Помоги проекту - поделись книгой:
По всей России ходили разговоры о «соловецком сидении». Соловецкий монастырь, державшийся старых обрядов, восемь лет осаждался стрельцами и был взят лишь в начале 1677 года, через год после смерти Алексея Михайловича. Справедливости ради стоит отметить, что осада все эти годы была достаточно вялой. Царь до конца надеялся решить проблему без пролития крови. Когда монахи затребовали от осаждающих письмо об амнистии, написанное его рукой, таковое было им вручено. Решительные действия властей были вызваны тем, что в монастыре укрывались уцелевшие сообщники Степана Разина. Кроме того, большая часть братии к тому моменту по тем или иным причинам покинула монастырь.
Степан Разин был одним из удачливых атаманов донского казачества (худ. В. И. Суриков, 1906)
Скажем несколько слов о восстании Разина, о котором многие слышали. Впрочем, больше по песне — той самой, в которой «из-за острова на стрежень». Степан был одним из удачливых атаманов донского казачества. До тех пор, пока царский воевода не приказал казнить его брата, тоже атамана, за желание самовольно вернуться на Дон до окончания царской службы.
Вскоре Степан вознамерился отмстить за брата, а заодно поквитаться с царской администрацией. Позже он задумал распространить казачью вольницу на всю Россию. Впрочем, Разин, как и все, кто пошел за ним, плохо представлял себе, как это будет выглядеть и что надо сделать.
Но весной 1667 года он бросил клич, и вскоре его отряд вырос в грозную силу. Не имея перед собой внятных целей, кроме вполне абстрактной справедливости, казаки занялись привычным делом: принялись отнимать и делить. Пока разинцы просто грабили суда на Волге, это еще могло сойти им с рук. Но, разгромив отряд стрельцов, попытавшийся преградить путь казачьей вольнице, Разин одним взмахом сабли превратил поход за добычей в антиправительственное выступление. Потом восстание перекинулось на Яик.
Я не буду подробно рассказывать об одном из печальных эпизодов царствования Алексея Михайловича. Об этом восстании и так много всего написано, на любой вкус. Замечу лишь, что восстание длилось недолго. Весной 1671 года вожди яицкого казачества трезво оценили возможные последствия противоборства с государственной машиной и сами захватили Разина. Причем они не повязали втихаря пьяного атамана, а штурмом взяли его укрепленный лагерь и выдали Степана Тимофеевича царю.
Однако восстание утихло далеко не сразу. Собственно, казнь Степана Разина была прежде всего показательным шоу для иностранных купцов. Мол, бунт подавлен, торговые пути по Волге и Каспию можно считать восстановленными. Потери поступлений в казну, вызванные восстанием, следовало минимизировать, преступника наказать. Хотя Разин, объявив войну воеводам и чиновникам, к свержению царя ни разу на людях или письменно не призывал.
Еще одним побочным результатом этих событий, увы, печальным, стала потеря первого полноценного парусного корабля. Фрегат «Орел» был построен в России и захвачен взбунтовавшимися казаками в Астрахани в практически завершенном состоянии. Принято считать, что фрегат был ими сожжен, чтобы не достался царским войскам и не мог бы использоваться против разинцев. Однако известно о существовании отчета уже петровских времен об осмотре корабля, который был просто брошен повстанцами в одной из волжских проток, когда выяснилось, что управлять им никто не умеет. Со временем «Орел» просто пришел в негодность.
За реформами, войнами, бунтами Алексею Михайловичу не так уж много оставалось времени на себя и свои увлечения. К примеру, на соколиную охоту. Он не просто ее любил, даже «Уложение сокольничья пути» собственноручно написал.
При этом Алексей Михайлович и в зрелом возрасте оставался человеком любознательным, много читал. Познакомившись с Симеоном Полоцким, поэтом и богословом, впоследствии учившим царских детей, он и сам пробовал писать стихи, оставил собственноручно записанные воспоминания о польской войне, пусть и незаконченные. При нем к 1665 году была налажена регулярная почтовая связь с Ригой, а через нее и с остальной Европой. Среди прочего это позволило ему знать все то, о чем писали европейские газеты. Государь интересовался тайнописью (которой находил практическое применение, например в дипломатической переписке), египетскими иероглифами, астрологией, новыми веяниями в медицине…
По его воле продолжалось освоение Сибири и расширение пределов державы на восток. Именно в эти годы прославился Ерофей Хабаров и многие другие, кто продвигал границы России к Тихому океану.
Спокойная, склонная к порядку во всем натура Алексея Михайловича лишь изредка допускала взрывы эмоций. Царь обычно сильно потом переживал из-за этого. Такой характер позволил ему удержаться от того, чтобы со всей страстью встать за старые русские порядки или же, наоборот, отринуть их, полагая слепое следование за Европой единственно верным. Нет, он примерял к себе и то и другое, стремился без насилия примирить в себе эти крайности.
Несмотря на частые и долгие отлучки, Алексей Михайлович оставался верным мужем и прекрасным семьянином. Мария Милославская родила ему тринадцать детей, в том числе пятерых сыновей. Увы, последние роды оказались для царицы слишком тяжелыми. Дочь, названная Евдокией, прожила всего два дня. Через пять дней после родов скончалась и Мария Ильинична. Спустя шесть дней Алексею Михайловичу должно было исполниться сорок лет. Это был не последний удар, нанесенный Государю злой судьбой. Через несколько месяцев умер сын Симеон, которому было всего четыре года, а в январе 1670 года, в самый разгар разинского бунта, — и шестнадцатилетний Алексей, наследник престола.
После смерти Марии второй женой Алексея Михайловича стала юная Наталья Нарышкина
Прошло почти два года, прежде чем Алексей Михайлович снова задумался о женитьбе. В конце концов, он был еще достаточно молод. Его второй женой стала юная Наталья Нарышкина. С дочерью стольника Кирилла царь познакомился в доме главы Малороссийского приказа (иначе говоря, министерства по украинским делам), думного боярина Артамона Матвеева, и уже тогда сделал свой выбор. Смотр невест стал чисто формальным мероприятием. В январе 1671 года он обвенчался с Натальей.
Для боярства эта свадьба означала новый поворот подковерной борьбы. Милославские, родня покойной царицы, и без того нелюбимые Государем за прошлые грехи, оказались совсем уж не у дел. Теперь на первый план выходили Нарышкины и их родственник Матвеев, очень пособивший им и ранее, и сейчас.
Интерес Алексея Михайловича к европейским обычаям находил в нем понимание и поддержку. Матвеев, например, устраивал для царя и его семьи театральные постановки в Преображенском, завел в Посольском приказе типографию. Он сам написал несколько книг по русской истории, организовал создание «Царского титулярника», своеобразного предшественника справочников «Кто есть кто» применительно к Государям российским и иностранным, а также к наиболее значительным и древним русским дворянским родам. В отличие от своих недругов Милославских, Матвеев не пользовался в народе дурной славой. Он скорее был уважаем и любим, служа примером разумного применения «даров Запада». Однако взлет Артамона Матвеева оказался недолгим. Впрочем, это уже другая история.
Тем временем Алексей Михайлович наслаждался обществом своей молодой супруги, которая через год с небольшим после свадьбы родила ему сына, названного Петром, а потом еще и двух дочерей. В 1674 году Государь наконец объявил своего сына Федора наследником престола.
Увы, здоровье царя начинало постепенно давать слабину. Он очень старательно соблюдал посты и вообще все церковные требования по отношению к еде, иначе говоря, чрезмерным чревоугодием не отличался. Однако на пятом десятке Алексей Михайлович страдал изрядной тучностью. Вероятно, любимое царем кровопускание не решало всех его проблем со здоровьем. Скончался он, не дожив полтора месяца до своего сорок седьмого дня рождения.
Каков же след, оставленный Алексеем Михайловичем в русской истории? Он оказался достойным наследником своего отца, продолжив укрепление государства и самодержавия. Этот царь начал целый ряд реформ, крайне необходимых стране, включая законодательную, церковную и военную. Он расширил пределы государства, заложил основу для многих деяний Петра Великого. Не все его начинания были успешны и поняты современниками, но без них не было бы побед у тех, кто пришел за ним.
К слову, его всем известное прозвище Тишайший вовсе не означало отсылки к действительно спокойному и рассудительному характеру царя, вполне подпадавшему под такое определение. Это всего лишь неудачно переведенный с латыни, служившей в те времена языком дипломатии, титул Государя, в стране которого во время его правления царят благоденствие и спокойствие, иначе говоря, тишина. Позже сей титул вернулся в Россию через французский язык и в более точном переводе зазвучал как «всемилостивейший». Что ж, второй Государь из династии Романовых таковым и являлся.
Алексей Михайлович стал достойным наследником своего отца, продолжив укрепление государства (илл. из «Царского титулярника», 1672)
Федор Алексеевич
Царевич Федор от самого рождения часто и подолгу болел. Он никогда всерьез не задумывался о том, чтобы стать наследником престола. Дмитрий, первый сын Алексея Михайловича, умер во младенчестве, но помимо Федора у царя было еще три сына. В том числе Алексей, которому и предстояло сменить отца на престоле.
Так что Федор боролся со своими хворями и учился. Его воспитатель Симеон Полоцкий сумел привить царевичу любовь к книжному знанию. С помощью этого очень непростого монаха Федор учился чтению и письму, осваивал латынь и польский, приобщался к наукам.
И вдруг в один год все переменилось. Умерли мать, Симеон, Алексей. Десятилетний Федор неожиданно для себя оказался фактически наследником престола. Ивана, самого младшего своего сына, Алексей Михайлович мог рассматривать в этом качестве разве что в далекой перспективе. Федор, при всей своей болезненности, был неглуп и, видимо, напоминал отцу его самого в том же возрасте. В тринадцать лет он стал наследником официально, уже что-то понимал и встретил это со смешанными чувствами. Царевич Иван оказался слаб не только здоровьем, но и умом. Тем временем отец женился снова, и вскоре у Федора появился еще один брат.
Наследник, больше времени проводивший среди теток и сестер, чем с отцом, к мачехе и ее родне относился настороженно, если не сказать хуже. Компания наставника, Симеона Полоцкого, нравилась ему больше. От него Федор узнавал много нового и интересного. Изучая с ним польский язык, он заинтересовался европейским стилем в одежде и искусством, прежде всего музыкой. Он по-прежнему много читал, теперь уже и польские книги.
Здоровье же юного наследника престола по-прежнему было слабым. Особенно тяжело давались Федору зимние месяцы. Ему порой даже просто ходить было трудно.
В январе 1676 года умер Алексей Михайлович. Для Федора эти дни прошли как в тумане. И похороны, и коронация…
Фактически государством поначалу руководил боярин Артамон Матвеев, правая рука покойного отца и родственник царицы Натальи. Впрочем, вскоре его сменил Иван Михайлович Милославский, дальний родственник покойной царицы Марии, человек деятельный и хитроумный. Федор вернул его из Астрахани, где он пребывал в почетной ссылке, числясь воеводой, и по совету теток назначил на приказ Большой казны.
Матвеева едва ли не сразу спровадили в ссылку в Пустозерск. При прежнем царе он успел завести себе слишком много врагов, которые поспешили присоединиться к Милославским, вновь набиравшим силу.
Досталось и Нарышкиным. Наталья Кирилловна с детьми жила теперь безвыездно в Преображенском, двоих ее братьев сослали. Церковными делами единолично распоряжался патриарх Иоаким, противостоять которому слабый здоровьем Федор не мог, хотя и считал, что с Никоном обошлись слишком жестоко.
К лету молодой царь почувствовал себя лучше. Впрочем, в основном дела государства двигались в направлении, заданном ранее, как внутри страны, так и за ее пределами. Юному Государю требовалось время, чтобы взять на себя все управление страной. Лишь к исходу второго года царствования он действительно начал влиять на ход событий.
Была предпринята реформа вотчинного владения. Уголовное делопроизводство сосредоточилось в руках воевод вместо бесчисленных губных старост и целовальников. Царь хотел прежде всего сократить число тогдашних «госслужащих», пресечь их мздоимство и самоуправство.
Под влиянием Симеона Полоцкого Федор Алексеевич все больше задумывался об организации некоего высшего училища, которое способствовало бы распространению образования, не ограниченного умением писать, считать и читать духовные книги. Он видел, что умных и знающих людей стране не хватает даже больше, чем собственных серебряных рудников.
В 1678 году прошла перепись населения, позволившая упорядочить взимание податей. Предыдущая проводилась в самом начале царствования Алексея Михайловича. В 1679 году был объявлен закон, означавший немалое смягчение нравов. Отныне наказание через отсечение рук и ног заменялось ссылкой в Сибирь. Тоже, в общем-то, не сахар, но хотя бы без топора!..
Летом 1680 года Федор Алексеевич во время крестного хода приметил в толпе очень красивую девушку, которая ему понравилась. Один из его приближенных, постельничий Иван Языков, разузнал для него все о красавице. Девушка оказалась Агафьей Семеновной Грушницкой, дочерью незнатного дворянина, выходца из Польши.
Впрочем, ее отец и дед жили и служили по обе стороны границы. Они не были католиками, да и поляками в строгом смысле этого слова, думаю, тоже не являлись. К примеру, в Польше при Пилсудском «православными поляками» именовали белорусов, украинцев и русских. К тому моменту отец Агафьи жил в России больше двадцати лет. Он и женился в Москве на дочери Семена Заборовского, потомка такого же поляка, как и он сам. Все три его дочери здесь и родились. Тем не менее в семье все говорили по-польски, да и в одежде предпочитали польский стиль.
Федор Алексеевич поступил точно так же, как и его отец. Он устроил формальный смотр невест и выбрал Агафью. Иван Ильич Милославский, брат покойной матери царя, попытался устранить невесту не из своего круга. Он оговорил девушку и ее мать. Мол, обе гулящие.
Федор Алексеевич устроил формальный смотр невест и выбрал Агафью Семеновну Грушницкую (худ. К. Е. Маковский, 1884)
Мария Милославская, мать Федора Алексеевича (худ. И. Салтанов, 1680-е)
Федор Алексеевич опечалился, но не послушал совета Языкова проверить дядины слова. Он весьма осерчал на Ивана Ильича. Лишь заступничество Агафьи, уговорившей его не наказывать близкого родственника, спасло Милославского от ссылки. Царь даже позволил ему бывать при дворе, но больше не доверял так, как прежде.
Молодая царица успела запустить в придворное окружение моду на польский стиль в одежде. Почуяв, куда ветер дует, придворные модники стриглись на этот манер, даже учили польский язык.
Тем временем тягомотная война с османами завершилась. Мирный договор не принес России никаких существенных прибылей, но позволил ослабить налоговое давление на население. Недовольных в народе поубавилось.
Федор Алексеевич успел уничтожить пресловутое местничество, когда дворяне, претендуя на должности, опирались на заслуги предков, а не на свои собственные. Разрядные книги, служившие местничеству опорой, были сожжены. Родословные книги, заведенные вместо них, не имели такого значения для службы и карьеры. Вероятно, тогда же был составлен проект прообраза петровской табели о рангах, который так и не был реализован в царствование Федора Алексеевича.
В церковных делах встал вопрос об образовании новых епархий, чтобы лучше противостоять старообрядцам, не дать им превратиться из ропщущей массы в организованную силу. Федор Алексеевич не забыл и о Никоне. Несмотря на сопротивление патриарха Иоакима, он приказал перевести Никона в Воскресенский монастырь в Новом Иерусалиме, им же самим и основанный, и улучшить ему условия содержания. Но опальный иерарх, уже давно и тяжело болевший, умер в пути. Последней данью царя покойному стало отпевание его по патриаршему чину.
Тут на молодого царя обрушилось страшное горе. Через год после свадьбы от послеродовой горячки умерла царица Агафья. Ребенок — царевич Илья — прожил всего десять дней.
Но Государь должен думать о том, кто будет править после него. Царю хотелось иметь наследника. Он не спешил оставить распоряжения о престолонаследии, в конце концов, ему пошел только двадцать первый год. Федор Алексеевич надеялся, что болезнь отступит, тем более что это уже случалось. Приближенные уверяли его, что так и будет.
В феврале следующего, 1682 года Федор Алексеевич женился во второй раз, на Марфе Апраксиной. Три ее брата стали видными государственными деятелями, но уже в царствование Петра I.
Федор Алексеевич опять встретил женщину, способную заступиться за кого-то перед ним. Она знала об отношении родни своего венценосного мужа и его самого к опальному боярину Артамону Матвееву, но рискнула просить Государя о милости к нему. Федор Алексеевич не желал ссориться с тетками и сестрами. Он позволил Матвееву перебраться из Мезени в город Лух, расположенный на территории теперешней Ивановской области, и снял с него все обвинения. Кроме того, молодая царица сумела в очень короткий срок примирить Федора Алексеевича с Нарышкиными, прежде всего с Натальей Кирилловной.
Неизвестно, во что со временем вылилась бы немалая религиозность молодой царицы, ее приверженность к старым традициям. Федор Алексеевич отличался широкой образованностью и интересом ко всему западному, прежде всего польскому. Трудно сказать, какими стали бы их отношения, но этому браку не суждено было оказаться долгим. Спустя семьдесят дней после свадьбы Федор Алексеевич скончался. Он так и не зачал наследника и не назвал своего преемника.
Царица Марфа прожила еще тридцать три года. Она до самой смерти носила траур по своему супругу.
Вскоре после свадьбы Федор Алексеевич скончался. Он так и не зачал наследника и не назвал своего преемника (худ. Б. Салтанов, 1686)
Петр I
Трудно назвать в русской истории другого Государя, правление которого оценивалось бы настолько по-разному, порой с диаметрально противоположных позиций. Однако и почитатели, и хулители сходятся в том, что Петр I был самым заметным и влиятельным государственным деятелем своего времени, причем не только в русских пределах. Никто не считал его случайным баловнем судьбы, который бессознательно употреблял власть, доставшуюся ему, или же слепо подчинялся обстоятельствам. Деяния его настолько изменили русскую жизнь, что сделали невозможным прежний путь, ведущий Россию в тупик, к полной самоизоляции.
Будущий реформатор, последний царь и первый император был очень долгожданным ребенком для своего отца. Дети Алексея Михайловича от первого брака не отличались крепким здоровьем, особенно сыновья. Царь еще не думал о своей смерти, а уже троих из них не было на свете. Да и двое оставшихся не слишком подходили на роль правителя великой державы. Один — по слабости физической, другой — по умственной.
Алексей Михайлович женился во второй раз. У царицы родился первенец, нареченный Петром. Для Алексея Михайловича это был четырнадцатый ребенок, но радости Государя не было предела.
Первый год жизни маленького царевича прошел при матери, потом его отдали мамкам да нянькам. Но безмятежное детство закончилось скоро. Когда Петру пошел четвертый год, отец его умер.
Милославские, снова набравшие силу, первым делом именем царя Федора при поддержке его сестер и теток запретили Наталье Кирилловне покидать Преображенское. Там царица спустя два года похоронила младшую дочь.
Патриарх Иоаким воспользовался удобным моментом. В пылу борьбы с иностранным засильем и латинянами он отстранил от воспитания царских детей Симеона Полоцкого. К малолетнему Петру взамен многоопытного педагога приставили двух дьяков. Более грамотных людей среди тех, кто пользовался его доверием, почему-то не нашлось. Следствием этого стало то, что до конца жизни Петр писал с ошибками, а прочие пробелы в своем образовании ему пришлось латать еще много лет.
Петру шел лишь десятый год, когда московский престол снова опустел. Патриарх Иоаким, самое авторитетное лицо в государстве после царя, обратился к боярам с речью, призывая их сделать выбор.
Формально, как старший по возрасту, престол должен был занять царевич Иван. Но он оказался слаб здоровьем, умом и глазами. Его избрание означало бы, что власть фактически будет в других руках все время его правления. Никто не сомневался в том, что править станет царевна Софья. Ум и решительность третьей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской были хорошо известны.
Петр был еще мал, но крепок здоровьем. Он уже выказывал изрядные способности и живость ума. Впрочем, ему тоже требовалась опека, но всего лишь на несколько лет.
Большинство бояр и служилых людей высказались за Петра, исходя из простой логики. Мол, Иван все равно долго не проживет. Не сейчас, так потом, но Петр все равно станет царем. Еще вопрос, простит ли он тех, кто сейчас примет другую сторону. Однако Софья сдаваться не собиралась. Она получила прекрасное образование, знала, что могут себе позволить принцессы и королевы в Европе, и втайне мечтала о троне. Обычно, говоря о Софье, мало кто задумывается, что ей в тот момент было двадцать пять лет. Она не собиралась провести остаток жизни в монастырской келье. Впрочем, Софья готова была променять власть видимую на реальную. Ее вполне устроила бы роль регентши при слабоумном Иване. Софья понимала, что вряд ли ей удастся стать первой царицей, правящей по-настоящему.
У Софьи оставался лишь один способ переломить ход событий в свою пользу. Поднять бунт!.. Сила, способная пойти за ее посулами, нашлась. Это были стрельцы. В прежние царствования они привыкли к своему особому положению, но даже тогда, будучи под крепкой рукой, решались недовольно ворчать. Слова Софьи упали на подготовленную почву.
Волнения в стрелецких полках, поднявшиеся после избиения неугодных командиров, нарастали, подогреваемые слухами, распространяемыми среди стрельцов.
И гром грянул. 15 мая 1682 года пронесся крик, что Нарышкины задушили царевича Ивана. Стрельцы с оружием бросились ко дворцу. Зверея на бегу, эти защитники отечества ворвались в открытые ворота, убивали или просто затаптывали всех на своем пути. В первые же часы бунта погибли десятки людей. В том числе глава Стрелецкого приказа Михаил Долгорукий, пытавшийся остановить толпу, Артамон Матвеев, всего четыре дня назад вернувшийся в Москву и заслонивший собой Петра, брат царицы Натальи Афанасий Нарышкин, князь Григорий Ромодановский с сыном…
Мясорубка продолжалась три дня, пока к своим убийцам не вышел Иван Нарышкин. Стрельцы считали, что именно он покушался на жизнь царевича Ивана. По всей Москве шли погромы.
Петр на всю жизнь запомнил эти страшные дни. Он никогда не забывал, как боярин Матвеев летел на поднятые копья, как рвали в клочья Долгорукого…
Благодаря Петру I Россия закрепилась на Балтийском побережье (Н. Ф. Добровольский «Здесь будет город заложен», 1880)
А. Н. Бенуа «Петр I на прогулке в Летнем саду», 1910
Потом было то, смысл чего он постиг далеко не сразу. Чтобы остановить бунт, Софья распорядилась выдать каждому стрельцу по десять рублей, огромные по тем временам деньги. Им выплатили жалованье, у кого оно было задержано, да еще разрешили торговать имуществом убитых и изгнанных людей.
Угрожая новым бунтом, стрельцы продавили сначала объявление Ивана еще одним царем, причем старшим, а потом и такое желанное для Софьи регентство над братьями «в силу их малолетства». В Москве поставили памятный столп с именами убитых бояр и князей, да еще и с перечнем их злодеяний. Себе же убийцы выторговали похвальные грамоты с печатями — ни больше ни меньше! Было указано, чтобы никто не смел называть их изменниками и преступниками.
Кремль, заполненный стрельцами, становился все более опасным местом. В середине августа вся царская семья во главе с Софьей — Иван, Петр, царевны и обе вдовствующие царицы — покинула его под предлогом участия в крестном ходе и перебралась в Троице-Сергиев монастырь. Он был хорошо укреплен, и занять его так же легко, как и Кремль, у стрельцов бы не вышло.
Поделиться книгой: