Фараон

Я по его тону мгновенно понял, что это серьёзный наезд, потому единым движением вскочил на ноги и схватил его за ухо, больно крутанув его в сторону.

— Ты кто такой? Жалкий человеческий червь? — изумился я, добавляя в речь маты, так что наверняка меня сейчас плохо понимали все, но мне было всё равно. Ещё отец меня учил, что покушающихся на твою власть нужно сразу давить в зародыше, а этот пришлый чувак явно решил покуситься на мои права.

Он попытался вырваться, но я хоть и был ниже его, но зато крепче и сильнее, так что выкручивая ухо, вынудил его опуститься передо мной на колени.

— Так-то лучше, знай своё место человек, — фыркнул я, отпуская его надорванное ухо, из которого показались струйки крови.

Все окружающие замерли, даже охрана, никто не сдвинулся с места, поскольку напряжение просто висло в воздухе.

— Это наследный правитель, носитель печати царя Нижнего Египта, великий жрец Птаха и префект Мемфиса, — в ужасе представил его мне, подошедший к нам Бенермерут.

— «Упс, — подумал я, но отступать было уже поздно».

— А я бог Монту, временно заменяю вашего царя в его теле, — громко сказал я, обращаясь всем вокруг, — отец Амон позвал его Ка на время к себе, видимо перетереть что-то надо с парнем, а эта тварь Бастет выполняя его волю, не предупредив меня, переместила меня сюда в его тело. Так что чем меньше мы будем мешать друг другу, тем быстрее всё устаканится. Это всем понятно?

Все молча смотрели на меня вытаращенными глазами, а верховный жрец и по совместительству правитель этого города поднялся на ноги, стал размахивать жезлом и произносить какие-то путанные слова, смысл которых до меня никак не доходил. Я спокойно стоял, пока он это всё делал, лишь пару раз зевнул, а потом и вовсе наклонился и взяв ногу птицы с блюда, стал похрустывать ею под его завывания.

Когда он стал выбиваться из сил, поскольку отдавал всего себя неизвестному мне ритуалу, я поинтересовался, бросив при этом в него костью, которая попала ему по лбу.

— Ты идиот? — спокойно поинтересовался я, — я бог, твои жалкие слова человек, ничего мне не сделают. Если ты конечно не сам Птах, в чём я лично сильно сомневаюсь. Когда я недавно встречался с ним, он точно был посильнее тебя, червяк.

Мои последние слова доконали египтян, которые наблюдали наше противостояние со жрецом всё это время. Полную бесполезность ритуала, что делал сейчас великий жрец стала понятна всем, а главное моё полное спокойствие и уверенность в себе вернули их мысли в привычное русло. Фараоны и так были для них богами или как минимум потомками богов, так что ничего удивительного в том, что Амон позвал к себе в гости царя, а чтобы его тело не повредилось, прислал другого бога временно подежурить за него. В общем-то разумное решение, как ни посмотри.

На пол повалились десятками, я спокойно наблюдал за жопами, которые устлали собой мраморный пол. На ногах остался один вспотевший, ошарашенный жрец.

— Тебе особое приглашение нужно? — я посмотрел на него прищуренными глазами, словно через прицел, — или хочешь лишиться бессмертия? Я могу, когда ты умрёшь, твоё Ха найти и выбросить из мира мёртвых, зря только пирамиду себе будешь строить.

Мои слова так сильно его проняли, поскольку даже малейшая возможность лишиться бессмертия напугала его до дрожи. Он рухнул последним прямо передо мной.

— Так-то лучше, — самодовольно сказал я, возвращаясь на своё место и снова занимая положение полулёжа, — можете вставь, мне безразличны эти ваши человеческие ритуалы.

Люди поднялись и озадаченно смотрели на главного здесь, кроме меня. Верховный жрец и правитель Мемфиса поднялся, отряхнулся и уже спокойно спросил.

— Что ты будешь делать, бог Монту?

— Я ждать, — я развёл руками, — а вы будете делать всё тоже, что делали до моего появления. Тело нужно будет парню вернуть в целости и сохранности, поэтому в его расписании и ритме жизни ничего не должно меняться. Я лично не хочу навлечь на себя гнев бога Солнца, жариться живым в его огне такое себе удовольствие.

Тут я поднял взгляд и увидел, как в первые ряды выдвинулись люди, которые что-то быстро строчили на бумаге, вроде называемой здесь папирусом.

— Хотя если хотите…, - я задумчиво обвёл всех взглядом, — я мешать вам не буду.

Тут многие затрясли головами, а верховный жрец Птаха склонил голову.

— Никто в здравом рассудке не будет навлекать на себя гнев Амон-Ра.

— А, вы его две ипостаси уже тут соединили? — я понял, что не совсем разобрался тогда в объяснениях Маши.

Верховный жрец судорожно кивнул.

— Ну отца не понять, то один свой аватар использует, то другой, так что правильно делаете, — попытался съехать я со скользкой для себя темы, — главное жертвы вовремя приносите, и он будет доволен.

— Я обязательно пошлю сообщение верховному жрецу Амон-Ра в Фивы, чтобы он провёл ритуал большего жертвоприношения, — на полном серьёзе ответил мне собеседник.

— Тогда всё, все занимаются своими делами, делаем вид, что ничего не произошло, — я сделал жест руками, выгоняя всех вон.

Люди тут же заторопились и вместе с верховным жрецом очистили помещение, вместо них ко мне подошли ближе Бенермерут, и тот парень имени которого я не знал. С ними вошли ещё четыре молодые рабыни, принеся глиняные кувшины с тонким горлом, и небольшие пиалы, красиво украшенные разными рисунками.

— Царь обычно в это время начинал праздновать окончание дня, — осторожно сказал мужчина, опускаясь рядом.

— Будем делать то же самое, — подтвердил я, — только давайте сначала познакомимся. Меня как вы уже знаете зовут бог Монту, а вас?

— Бенермерут — воспитатель и наставник Его Величества Менхеперра Тутмоса III, — представился он, и показал пальцем на молодого.

— Друг царя, Его Величества Менхеперра Тутмоса III — Меримаат, сын визиря Усерамона.

Рабыни стали наливать вино в пиалы, при этом трижды разлив его, но на это никто не обращал внимания, руки у обоих мужчин так же тряслись, как и у них. Они неискренне провозглашали здравницы царю, то есть мне и выглядело это крайне натянуто. На пир наше действие ну никак не походило, к тому же вино было невкусным, мне абсолютно не понравилось.

— Скукота! — наконец моё терпение лопнуло, и я показал рабыням выметаться, что они с радостью и сделали.

— Чем ещё царь занимался? — обратился я к своим собутыльникам.

— Стрельба из лука, езда на колеснице, — заикаясь сказал парень.

— Идём, научите меня всему этому, — я поднялся на ноги, — а то я от скуки помру после таких пиров.

Они тут же поднялись и пошли показывать мне дорогу, к нам тут же присоединилось почти двадцать человек охраны и четыре писца. Кучу людей, которые смотрели нам вслед и шушукались я постарался полностью игнорировать. Стрельбище оказалось тут же, просто возле стены, но с другой стороны дворца от которой мы приехали. Там стояли слуги, с разными размерами луков, а также пучками стрел, а дальше на разном расстоянии находились мишени из тростника, вкопанные в землю. Меримаат подошёл к одному из слуг, взял у него небольшой, изогнутый костяной лук, похожий я видел в музеях у кочевых народов и протянул его мне.

— Лук царя.

Я взял его в руки, попробовал натяжение, которое оказалось для меня ерундовым и вернул его обратно.

— А что получше есть?

Тот побледнел и бросился к ещё одному, принеся мне изогнутый в обратную сторону, даже с виду мощный составной лук.

— Его к сожалению, никто натянуть не может, — пролепетал он, — а два человека с трудом могут одеть тетиву.

Протянув руку, я сам охреневая от происходящего взял лук в руку, во вторую мне подали толстую тетиву, и я с огромным трудом, но не показывая это для окружающих, изогнул его в нужную сторону и надел тетиву, уперевшись ногой в один из рогов. Опыта у меня в обращении с луками разумеется не было, я максимум если и стрелял, то пьяным на пляже, тут же тело словно само всё выполняло, как это было нужно.

— Стрелу дай, — я взял в руку готовый к стрельбе лук. Парень с круглыми глазами подозвал слугу, показывая мне различные стрелы. Все были тростниковыми, на конце только была небольшая деревяшка, в которую был воткнут каменный наконечник.

— «Бл…ть здесь же ещё и железа нет, — вспомнил отчётливо я, что нахожусь в бронзовом, а если быть совсем уж точным, то в медном веке».

Рука взяла самую привлекательную стрелу, наложила его на упор, затем я плавным, но одним слитным движением поднял лук, натянул тетиву и отпустил её. Толстый жгут высушенных и обработанных жил больно ударил по пальцам, так что я чуть не взвыл от боли, но марку пришлось держать, поэтому я поморщился, лишь глядя на самую дальнюю мишень, в которую попала стрела, словно показывая, что не сильно доволен выстрелом.

— Скукота, — я вернул лук парню, — что там с колесницами?

Один из слуг бросился к мишени, и вскоре принёс обломки её, трясущимися руками отдав Меримаату. При этом он наклонился и тихо ему что-то сказал. Парень, снова округлил глаза и подошёл пошептаться с моим воспитателем.

— Вы чего там шепчитесь? — недовольно спросил я, — или вас поставить вместо мишеней?

— О, бог Монту, — Бенермерут низко поклонился, — мы просто обсуждаем, что сказал слуга, не более того.

Я сделал скучающее выражение на лице, и он поторопился объяснить.

— Слуга сказал, что стела пробила мишень насквозь и разбилась о стену, оставив там выбоину.

— А, — я сам, находящийся в шоке от его слов, тем не менее просто отмахнулся, — где ваши колесницы, а то мы сюда приехали днём на каких-то карликовых пони, запряжённых в повозку.

Мужчины переглянулись и повели меня на конюшни. Конюхи, трясясь от страха вывели снова двух мелких пони, едва достающих мне до низа грудной клетки, навскидку максимум метр двадцать в холке.

— Лучшие скакуны из царских конюшен! — гордо оповестил Меримаат, когда их подвели ближе.

Я сначала не поверил, что он серьёзно, затем видя, что они не понимают, почему я стою с таким лицом, я спросил.

— Ты надеюсь шутишь? Эти карлики, лучшие скакуны? А где настоящие лошади? Эти сломаются, если на них сесть.

— Зачем на лошадей садиться? — побелел от страха парень.

Я тяжело вздохнул.

— Отведите меня обратно, я лучше лягу спать.

Они переглянувшись, поспешили впереди и вскоре меня привели в комнату размером поменьше, с низкой кроватью и четырьмя рабами, которые стояли возле неё с опахалами из страусиных перьев.

— Царь обычно мылся и ложился спать со своей женщиной, — объяснил мне Меримаат.

— Мыться да, женщина нет, — отказался я, поскольку так сразу предавать Машу с первой попавшейся девушкой, было как-то стрёмно, хотя разум понимал, что возможно, я больше никогда не увижу свою девушку. Но всё равно, я не собирался вот так сразу, ей изменять.

Когда меня помыли и переодели, а затем помогли лечь в кровать, я закрыл глаза, чувствуя, как по телу пробегают приятные волны нагоняемого рабами прохладного воздуха. День был настолько сумасшедшим, что я быстро уснул.

Глава 4

Утром меня разбудили звуки суеты и шума. Думая, что я всё ещё нахожусь в своём трейлере, а раскудахтались студенты палаточного лагеря, я не открывая глаза крикнул.

— А ну заткнулись бл…ть, чё разорались!

Стало значительно тише, но сон был потерян и я открыл глаза. Первое, что увидел, был расписанный каменный потолок и опахала, приводимые в движение подростками, старающимися не смотреть при этом на меня. От воспоминаний и осознания того, что случившееся со мной это не сон и не галлюцинация, настроение резко поползло вниз.

— Позовите кого там нужно, — проворчал я, поднимаясь на кровати. От стены отделились две служанки, которые оказывается тоже были здесь, и одна подошла ко мне, пряча глаза, вторая быстро вышла за дверь, и вскоре привела с собой Бенермерута и Меримаата. Которые осторожно приблизились к кровати.

— Чего ждём? — я покачал головой.

— Царь обычно мылся, его брили и он завтракал, — поклонился мне старший.

— Идём, — я поднялся и мы перешли в другую комнату, где внутри был небольшой каменный бассейн.

Служанки меня раздели догола и стали сначала смывать пот. Затем пришёл мужик с золотыми бритвами и побрил меня зачем-то целиком, реально всё тело, кроме головы, где и так была крайне короткая причёска. Я забрал у него медное зеркало, начищенное до зеркального блеска и впервые рассмотрел свою новую внешность. На меня смотрел человек неопределённой расы, поскольку определить принадлежность было сложно. Но он был ближе к азиатско-европейскому типу, чем к темнокожему, как меня когда-то уверяла Маша. К тому же низкий лоб, выдающиеся скулы, прямой нос и тяжёлый подбородок делали из меня вовсе не красавца, что по сравнению с моей прошлой личностью тяжело отдалось у меня на сердце. Я привык быть красавчиком. Отдав зеркало, я осмотрел своё тело: крепкое телосложение, помогшее мне вчера со жрецом и луком, но относительно низкий рост даже с присутствующими рядом со мной.

— Мда, к такому меня Маат не готовила, — вздохнул я, видя, как за всеми моими манипуляциями внимательно смотрят египтяне, выпучив от страха глаза.

— Добривай уже голову, — обратился я к мужику, который вздрогнул и посмотрел на спутников царя.

Те махнули ему рукой, и он быстро, а главное безопасно, оставил меня совершенно лысым. Затем, когда он поклонился и ушёл, мной снова занялись служанки, ещё раз помыв и нанеся на тело приятно пахнущее масло, явно оливковое, но с добавлением каких-то цветочных экстрактов. Когда ко мне подошла ещё одна девушка, принеся набор с какими-то баночками и кисточками, я понял, что меня будут накрашивать. Поскольку с местным колоритом было сложно спорить, я молча просидел всё время, пока она подводила мне синим цветом глаза и наносила остальную косметику. Утренние сборы составили около двух часов, пока наконец мне не принесли набедренную повязку, сандалии из тростника, а также как я помнил из рассказов Маши, убор только фараонов — немес с уреем, а попросту говоря сине полосатую свободную повязку с пущенными на плечи частями ткани, с сзади которая завязывалось на узел, урей же представлял собой просто золотой обруч со вставшей в стойке золотую кобру с красными камнями вместо глаз, который надевался поверх немеса. Бенермерут подал мне постишь, накладную бороду, которая оказывается вешалась словно очки, двумя золотыми металлическими проволочками за уши. Этого я не знал, но быстро прицепил её и распрямился. Все вокруг, от моих спутников до рабов и слуг, низко склонились. Последними аксессуарами были золотое широкое ожерелье на шею и пояс из скреплённых тонкими цепочками золотых пластин, украшенных камнями, а также золотые браслеты на руки и наконец обряд одевания был окончен.

— Завтрак? — обратился я к Бенермеруту.

— Да, бог Монту, — он показал мне рукой на выход отсюда.

Нелюбимые мной сандалии-вьетнамки с тесёмкой натирающей расстояние между большим и указательным пальцем, были практически на всех присутствующих, кроме охраны, они были одеты в сандалии с тесёмками, крепившимися к стопе и лодыжке, что-то отдалённо напоминающее римские калиги, но более простые по исполнению. Выбрав телохранителя с примерно моим размером ноги, я подозвал его к себе и приказал разуться. Он тут же присел и молча это сделал.

— Эти себе забери, не босым же ходить, — я толкнул в его сторону свои разукрашенные золотом и разными рисунками сандалии, и пока он удивлённо их одевал, я сноровисто зашнуровал и одел более удобную для меня солдатскую обувь.

— О, просто отлично, — обрадовался я, вставая и пристукивая толстой кожаной подошвой по мраморному полу, — то что нужно.

Мои сопровождающие понимающе переглянулись и повели меня в комнату, где ждала простая еда: холодное мясо, явно оставшееся с ужина, вино, фрукты. Но я был голоден, так что с удовольствием стал поглощать всё, закидывая в себя то, до чего дотягивались руки. Бенермерут с Меримаатом за всем этим взирали с почтением, сами не притрагиваясь ни к чему.

— Вы не ели с царём? — пробубнил я, запивая отвратительным по вкусу вином мясо с лепёшкой.

— Ели, бог Монту.

— Значит сейчас тоже ешьте! — приказал я и они тоже стали завтракать, но не так активно, как я.

Поскольку мне крайне сильно не хватало всё время вилки, так как ложкой с ножом было не привычно есть, то я продолжил.

— Для своего удобства введу пару дополнений в дальнейшее расписание. У вас есть ремесленники? Те, кто делает вот эти золотые ложки?

Я покачал предметом в воздухе.

— Да бог Монту, конечно, — ответил старший.

— Вот, заглянем к ним сначала, а затем на кухню, а то эту кислятину пить просто невозможно, — я с отвращением отставил пиалу с вином обратно.

— Это лучшее вино с царских виноградников, — пискнул Меримаат.

— Я так и понял, — я сурово на него посмотрел, добавив, — как и ваши кони.

Под моим взглядом парень смутился и замолчал. Когда поели и они, я поднялся и обратился к старшему.

— Ну что? К ремесленникам?

Он кивнул.

— Я распорядился, чтобы колесницы были готовы.

Представительной делегацией из моей охраны и четырёх писцов, которые присоединились к нам, стоило только выйти из комнаты, мы вышли из дворца, где нас ждали две лёгкие колесницы, которые по виду должны были развалиться сразу, как только наедут на первый же камень или ямку. На одной из таких вчера местный царь и навернулся.

Подойдя к одной, самой украшенной, я покачал головой, увидев, что эти живодёры мучают животных, используя вместо хомутов натуральные ошейники из широкой ткани, которые явно душили коней. Причём это было тем сильнее, чем быстрее они бежали.