Диверсант в городе

Диверсант в городе

Пролог

Очнулся я непонятно где. Стены белые, на потолке акустические панели с точечными светильниками. Лежу на койке. В вену воткнута капельница. Рядом стоит медицинская аппаратура. Палата интенсивной терапии, что ли? По крайней мере, похоже. В помещении я один. Где-то гудит кондиционер. Лежу на спине, накрытый простыней, в ушах стоит звон, соображаю плохо. Голова кружится, в глазах все плывет. Напрягаю волю. Постепенно выясняю, что левая нога находится в гипсе, а на шею надет фиксирующий воротник. Шевелюсь с трудом. Но, кое-как могу: пальцы чувствую, и они работают.

Снова напряг волю, как учили. Кто учил, я не помню, как и не помню пока, кто я и как попал в это место? Даже имени своего вспомнить не могу. Знаю только, что умею убивать. Усилия воли мне помогают. Интерьер прекращает вращаться вокруг меня. А красноватая пелена, застилающая мой взор, начинает проясняться. Пришло и странное воспоминание: широкоплечий немолодой человек с мощной челюстью и пронзительным взглядом холодных стальных глаз говорит мне что-то. Напрягаюсь еще немного и начинаю слышать его уверенные слова:

— Враги думают, что им не о чем беспокоиться. Они считают, что наше руководство жует сопли и надеется на договорнячок. Потому и шлют оружие из-за океана для того, чтобы разрушать наши города, считая, что останутся безнаказанными, как уже было многие годы. И они предполагают, что, как всегда, спрячутся за большой лужей, и что ответка не прилетит по их душу. Но, они не знают, какой мы готовим им ассиметричный ответ. Они не предполагают, какой хаос и страх посеют в их городах такие парни, как ты…

Первое воспоминание пропало, но всплыло другое. Я вспомнил душную ночь, огни скоростного шоссе, погоню со стрельбой и автокатастрофу, разбитый красный автомобиль и умирающую девушку на пассажирском сидении. Припомнил и медсестер со шприцами, и врачей, что-то говорящих мне по-английски. И все эти гады, как только я начинал приходить в себя, каждый раз вкалывали мне новую дозу какой-то дряни, отчего я отключался снова и снова. Вспомнил и чернокожего детектива, похожего на Барака Обаму, только с рожей еще потемнее и с воспаленными глазами, который пытался вытянуть из меня какие-то сведения, когда я в прошлый раз пришел в сознание. Впрочем, я, кажется, ничего ему так и не сказал.

Мелькнула мысль, что я нахожусь под следствием, и меня охраняют, как главного подозреваемого. Следующая мысль подсказала, что надо бежать из больнички. И как можно быстрее, потому что оставаться опасно. Мне внезапно пришло на ум, что можно использовать в качестве оружия костыль из нержавейки, прислоненный к стене в углу возле двери. Меня учили использовать любые подручные средства. На войне, как на войне, а я диверсант и народный мститель. Ничего, что не помню пока даже собственное имя и то, откуда я точно прибыл в этот город. Главное, что решимость внутри присутствует. Меня учили действовать при любых обстоятельствах. Даже при таких, когда кажется, что выхода нет. Лишь бы хватило сил, чтобы выбраться из больнички, выполнить задание и посеять во вражеском городе хаос и страх.

Мой организм боролся. И я помогал ему мобилизовать скрытые резервы, посылая волевые импульсы. Сделал еще одно усилие и попробовал сесть. В ушах звон сменился на шум, а сердце заколотилось. Аккуратно вынул из вены иглу капельницы и встал, придерживаясь за спинку кровати. Результат порадовал: я мог стоять. Опираясь на загипсованную ногу, я попробовал сделать шаг. Ноги держат, да я еще и ходить могу, оказывается! Хорошие новости. Значит, все не так плохо, и шансы вырваться из застенков есть. А в пользу того, что нахожусь в застенках, говорило, хотя бы, отсутствие окон в палате, да и тот черномазый детектив, который пытался допрашивать меня, не взирая на полудохлое состояние.

Пока лежал, камеру видеонаблюдения так и не приметил. Возможно, что внутри палаты ее и нет. Хоть какие-то остатки неприкосновенности личного пространства должны же в этой вражеской стране сохраниться? Если я не ошибся, то задача слегка упрощается. Я пошарил по палате. Но, ни своей одежды, ни чего-нибудь интересного, кроме костылей, так и не нашел. Лишь одноразовые шприцы в упаковке, да маленькие ножницы. Впрочем, тоже сойдет.

Один из шприцев вскрыл и приготовил к использованию. Никакого особенного плана действий у меня не имелось. Просто решил поразить неприятеля внезапностью, а потом действовать расчетливо и хладнокровно, как учили. Ненависть и холодная ярость переполняли меня, мною двигала жажда мести за своих близких, погибших под вражескими обстрелами, это я помнил, перед глазами вставали смутные образы, но, как их звали, и как меня зовут, я не помнил по-прежнему.

Медбрат обычной европейской наружности осторожно заглянул в палату, примерно, минут через двадцать. К тому моменту я снова притаился под простыней, сжимая под ней приготовленный костыль, прижатый к телу. Адреналин, поступивший от стресса в кровь, придал мне уверенности, хотя на спине и выступил холодный пот. Когда медбрат подвез за собой из коридора стеклянный столик на колесиках с готовыми препаратами и склонился над моей койкой, зайдя справа по отношению к ней, я почувствовал от него резкий запах лука и выпитого пива. Не дожидаясь его действий, я решительно сел.

В его черных глазах я прочитал удивление, но бедолага не успел ничего сказать, потому что я обрушил на него тяжелый костыль, стремительно выпростав его из-под простыни. Руки у меня оказались неповрежденными и все еще обладали достаточной силой. Такого медбрат не ожидал, а потому, получив костылем, сразу повалился на меня, упав прямо мне на колени. Тут-то я и приставил к его глазу шприц с иглой, предупредив осиплым голосом:

— Только дернись, и без глаза останешься! А кричать начнешь, так и оба выколю!

И я, как выяснилось, неплохо говорил на вражеском языке. Во всяком случае, медик меня прекрасно понял и утвердительно слегка кивнул головой. Держа левой рукой медбрата за волосы, а правой продолжая угрожать ему шприцем, я осторожно встал с койки и приказал ему раздеваться и лечь вместо меня. Потом оглушил его коротким ударом костыля, а для верности сделал еще и тот сонный укол, приготовленный для меня, взяв шприц и ампулу со стеклянного столика, который медбрат приволок.

Обыскав одежду медика, обнаружил карточку доступа на имя Сэмуэла Мендинга, подвешенную на тесемке. Я тоже был брюнетом, как и он, а комплекции у нас оказались сходными. На столике с лекарствами я нашел небольшие медицинские ножницы и с их помощью срезал гипс, а остатки его сунул в тумбочку, чтобы сразу не бросались в глаза тому, кто войдет. Для этой же цели голову лежащего развернул в сторону противоположную входу и притушил освещение. Нога моя, к счастью, если не считать шрамов, оказалась в порядке. Срослась видать, пока лежал. И я вполне мог на нее наступать. Вот только ботинок медбрата не налезал по причине отека, и пришлось обувь немного разрезать ножницами.

Кое-как я заковылял в коридор, толкая перед собой для маскировки колесный столик с медикаментами. Если там сидит охранник, то дело мое плохо. Но, к счастью, в коридоре никого не оказалось, кроме видеокамеры, висящей возле лифта. Вот только ни один охранник не смотрит очень внимательно в видеокамеры сутки напролет. Просматривают данные с камер внимательно лишь тогда, когда уже что-нибудь случилось. И я об этом хорошо знал. А потому спокойно добрался до лифтов и спустился вниз.

Глава 1

В лифте мысли скачут. Воспоминания всплывают какие-то разрозненные, не относящиеся, вроде бы, к окружающей действительности. Почему-то крутится в голове фраза из Библии: «Я Есмь», за ней другая на эту же тему: «Я мыслю, следовательно, существую». А раз существую, то могу быть тем, кем захочу. И наплевать, что не помню свою собственную историю. Люди с сильной волей способны менять мир вокруг себя. Вот и буду. Потому что именно это мне подсказывает чувство долга. Все вокруг изменю к чертовой матери. Я же диверсант. А то пригрелись, понимаешь ли, эти сволочи у себя за океаном! Скоро вашему расслабону настанет конец! Я уже иду. Трепещите! Я покажу вам, что такое коллективная ответственность!

Моя первоначальная паранойя не оправдалась. Внизу в холле госпиталя толпилось достаточно много людей, чтобы никто не обратил внимания на меня. Все были заняты собой. Кто-то что-то спрашивал у персонала, кто-то оформлялся у стойки, кого-то выписывали, кому-то, наоборот, срочно оказывали помощь. Судя по интерьеру, медицинское заведение, откуда я намеревался сбежать, не являлось каким-то элитным медицинским центром, а было обыкновенным окружным медучреждением, куда доставляют всех, с кем что-нибудь случилось в окрестностях. А это означало, что, несмотря на какое-то дорожное происшествие, попадание в больницу и допрос детектива, спецслужбы пока не раскрыли меня, как диверсанта. Но, теперь-то обязательно начнут искать за нападение на медбрата. Это, конечно, не диверсия, а просто криминал, но в розыск я попаду однозначно. Значит, нужно спешить, чтобы затеряться в городе. Мелькнула мысль, что без транспорта мне далеко не уйти. Всюду на улицах камеры. Потому нужно немедленно уехать. Желательно, на чужой старой машине, необорудованной датчиками геолокации.

Но, прежде всего, надо найти туалет и медицинскую комнату-кладовку. Пользуясь картой доступа, позаимствованной у медбрата, открываю несколько дверей. Везет сначала с туалетом, где сразу же вижу в зеркале себя. На меня смотрит довольно молодой брюнет с безумными карими глазами, вокруг которых залегли глубокие тени, а лицо обросло щетиной. Но, бородой это пока назвать нельзя. Волосы прямые, но всклокочены. Черты лица, наверное, среднестатистические, ничего примечательного: прямой нос, тонкие губы, рот и подбородок среднего размера, как и уши, лоб не назвать узким, но и на череп мыслителя голова не потянет. Очень обыкновенная внешность. Да и рост средний. Плечи не узкие, но и не такие, как у чемпионов. Телосложение ближе к худощавому. Быстро делаю свои дела, пока никто из сотрудников больнички не пришел в туалетное помещение, а то, вдруг, не узнают во мне коллегу?

На обратном пути пытаюсь поправить волосы, но рука на затылке натыкается на инородный предмет. Сразу понимаю, что в мой череп вживлена металлическая пластина. Тут же вспоминается какая-то яркая вспышка. Похоже, я был еще и жертвой взрыва. Только обстоятельств того происшествия тоже не помню. Силясь вспомнить, выхожу из туалета и продолжаю поиски кладовки с лекарствами. Мне везет. В очередной открытой комнате нахожу внутри помещения заветные шкафчики и холодильники с препаратами. Убедившись, что никого, кроме меня, в комнате нет, набираю с собой лекарства в белый полиэтиленовый пакет, найденный тут же. Я ослаблен, а потому следует немедленно заняться самолечением. Где я потом все необходимое найду? Или придется идти грабить аптеки?

К счастью, в кладовке обнаруживается достаточное лекарственное разнообразие. Обнаруживаю, что начальные знания по медицине и фармакологии где-то в глубинах моего подсознания тоже имеются. Довольно быстро нахожу нужные препараты и вкалываю себе. Потом еще наворачиваю кучу таблеток, запивая водой из громадной пластиковой бутыли, предназначенной для кулера в качестве запасной. Такая вмещает что-то около двадцати литров, хотя тут у местных все меряется в галлонах. Вспомнил: на пять галлонов емкость, вот как. Пить из нее ужасно неудобно, там в горловине клапан, который не дает воде вытекать, а сам кулер в кладовке отсутствует. Но, быстро приспосабливаюсь, проделав дополнительное отверстие в прозрачном пластике маленькими трофейными ножницами, присасываюсь к емкости сбоку.

За этим занятием меня застает толстая черномазая медсестра, которая внезапно входит в помещение. Она таращит на меня округлившиеся глазенки и явно желает включить заднюю, а может, и закричать. Чуть раньше успеваю сильно ударить толстуху в область головы своей двадцатикилограммовой бутылью, отчего медработница валится на пол в нокауте мешком в полтора центнера. Переступаю через объемную тушу медсестры и закрываю дверь за собой.

С полиэтиленовым пакетом в руке полным лекарств выхожу в коридор. И двигаюсь снова в направлении к холлу. Скорее отсюда, пока кто-нибудь не пристал с навязчивым общением. Мне очень хочется побежать. Но, нельзя привлекать внимание к собственной персоне. Потому аккуратно прохожу между людьми, столпившимися в холле, и делаю вид, что иду совершенно спокойно.

Когда я вышел из здания, воздух показался невероятно душным. После кондиционированных помещений больницы мою грудь сдавило и обдало жаром, а дыхание сбилось. Сделалось на мгновение дурно, а в глазах померкло. Все еще давала о себе знать длительная терапия на больничной койке, и слабость накатывала. Я прихватил с собой кое-какие витамины. И принял только что серьезную дозу стимулирующих препаратов. Это должно помочь восстановить силы и мобилизовать все ресурсы организма на ближайшие несколько часов. Правда, потом будет и обратная реакция. Потому мне необходимо за это время найти какое-то место, чтобы отлежаться в безопасности и восстановиться. Я не знал, куда следует ехать. Не знал ничего. Меня вела лишь интуиция.

Времени на раздумья не было: в любой момент мой побег из больницы с нападением на медперсонал мог обнаружиться, но мне сегодня везло. Увидев, как на парковке перед зданием остановился серебристый минивэн с какой-то полноватой блондинкой среднего возраста, я сразу почувствовал добычу. На моих глазах тетка вытащила с заднего сидения двоих детей, мальчика постарше, лет пяти, и девочку помладше, по виду трехлетку, и поволокла их за руки, кричащих и плачущих, в сторону входа в медицинское учреждение.

Я же дождался, когда мамаша с детьми исчезнет внутри, чтобы воспользоваться машиной. Не запирать двери и оставлять ключ в замке зажигания транспортного средства — это дурная привычка. Через пару минут я уже катил по улицам подальше от медицинского учреждения. А навстречу мне по обеим сторонам дороги вставали небоскребы ненавистного вражеского города.

От угнанной машины нужно было тоже срочно избавляться. Ведь блондинка может заявить об угоне в любой момент, да и прав у меня нет. В одежде медбрата ничего интересного не обнаружилось, кроме одноразового носового платка и ключика от ячейки в раздевалке. Но, идти искать эту раздевалку и его ячейку в ней времени у меня уже не имелось. Да и не знал я номера. Ну, не пробовать же ключ ко всем ячейкам, пока не подойдет? Там, наверняка, кто-нибудь увидит. Потому плюнул на это дело и не стал заниматься ерундой.

Я проехал сквозь деловой центр сити. Людей много. Затеряться легко. Вот только проблема состояла в том, что я все еще был одет во все белое, да еще и с карточкой медбрата на шее. Так меня быстро заприметят. Нужно срочно переодеться. Магазинов одежды вокруг полно. Да только денег нет. Документов нет тоже. Я остановил минивэн блондинки на Оушен Парквей, как значилось на указателе.

Прежде, чем окончательно бросить машину, я тщательно обыскал ее. Но, в бардачке оказались только детские игрушки, а в багажнике меня неприятно удивила пустота. Только монтировку и сумел прихватить. Больше ничего полезного. Сунул железяку в левый рукав. Вспомнил, что левой бью совсем неплохо. Между деревьями блестел лазурной гладью под ярким солнцем океан. А вдоль него шла зеленая полоса парка. Очень хотелось есть, а денег не было даже на еду. Совсем не имелось никаких денег. Для исправления положения я решил устроить засаду и поспешил в сторону парка. В правой руке я по-прежнему держал пакет с медикаментами, а левой удерживал в рукаве монтировку.

Нашел довольно густые кусты вне зоны обзора видеокамер, зашел за них и снял с себя медицинский наряд, засунув его поглубже среди колючек агавы. Теперь на переодевание понадобится гораздо меньше времени. Я чувствовал себя охотником, голым дикарем, охотящимся в джунглях. Мимо кустов время от времени проходили люди. Оставалось лишь выбрать жертву, одежда которой мне подойдет.

Молодой темнокожий парень по имени Дэн Дженкинс старался бегать перед работой. Пробежка по парку возле океана в три мили длинной обеспечивала ему хорошую спортивную форму. Так он считал. Работа у Дэна была сидячая. Он целый день проводил за компьютером в офисе банка за скучным занятием оформления кредитов. И так было уже пять лет подряд, после того, как он окончил банковский колледж. На повышение рассчитывать особо не приходилось, потому что университетов Дэн не заканчивал. Да и вовсе учиться не очень любил, а место в банке получил по социальной квоте для афроамериканцев, будучи сыном безработной матери-одиночки и относясь к сообществу ЛГБТ. Дэн считал себя девушкой и потому тщательно следил за фигурой, бегая каждое утро, чтобы не располнеть. Белому традиционно ориентированному парню с аналогичным образованием на такое неплохое местечко в банк устроиться было бы затруднительно. А потому Дэну многие даже завидовали.

Начинался рабочий день. И народа в парке почти не было. Потому я обрадовался, когда в поле зрения попал этот чернокожий спортсмен. Он весело бежал по аллейке, а в ушах его торчали беспроводные наушники. Мне же уже очень сильно хотелось есть. Ждать же кого-то другого было просто опасно. Потому, едва парень приблизился к засаде, как я выскочил из кустов с монтировкой, кинувшись на жертву, подобно пантере. Один точный удар сзади, и через несколько секунд тело оглушенного Дэна Дженкинса заняло место за кустами, я же быстро переоделся в его спортивный костюм и кроссовки, взял его наушники и, прицепив на себя его поясную сумку, весело побежал по аллее дальше, словно бы это я и есть веселый бегун.

Наши комплекции оказались похожими, и охране парка надо было очень вглядеться в монитор видеонаблюдения, чтобы понять, что черный парень, исчезнув из поля зрения наблюдателя на пару минут, внезапно поменял цвет кожи. Ведь у Дженкинса имелась на голове отличная синяя бейсболка, козырек которой я просто низко опустил, создавая на своем лице тень, а руками делал быстрые размашистые движения, как будто упражняясь, чтобы цвет кожи не бросался в глаза. Обмануть камеры мне помогала и светотень самого парка.

Пришлось, конечно, кое-чем и пожертвовать. В поясную сумку поместились лишь самые необходимые лекарства, а остальное пришлось оставить возле парня вместе с монтировкой. Его достаточно дорогой айфон я тоже оставил там же, чтобы не палить свою траекторию движения из-за встроенной геолокации. Все пластиковые карты тоже безжалостно выкинул в кусты. Во-первых, банковских паролей не знаю, а во-вторых, не хочу светиться. Права парня мне не подходили просто потому, что он был с другим цветом кожи и ими тоже пришлось пожертвовать.

Теперь мне нужно было убраться подальше. Ведь парень, наверняка, бегал по этому маршруту регулярно, и у него могли быть знакомые на маршруте пробежки. Да и заметить могут за кустами довольно быстро. Успокаивало лишь то, что в его поясной сумке обнаружилась некоторая сумма наличных, около полутысячи долларов. Для начала деятельности этого должно хватить.

Я пробежал еще немного и свернул там, где находился ближайший выход. Из парка направился ближе к центру города, где находились магазины. Я приметил их, когда проезжал мимо на минивэне. Выбрал недорогой сетевой супермаркет, отличавшийся разнообразием ассортимента. Главная ценность его для меня состояла в том, что наконец-то приобрел себе собственную одежду. Дешевую зеленую футболку, жилет такого-же цвета с многочисленными карманами, и брюки в этом же стиле «милитари». Еще взял кепку-бейсболку в тон и дешевые очки от солнца, чтобы прятать под козырьком лицо от видеокамер, в случае необходимости. Купил и еще одну полезную вещь. Обыкновенный строительный молоток.

Купив обновки, и потратив половину трофейных денег, я избавился от улик. Все вещи Дженкинса безжалостно выкинул в урну, переложив купюры и оставшиеся лекарства в карманы. Дальше я потопал пешком. Полчаса петлял по городу, пока не остановил взгляд на небольшой закусочной. Там я выбрал столик в дальнем углу и заказал себе омлет с беконом и кофе с круасаном. Никто на меня не обращал внимания. По телевизору, висящему на соседней стене, ничего криминального не показывали, только спорт. Я спокойно поел и пошел дальше.

Я шел по городу и впервые после побега из госпиталя чувствовал, что прямой опасности нет. Если только сам случайно не привлеку внимание полицейских, то напасть на мой след почти невозможно. У меня же нет в этом городе никакой привязки. С одной стороны — это и хорошо, но с другой — плохо, потому что база для диверсанта необходима. Впрочем, возможно, что тут существует какая-то явка, конспиративная квартира, про которую я просто не помню. Возможно, что память еще вернется. Но, пока нужно действовать полностью автономно, полагаясь лишь на собственные силы.

Для диверсанта самое главное — это достать оружие. В этой проклятой стране оружие есть у многих и достать его не так уж и сложно. Я рассматривал несколько вариантов. Нападать на копов или на оружейные магазины не желательно. Сразу засвечусь. Лучше уж отобрать оружие у каких-нибудь маргиналов. Уличных банд здесь должно быть немало. Город, наверняка, поделен на зоны влияния тех или иных лихих ребят. Осталось только их вычислить и тогда можно разжиться оружием, деньгами, документами и транспортом, не попадая напрямую в сферу внимания властей. Вряд ли они глубоко вникают во все разборки местной гопоты между собой. А искать лихих ребят лучше на окраинах. И лучший способ выйти на них — это самому стать приманкой. Потому я уверенно направился в ту сторону, оставляя за спиной деловой центр и небоскребы.

Пока шел, я пытался вспоминать любые детали, доступные в памяти, надеясь, что смогу вычерпать хоть какую-то полезную информацию из своей разбитой головы. Но, всплывало мало. Занятия английским языком. Стрельба по мишеням на полигоне из разного оружия. Бег по полосе препятствий с полной выкладкой. Рукопашный бой. Прыжок с самолета с раскрытием парашюта возле самой земли. Водолазные работы. Или просто любительский дайвинг? Но, откуда тогда мины? Лазание по скалам со страховкой и без нее. Бешенные гонки на автомобилях. Взрывное дело. Стоп. Внезапно всплыл простейший состав самодельного взрывного устройства, все компоненты которого можно прикупить в обычных магазинах. Это может пригодиться. Главное, чтобы снова не забыть.

С памятью моей по-прежнему происходило нечто странное. Помнил что-то из своей диверсионной подготовки, но ничего не мог вспомнить лично про себя. Ни своего детства, ни родителей, ни даже собственного имени я все еще припомнить не мог. Кто я и откуда? Впрочем, важно лишь то, что я помню свое боевое задание. Сейчас это для меня самое главное.

Глава 2

Пейзаж вокруг меня начинает меняться. По мере удаления от центра города сначала на смену небоскребам приходят более низкие офисные здания, потом прохожу зону торговых молов, гипермаркетов и автосалонов, затем попадаю в спальный район, застроенный многоквартирными домами. В таких как раз проживает в этой стране небогатая публика. Те же, кто немного побогаче и считают себя средним классом, предпочитают залезать в ипотечную кабалу и поселяться за чертой городов.

Здесь престижно иметь собственный домик, пусть даже и таунхауз без участка, построенный из гипсокартона, облицованного сайдингом. В моде у местных уже лет сто маленькие пригородные поселочки и городишки из подобных построек, от которых до работы надо ехать часа по полтора в одну сторону, а то и дольше. Стоять в пробках, сидя в личном автомобиле и дыша выхлопами, — это здесь обязательный ритуал для большинства населения.

Общественный транспорт развит плохо. Автобусных маршрутов мало, а метро такое, что и ехать противно: везде грязища, бесконечные графити, черномазые и ЛГБТ. Потому личный автомобиль тут не роскошь, а способ сохранения личного пространства и да, необходимое средство передвижения, без которого та самая свобода, о которой тут постоянно говорят, просто невозможна. Потому у каждого члена семьи автомобиль и имеется. Это как обувь, необходимый атрибут местного быта, жестокая необходимость для преодоления агрессивной внешней среды и повседневных забот, а вовсе не фетиш.

Как ни странно, но в этой богатой стране далеко не у всех имеется собственное жилье. Многие проводят всю жизнь, переезжая по разным арендованным квартирам в кварталах доходных домов. От этого такая категория людей не перестает считать себя вполне успешными, ведь это их личный выбор, вместо того, чтобы выплачивать ипотеку, они предпочитают платить всю жизнь квартирным хозяевам. В отличие от арендаторов квартир, те, кто действительно относится к категории неудачников, получают социальное жилье, которое здесь предоставляют в многоквартирниках спальных районов городской окраины. Во всяких человейниках местные власти селят многодетные семьи афроамериканцев, алкашей, наркоманов и прочих людей, не желающих или неспособных зарабатывать. Потому, зайдя в этот район, считаю, что дошел до нужного места.

Смотрю вокруг на многоквартирные дома: фасады серые с облупившейся штукатуркой, грязные, запущенные, с черными от копоти кондиционерами, натыканными повсюду. Вокруг убогих домов повсюду торчат столбы линий электропередачи, тоже грязные и ржавые, с такой копной черных проводов на каждом, что кажется, будто монтаж выполняли исключительно бригады пьяных электриков. На всех поверхностях облупленная краска. Энтропия в этом квартале просто витает в воздухе. Никакой зелени вокруг не видно. Всюду только облезлые каменные джунгли.

Иду дальше и натыкаюсь на какие-то местные магазинчики, похожие на грязные гаражи. Проходя мимо, обращаю внимание, что на прилавках лежит слой пыли, которая летит от проезжей части улицы, поднимаясь в воздух после каждой проезжающей машины. Читаю название на чудом уцелевшей табличке: «Маккенрой драйв». Отлично, уже почему-то ассоциируется с криминалом. Значит, двигаюсь в правильном направлении. Интуиция ведет меня. Людей, связанных с криминалом, я и ищу.

Захожу в какой-то встречный кабак с названием «Рэдрой-Хот», наляпанным белыми буквами на красном фоне вывески. Что-то вроде забегаловки быстрого питания для бедных. Уровень заведения сразу бросается в глаза: по прилавку ползают тараканы. В неказистом зале с потертой мебелью сидят одни негры. Зато нет видеокамер. Покупаю сосиску в тесте и бутилированную воду, беру бесплатный одноразовый картонный стакан и сажусь в углу.

Мне пора запить лекарства, да и просто немного отдохнуть, а то утро выдалось достаточно бурным. Я же все еще слаб после проклятой больницы. Нога, на которой был гипс, ноет после длительной прогулки. Но, зато с шеей все, вроде-бы, в порядке. И зачем только держали меня в фиксирующем воротнике? Может, было подозрение у врачей на трещину в шейном отделе позвоночника? Или какое-то смещение? Непонятно. Во всяком случае, никакого дискомфорта я не почувствовал после того, как снял этот дурацкий ортопедический воротник-корсет еще в палате. Впрочем, что там было и не важно уже, раз с моей шеей сейчас все хорошо. Неторопливо достаю из карманов и запиваю водой таблетки, заедая их нехитрым хот-догом. Посматриваю, конечно, не попадется ли в тесте жаренный таракан. Впрочем, я не брезгливый. Настоящий диверсант и тараканами питаться способен, если припрет.

— Тут не занято? — неожиданно спрашивает меня какой-то парень, по виду латинос с короткой стрижкой и маленькими усиками. Не дожидаясь ответа, он плюхается на пустое место напротив, держа в левой руке такую же сосиску в тесте, как и у меня. В правой у него маленький пак с яблочным соком, который он тянет через полистироловую трубочку.

Парень пристально смотрит на меня какое-то время, потом негромко говорит:

— Я видел, что ты колеса глотаешь. Хочешь убойные? Недорого отдам.

Принял, значит, меня за токсикомана. Оно и к лучшему. Я киваю, соглашаясь. Он дает мне две синие таблетки, я вынимаю из кармана и отдаю ему двадцать баксов. Первый контакт с криминалом установлен. Кажется, что деньги потрачены зря, потому что его самопальные препараты для отключения мозгов мне на фиг не нужны. Но, подобный контакт экономит мне время. А время важнее денег. Например, время человеческой жизни бесценно, потому что оно ограниченно. Вот только мало кто об этом догадывается. Пусть латинос думает, что нашел еще одного дурачка-клиента. На самом деле его нашел я. И теперь не отпущу. Ведь он не знает, с кем имеет дело. Неосторожно с его стороны предлагать всем веселящие таблетки, но это его заработок, связанный с риском. За сутки втюхает разным доходягам десяток своих таблеток, да плюс социальное пособие, и работать нет необходимости. А если не десяток, а, скажем, сотню, то и разбогатеть можно. Подобные дилеры, обычно, получают прибыль до половины стоимости товара. В нелегальной торговле ставки высокие.

— Советую попробовать прямо сейчас, не пожалеешь, — говорит латинос, лукаво мне подмигивая.

— Я попозже, — произношу полным ртом, доедая сосиску.

— Ну, как знаешь, — он дожевывает свою еду, допивает сок и встает, внимательно осматривая зал. Не увидев новых клиентов, латинос направляется к выходу. Я иду за ним.

Он выше меня, но уже в плечах. Возможно, что у него есть пистолет. Но, внимательно присмотревшись, не замечаю на его одежде характерных выпуклостей. Трудно спрятать оружие в обтягивающих джинсах и в короткой футболке. Наверное, это к лучшему. Похоже, что из имущества при нем только смартфон, права, немного наличных и те самые синие таблетки. Выйдя из тошниловки, парень направляется в сторону ближайшей парковки. Я же постепенно догоняю его и иду по пятам. Упустить добычу не хочется. Он чувствует преследование и оборачивается. С недоумением спрашивает:

— Ты чего мне на хвост сел? Еще таблеток захотелось?

— Нет, просто к машине иду, — отвечаю я с честным видом, продолжая движение уже рядом с ним. Теперь и догонять не надо. Уже догнал.

Таблеточный дилер не говорит ничего, а просто открывает дверь старенького темно-синего седана с проржавевшими порогами. Тут-то я его и вырубаю резким ударом ребром ладони по сонной артерии. Я не соврал, что иду к машине. И это старый седан латиноса, на котором я быстро сваливаю с парковки. Хозяин машины, при этом, лежит на полу между передними и задними сидениями с руками, связанными за спиной ремнем от его же собственных джинсов.

Опасно конечно. Что скажу, если полиция остановит? Сразу дело пришьют. А за захват заложника здесь много лет отсидки дают. Совсем не устраивает меня такой расклад. Провалю тогда свое диверсионное задание. Значит, в случае чего, буду отбиваться от копов до победы или до смерти, как получится. Они же тоже люди. Коп всегда прав, пока жив. А если не жив, то и прав у него нету. Покойники никаких прав не имеют.

Стараясь отогнать мрачные мысли, включил в машине радио. Там как раз говорили нечто интересное: «Полиция просит помочь в розыске опасного психопата Джима Рассела, сбежавшего утром из медицинского учреждения, напав на двух его сотрудников. Возможно, что он выдает себя за медика Сэмуэла Мендинга». Далее следовало перечисление моих примет. Всполошились, значит, уже. Пустились копы по моему следу. Но, про Дженкинса пока ни слова. И это хорошо. Следовательно, у меня точно есть фора по времени. А еще я узнал от радио, как звали меня до попадания в больничку. Впрочем, совершенно уверен, что и это имя не более, чем очередная «легенда». Имен у диверсанта может быть великое множество. У меня же, на данный момент, нет никакого. А свое настоящее имя, данное мне при рождении родителями, вспомнить никак не могу. От родителей же в памяти остались лишь какие-то смутные образы, но тоже ни имен, ни фамилий.

После объявлений по радио заиграла знакомая старая песня. Я узнал группу «Нирвана» и неповторимый голос Курта Кобейна. Это в памяти моей имеется. Вот, пока буду представляться Куртом, но не Кобейном, а, например, Крейном. Курт Крейн, почему бы и нет? Вполне подойдет к моей одежде в стиле «милитари». А там, глядишь, какие-нибудь документы раздобуду и снова сменю имя. Внешность тоже надо бы поменять. Но, этим займусь потом. Мои приметы подходят многим тысячам людей, так что и переживать не стоит. Брюнетов среднего роста и телосложения везде полным-полно. А татуировок, каких-нибудь заметных родинок и иных особых примет у меня не имеется. Есть небольшая металлическая пластина в затылке, но под кепкой или под париком ее не увидать.

Настоящая проблема лишь в моих отпечатках пальцев. У копов, наверняка, они уже в базе. И хакнуть эту правительственную базу данных я вряд ли смогу. Взорвать серверную тоже не поможет, потому что у них вся бюрократия дублируется еще и бумажками. Вот если спалить местное полицейское управление вместе с архивом, а потом еще и серверную взорвать, тогда может помочь. Планы у меня возникали грандиозные. Но, я хорошо помнил правило, что начинать любую диверсионную операцию следует с предварительной подготовки. И, чем тщательнее подготовка, тем больше и вероятность успеха.

Рассуждая и слушая радио, я вел машину по направлению от города. Мимо промелькнула промзона, потом заправка, потом справа за обширным пустырем показалось нечто, напоминающее заброшенную стройку. Недолго думая, я свернул туда. Парень под задним сидением начал приходить в себя, что-то стонал и даже ругался на испанском, и мне предстояло его разговорить.

Я проехал пару сотен метров по грунтовке и остановил темно-синий седан, тронутый ржавчиной, за сохранившимся куском забора, так, чтобы машину не заметили с шоссе. Свидетели предстоящего разговора будут нежелательными персонами. Осмотрев бардачок, нашел там выкидной ножик на кнопке и бумажный пакетик с недоеденным гамбургером. Не тронув гамбургер, ножик спрятал к себе в карман. Пригодится.

В старой машине кондиционер все-таки работал, и потому, выйдя из седана, я снова почувствовал дурноту, окунувшись в горячие солнечные лучи и душный воздух. Осмотревшись, я убедился, что место, действительно, весьма уединенное. Только то, что я принял вначале с дороги за запущенный недострой, на деле оказалось небольшим заброшенным промышленным предприятием, оборудование с которого давно вывезли на металлолом, уцелели лишь некоторые ржавые станины. Из окон вытащили рамы, а кровлю разобрали, оставив только несущие балки, да голые стены. Даже всю проводку демонтировали. Вокруг никого нет, да и вряд ли кто сюда приедет. Слой песка и грязи, нанесенный на пол ветром, указывал на то, что посетители не появлялись длительное время. То, что надо. Отличное место, чтобы поговорить откровенно с малознакомым человеком.

Осмотрев остатки предприятия, я вернулся к машине. Внутри трепыхался латинос, пытаясь развязаться, отчего автомобиль вибрировал. Пусть порезвится. Я был совершенно спокоен за тот хитрый узел, которым связал ему руки. Для начала я осмотрел багажник. Первое, что бросилось в глаза, так это бутилированная вода, которую сразу же вскрыл и отхлебнул. Она была теплой и противной на вкус. Но, я не забывал о том, что на жаре пить необходимо регулярно, тем более, в моем болезненном состоянии. Еще нашел в багажнике пять упаковок по двадцать синих таблеток, которые продавал парень, а также его куртку, запасное колесо и домкрат. Из полезного поживился лишь отверткой и маленьким фонариком. Прихватив с собой бутылку воды, я захлопнул багажник седана и двинулся к салону.

Верткий латинос старался открыть дверь изнутри связанными за спиной руками. Но, он немного не успел, чтобы выбраться и попытаться убежать, потому что я опередил его и выволок наружу. Парень дико заорал в надежде, что кто-нибудь услышит его и прибежит на помощь. Зря размечтался. Для острастки я ткнул его кулаком под ребра. Не сильно, лишь так, чтобы латинос понял и заткнулся. В мои намерения не входило серьезное членовредительство. Но, он сделал еще одну попытку. Заорал пуще прежнего, да еще и рванулся всем телом, пытаясь вырваться, после чего я заломал парню связанные руки и ткнул кулаком сильнее, уже в область печени. Он перестал орать, быстро поняв, что с каждой попыткой будет лишь хуже. Вместо этого быстро проговорил:

— Если ты, ублюдок, все это затеял ради тех проклятых таблеток, то они в багажнике. Там сто штук. Забирай и вали. Только отдай мне смартфон. Тебе, бомжу, он ни к чему. А в нем все мои контакты. Если начнешь по нему звонить, то крутые парни, которые мне эти таблетки выдают для продажи, тебя найдут и пристрелят, только не сразу, а немного помучают перед смертью. Усек?

Для острастки я заехал ему под дых. Нечего мне хамить.

— А тебе, Диас Перейра, не пришла мысль, что я, может быть, этих крутых парней и ищу? — спросил я, когда он отдышался. Имя парня я уже узнал из его водительских прав, еще когда обыскал его оглушенного перед поездкой. Надо признаться, что деньги у него я тоже забрал.

— Так ты коп, значит? Так бы сразу и сказал, — приободрился латинос, ведь сотрудник полиции вряд ли станет его убивать. Да и серьезный вред здоровью, скорее всего, не причинит. Не будет же коп вредить собственной карьере? Но, я поспешил разочаровать парня:

— А вот и не угадал, амиго. У меня интерес свой собственный. И мне нужны твои боссы. Так что пойдем и поговорим. Тут недалеко.

И я поволок его в здание.

— Так кто же ты такой, твою мать? — спросил он с дрожью в голосе.

— Меня зовут Курт Крейн, — назвался я именем, придуманным по дороге. Хотя мог бы ничего ему не говорить. Вот только несуществующее имя сразу же пустит тех, кто начнет меня вычислять, по ложному следу. Пусть покопаются в базах и потратят время. Одно парень почувствовал верно: я не собирался убивать его. Мне просто нужен был проводник в мир местного криминала.

Выйти на тех, кто контролирует рынок наркотиков в городе — это большая удача и мечта любого копа. Впрочем, я не коп. И движут мной совсем иные мотивы. Мне нужны стартовые позиции для организации диверсий. Если бы я был одноразовым камикадзе, то мог бы ограничиться каким-нибудь дешевым самоподрывом в людном месте или расстрелом посетителей одного из торговых центров. Но, тогда бы я погиб, не причинив настоящего ущерба, как обычный шахид, которому достаточно уметь носить взрывное устройство на собственном теле или управлять шахид-мобилем, начиненным взрывчаткой. Меня же учили столько времени не ради самоуничтожения. Я предназначен для серьезных диверсий в тылу врага, я из тех, кто способен не просто устроить одноразовое кровавое месиво с паникой, а кошмарить целый город системно. И те акции, которые я собираюсь производить, — это мероприятия хорошо подготовленные и, следовательно, дорогостоящие. Так что местный криминал для меня будет лишь первой ступенькой внедрения в социум, ведущей к настоящему делу.

Глава 3

Зачем нам такой мир, где не будет нас? Пусть лучше не будет их! Потому жалеть я никого в этой стране не намерен. Скоро начну разрушать вражескую инфраструктуру и устранять важнейших фигурантов. Те, кто мелькают в телевизоре, меня мало интересуют. Они лишь марионетки, которые делают только то, что говорят им режиссеры за кадром. Я же посею хаос и доберусь до главных действующих лиц. До тех самых режиссеров. Я нацелен на истинных вершителей судеб. Ведь всего с десяток семейных кланов рулят этой проклятой «исключительной» страной. Надо лишь добраться до них, чтобы разобраться с ними. Они думают, что достигли уровня богов? Заблуждаются, однако. Все люди смертны, даже самые продвинутые и богатые. Их ликвидация позволит мне освободить местный народ от оккупации кучки извращенцев, навязывающей всем остальным людям свои вывернутые ценности меньшинств только потому, что владеют печатным станком.

И я уже на тропе войны. Лишь бы мне до ресурсов добраться и не спалиться раньше времени. Потому начну с малого и издалека. Те, кто организовывает сети распространения наркотиков, кое-какими ресурсами обладают и находятся в тени. А это означает, что я на верном пути. Недолго думая, волоку наркоторговца к ржавой станине, оставшейся от какого-то оборудования, и фиксирую на ней его связанные руки, зацепив за крюк, приваренный сбоку неизвестно зачем. Я приметил эту конструкцию сразу, когда впервые осматривал помещение. Для допроса железяка вполне подойдет.

— Ты чего делаешь, мать твою, мне же больно! — орет латинос.

Я мило улыбаюсь и достаю из глубокого кармана своих зеленых милитаризованных штанов небольшой строительный молоток. Демонстративно взвешиваю инструмент в руке и говорю:

— А будет еще больнее, пока не расскажешь мне то, о чем бы я хотел узнать прямо сейчас.

Латинос бледнеет. Я же, для подтверждения собственных слов, сразу перехожу к делу, легонько стукаю его молоточком по колену. Затем провожу еще серию мелких ударов по болевым точкам. Чувствительно, но без последствий. Он орет, дергается, матерится, потом начинает плакать, словно ребенок. Сквозь слезы я слышу слова мольбы:

— Все скажу, только прекрати.

Быстро сломался. Добившись с помощью молотка адекватного состояния допрашиваемого, начинаю задавать ему вопросы про имена, адреса, явки, пароли. Вскоре узнаю, где, кто и почем выдает Диасу Перейре синие таблетки на продажу. Закончив допрос, прошу парня позвонить таблеточному дилеру и назначить встречу для закупки небольшой партии товара. С его слов отыскиваю нужный номер, набираю его и держу смартфон возле уха Диаса, пока он говорит с каким-то другим парнем, используя для обозначения таблеток простенькое кодовое слово «конфеты». Когда разговор заканчивается определением времени и места, я кидаю смартфон на бетонный пол и давлю каблуком ботинка. Потом для верности крушу его ударами молотка в полный хлам. После этого снимаю парня со станины и веду обратно к машине.

— Куда ты тащишь меня? Обещал же отпустить, если договорюсь о товаре! — кричит латинос.

— Только сначала подвезу тебя к безопасному месту, — объясняю я, впихивая его снова назад между передними и задними сидениями.

Я снова сажусь за руль старого седана, и мы едем еще дальше от города, где местность начинает напоминать каменистую пустыню с чахлой растительностью и кактусами. Съезжаю с шоссе и проезжаю несколько километров по грунтовке в сторону. Там останавливаюсь среди кактусов и выволакиваю парня наружу, затем говорю ему:

— Вот здесь точно совершенно безопасно. И никого вокруг нет. Ни души. Так что теперь можешь гулять в свое удовольствие.

После чего опять оглушаю его, и развязываю Диасу руки. По доброте душевной оставляю ему недоеденный гамбургер в бумажном пакете и пластиковую бутылку с водой, все еще наполовину заполненную. Я выпил не так уж и много. Если латинос оденет на голову собственную футболку вместо панамы и воду будет экономить, то часа за три дойдет до людных мест без особых проблем. Потому уезжаю, не беспокоясь за его судьбу. У меня в запасе появляется еще немного времени и денег, позаимствованных у Перейры. Хотя в полицию такой человек вряд ли обратится.

Я вернулся в город, припарковал машину Диса на окраине и пошел пешком. За мной никто не следил. Вовремя подойдя к тому дешевому отелю, где была назначена встреча с дилером синих таблеток, я осмотрелся. Старое трехэтажное кирпичное здание располагалось на границе района трущоб и промзоны. Вид облезлого фасада наводил на мрачные мысли, но никакой явной опасности я не обнаружил. Место для теневых «деловых встреч», скорее всего, выбирали по причине отсутствия видеокамер на этой улице.

Я поправил молоток в кармане так, чтобы он лежал удобно и не стучал мне по бедру в процессе ходьбы. Доступ внутрь здания осуществлялся набором кода возле входной двери, либо вызовом через домофон. Перейра не соврал мне, сообщив верную комбинацию цифр. В темноватом холле меня окинул недружелюбным взглядом из-за стойки плечистый лысый негр. Но, поскольку я правильно набрал код, то вопросов у него ко мне не возникло, и я беспрепятственно поднялся по лестнице на второй этаж.

В коридоре с двумя узкими зарешеченными окошками, расположенными в каждом торце, дополнительное освещение давали редкие потолочные плафоны. Я легко добрался до последней двери справа, никого не встретив, и вошел внутрь без стука. Дверь оказалась незапертой. Внутри гудел кондиционер, и было прохладно, а само помещение напоминало небольшой офис, хотя ни таблички с названием, ни даже номера на двери не имелось. За небольшим офисным столом, оснащенным компьютером, прямо напротив входа сидел парень, похожий на японца, одетый в белую рубашку и деловой черный костюм без галстука.

— Чем могу быть полезен? — сразу же спросил он, едва я переступил порог.