Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Удар акинака - Анатолий Анатольевич Логинов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Ему намного легче. Должен на днях выйти на службу, — ответил Штюрмер.

— Хорошо. Передайте ему мое благоволение и попросите от моего имени не манкировать лечением. Полагаю. вы и Чарыков справитесь, — приказал Михаил. — Доклад оставьте мне. И прошу незамедлительно запросить послов Британиии и Франции о мерах, которые соблаговолят принять их правительства в этой ситуации. Идите, Борис Владимирович, ждя ваших сообщений.

Как только Штюрмер вышел из кабинета, в него заглянул дежурный офицер. Которого Михаил озадачил вызовом военного и морского министров.

«Интересно, что затребуют французы и британцы? Собственно говоря, проблема не Вене, как таковой, а в Германии. Дядюшка Вилли поддержал Франца-Иосифа и пошел на конфоронтацию с нами. Только из-за того, что Венский двор практически единственный союзник Берлина. Ибо Рим давно уже колеблется… Однако и Стамбул прислушивается к тевтонским словам. Провинции они потеряли давно и не будут конфликтовать из-за них ни с Австрией, ни с Во всяком случае, по информации разведки именно германские инструкторы приводят турецкую армию под европейский стиль. И переговоры о дороге Берлин-Багдад возобновились, — он прошелся по кабинету. — Итак, Вильгельм решительно на стороне Вены. Значит и турки и болгары, которые быстро предали его деда, не успев быть освобожденными от турок, мгновенно переметнулись под крыло германского орла, будут в противниках. Не очень сильные противники, но в добавок к немцам и австрийцам образуют неприятный довесок. И если есть надежда на нейтралитет болгар, не всю же совесть они потеряли… То турки еще помнят 1878 год. И воспользуются возможностью для реванша… Провинции… Сербы и черногорцы, при всем своем желании, не смогут противостоять даже австрийским войскам. Если же к ним подсоединятся турки, а то и болгары… Черт, как же все не вовремя. Две войны нам не потянуть. Значит надо решать проблему дипломатическим путем… Получается так. Надо будет потом уточнить у Редигера и Дубасова. Но не думаю, что они скажут что-то новое. Так что дипломатия, дипломатия и еще раз дипломатия. Пока не прибыли министры надо зайти к Симе. Поговорить, а еще предложить написать родственникам. Что-то непонятно, с чего вдруг Франц-Иосиф так разошелся…»

А ситуация действительно складывалась не очень хорошо. Основные силы флота и больше шестисот тысяч нижних чинов и офицеров армии, из которых около половины составляли мобилизованные солдаты, воевало с японцами. Военная промышленность и транспорт еле-еле справлялись со снабжением этой армады в столь отдаленных от европейской метрополии районах. И еще одна война могла стать просто катастрофой. Тем более война один на один сразу против двух не самых слабых на суше имперских армий.

Сильнее войны

Когда моряк на берегу, Все девушки бегут к нему… Песня «Агаты Кристи». Что опьяняет сильнее вина? Женщины, лошади, Власть и война. Редьярд Киплинг.

«В море — значит, дома», — вспомнил Анжу любимую присказку адмирала Макарова, но сразу же подумал, что главное все же остается на земле. Пусть даже вместо родных российских осин вокруг торчат быстро надоевшие пальмы. А воздух слишком горяч и влажен. Да и надоедливых дождей выпадает больше, чем осенней российской порой. Не повезло команде «Алмаза» оказаться в этих забытых богом местах в самый влажный сезон. И никуда не денешься — ремонт боевых повреждений уже почти закончился, когда внезапно всплыла непонятная поломка в машинах. Причем настолько серьезная, что крейсер фактически поставили на прикол не менее чем на полгода. Экипаж, конечно же, сразу растащили на другие корабли, ведь потери после сражения у острова надо было пополнять. Иван Иванович[30] почти сразу перевели на должность командира броненосного крейсера «Юрий Долгорукий» и он забрал с собой большинство строевых офицеров. Сам Анжу в результате оказался на должности временно исполняющего делами командира «Алмаза», а на его место назначили лейтенанта Саблина.

В результате свободного времени у Петра оказалось больше, чем ранее. Вот только заняться в этом городке, по сравнению с которым Кронштадт или даже теткина деревня возле какого-нибудь провинциального Саратов[31] выглядели культурными столицами. Здание Морского Собрания и театра Анжу, как ему казалось, выучил уже наизусть и снаружи, и изнутри. Как и репертуар местной труппы и даже песни играющих на улице бродячих музыкантов. Причем последние, к удивлению Петра, пели не только испанские и местные, но и русские романсы и песни. Причем почти без акцента. Вот только дожди разогнали и бродячих музыкантов, которые стали редко появляться и в дни с нечасто наступающей хорошей погодой.

От скуки Петр перечитал, кажется, уже все книги в небогатой библиотеке Морского собрания и даже записался в читальный зал местной публичной библиотеки. Пару дней назад к огорчению Анжу выяснилось. что несколько деталей вообще придется изготавливать заново, что займет еще пару недель. В результате экипаж оказался совершенно свободен. Моряков давно уже поселили в казарму, а оставшиеся офицеры теперь разбежались кто куда в поисках развлечений на свободное от дежурств в казарме время. Решил отвлечься и Петр, приняв предложение одного из офицеров местного гарнизона, артиллериста Криницкого Иллиодора Автономовича, съездить в Агану и посмотреть на место высадки японского десанта. На Гуаме, надо заметить, как и в Кронштадте, береговая артиллерия подчинялась флоту.

Выехали с утра, по холодку, на двух взятых в управлении береговой обороны легких колясках, прихватив с собой вестовых. Оба офицера были в летней белой тропической форме одежды. Разве что штабс-капитан по адмиралтейству Криницкий одел облегченный вариант с шортами, на британский манер, а Анжу предпочел легкие полотняные брюки. В которых, надо признать, оказалось все-же жарковато.

До Аганы добрались быстро, по пути обогнав коляску с двумя девушками. С которыми Криницкий, а вслед за ним и Анжу приветливо раскланялись на ходу.

Пляж оказался обычным, песок чистым. И даже следов от многодневных боев почти не было заметно. Бросились в глаза лишь несколько проплешин на месте бывших домов, видимо сожженных и до сих пор не восстановленных, да встреченные в нескольких местах по дороге к пляжу воронки от тяжелых снарядов. Ничего более интересного Петр ни в поселке, ни на пляже не обнаружил. Впрочем, Криницкий и не скрывал, что едет не просто провериться и возможно потребуется консультация Петра Ивановича, как командира корабля. Пока Анжу рассматривал окрестности и пытался придумать себе какое-нибудь занятие, штабс-капитан с помощью вестового установил на ровной площадке артиллерийскую буссоль и что-то старательно с ее помощью промерил. Потом что-то долго рассматривал в цейсовский бинокль.

А тем временем Анжу, разместившись под установленным вестовыми тентом, выпил бокал свежего холодного лимонада. Подошедший Криницкий также не преминул охладиться лимонадом, после чего больше четверти часа выпытывал у Петра соображения о возможностях обстрела берега этого района с моря. Затем штабс-капитан убежал осматривать, как понял Петр, возможные позиции береговых орудий.

Анжу же решил прогуляться по пляжу. И неожиданно наткнулся на ту самую девушку, чью коляску они обогнали по дороге. Встретились они почти на самой окраине пляжа, у кустов, и Петр вежливо поклонился. Девушка поклонилась в ответ и тут же начала заваливаться, подскользнувшись на неведомо откуда появившемся камне. Пришлось Петру ее поддержать, невольно подхватив за талию. Они сблизились настолько, что Анжу почувствовал запах ее духов. И тотчас же убрал руки. услышав возмущенное шипение ее спутницы, скорее всего — дуэньи.

— Извините, мадемуазель, — негромко, так, чтобы слышала только девушка, произнес Петр. — Вы могли упасть.

— Спасибо, — также тихо ответила, покраснев, девушка. После чего, отвернувшись, сказала кое-что по-испански, обращаясь к дуэнье. Приказным тоном, заставив ее замолчать.

— Разрешите представиться, — поклонился Петр. — Петр Анжу.

— Вы француз? — удивилась девушка, тут же представившись ответно. — Мария Хосе Гарсия Луиса Гутиеррес, — говорила она по-французски довольно бойко, но явным акцентом.

— Нет, мадемуазель, я русский, — ответил Петр уже по-испански. Впрочем, Мария удивленной этим ответом не выглядела. Похоже, уже сталкивалась в гарнизоне с русскими самых разных национальностей и перестала этому удивляться, решил Анжу. — Командир корабля, капитан второго ранга, к вашим услугам, — продолжил он снова по-французски.

— Говорите по— испански? — удивилась Мария — Странно, — оглянувшись вокруг и снова что-то приказав дуэнье, снова удивилась девушка. — Не вижу вашего корабля.

— А он есть, — пошутил в ответ Анжу. — Только стоит сейчас в гавани Апра. Я же отдыхаю и сопровождаю своего друга, штабс — капитана Криницкого. Вон он, занят своими очень важными делами. На испанском я говорю совсем плохо, — добавил он. — Если не возражаете, вернемся к французскому.

— Криницки? — вот теперь Мария удивилась по-настоящему. — Илли… Илли-одОр? Знаю этого капитана. Но он же в Апра… Впрочем, это наверное что-то военное и вы, мсье капитан, не имеете права рассказывать об этом малознакомым девушкам…

— Конечно, — согласился Анжу. — Но я надеюсь эти обстоятельства не заставят вас отказаться от разговора со мной? — и попросил. — Разрешите сопровождать вас во время прогулки? И угостить вас холодным лимонадом?

Мария задумалась на несколько мгновений:

— Разрешаю сопровождать. Лимонад… подумаю…

Иони побрели по песку. Первоначально под аккомпанемент в виде негромкого неодобрительного ворчания дуэньи. Потом Мария, остановившись и развернувшись к сопровождающей, экспрессивно высказала свое мнение, заставив пожилую испанку замолчать. Дальше они пошли спокойнее, обмениваясь на ходу короткими фразами на французском, которым Мария владела слабо. Но им хватало и этого, потому что даже Петр, к его собственному немалому удивлению, ощущал неожиданный душевный подъем. И какое-то непонятное волшебное чувство сопричастности и единения, при котором собеседника понимаешь даже не по тому, что он говорит, а по интонации и малейшему, едва заметному жесту. Как они добрались до навеса, о чем говорили, что пили, Анжу не заметил. Где-то по краем сознания он отметил появление штабс-капитана, поздоровавшегося с покрасневшей от чего-то Марией и снова убежавшего по своим делам. Потом им пришлось распрощаться. Гутиеррес отправилась по своим делам, а Анжу остался ожидать, когда Криницкий закончит свои дела…

На обратном пути Иллиодор рассказал Петру:

— … да, да, дочь того самого коменданта порта лейтенанта Гутиерреса, который первым встретил наш крейсер «Рюрик».

— Это того самого, который признался что у них пороха нет, чтобы ответный салют дать? — вспомнил Петр.

— Он и есть, — подтвердил Криницкий — После того, как Гуам наш стал, лейтенант со службы испанской ушел и остался жить на острове, как частное лицо. У него тут свое дело — выращивает и продает на корабли мандарины, лук и чеснок.

— Не понял? — удивился Анжу. — Лук и чеснок?

— Точно так, — засмеялся Криницкий. — Их здесь почти не выращивают, тем более в достаточном для продаж количестве. А он первым догадался, нашим стал поставлять. Ну, а потом и другие моряки покупать стали. Можешь у своего баталера спросить и точно тогда узнаешь, что весь лук и чеснок у Гутиерресов приобретен. Недавно он даже купца второй гильдии патент выправил, говорят. Уже несколько приказчиков на него работают, скупают всякие продукты на эскадру поставляют. Ну и другим приходящим судам тоже. А торговых судов у нас до войны много бывало, место удобное — продукты подновить, водичку свеженькую взять, уголек прикупить. Сейчас конечно судов поменьше стало, но зато наших кораблей больше. Так что дела у Хозе Гарсиевича хорошо идут, несмотря на войну, — Криницкий помолчал, потом добавил. — Смотрю, тебе дочка его понравилась? Ты поосторожнее, сам Хозе человек не обидчивый и спокойный. Но за Марией начальник штаба подполковник по адмиралтейству Свенторжецкий Николай Николаевич пытался ухаживать, но пока, говорят неудачно… Из бывших гвардейцев, за никому не ведомые грехи из столицы сюда переведен. Но с повышением в чине, как положено… Он соперников не любит, учти. И на человека чести мало походит. Мизерабль[32], по отзывам… Я с ним прямо не сталкивался, но слухи ходят.

— Ничего, — усмехнулся Петр. — Бог не выдаст, подполковник не съест.

— Смотри, Петр, мое дело предупредить, — не стал настаивать Иллиодор. На этом разговор о Гутиеррес и закончился. До приезда в Апру они еще успели обсудить несколько вопросов по обороне пляжа у Аганы.

Несколько дней ничего не происходило, Анжу был занят по службе и в городе почти не бывал. А еще через несколько дней, после получения новости об очередной победе русского флота в бою у Порт-Артура, в Морском Собрании устроили бал. На которой, конечно же и всенепременно, пригласили и офицеров с «Алмаза». Которые не преминули принять приглашение. Пошли все свободные от службы, тем более что сейчас их осталось всего шестеро— Анжу, Саблин-второй, Поггеполь, Булатов и Чистяков. Не повезло лишь мичману Соболевскому, чье дежурство в экипаже выпало на день праздника. Но он, как настоящий военный, обещал стойко переносить все тяготы службы. Тем более, что потом ему обещали целых три дня отдыха и бутылку настоящего французского шампанского.

Зал Собрания был полон. Флотские черные и белые, и армейские зеленые мундиры, фраки приглашенных гражданских лиц, шелк и атлас дамских нарядов сливались в одну многокрасочную живую картину. В которой Анжу не сразу нашел ту, которую хотел увидеть больше всего. Оставив остальных офицеров, Петр устремился, привычно, как на придворном балу, скользя сквозь толпу. И успел первым, опередив направлявшегося к Марии подполковника в мундире береговой службы.

— … Разрешите представиться — капитан второго ранга Анжу. Прошу вашего разрешения пригласить мадемуазель Марию на танец, — поклонившись, и поздоровавшись, попросил Анжу у стоявшего рядом с ней долговязого, несколько похожего на Мари, мужчину во фраке с розеткой какого-то ордена в петлице. Стоящая рядом с ним женщина слегка неодобрительно покосилась на Петра, но промолчала. Мария же не смогла сдержать эмоции, встретив Анжу сияющей улыбкой.

Мужчина посмотрел на Анжу с интересом и скрытым неудовольствием. Но вежливо представился в ответ на довольно неплохом русском Хосе Гарсия Гутиерресом и разрешил пригласить дочь на танец.

Открылся бал согласно всем традициям торжественным полонезом. В первой паре шли сам генерал-губернатор контр-адмирал Абаза, за ним по порядку чинов построились вперемешку флотские и армейские офицеры со своими дамами и в конце — гражданские чиновники и простые обыватели. Полонез внешне не столько танец, сколько торжественное шествие под музыку с поклонами, перестроениями, поворотами, книксенами и приседаниями. Танец неспешный и очень удобный для желающих переговорить со своей напарницей.

— Как я рад снова видеть вас, Мари.

— Я тоже, мсье Пиотр, — ответ произнесен таким тоном, что Петра сразу охватили нехорошие предчувствия.

— Что-то случилось? — недоуменно спросил он.

— Не обращайте внимания, я сегодня неважно себя чувствую, — явно нехотя ответила Мария.

— Может быть мне не стоило приглашать вас ивам лучше было отдохнуть?

— Ах, Пиотр, что вы, — вот теперь девушка явно оживилась, — наоборот. Мне очень… нравится танцевать.

— Надеюсь, со мной, — несколько неуклюже пошутил Анжу, но ответа получить не успевает. Начался очередной раунд поклонов и разговор прервался. Потом — псоледний проход и музыка замолчала. Танец закончился и Птер сопровождая Марию к стоящим в другом конце зала родителям, все реашется его продолжить.

— Мари, разрешите пригласить вас на следующий танец?

— Пиотр, боюсь, мои родители этого не одобрят…, — но тут Мария бросает взгляд на идущего в их направлении подполковника и решается, — но я полагаю, что мне виднее, с кем танцевать.

Поэтому, как только они приближаются к родителям, Анжу снова приглашает Гутиеррес на танец. Теперь они танцуют вальс, раз за разом проносясь мимо стоящего у стены и все более и более краснеющего от негодования Свенторжецкого. Теперь подполковник не отходил далеко места, где стоят родители Марии. Но снова не успел. Неожиданно, как только Анжу успел подвести Гутиеррес к родителям, ее тут же пригласил на следующий танец Саблин-второй.

Терпение у подполковника явно закончилось. Не выдержав, он подходит к стоящему у стены и наблюдающему за танцующими Анжу и говорит, медленно, наливаясь злобой.

— Капитан, вам не говорили, что не стоит лезть не в свое дело?

— Не понимаю вас, подполковник, — оскорбительным тоном, не опуская в звании приставку под-, ответил ему Анжу. — Мы с вами, кажется, встречались только по службе и никаких неизвестных мне ваших дел я никак не мог затронуть.

— Пся крев, — переходит на родную ругань подполковник, — Ты самотоп черномундирный, отстань от моей невесты, по хорошему прошу.

— С каких пор мадмуазель Мария стала вашей невестой, — деланно удивился Анжу. — И с каких пор подполковник, вы позволяете себе разговаривать со мной таким тоном? Господа, — он повернулся к как бы случайно подошедшим сзади штабс-капитану Криницкому и мичману Поггеполю. — господин подполковник оскорбил меня. Прошу быть свидетелями при подаче рапОрта господину генерал-губернатору на разрешении дуэли. А вы, — он снова повернулся к явно не ожидавшему такого поворота подполковнику, — готовьтесь. Я вызываю вас на дуэль, господин Свинторжецкий.

— При-ни — маю, — медленно, почти рыча от злости ответил Свенторжецкий. — Сии господа, как я понял, будут вашими секундантами? В таком случае мои встретятся с вашими через полчаса. Надеюсь, господин адмирал разрешит поединок чести… — он заолчал на пару мгновений, но не удержался и добавил. — И я пристрелю вас, как зайца на охоте…

— Не хвались, едучи на рать, — отшутился Петр, вызвав новую волну гнева подполковника. Выразившуюся, впрочем только в шумном выдохе и еще сильнее покрасневшем лице. Хотя Петр никак не мог понять, как же можно было ухитриться покраснеть еще более…

Дальше бал проходил без всяких происшествий и совершенно не заинтересовал бы Анжу, если бы в конце к нему не подошел отец Марии. Хосе Гутиеррес, к удивлению Анжу, выглядел скорее озабоченным, чем злым.

— Господин капитан второго ранга, вы компрометируете мою дочь, — сразу, вопреки обычной испанской медлительности и многословности, выложил он на английском.

— Извините, господин Гутиеррес, но я никоим образом не хотел этого. И если бы не вздорный характер одного подполковника, — ответил ему на том же языке Анжу, — я бы постарался действовать не нарушая светских обычаев. Но раз уж получилось то, что получилось… Я влюблен в вашу дочь и прошу у вас ее руки, — высказал он свои желания обалдевшему от столь внезапного поворота разговора отцу Марии.

— Неожиданно, — признался Хосе. — Вы уверены? — теперь он говорил по-русски.

— Более чем, — коротко ответил Петр.

— Давайте отложим разговор до выяснения всех обстоятельств, — дипломатично ушел от ответа Гутиеррес. — И вы должны понимать. что без согласия Марии я ее не выдам ни за кого.

Всегда борьба

В борьбе обретешь ты право свое.

Лозунг партии Социалистов-Революционеров (эсеров).

На помощь в организации восстаний и терактов Акаси[33] истратил колоссальную сумму — миллион йен…

Т. Сагдиев.

Степан остановился у афиши и, делая вид, что читает, осмотрелся по сторонам. Дворник убирает за проехавшим извозчиком, две бабы бредут по своим делам, прохожий, по виду — мелкий чиновник, бредет в присутствие. Тихо и спокойно, только чиновник явно мучается похмельем. Но это его трудности, Степану не интересные. А вот то, что из всех прохожих филером мог окзаться именно этот чиновник, его как раз интересовало. Впрочем, сомнения разрешились быстро — чиновник свернул в ближайший переулок. Степан неторопливо отошел от тумбы и пошел по улице мимо дворника. Тот как раз закончил уборку и возвращался к себе. Осмотрев проходившего мимо Степку, одетого как обычный рабочий, дворник что-то недовольно пробурчал себе под нос, но тут же успокоился и исчез во дворе за забором, хлопнув калиткой.

Окончательно успокоившись, Степан прибавил шагу и быстро добрался до следующих ворот. Не оглядываясь, заскочил в калитку. И только тут позволил себе облегченно выдохнуть. В нужном дворе все тихо, даже дворник появился откуда-то только когда Семен уже подошел к дому.

— Ты к кому? — увидев незнакомого работягу, дворник сразу попыталсяего остановить.

— К студенту Семецкому. Земляк евонный, передать новости от родственников, — тут же пояснил ситуацию Степан.

— Земля-я-як, — недоверчиво протянул дворник. — Ну пошли, земляк, провожу.

«Хорошо, что такой случай заранее обговаривался», — подумал Степан, пока они поднимались на крыльцо. Студент Григорий Семецкий жил на мансарде, к котрой поднимались по скрипучей лестнице. Поэтому даже стучаться к нему не пришлось — он встретил гостей на лестничной площадке.

— Семен? — удивился он, увидев Степана. — Ты — здесь? Что-то случилось?

— Так энтот … парень точно к вам, Григорий Иванович, — все же уточнил дворник.

— Ко мне, Анисим, ко мне, — успокоил его Семецкий. Дворник, удовлетворившись ответом, развернулся и начал спускаться по лестнице. А Григорий пригласил Степана в комнату.

Степан вошел и осмотрелся, пока Семецкий запирал дверь на задвижку. Комнатка была небольшая, но уютная. Непривычно наклоненный потолок с прорезанным в нем окном, ниша, в которой стояла кровать, стол, два стула и книжная полка, забитая учебниками, журналами и тетрадями.

— Меня сейчас Степаном зовут, — первым делом поправил Степа студента.

— Черт возьми! — выругался Георгий. — Не предупредили. Ладно, — махнул он рукой, — не думаю, что Анисим твое имя запомнил. Да и не связан он с охранкой, полицейским только и докладывает, по должности. А им навестивший меня земляк не интересен.

— Надеюсь, — согласился Степан. — Однако, перейдем к делу, товарищ Георгий.

— Согласен. Присаживайся, товарищ Се… Степан. Чай будешь?

— Нет, спасибо. Попил в трактире, пока сюда добирался, — вежливо отказался Степан, он же — подпольщик — эсер, до начала своей партийной деятельности носивший имя и фамилию Иосиф Бляйшман. Удивительно, но на еврея он не походил, напоминая скорее обычного русака откуда-нибудь из-под Рязани. Чем частенько и пользовался, ускользая от жандармских загребущих лап. Его же собеседник выглядел как типичный студент из разночинцев, с круглыми дешевыми очками на лице и в нарочито деревенской рубахе-косоворотке.

— Итак, что с группой? — перешел к деловой части беседы Степан-Семен-Иосиф.

— Готовы пятеро, — ответил Георгий. — Необходимо оружие…, — он замялся, — и деньги.

— Деньги я привез, оружие сегодня заложат в тайник у старой мельницы. Когда сможете забрать? — Степан говорил негромко, словно к чему-то прислушиваясь.

— А завтра и заберем, товарищ Степан, — обрадованно заверил собеседника Георгий.

— Тогда — деньги, — Степан встал со стула и начал расстегивать косоворотку.

— Стоп, — махнул рукой Георгий. — Ну ка… — он быстро проскользнул к двери и прислушался. — Лестница. Скрипит, — контрастировал Семецкий. Степан молча развернулся и выхватил спрятанный где-то за спиной небольшой компактный револьвер.

— Брось, Степа, — остановил его Георгий. — Дверь дубовая, хотя и тонкая. Так что твой «бульдог[34]» в ней даже дырки не сделает, пуля застрянет. А если в щели попадешь, то никого не заденешь. Помоги лучше сдвинуть стол.

Похоже за дверью расслышали шум от передвигаемой мебели, особенно, от опрокинутого набок стола. Отчего совсем перестали маскироваться. Теперь на лестнице вовсю бухали сапогами и звенели ножнами уставных шашек. Пока там развлекались этим звоном, Семецкий открыл прикрытый столом тайник под полом и достал оттуда два пистолета Браунинга.

— Держи, Семен. Этот лучше твоего револьвера будет, — отдал он один Степану.

— Господин Семецкий, открывайте, полиция! — одновременно с криком кто-то изо всех сил ударил в дверь, пытаясь ее вышибить.

Когда в дом пытаются вломиться с таким криком, люди с темной совестью пытаются убежать или стреляют[35]. Хотя эсеры свою совесть темной не считали. Наоборот, полагали полицейских силами зла, а себя борцами за справедливость… но стрелять начали именно эсеры. Тридцать восьмой калибр (9 мм), да еще под бездымный порох — это не шутка. Пули пробили дубовое полотно, словно бумагу. За дверью загремело, похоже, кто-то упал вниз по лестнице. Но через мгновение загрохотали ответные выстрелы, разносившие полотно двери в щепки. Полицейские стреляли из револьверов Смит-Вессона, патронами с дымным порохом. Поэтому после нескольких выстрелов просто вынуждены были прекратить стрельбу, иначе им на лестнице просто стало бы нечем дышать. Да и обзор от порохового дыма совершенно не улучшился.

— Сдавайтесь! — крикнул кто-то из-за двери. — Вы окружены, сопротивление бесполезно!

— Чтоб вас жеребцы вместо кобыл поимели! — ответил им Степан. И грязно выругался, словно моряк.

В ответ прозвучала еще пара выстрелов, окончательно доломавших верхнюю часть дверного полотна.

— Что будем делать? — приподнявшись над опрокинутым набок столом и дважды выстрелив в дверь, Степан-Семен-Иосиф посмотрел на Георгия.

— Уйдем крышами. Направо по крыше, а там спрыгнешь на сараи и по ним на соседнюю улицу, — приподняв пистолет над столешницей, выстрелил куда-то в сторону двери Семецкий. — Я стреляю, ты к окну. Давай! — закричал Семецкий, одновременно снова открыв огонь.

Выстрелы слились в почти пулеметную очередь. Под этот аккомпанемент Степан, бросив свой пистолет Георгию, вскочил и помчался к окну. Распахнул его и начал вылезать на крушу, когда раздались ответные выстрелы. На фоне глуховато звучавших выстрелов из револьверов полиции резко выделялись выстрелы браунинга Семецкого и ответные выстрелы из чего-то аналогичного ему из-за двери. Одна из пуль нового оружия пробила не только дверь, но и столешницу и на излете зацепила ногу Григория. Заставив резко дернуться от боли. Отчего пара последних выстрелов Семецкого ушла в потолок.

Развернувшись, чтобы взять запасной магазин, Григорий от неожиданности чуть не выронил пистолет. Степан, который по его мнению, уже должен был бежать по крыше к сараям, висел в окошке неподвижно и на полу под ним расплывалась небольшая темно-красная лужица.



Поделиться книгой:

На главную
Назад