Положительная характеристика – 2. Возвращение

Влад сел за руль, не выпуская ножа из руки, прижав его мизинцем к предплечью. Нож абсолютно не мешал ему. Ножевому бою его обучал лучший в России, а раньше в СССР, специалист. Таких в мире по пальцам можно сосчитать, может быть одной руки. Влад аккуратно отъехал от бордюра и свернул в переулок. Он вспомнил, как тот полноватый, казалось бы, дядька-инструктор с пузиком, в старом застиранном советском спорткостюме учил его ножевому бою. Первым делом выбрали на складе непосредственно нож. Выбор был богатым. Ножи разведчика времён Великой Отечественной, наши, американские, английские, немецкие и так далее. Современные боевые ножи со всего мира. Дядька, которого все звали Семёныч, пояснял за эти самые ножи. Наконец остановились на одном экземпляре. Кабар. Но не классический, для морпехов США, с кожаной наборной рукояткой, а более современный, с кратоновой. У этой модели были два варианта лезвия. Стандартный и чуть короче. Выбрали второй. А в остальном нож, как нож. Семёнович затупил его на наждаке и вручил Володе с напутствием: не выпускать этот тесак из руки не при каких обстоятельствах. Пока из с правой. Есть с ним, ходить с ним, стрелять с ним, писать с ним и писать с ним (ударение на и), не убирая в ножны. Которых, к слову не было. Через некоторое время дядька-инструктор переложил нож в левую руку и всё по новой. В какой-то момент Володя поймал себя на мысли, что может есть бульон, зажав нож мизинцем. Шло время, а обучение ножевому бою так и не начиналось. Вова посетовал на это Семёнычу. Аллес Гут! Сказал тот и заточил нож на наждаке до бритвенной остроты. И всё началось по новой. С той лишь разницей, что теперь можно было невзначай отрезать себе… эти самые… Сходив в туалет и используя туалетную бумагу, допустим. Но навык безопасного для себя удержание ножа уже прочно укрепился в подкорке, и членовредительства (буквально!) не происходило. А дальше началось непосредственно обучение. Нож резиновый или пластиковый, в полный контакт. На голове маска, закрывающая лицо и горло. Типа фехтовальной. Боксёрская раковина на пах. Потом боевой нож не заточенный. Затем заточенный боевой. Замотанные металлизированной лентой предплечья от кисти до локтя. И от колена до паха. Боксёрская ракушкам, усиленная аллюминевым вкладышем. Краги на руках… Работа на манекенах и рубка каната. Всё это вспомнилось ему по дороге в посольство. Стоп. Там же уже ждут. И откроют огонь на поражение на подъезде к воротам, или ещё раньше. Тогда куда? Самый надёжный контакт провален. В больницу! Мария ранена и ей срочно требуется медпомощь. Что же он за идиот такой? Он однажды уже потерял свою Машу. Второй потери ему не пережить.

— Запомни номер телефона. Если случится катастрофа и вы окажетесь в полной заднице, позвони по этому номеру. Тебе ответит оперативный дежурный Ситуационного Центра спецподразделения ЗАСЛОН. Сотрудником Седьмого отдела этого ЗАСЛОНа, ты, кстати, сейчас являешься. Теперь это твои боевые товарищи. В любой стране мира, где есть наше посольство или консульство находятся представители этой структуры. И если надо вытащить человека из страны пребывания, лучше них никто с этой задачей не справится. Назовёшь пароль: кодовое название операции.

— Зет слушает, говорите! Говорите, Зет слушает вас внимательно!

Влад вспомнил эмблему, которую ему показывал генерал Бережной. В его новом удостоверении личности, которое он потом изъял. На традиционной эмблеме СВР на фоне земного шара латинская буква Z.

— Это Гефест. У нас проблемы. Требуется помощь. Срочно!

— Не выключайте телефон, Гефест! Определяем ваше местоположение…Ждите… Это ветеринарная клиника?

— Да, говорят, лучшая в городе. Пулю извлекли, но состояние тяжёлое.

— Ждите оперативную группу. Время прибытия ориентировочно…Не отключайтесь… Плюс полчаса с этой минуты по местному времени. Когда группа окажется в помещении, вам назовут пароль: Гефест. Держите себя в руках и постарайтесь не открывать огня по нашим сотрудникам. Помощь скоро будет. Отбой.

Влад оценил шутку с открытием огня по своим спасителям. Хотя…Это могла быть и не шутка, ведь дежурный не знает, кто он на самом деле. А сам он знает, кто он сейчас?

Влад согнал немногочисленных сотрудников ветклиники в операционный блок. Клиника была шикарная, дорогая. Круглосуточная дежурная бригада хирургов, операционная не хуже обычный человеческой. Ему когда-то рассказывали, что в Москве на улице Россолимо, недалеко от Главной Военной Прокуратуры (где он, увы, бывал), находится ветеринарная клиника, где творят чудеса. За деньги. Видимо здесь было что-то похожее. Мария лежала на операционном столе, вокруг неё суетились трое врачей. Остальные сгрудились в соседней комнате. Он забрал у них телефоны и приказал держать руки на виду. Сам сел в угол, из которого видел окна и весь медперсонал. На французском объяснил им, что никто не пострадает, если они будут себя хорошо вести. В противном случае он их убьёт. Всех! Хотите жить, делайте что вам говорят. Внизу на первом этаже послышался какой-то шум, движение. Он, когда заносил Марию, закрыл входную дверь на ключ, оставив его в замочной скважине. Повесил табличку ЗАКРЫТО.

— Гефест! Гефест! Мы входим! Это Зет! Спокойно, это Зет!

Влад встал, засунул пистолет за пояс сзади. Он уже не нужен. Если это очередная подстава, они всё равно отсюда не выберутся. А раненую Марию одну он не оставит. В помещение вошли четверо мужчин в белых халатах. У двоих были носилки. Аккуратно переложили на них Марию и понесли её вниз. Двое оставшихся сотрудников ловко замотали всему медперсоналу руки сзади за спиной серым сантехническим скотчем, каким тренер по боксу заматывал иногда порванные боксёрские мешки в спортзале. Затем они каждого привязали тем же скотчем к неподвижным деталям интерьера, заклеили рот и сделали каждому укол. Снотворное. Потом освободили рты и позаботились о том, чтобы уснувшие медики не оказались, не дай Бог, на спине. Трогательно. Сели в фургон, похожий на машину скорой помощи. Но Влад понимал, что это не обычная скорая. Ему объяснили, что это машина коронера, на которой перевозят трупы. Как правило, криминальные. И набожные поляки, завидев эту машину, неизменно крестятся в суеверном ужасе.

— Все больницы и поликлиники сейчас шерстят. В полном составе поднято по тревоге подразделение ГРОМ. А с этими ребятами сложно бодаться. Скоро дойдут до ветеринарных клиник. Так что форы по времени полчаса максимум.

Старший группы протянул Владу капсулу и маленькую бутылочку воды. Он безропотно проглотил её и запил водою. Ребята знают, что делают. Бережной говорил, что туда берут лучших из лучших. Остаётся уповать на их профессионализм и надеяться на удачу.

…В Москву пришла золотая осень. Буйство красок всегда поражало Владимира. А если осень сухая и тёплая-это дар небес. Наступило настоящее Бабье Лето. Он сидел на Тверском бульваре, на скамейке недалеко от театра. Вокруг бегали дети, сновали люди, перемещался автотранспорт. В руках у него оказалось два билета в театр, возле которого он сидел. Когда он их достал? И зачем? Что с ними делать? Выбросить? Отдать? Он не мог сосредоточиться. Хотелось заплакать. Но он не умел и не знал, как это делается. На похороны Маши он не пошёл. Не смог себя заставить. Увидеть ещё раз её такой… безжизненной… чужой… Даже если её приведут в порядок, всё равно он не сможет подойти к ней. Попрощаться. Навсегда. Не сможет заглянуть её родителям в глаза. Ведь косвенно он виноват в её гибели. Если бы она тогда не побежала ему навстречу по пешеходному переходу… Пусть они считают его подлецом, трусом, эгоистом, мерзавцем, ничтожеством. Кем угодно. Но он не сможет проводить её в последний путь. Это выше его сил. Володя сидел на скамейке. Людей становилось всё меньше и меньше. На Москву опускались сумерки. Наступала ночь…

Они сидели в кабинете Бережного, в Сенатском Дворце. Долго молчали. Владимир не спрашивал, почему так получилось. Кто и почему предал. Какой результат в итоге. Чего они добились. Как их операция повлияла на расклад в мировой политике. Ему всё это было просто неинтересно. Жалел ли он о том, что принял предложение Бережного? Вернулся к жизни, вернее, начал её снова. Он не знал. Не находил в себе ответов на эти вопросы. Внутри была пустота. Генерал вздохнул, и сказал.

— Мари Дюбуа после лечения будет переведена в другую службу. Она не сможет больше заниматься оперативной работой. Марию по её просьбе отправят в Африку, в наше посольство. В страну, где погибли её родители. Там сейчас тихо и спокойно. Пока. А тебе она просила передать… пожелать удачи… и наладить личную жизнь… Пойдём потихоньку, не торопясь. Через час награждение в Георгиевском зале. Не хорошо опаздывать.

Владислав Дембицкий исчез. Кончился. Володя Жаров скинул эту шкуру за ненадобностью. Он снова почувствовал в себе силы начать всё сначала. Ведь главное для него-работа. Так говорила Маша, а уж она то понимала его сущность, как никто другой.