Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий

Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий

 Авт. — сост. А.В. Шувалов

Зависимость ведущего психического расстройства от вида творчества

(% от числа персоналий в выбранной категории творчества)

Диагнозы:

1 — Органические и симптоматические психические расстройства.

2 — Алкоголизм и наркомания.

3 — Шизофрения, шизотипическое, шизоаффективное и бредовые расстройства.

4 — Аффективные расстройства.

5 — Невротические, соматоформные и стрессовые расстройства.

«Психопатии»:

6 — Шизоидное расстройство личности.

7 — Эмоционально неустойчивое расстройство личности.

8 — Истерическое расстройство личности.

9 — Эпилепсия.

Профессии (виды творчества):

А — Писатели и поэты.

Б — Государственные и политические деятели.

В — Художники и скульпторы.

Г — Философы и религиозные деятели.

Д — Ученые и шахматисты.

Е — Композиторы.

Ж— Актеры и актрисы.

3 — Революционеры и декабристы.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Безумные грани таланта… Не так лирично, а гораздо жестче и определенней формулировался вопрос психиатрами XIX и начала XX века: гениальность и помешательство, гений и безумие, сумасшествие и талантливость… Так пли иначе, любая работа на эту тему вызывала и вызывает двоякую реакцию: одобрение одних и резкое неприятие, ожесточенную критику других. Для одних подобная постановка вопроса — «откровение», для других — «богохульство». Нетрудно предвидеть реакцию и на эту книгу.

Но не только рассматриваемые во взаимосвязи талант и психическая болезнь вызывают двойственные чувства. Взятые порознь, они во все времена пробуждали в людях чувства не менее противоречивые. И гений и сумасшедший — пророк и кумир для одних, дьявол и изгой в глазах других. Неоднозначна и оценка во времени: вчера — это откровение гения, сегодня — ложные построения «психопата фанатика». Что будет завтра?..

В любом случае, «они» — иные, чем «мы». «Они» пугают и удивляют, «они» шокируют п поражают, «они» изменяют границы своей психической реальности, выходят за рамки существующей культуры, обогащая ее, тем самым расширяют опыт человечества. Их ум свободен отдаем. И это объединяет их, но проводит невидимую черту между «ними» и «нами».

Большинство психиатров (публично или приватно) констатируют как установленный факт связь гениальности, одаренности с психопатологическими расстройствами. Традиционное мышление, стремящееся к «порядку» и следующее созданной схеме, на одном полюсе проявления человеческого духа ставит сумасшествие, на другом — гениальность. Вольно или невольно возникает и морально-этическая оценка: первый полюс мыслится отрицательным, второй — положительным. Так что же это: полюса, противоположности или единство противоположностей? Может быть, дилемма разрешается синтезом, «разумом неразумия» (Голосовкер. 1987')?!!

И все же приходится признать, что, несмотря на очевидное внешнее различие и менее очевидное внутреннее сходство, связь «гениальность — сумасшествие» пока не очень ясна, а тайна этой связи очень глубока. Она-то и будоражит умы исследователей вот уже третье столетие. Список работ, посвященных этой теме, практически необозрим, но работ обзорного, сводного характера не так много, а на русском языке — единицы. Многообещающим началом было издание под редакцией Г.В. Сегалина «Клинического архива гениальности и одаренности (эвропатологии)», осуществлявшееся в 1925–1929 гн В начале 1930-х гг. практически вое выпуски изъяты из библиотек и пущены под нож. Кому из психиатров они сегодня известны? В последние годы стали появляться редкие патографические статьи и популярные журнальные публикации, но все они — результат побочных наблюдений и исследований, а не итог целенаправленного поиска.

Данная книга не повторяет и не копирует «Архив» Сегалина, это самостоятельная попытка сбора и систематизации патографических сведений о сотнях выдающихся личностей, итог многолетнего кропотливого труда. Энциклопедия включает информацию о самых различных лицах: от великих людей науки и искусства до государственных деятелей. И хотя гении — пасынки своего времени (гений, понятый и оцененный при жизни — исключение), а государственные деятели — непосредственные его созидатели, объединяет их в этой книге одно — наличие психической патологии. И неудивительно, что «пасынков» в этом списке «больных гениев» больше, — на то они и «пасынки». Патографический материал приводится в основном по отечественным источникам, в некоторых случаях и беллетристическим (в вопросах психологии творчества художественное описание, опирающееся на факты, может оказаться тоньше и вернее документального). Читатель, вероятно, обратит внимание на неравнозначность приводимых патографических справок как по объему, так и по глубине раскрытия материала. Это вполне понятно и объяснимо: несмотря на свою большую историю, патографические исследования все еще находятся в стадии накопления материала и первых гипотез.

Автор не избежал соблазна попытаться дать к собранному материалу свой комментарий, заключение или выставить собственный диагноз. Но точки над «Ь> ставить рано. Психиатрический диагноз не константа, он может меняться в зависимости не только от времени его установки, но и от страны, где это происходит, и от специалиста, его идей и пристрастий. В конце концов, нет ничего более красноречивого, чем факты.

Хотелось бы предостеречь читателя от морально-этического подхода к клиническому материалу. Больной не может быть «плохим» или «хорошим» в зависимости от своего диагноза. Он может быть лишь более или менее «тяжелым» или «легким». Поэтому не следует рассматривать наличие какого-либо одиозного расстройства (например, алкоголизма) как попытку «бросить тень» на ту или иную личность. «Если психиатрия есть наука, то она имеет полное право при всяких условиях применять эти научные данные там, где для этого имеются основания, не считаясь с тем, что тот или иной объект является любимцем богов или людей» (Ланге, 1928). Так же, как и наличие неких патологических изменений психики не освобождает человека власти от ответственности за свои поступки, если они пагубно отражаются на судьбах других, зависимых от них людей. Нацистские и фашистские преступники в полной мере ответственны за свои злодеяния против человечества.

Будем надеяться, что появление этой книги возбудит угасший интерес к проблеме связи психопатологии и творчества и послужит толчком (а возможно, и «базой данных») к появлению новых работ в этом направлении. Не сказал последнего слова, возможно, и автор данной книги.

Зав. кафедрой психиатрии и психотерапии Рязанского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова, профессор С. С. Петров

HOMO GENIALIS1. КТО ОН?

1

«…Творческая личность — это загадка, к которой можно, правда, приискивать отгадку при посредстве множества разных способов, но всегда безуспешно».

Карл Густав Юнг

Есть проблемы, которые всегда волновали человечество. Загадка гения — одна из них. Это такая «вечная проблема», относительно которой очень много сказано и меньше всего понято. Проблема гения не является неким частным парадоксом, объяснение которого имело бы лишь академический смысл, она находится в самом средоточии культуры и науки, а возможно — и цивилизации.

Существует ли гений в действительности, как говорятфилософы, perse, сам по себе? Или формирование этого феномена всецело принадлежит восприятию окружающих, которые «создают», «признают» гения так же, как «свита играет короля»? Невозможно представить себе гения без почитающего его общества (не обязательно современного ему). Следовательно, не будет славы, не будет и гения?.. Аесли слава — необходимое условие того, чтобы кто-либо был признан гением, то неизвестный, еще непризнанный гений — логический абсурд?..

Первое условие славы — сильное аффективное воздействие на окружающих, продолжительность этого влияния на умы и чувства людей. Личность должна производить впечатление. Последнее может достигаться как блестящими способностями (для которых нужны био-психологические предпосылки), так и необыкновенностью произведения (с допущением даже элемента случайности, как, например, при «открытии» Америки Колумбом), а также необычностью судьбы автора (страдания, неблагодарность общества, психическое расстройство, самоубийство и т. д.). Таким образом, признание с возникновением последующей славы, по-видимому, необходимая предпосылка гения.

Немецкий ученый W. Lange-Eichbaum говорит об «аккорде гениальности», когда присутствует комплекс конкретных психологических и социальных факторов, а в каждой отдельной группе гениев (ученые, полководцы, художники и т. д.) доминируют вполне определенные «звуки аккорда».

Так может быть, гений — феномен в большей степени социальный, чем генетический?

Гений «рассеивается» как мираж при каждой попытке приблизиться к нему с увеличительным стеклом в руке. При близком рассмотрении он теряет все свое очарование: прекрасно благоухающий цветок, которым восторгались миллионы людей в течение столетий, неожиданно оборачивается конкретным растением с определенным количеством прозаических тычинок и специфической окраской, необходимой для привлечения насекомых. Гений является таким элементом природы, общества, духовного мира, который, с одной стороны, тысячелетиями вдохновляет поэтов на его прославление, а ученых и мыслителей — на его изучение, а с другой стороны, по сию пору остается странно ускользающим явлением.

Может быть, гения следует просто признавать, не пытаясь определить! А может быть, он метафизичен, божественного происхождения и в этом случае непостижим разумом? «Вещь в себе», по Канту?

Сложность гениальной личности не вызывает сомнений. В возникновении этого феномена определенную роль должны играть не только биопсихоло-гические факторы личности (высочайшая одаренность, необыкновенные способности, энергия и упорство, владение разносторонними механизмами творческого процесса), но также социологические предпосылки и творческое начало. Спорят лишь по поводу доминирования той или иной составной. В связи с этим не сформулировано до сих пор с окончательной достоверностью и определение гения. При анализе каждый, исследователь видит лишь какие-то его отдельные свойства и качества (часто это зависит от установки самого исследователя) и делает ошибочные выводы:

гений — «исторический продукт общества»;

гений — это слава;

гений — это безумие;

гений — это «высший талант» и т. д.

Скорее всего, гений — это и первое, и второе, и третье, и десятое, и еще что-то от Бога (а может быть, от дьявола?2): интуиция, способность к вдохновению, счастливое стечение обстоятельств, что в совокупности и позволяет ему достигать фантастических творческих результатов.

Может ли человек превзойти самого себя и стать гением? Что дано человеку? Только ли те творческие резервы, о которых он лишь подозревает и которые ограничены вполне конкретными для каждого рамками: биопсихологи-ческими, историческими, социальными? Или возможности человека беспредельны и ему дано совершенство Духа? Или мы сталкиваемся с двумя несравнимыми величинами: реально измеряемой и объективно воспринимаемой — с одной стороны, и метафизической — с другой? Можно ли подходить к гению с привычными мерками: измерение и объяснение? «Существует лишь то, что можно измерить» {Макс Планк, 1913). Гений явно «не измеряем». Так, может быть, гений как явление не существует?..

2

«Высокий ум безумию сосед, Границы твердой между ними нет».

Джон Драйден

У проблемы гениальности есть своя история, яркой страницей в которой является предположение о связи гения с психическими расстройствами; сторонники этого подхода известны еще с античных времен, и самым выдающимся среди них является итальянский ученый Цезарь (Чезаре) Ломброзо (1835–1909). Многие авторы, в своих трудах вольно или невольно касаясь этого вопроса, выражают свое критическое отношение. Но миф живет. Толи за счет усилий некоторых исследователей, пытающихся теоретически или статистически обосновать «психиатрическую» точку зрения, то ли за счет реально существующего явления.

Безусловно, психотическое состояние или невроз могут «разбудить» гениальное творчество, могут окрасить творческий процесс, чему есть масса примеров и в данном справочнике. Но может ли психическое нарушение усилить гениальность, превратив талант в гения, а обычного среднеодаренного человека в талантливого?

Можно предположить, что психическая аномалия у гения — всего лишь «побочный продукт» его мощной духовной деятельности. Русский психиатр Н.Н. Баженов писал: «Из фабрики человеческих душ, может быть, до сих пор не вышло ни одного инструмента без изъяна, безукоризненного по гармонии всего психического склада, а выходили только более или менее удачные приближения к некоторому идеальному будущему типу. Этим, может быть, и объясняются те психологические особенности, те низменные черты, которые встречаются в биографиях даже величайших людей».

Вообще странная получается картина: чтобы раскрыть духовную мощь гения в полную силу, часто необходима немощность (физическая, а нередко — как это ни парадоксально! — и психическая). Недаром говорят, что «дары богов имеют две стороны — светлую и темную».

Чем своеобразнее и неповторимее творчество, тем своеобразнее и неповторимее должна быть психологическая структура личности творца. Это своеобразие может быть выражено в гипертрофии3 памяти (гипермнезии4), или достигать степени психопатологических расстройств (сверхценные идеи, бредоподобное мышление, нарушение восприятия, аффективные колебания и т. п.). Исследование таких видов изменения психического функционирования помогли бы лучшему пониманию творческого процесса: известны многочисленные примеры гипермнезии у гениев (Мнемосина, богиня памяти, недаром почиталась матерью девяти муз). Наблюдается также четкая связь между врожденной особенностью памяти и последующей творческой деятельностью: зрительная память — у живописцев, музыкальная (слуховая) — у композиторов и т. п. «Дары различны, но Дух один и тот же»? (Ли. Павел, I Кор., 12, 4.)

Для того чтобы установить взаимосвязь между психическим здоровьем и гениальными достижениями, современный американский психолог Д. Саймонтон (Калифорнийскийун-т) считает необходимым «проведение большого историко-метрического исследования». Проще говоря, взять любую национальную энциклопедию и посмотреть — кого в ней больше: здоровых или больных? По нашим данным, учитывающим биографические статьи объемом 7000 и более знаков, о лицах, умерших до 1911 г., показатель распространенности психических нарушений по третьему изданию Большой Советской Энциклопедии достигает 86 % (Шувалов. 1992). Разумеется, сразу встают вопросы и достаточно трудные для разрешения: кого считать больным, какими критериями руководствоваться: психотическими, невротическими, психопатическими?

Творчество, в частности литературное, можно рассматривать как пример невроза навязчивых действий (в психиатрическом значении этого термина), которые помогают разрядить мучительный аффект и превращаются в своеобразный механизм психологической защиты (см. Гоголь, Кьеркегор и др.). Немало авторов рассказывали о своем писательском труде как о «непреодолимом стремлении». Причем именно такое качество творческой деятельности считалось необходимым признаком таланта. Вспомним слова Л.Н. Толстого: «Писать надо… только тогда, когда мысль, которую хочется выразить, так навязчива, что она до тех пор, пока, как умеешь, не выразишь ее, не отстанет от тебя». Широкое, всеобщее признание и финансовая сторона творчества подчас (но далеко не всегда!) могут быть вторичны. Л.Н. Толстой и И.С. Тургенев, например, даже отказывались от гонораров, правда, будучи весьма не бедными и прославленными людьми, тогда как Бальзак или Достоевский при той же славе были в них очень и очень заинтересованы. Солженицын много лет писал в стол, не имея ни гонораров, ни широкой известности. Многие творцы в течение всей жизни не встречали ничего, кроме жесткой критики или насмешек над своими творениями (например, французские импрессионисты), но, тем не менее навязчиво (вопреки здравому смыслу) продолжали свое творчество.

Влияние расстройства психических функций на творчество подчеркивает Станислав Гроф, автор холотропной терапии5 и исследователь трансперсональных1’ состояний. Он допускает возможность введения выдающихся ученых в «психоделическое состояние», вызываемое с помощью галлюциногенных препаратов, «для теоретического вдохновения и творческого решения проблем»!

Издавна отмечалась взаимосвязь между болезнью и самыми глубокими человеческими возможностями, между страданиями и мудростью, творчеством и патологией. Для «раскрытия великих культурно санкционированных истин» необходимо особое сумеречное состояние мысли, которое характеризуется «утратой объективности, временным разрывом мышления, а также тенденцией испытывать слабые галлюцинации» (Д. Пфайфер).

3

«Без страсти нет гениальности».

Теодор Моммзен

Отечественный историк и этнограф Л.Н. Гумилев в своих работах вводит термин «пассионарность» (дословно — аффект, страсть), под которым понимает «импульс» внеземного происхождения: Земля получает из космоса больше энергии, чем необходимо для поддержания равновесия биосферы, что приводит к «пассионарным толчкам». Все датированные «пассионарные толчки», хронологически совпадая с минимумом солнечной активности либо с периодами ее спада, снижают защитные свойства ионосферы, отдельные пучки жесткого излучения могут достигать земной поверхности, вызывая мутации7.

Пассионарность пробуждает в человеке самые различные черты характера, с равной легкостью порождая как гениев, так и преступников, не оставляя места бездействию и спокойному равнодушию. Пассионарии посвящают себя цели, на достижение которой затрачивают всю жизнь. «Искусство требует жертв».

Идея «жертвенности гения» наиболее громко звучит в работах Н.А. Бердяева: «Путь творческой гениальности требует еще иной жертвы — жертвы безопасным положением, жертвы обеспеченным спасением… Гениальность — по существу трагична, она не вмещается в “мире” и не принимается “миром”… В гениальности всегда есть какое-то неудачничество перед судом “мира”, почти ненужность для “мира”… Творчество, раскрывающееся в гениальности, обрекает на гибель в этом мире… Поэтому гениальная жизнь есть жертвенный подвиг». Образно высказался на эту тему и философ Л. Фейербах: одаренные люди идут в искусство, которое в 99 случаях из 100 не приносит им славы, «как идет рыба — через пороги, через все препятствия — нереститься в дельтах рек, погибая массами на пути, лишь бы выполнить заложенную природой высокую обязанность». Мы словно сталкиваемся со своеобразным «всеобщим законом творческого тяготения».

Возможно, что из этого и проистекает тот факт, что «личная житейская судьба столь многих художников до такой степени неудовлетворительна, даже трагична, и притом не от мрачного стечения обстоятельств, но по причине неполноценности или недостаточной приспособляемости «человечески личного в них» (А. Микиша, 1995). В жизни редко встретишь творчески одаренного человека, которому не пришлось бы дорого оплачивать свои необычные способности, свою «искру Божью»!

4

«Братья-писатели! В пашей судьбе что-то лежит роковое…»

Н. А. Некрасов

Гениальность и наследственность… В истории известны многочисленные случаи, как подтверждающие унаследование гениальных качеств, так и отрицающие этот факт. А статистика свидетельствует о следующем:

1) свыше 70 % высокоталантливых людей происходило из средних в духовном и интеллектуальном отношении слоев населения;

2) многие гениальные люди оставались холостыми, прерывая тем самым (если она существует) наследственность гения;

3) семейная жизнь гениальных людей часто складывалась очень несчастливо, и в супружестве они были чаще бесплодны, чем население в среднем;

4) семьи гениев вымирали довольно быстро, причем в основном по мужской линии; если же у них появлялись дети, то чаще всего это были малозаметные и малоизвестные люди (нередко — психически аномальные).

С другой стороны, современные близнецовые методы8 исследования как будто подтверждают существование наследственности на примере десятков видов дарований. Об этом же свидетельствует и наличие в одной родословной, охватывающей едва ли тысячу человек, людей такого масштаба, как Л.И. Толстой, Пушкин, Веневитинов, Тютчев, Чаадаев, семья Бестужевых, философ Леонтьев, А.Н. Толстой и др. Можно привести немало примеров и конкретных семей, где наследование определенного таланта шло по прямой линии: композиторы-. Амати, Бах, Беллини, Дюссек, Мендельсон, Мейербер, Моцарт;

художники-. Беллини, Рафаэль, Тинторетто, Теньер, Ван-Дейк;

поэты-. Кольридж, Корнель, Тассо, Эсхил;

ученые: Аристотель, Бэкон, Бернулли, Галилей, Гершель, Дарвин, Лейбниц, Эйлер. (Рибо, 1884.)

Выдающийся немецкий психолог Э. Кречмер считал, что «настоящая гениальность появляется как единичный, не передающийся по наследству феномен» в отличие от одаренности, которая может «постоянно укрепляться наследственностью» (1995). В настоящее время преобладает мнение, что потенциальные гении рождаются 1 на 100 000 населения и распределяются случайно вне зависимости от численности конкретных народов.

Вера в наследственность гениальности настолько сильна, что побудила организовать в США сбор и консервацию спермы лауреатов Нобелевских премий, хотя ничто не позволяет утверждать научную обоснованность рождения из «нобелезированных» сперматозоидов гения. «Ученые полагают, что гены, то есть вещество наследственности, исходно создают потенциальных гениев и злодеев, преступников и вождей…» (Акифьев, 2001.)

И все-таки объяснить появление гения наследственностью не всегда представляется возможным, т. к. в абсолютном большинстве случаев никто из его прямых предков не проявлял аналогичных способностей. Возможно, корни гения в опыте предшествующих поколений? А вундеркинды, родившиеся от «средних» по одаренности родителей и поражающие современников своими врожденными способностями?! От них лишь один шаг до идеи реинкарнации9. Наука же пока не способна объяснить достижения вундеркиндов.

И снова встает вопрос о возникновении гения: если не от матери с отцом, то от кого же? Поэт Е.А. Баратынский назвал дарование «поручением». Интересно было бы знать: чье это «поручение», от кого?

По мнению академика Н.П. Дубинина, в формировании духовной личности допускается возможность появления надбнологической духовной сферы человека. По мнению другого генетика, профессора В.П. Эфроимсона, «естественный отбор ослабляется при переходе от биологической к культурной эволюции, что, кстати, и привело к распространению людей слабых, неуравновешенных, инертных типов нервной системы».

Следовательно: и естественный отбор ни при чем, и наследственность побоку?

Обратимся к восточной философии. По мнению дзен-буддистов, как только у человека появилось сознание, коллективная эволюция остановилась, превратившись в индивидуальную: каждый человек волен сам решать — эволюционировать ему дальше или нет. Другими словами, каждый сам сможет сделать из себя гения?..

Возможно, гений представляет собой «уклонение» не только от среднестатистической нормы, но и от законов природы? Может быть, гениальный человек через свою болезнь приспосабливается к жизни? Т. е. речь идет о таком парадоксальном процессе адаптации, при котором разрушительные явления преобладают над приспособительными? Вспомним о «жертвенности гения»!

Некоторые ученые считают, что своеобразие произведений зависит не от творца, а от его психологического и эндокринологического статуса, типа высшей нервной деятельности, в том числе и от их нарушений. Такая точка зрения не нова, но только фрейдовской школе удалось показать, «как далеко простирается эта предопределенность», которая доводит ход рассуждения до логического конца: «анатомия — это судьба».

Можно предположить также, что движущим механизмом возникновения гения является пассионарность (в этом случае Л.Н. Гумилев созвучен В.М. Бехтереву, который на полвека раньше писал, что «высокая одаренность… дар природы»),

5

«Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель».

А. К. Толстой

Безусловно, существует некая иррациональная сила, заставляющая некоторых людей всецело отдаваться творчеству часто с ущербом для собственного благополучия. Самоописания и автобиографии гениев позволяют предположить, что многие в процессе творчества ощущали себя лишь зрителями, восприемниками, передатчиками результатов нисходящих на них вдохновений. Гюстав Флобер так и называл художника — «орган Бога».

Известно, что творцы порой неспособны осознать свое собственное создание. Художник часто не ведает, что творит.

«Иногда, — пишет французский психолог Г. Жоли, — даже сам великий человек, взирая на горизонты, которые открывает перед ним его же собственная идея, повергается в изумление и восхищение перед нею и полагает, что она снизошла к нему свыше, от какой-то незримой, верховной силы».

О религиозной природе творчества Н.А. Бердяев говорит: «Человек не сам виновник своего дара и своего гения. Он получил его от Бога… Поэтому гений чувствует, что он действует как бы не сам, что он одержим Богом, что он есть орудие Божьих свершений и предназначений».

Особенно тонко чувствующие поэты писали о таком состоянии следующее: «Когда в тебя толпой ворвутся / Слова, которых ты не звал, / И звуки дремные проснутся, / Которых ты не пробуждал…» (С. К. Маковский)

Аналогичную мысль высказал и французский поэт Г. Апполлинер (1905): «Есть поэт, которому музы диктуют песни; есть художник, чью руку направляет Неизвестное, используя его как инструмент».