Агент Синди Рэлл (СИ)

— Он не может в меня влюбится.

— Почему?

— Он меня не знает, — раздраженно ответила Синди, как будто доктор не понимала элементарных вещей.

— Так он влюбился не в тебя, а в тот образ защитницы, который ты ему показала.

— В огромных штанах, бейсболке и очках? Очень секси.

— Ты же не знаешь его предпочтений, — улыбнулась доктор. — Может быть, именно это его и заводит. Но если отставить шутки в сторону и представить, что у него к тебе появились чувства, ты бы ответила на них?

Где-то на улице раздался визг тормозов внезапно остановившейся машины. За ним последовали крики тех, кто только что избежал столкновения и теперь стремился выплеснуть адреналин.

— Мы думаем о вещах, которые могут пойти не так, — продолжила доктор, рассуждая сама с собой. — Другой человек может целиком погрузиться в работу. Или он влюбится в кого-то другого и бросит тебя. Или умрет, оставив незаживающую рану. И все равно, люди набираются смелости и вступают в отношения.

— Иногда у них нет выбора.

— Выбор есть всегда. Они выбирают возможную боль, а не безопасность. И они выбирают ответственность за себя и другого человека. Для кого-то этот груз приятен, для кого-то нет. Тогда люди сбрасывают груз с плеч и уходят, чтобы и в следующий раз избежать обязательств. Быть одному или одной, несомненно, проще. Быть с другим человеком — это работа, вы вкладываете силы, чувства. Не всякий готов к таким тратам. Есть люди, которые предпочитают потратить все на себя.

Синди встала с кресла и подошла к окну. Водители едва не столкнувшихся машин все еще кричали друг на друга. Машины прибывали к перекрестку, затор нарастал. Самые нетерпеливые жали на клаксоны.

— Я его не знаю. Я не могу ему доверять, — сказала Синди, повернувшись к доктору.

— Доверие для тебя очень важно?

— Да. Хотя моя мать доверяла людям. И куда это ее привело?

— Хочешь поговорить о матери?

— Только не сегодня. — Синди покачала головой.

— Почему?

— Потому что сегодня я иду на ее похороны.

Глава 6

В некоторых кругах считается неприличным проявлять свои чувства на публике. Представители таких кругов скучают на театральных премьерах, зевают на спортивных состязаниях и стоически выдерживают бормотание священника на похоронах. Основным критерием считается «прилично» или, упаси боже, «неприлично».

С этой точки зрения похороны Джеба Мерфи были идеальны. У рассыпанных по территории, как крошки для птиц, репортеров не было времени, чтобы опустить камеры и передохнуть: гости все прибывали и прибывали.

Семья Мерфи приглашала в церковь на церемонию прощания всех, а на кладбище просила остаться только близких друзей. Покойный Джеб Мерфи был так богат и влиятелен, что к нему и после смерти набивались в друзья.

У могилы стояли стулья в несколько рядов. На первом сидели вдова и дети, а дальше гостей рассаживали по значимости и влиянию. На пустой стул рядом с вдовой опустился брюнет с посеребренными висками, который выглядел очень молодо для своих пятидесяти. Легкость движений выдавала в нем завсегдатая фитнес-клуба, а сшитый личным портным костюм и итальянские туфли ручной работы демонстрировали глубину карманов владельца.

Все репортеры отметили, что Барри Хадсон, так звали брюнета, пришел на похороны своего бывшего бизнес-партнера в одиночестве. Его новая жена, которая произвела фурор своими бриллиантами на последнем приеме в мэрии, отсутствовала.

Светские хроникеры пытались понять, сулил ли этот факт внезапные перемены в семье одного из самых состоятельных людей страны. Или же просто миссис Хадсон так и не решила, что надеть. Всем было известно, что она трепетно подходит к вопросам своего гардероба.

Хадсон просидел всю церемонию прощания рядом с вдовой, периодически держа ее руки в своих. Когда все присутствующие бросили по горсти земли в могилу и начали расходиться, Хадсон подошел к детям покойного.

Взрослые люди, женатые, с детьми, сын и дочь его бывшего партнера выглядели потерянными школьниками, как это случается с каждым из нас, когда мы теряем родителей.

В такие моменты мы понимаем, что наши отцы и матери стоят с той стороны, с которой приходит смерть, и защищают нас. Они принимают ее огонь на себя. Когда они уходят, мы внезапно понимаем, что взрослые теперь — это мы и дальше наша очередь.

Хадсон обнял их на прощание и пошел к машине, припаркованной на стоянке у входа. Путь его лежал мимо еще одной церемонии в другой части кладбища.

Это было совсем иное общество, состоявшее из примерно двадцати обычных людей. Они стояли вокруг могилы и один за другим рассказывали, каким необыкновенно добрым человеком была умершая.

Простая учительница, она оставила после себя сотни людей, которым открыла новые горизонты. Ее будет так не хватать. Какая безвременная кончина, в расцвете лет…

Когда Хадсон приблизился, кольцо вокруг могилы внезапно расступилось, и его глазам предстала худенькая фигурка в темном жакете, клетчатой юбке и туфлях с пряжкой. Большие очки довершали сходство.

У Хадсона перехватило дыхание: перед ним стояла его первая жена Элизабет. Такой, какой он увидел ее в день их первой встречи в университете. Скучный образ зубрилки-отличницы она использовала, чтобы отпугивать парней.

Они были счастливы несколько лет. Потом его бизнес пошел в гору, и у него стало меньше времени на семью. Потом его не стало совсем. А потом Элизабет ушла, оставив подписанное согласие на развод.

Так он остался один.

Вернее, не совсем один. Он превратился в самого желанного жениха города, хотя все знали, что Барри Хадсон был женат на своей работе. Но чем дальше, тем больше ему хотелось, чтобы его дом перестал быть пустым, чтобы в нем звучали голоса и смех. Чтобы не друзья и родственники приглашали его праздновать с ними рождество, а он праздновал его дома, со своей семьей.

Так в его жизни появилась Вайолет Вентура. Вдова с двумя дочерьми, она неустанно работала, превратив небольшой семейный бизнес свадебных платьев в широко известное дизайнерское ателье.

Вайолет была энергичной бизнес-леди, и Барри Хадсон стал ее новым проектом. Выяснив, что этого мужчину нужно ловить на крючок домашнего уюта, она передала большинство дел своему заместителю, а себя посвятила заботам о любимом. Правильно закинутая удочка принесла богатый улов: кольцо и особняк в престижном районе города.

Со дня свадьбы прошел год, и Хадсон все еще не мог решить: то ли он ошибся в Вайолет, то ли он вообще не приспособлен к семейной жизни.

Новоявленная миссис Хадсон была счастлива сопровождать мужа на все приемы, украшая своими фотографиями светскую хронику. Это делало ее счастливой. Делало ли это счастливым мистера Хадсона? Об этом история умалчивает.

В последнее время Барри все чаще вспоминал первую жену Элизабет. Он даже думал, не нанять ли частного сыщика, чтобы найти ее. Но что-то его останавливало. Его имя было широко известно, так что ей не составило бы труда связаться с ним. Если бы она хотела.

И вот, словно из грез, она возникла перед ним.

Оглушенный, Хадсон подошел ближе и морок стал спадать. Разумеется, девушка, стоящая у края могилы, не была Элизабет. Она была всего лишь очень на нее похожа. Как сестра или дочь.

Дочь…

Если это его дочь, то ей должно быть двадцать два, хотя она выглядит моложе. Нет, не может быть. Элизабет не могла скрыть, что у него есть дочь.

Он опустил взгляд на гроб, где на прикрепленной сверху табличке ясно читалось имя «Лили Рэлл» и годы жизни.

Значит, все-таки могла.

Девушка чуть наклонила голову вправо и слегка исподлобья посмотрела на него. Также как это делала ее мать. Сердце Хадсона пронзила сладкая боль воспоминаний, на глаза его навернулись слезы. Он отвернулся и пошел к воротам кладбища.

Когда церемония прощания подошла к концу, Синди почувствовала, что у нее не осталось сил. Она с трудом доковыляла до ворот и почти рухнула на скамейку. Спустя несколько минут, чья-то тень заслонила солнце. Она подняла глаза. Перед ней стоял Барри Хадсон.

— Не возражаете, если я присяду? — поинтересовался он.

— Нет, — односложно ответила она.

Он осторожно опустился на другой конец скамейки.

— Простите, Лилия Рэлл была вашей матерью? — поинтересовался он. Синди кивнула. — Мы были знакомы много лет назад.

— Я знаю.

Хадсон замешкался. — Тогда вы, наверное, знаете, кто я?

— Вы очень известный человек, мистер Хадсон

— Ваша мать рассказывала обо мне?

— Она говорила, что вы были счастливы вместе какое-то время. А потом перестали. Так бывает. Поэтому люди расстаются.

— Мы не расстались, — поправил ее Хадсон. — Она сбежала, забрав вас… тебя, мою дочь. Я ничего не знал.

— Я знаю. Я вас ни в чем не виню. Спасибо, что пришли на похороны. Маме было бы приятно.

Какое-то время только трели кладбищенских птиц нарушали тишину.

— Я так и не знаю, как тебя зовут, — сказал Хадсон.

— Синди, Синди Рэлл.

— Синди. — Он повторил ее имя. — Где вы жили все это время, чем занималась твоя мама? Где ты окончила школу? Черт, я задаю много вопросов. Но я ничего о тебе не знаю.

— Мы жили в разных местах. Часто переезжали, поэтому школа была для меня кошмаром. Мама была учительницей, а я работаю в транспортной компании.

— Где ты живешь?

— Мы снимали небольшую квартиру между моей работой и ее. На двоих это было недорого, но одна я, боюсь, не потяну.

— Послушай, — Хадсон придвинулся ближе. — Я хочу тебе помочь. Ты могла бы на время переехать ко мне.

Она удивленно посмотрела на него. — Мы совершенно незнакомые люди. У вас новая семья. Я не хочу создавать вам проблемы.

— У меня огромный дом с кучей комнат. В половину из них я вообще ни разу в жизни не заходил. — Его слова вызвали тень улыбки на ее лице. — У нас будет время познакомиться. Если тебе не понравиться, можешь съехать в любое время.

Синди снова наклонила голову также, как это делала ее мать, вызвав у Хадсона новую волну воспоминаний.

— Я подумаю, — тихо сказала она.

Он хотел обнять ее, эту маленькую девочку, которая осталась одна в огромном мире, прижать ее к себе и сказать, что теперь все будет хорошо, что он позаботится о ней. Но не стал этого делать, боясь спугнуть, боясь порвать тонкую нить взаимопонимания, которая протянулась между ними.

Оставив ей свой номер телефона, он пошел к воротам, где шофер в униформе открыл перед ним дверь. Когда машина покинула территорию кладбища, на скамейку по обеим сторонам от Синди сели Виктор и Шеф Джонсон.

— Ты как? — спросил Виктор.

— Я только что принимала соболезнование от кучи неизвестных мне людей, — огрызнулась Синди. — После чего впервые в жизни поговорила со своим отцом. Вот и скажите мне, как я. И вообще, моя мать умерла три года назад и похоронена в Акапулько. Какого черта понадобился весь этот маскарад?

Глава 7

По возвращении с кладбища Синди и Виктор прошли в кабинет Шефа Джонсона, где Виктор включил ноутбук, и на экране на стене появились фотографии.

Первым шло фото стильного брюнета средних лет, которого легко было вообразить на вечеринке у океана. Его лицу шел легкий загар, а широким плечам белый костюм. На фотографии он подпирал лицо рукой, на среднем пальце которой красовался массивный перстень. В такой позе часто снимаются артисты на роли любовников в латиноамериканских сериалах.

— Хуан Рамон по кличке «Эль Фиделе», — представил его Виктор, — глава наркокартеля Картахена7.

— Почему семнадцать? — спросила Синди.

— Предыдущие шестнадцать разгромлены полицией.

— Что мешает сделать с семнадцатым то же самое?

— Собственно, Эль Фиделе и мешает. Он слишком умен.

Синди с интересом рассматривала улыбающееся, добродушное лицо человека, которому удалось пробиться на самую вершину могущественной организации и продолжать оставаться недоступным для полиции и федеральных агентов.

— Два года назад нам удалось перекрыть его основной канал контрабанды наркотиков, — продолжил Виктор. — Эль Фиделе попытался продвигать товар другими путями, но тоже потерпел неудачу. Полиция арестовала всех его людей. О самом Эль Фиделе пошла дурная слава, что все, кто с ним работает, рано или поздно попадают за решетку. Говорили, что он сам сдает людей, чтобы им не платить.

— На самом деле сдает? — поинтересовалась Синди.

— Пару раз было похоже, — подтвердил Шеф. — Но, в большинстве случаев, это просто хорошо проведенные совместные операции нескольких агентств.

— И какое отношение ко всему этому имеет мой отец?

Виктор нажал пару кнопок, и на экране появились фотографии масштабной стройки. Вот она на стадии котлована, вот укладывается бетонный фундамент, затем возводятся стены и перекрытия. Желтые каски строителей сверкали под жарким солнцем.

— Компания Хадсона стала подрядчиком строительства миграционного центра на границе с Мексикой. Есть подозрение, что через него в страну проникает героин.

— Вы проводили обыски? — спросила Синди у Шефа.

— Безрезультатно, — ответил тот. — У Эль Фиделе везде глаза и уши. — В его голосе звучало неприкрытое раздражение. — В страну попадает чистейший героин в больших количествах, а мы бьемся почти год и не можем найти канал доставки.

Виктор нажал еще несколько кнопок, и на экране появилась фотография ресторана. Двухэтажное заведение в традиционном мексиканском стиле утопало в зелени и цветах. Среди гостей на веранде выделялась красивая американская пара, Барри Хадсон и его жена Вайолет.

Новая жена ее отца была очень красива той броской красотой, что так любят обложки модных журналов. Тонкие черты лица, высокие скулы, элегантная фигура, на которую вещи с показа модных домов не требуют подгонки. Ее лицо закрывали темные очки. Все в ней было настолько идеально, что рядом с ней не то что Синди, а любая модель с подиума почувствовала бы себя дурнушкой.

— Эта фотография была снята год назад в Мехико, — сказал Виктор.

— Ты хочешь сказать, что за моим отцом уже год следят? — вырвалось у Синди. Она переводила взгляд с Шефа на Виктора, но ответа не получила. — Что вы выяснили за это время?

Шеф откинулся в кресле и уставился в окно.

— Ты прав, — сказал он Виктору. — Это была не самая удачная идея.

— Гены, — лаконично ответил тот.