталог издали с небольшими купюрами, просто выпустив наиболее спорные места.
Вопросы, связанные с приспособлением части здания московского Арсенала под Музей 1812 года, расценивались как наиболее важные. Как уже отмечалось, при обсуждении именно этих вопросов наиболее сильно проявлялись противоречия среди членов Комитета. Часы напролет спорили они сначала на заседаниях ИК, затем — на заседаниях ОК… А дело с места не сдвигалось…
Круг обсуждавшихся проблем сводится к следующему.
1. Из всех полученных помещений можно было использовать лишь несколько комнат для размещения Строительной конторы и одну или две — для хранения предметов.
2. Начало строительных работ постоянно откладывалось по следующим причинам:
1) отсутствие решения Технического комитета об утверждении инструкции и штатов Строительной комиссии;
2) невозможность ускорить вывод из Арсенала артиллерийского склада;
3) необходимость до начала работ провести подробные исследования грунта под стенами сенатского фаса;
4) недостаточная обязательность исполнителя работ архитектора И.А. Иванова-Шиц и не высокая заинтересованность в деле главы Строительной комиссии А.А. Бахрушина.
Основной темой в переписке ОК со сторонними организациями и частными лицами занимали вопросы, так или иначе связанные с прошедшим юбилеем. Больше всего сил и времени было потрачено на обсуждение вопросов об урегулировании отношений с типографией Левенсона, занимавшейся изданием иллюстрированного каталога выставки.
Вопрос об исправлениях текстов на досках в храме Христа Спасителя обсуждался лишь однажды — 19 марта 1914 года. Канцелярия московского генерал-губернатора сообщила о готовности исправить известные ей неточности, но В.А. Афанасьев предложил создать для тщательной проверки текстов особую комиссию из специалистов. Чем дело, собственно, и погубил окончательно.
Несмотря на напряженные занятия по делам ОК и служебную занятость, полковник В.А. Афанасьев находил время для научной работы. 4 октября 1913 года на заседании Комитета он сделал доклад о действиях русский войск под Лейпцигом 4–7 октября 1813 года, а 10 января 1914 года обоснованно докладывал там же о необходимости для Музея 1812 года составить полные списки всех офицеров российской армии на 1-е августа 1812 года и 1-е марта 1814 года. Правда, по предложению Глазова было решено не считать эту задачу необходимой, отложив ее до организации Музея.
Седьмой год. 19 марта 1914 — 17 марта 1915 года.25
3 заседания ОК, 4 заседания ИК.
До начала Второй Отечественной войны (как ее называли члены ОК) состоялось два общих заседания и два заседания ИК. На них решались следующие организационные вопросы:
1. Возмещение расходов на разъезды выехавшему за пределы Москвы В.А. Петрову с тем, чтобы он мог продолжать исполнять должность Хранителя музея.
2. Урегулирование вопроса с посещаемостью заседаний ОК и ИК их членами.
3. Обсуждение проблемы поиска тряпичной бумаги необходимого качества.
После начала военных действий членов Комитета удалось собрать лишь для годового совещания 17 марта 1915 года. На этом заседании смогло присутствовать лишь 7 человек. Было решено, что в условиях военного времени, когда все члены ОК заняты многочисленными иными обязанностями, допустимо проводить общие заседания при любом числе участников. Вопрос о кворуме потерял актуальность и больше не поднимался. Круг обсуждавшихся организационных вопросов в сентябре 1914 — марте 1915 годов определялся, преимущественно, начавшейся войной. Достаточно мелкие, они заслуживают внимания для полного представления о деятельности Комитета в этот сложный период. Перечислим их по степени важности (определяемой количеством затраченного на их обсуждение времени).
1. Временные штаты будущего Музея (теперь Комитет был готов удовольствоваться наличием двух штатных должностей, необходимых для обеспечения сохранности коллекций: Хранителя и Смотрителя Музея).
2. Штатное расписание канцелярии Комитета (сокращенные после начала войны, штаты вскоре были снова расширены, чтобы не останавливать работу по описанию музейных предметов и библиотеки).
3. Выплата пособий семьям служащих, призванных в ряды армии.
4. Приветствия членам Комитета, отправлявшимся на фронт — П.П. Яковлеву, В.К. Судравскому и Ф.А. Уварову (а также барону де Бай, как пострадавшему от оккупации).
5. Выражения соболезнований семьям погибшего на фронте В.К. Судравского и скончавшихся в тылу И.Х. Колодеева и Н.П. Поликарпова.
6. Отказ от услуг официального корреспондента ОК Отто Кунке, как германского подданного.
7. В декабре 1914 года был, наконец, решен вопрос о выборе для документов ОК тряпичной бумаги.
Вопросы фондовой работы занимали членов Комитета как до, так и после начала войны.
В области обеспечения сохранности музейных предметов забот было много. Помещения, в которых размещались музейные коллекции, требовалось постоянно проверять, многие из них не соответствовали необходимым условиям хранения (Арсенал), другие нужно было дооборудовать (подвал Музея изящных искусств), а бывшие музейные комнаты в Потешном дворце в сентябре 1914 года пришлось спешно оставить, уступив их госпиталю императрицы Александры Федоровны. Канцелярия Комитета тогда же переехала в помещения Арсенала, что потребовало немало сил, времени и расходов.
Под руководством Хранителя, служащие Канцелярии продолжали работы по описанию коллекции графики и каталогизацию библиотеки. Причем, карточки для каталогов были закуплены впрок на несколько лет (В.А. Афанасьев справедливо предполагал, что по причине резкого роста цен на бумажные товары Комитет не скоро в будущем сможет позволить себе подобные траты).
Работы по приспособлению под Музей помещений Арсенала были приостановлены. Их нельзя было продолжать, пока Государственная дума не утвердила инструкцию и штаты Строительной комиссии и не выделила на это необходимые бюджетные средства. В условиях военного времени на внимание к нуждам Музея 1812 года со стороны государственных структур нельзя было рассчитывать. Часть комнат, уже переданных в распоряжение ОК, пришлось вновь вернуть военному ведомству.
Интерес различных общественных организаций и отдельных частных лиц к Музею не угас даже при столь трагических для страны обстоятельствах. Продолжалась переписка об обмене предметами и информацией с различными музеями частными лицами. Канцелярия московского генерал-губернатора попыталась отказать Комитету в создании Комиссии по исправлению текстов на досках в храме Христа Спасителя. Но В.А. Афанасьев не собирался сдаваться, и переписка с заинтересованными организациями и ведомствами продолжалась.
Финансирование своей деятельности Комитет осуществлял по-прежнему из собственных средств. Подписные листы уже не рассылались, но отдельные пожертвования продолжали поступать.
Восьмой год. 17 марта 1915 года — 17 марта 1916 года.26
1 заседание ОК, 3 заседания ИК.
В этом году Комитету, практически, не пришлось решать организационных вопросов. Обсуждались лишь несколько возможных кадровых перемещений.
В целях обеспечения сохранности, предметы Музея 1812 года из помещений Арсенала были перевезены в храм Христа Спасителя. Туда же поместили 23 ящика с предметами Эпохи 1812 года, переданными в дар Музею вдовой И.Х. Колодеева О.С. Колодеевой. Пришлось выделить средства также и на вывоз картин В.В. Верещагина из генерал-губернаторского дома. Несмотря на все трудности, сотрудница канцелярии В.А. Романова продолжала работы по описанию и каталогизации музейных предметов.
Канцелярия ОК продолжала скитаться по различным комнатам Арсенала. Работы по его приспособлению не были возобновлены, и даже В.А. Афанасьев мог лишь выразить надежду, что они возобновятся после окончания войны.
Связи со сторонними организациями, обсуждавшиеся на заседаниях, сводились к информации о разрешении министерства внутренних дел сформировать Комиссию для исправления досок в храме Христа Спасителя и о ходе переписки с музеем в Императорском дворце в селе Бородине о поисках, находке и передаче в Музей 1812 года книги посетителей Инвалидного домика.
Поделиться книгой: