Последний и решительный

Последний и решительный

Глава 1

1

Центральный Комитет Партии Левых Социалистов Революционеров (Интернационалистов — Итак, товарищи, все в сборе. Можем начинать? Кто выскажется по повестке?

— Товарищ Натансон, предлагаю сначала обсудить вопрос о правительственном блоке с большевиками и о работе нашей партии в Совнаркоме, а затем вопрос об отношении к движению полковника Климова и событиям на юге.

— Товарищи, есть возражения против предложения товарища Спиридоновой? Нет? Значит принимается. По первому вопросу повестки слово предоставляется товарищу Камкову.

— Товарищи! Вместе с большевиками мы совершили в ноябре, или октябре по-новому, социалистическую революцию, и установили Власть советов, свергнув обанкротившееся правительство Керенского. Ради прекращения империалистической войны ведущейся мировым капиталом, а также исполнения вековечной мечты крестьянства России о земле, и превращения рабочих из бесправных парий, угнетаемых хозяевами, в людей имеющих полноправный голос в промышленности. Для этой же цели мы пошли в декабре на правительственный блок с большевиками, введя наших товарищей в Совнарком, хотя изначально требованием нашей партии была широкая коалиция социалистических сил. В том что она не состоялась, виноваты не мы, а упорство и неуступчивость большевиков с максималистами, как и упрямство и слепота правых эсеров, меньшевиков и энесов, не желающих принять огромный переворот в сознании народа, совершившийся в прошлом году, и признать банкротство своей коалиции с буржуазией в Временном правительстве. Но это дела прошлые, мы говорим о сегодняшнем дне. Достигнуты ли цели ради которых мы вошли в правительство Ленина? Относительно мира, надо признать что нет! Всё ограничилось перемирием на фронте в декабре, в чём есть и наша заслуга, как одной из правящих партий. Но дальше дело не пошло. После появления в России корпуса Климова, и взятия им Одессы, Николаева, Херсона и Крыма, большевики, ради победы над климовцами, фактически пошли на союз с Антантой, чтобы получить помощь польских, чехословацких и бельгийских войск…

— Которая им мало помогла.

— Верно, товарищ Шишко. Для большевиков всё закончилось полной конфузией, как говорили в петровские времена.

— Да уж! Очередное «гениальное» решение Ленина. Поставить командовать армией, да при том не римскими легионами, а по сути вооружённой толпой, человека который в жизни командовал только газетами, Петросоветом в пятом, году, да министерством иностранных дел! Вот только солдаты Климова оказались не похожи на Нератова и прочих дипломатических болтунов царской выпечки. Помнится, Фридрих Великий сказал: «Штыки — это такие отличные перья, остро заточенные, которые любого болтуна-дипломата протыкают насквозь!» Вот Троцкого и проткнули! Фигурально, конечно. Пока, фигурально.

— Остроумно, товарищ Трутовский, но строго говоря, полковнику сильно посодействовала эпидемия тифа, разразившаяся среди красногвардейцев Троцкого и солдат Антанты. Без неё ещё не известно, как бы всё пошло в Таганроге.

— Вообще-то, товарищ Алгасов, судя по газетам, причём не только климовским, до этого Климов отбил две попытки штурма города, сначала Красной гвардией Троцкого, а потом ими же и польско-чехословацкими войсками при поддержке бельгийских броневиков, с большими потерями для своих противников и весьма малыми для себя. Воевать полковник умеет, он ещё во Франции это доказал. А уж захват всей авиации Троцкого на аэродроме, вместе с ним самим, это просто что-то невероятное! Напоминает подвиги Дениса Давыдова и Фигнера в восемьсот двенадцатом году.

— Вы упускаете из виду, товарищ Трутовский, что у Климова были танки, которых больше ни у кого в России нет. Также его поддерживали корабли огнём главного калибра. Да ещё и много аэропланов.

— Не танки, а пулеметные тягачи… а что до кораблей, то пяток канонерок, даже новых, погоды не делают… товарищ Устинов. У Троцкого и антантовцев тоже были тяжёлые пушки. И полевые, и на бронепоездах. Да и трёхдюймовок у них было немало, тягачи Климова из них вполне можно было подбить, немцы на Западном фронте доказали. Правда, у Троцкого не было командиров, способных организовать огонь артиллерии, но у поляков и чехословаков они были. И тем не менее, оба штурма Таганрога потерпели полное фиаско. Признаем очевидный факт: воевать большевики не умеют! Во всяком случае с регулярными войсками имеющими серьёзный боевой опыт. Это подтверждают и неудачи с румынами в Бессарабии до прихода Климова, и поражение в Финляндии при Тампере, от Маннергейма, и не слишком удачные действия против Добровольцев Корнилова на Кубани.

— И это поднимает вопрос о возможности продолжения войны на германском фронте, товарищи. Если уж войска большевиков, которые вроде бы хотят драться, не могли справиться с румынами, битыми всеми, белофиннами-шюцкоровцами из штатских буржуа, которые больше века ни с кем не воевали, и едва-едва, после многих поражений, чудом отстояли Екатеринодар от кучки «кадетов»-корниловцев, что ждать от ещё не разбежавшихся фронтовиков, которым война давно опостылела, начни немцы и австрияки наступление. Сейчас они за Ригой, у Двинска, Полоцка, Минска, за Пинском и Луцком. Где они остановятся? На Днепре? На Волге? На Урале?

— Вопрос интересный, товарищ Мстиславский, но мы отвлеклись от темы. Сейчас мы обсуждаем не сражения большевиков с климовцами, белогвардейцами и прочими, и не боеспособность военных сил РСФСР. Вернёмся к повестке. У вас есть что ещё сказать, товарищ Камков?

— Есть, товарищ Натансон. Фактический союз большевиков с Антантой, хоть и только против Климова, привёл к тому, что в Берлине и Вене явно потеряли всякое доверие к большевикам, и окончательно прервали вялотекущие переговоры в Бресте. Похоже, и Вильгельм и Карл теперь делают ставку на победу Климова, и собираются заключать мир именно с ним, когда полковник свергнет большевиков. И нас, замечу, так как мы входим в правительство вместе в РКП(б).

— Почему вы считаете, что германцы и австрияки делают ставку на мир именно с Климовым и на его приход к власти?

— Это очевидно, товарищ Малкин. Вспомните отвод австрийских войск из Бессарабии, и очищение войсками климовцев Галаца. Могло ли это быть без взаимного негласного соглашения? Как и взаимный отвод Климовских и болгарских войск в Добрудже. Ясно что без согласия Германии ни в Вене, ни в Софии, не пошли бы на это. Большевики, как и правые эсеры с меньшевиками-оборонцами и энесы с кадетами, как и белогвардейцы, попытались по этому поводу поднять шум, обвиняя Климова в сговоре с врагами и измене. Но только снова опозорились. Ведь на фронте перемирие, боевые действия не ведутся. И что, по сути, сделал полковник? Освободил, причём не пролив ни капли крови, оккупированный Австрией кусок территории России в Бессарабии, заплатив за это чужим Галацем, да ещё и присоединил к России, тоже без выстрела, часть Добруджи, освободив местных жителей, в том числе русских, от румынского гнёта. Газета «РОД» и прочая климовская пресса на юге, включая начавшую вещать из Одессы радиостанцию «Голос РОДа», вовсю это рекламируют, как подтверждение способности Климова быстро заключить достойный мир! Да вы и сами это знаете, как руководитель Центропечати. В результате растёт популярность климовского Русского Освободительного Движения, как и его Социал-демократической партии. И особенно самого полковника, и не только в Одесско-Черноморской Республике. А вот популярность большевиков после союза с Антантой против Климова пошла на убыль, особенно среди солдат на фронте. Как и популярность нашей партии, о чём пишут наши товарищи с фронта. Ведь мы тоже входим в правительство Ленина, что себя так дискредитировало. К счастью, у нас это не так серьёзно, как у большевиков, поскольку отчасти компенсируется работой наших товарищей в Одессе. Климовцы в своей пропаганде подчёркивают, что работают вместе с левыми эсерами.

— Хитроумно.

— Но полезно для нас, не так ли, товарищ Колегаев?

— Не считая того, что угрожает правительственной коалиции нашей партии с большевиками. Они обвиняют нас в двурушничестве.

— Я бы так сильно не рассчитывал на продолжение этой коалиции. Особенно в долгой перспективе. Даже не касаясь более чем возможного наступления Климова на Столицы в ближайшее время. Вспомните недавний разгром анархистов. А ведь вместе с ними большевики, как и с нами, тоже свергали «временных» и других контрреволюционеров по всей России. Теперь чёрные знамёна в немилости у Ленина. И мы ведь не марксистские ортодоксы, а «крестьянские утописты», так он нас называл в эмиграции. Надо будет, Ленин с сотоварищи и через нас перешагнут, как Робеспьер перешагнул через Дантона и Демулена. Но мы отвлеклись. Из всего сказанного, думаю понятно, что от большевиков теперь Россия вряд ли дождётся мира. И не в интересах нашей партии разделять политическую ответственность за это. Теперь по земле. Да, мечта крестьянина вроде бы осуществилась. Помещиков больше нет, землю поделили между тружениками. Но всё как-то ненадёжно, что ли? Декрет о Земле был целиком нашим, эсеровским. Правые эсеры до сих пор кричат, что большевики их обокрали, взяв эсеровскую программу. Да и в нашей партии некоторые им вторят. Я считаю это глупым. Если это эсеровский дерет, на что нам жаловаться? Тут радоваться надо, что наша программа осуществилась! Правым эсерам можно задать вопрос: почему они, восемь месяцев находясь в правительстве, и по сути руководя им, пальцем не шевельнули чтобы осуществить свою программу? Ждали пока это сделают другие? А нашим товарищам можно напомнить, что и мы, левые социалисты революционеры, голосовали на съезде Советов в ноябре за этот декрет. Мы осуществили нашу программу! Но прошло всего пара месяцев, и Декрет о Земле, полностью устаивавший и нашу партию, и главное, крестьянство, большевики предлагают заменить Основным Законом о Социализации Земли. Казалось бы, всё тоже соответствует нашей программе. И текст закона правильный. Но Съезд Советов принимает закон «в целом», и передаёт на доработку в ВЦИК. А в результате доработки, стараниями Ленина и Свердлова, в законе появились такие формулировки, которые можно толковать по-разному. Если мы понимаем закон так, что социализированной землёй могут распоряжаться только местные общества, а не правительство в столице, то у большевиков, похоже, другое мнение. А какое — можно догадаться. В ВЦИКе готовятся принять декрет о так называемой продовольственной диктатуре, запрещающий крестьянам торговать своей продукцией в городах и на станциях. Всё только через власть. Ну и какая тогда польза крестьянину, что он вроде бы сам хозяйствует на земле, если он не может распорядиться плодами своего труда? И понятно, зачем это делается. Царскую продразвёрстку большевики и не думают отменять, несмотря на наши требования. Как и введённую «временными» министрами-капиталистами хлебную монополию. Воистину «рабоче-крестьянская» власть! Для крестьян не желающих отдавать даром свой хлеб и сообщать о своих запасах, предусмотрено заключение на десять лет! При царе с недоимщиками поступали милосерднее! А для отбора хлеба будут посылать продотряды — полтора взвода с двумя-тремя пулемётами. Ничего не напоминает?

— Напоминает! Царских карателей в девятьсот пятом!

— И мне, товарищ Прохоров! Но если крестьяне смогут свободно продавать свой урожай, что найдут в деревнях эти продотряды? Для того и запрет торговли. В перспективе это приведёт к голоду в стране, крестьяне, не имея возможности продать свой урожай, будут просто сокращать посевы. Сначала начнут умирать с голоду горожане, включая рабочих. А потом, если не дай Маркс, в сельской местности случится засуха, неурожай или что-то такое, Царь-Голод начнёт косить и крестьян! Как много раз бывало до революции. Вот к чему ведёт продовольственная диктатура большевиков и хлебная монополия, с продразвёрсткой и продотрядами! Кстати, предусмотрены и кадры доносчиков на селе, а то эти продотряды будут искать по деревням хлеб до второго пришествия Карла Маркса! За сообщение о спрятанном хлебе, донёсшему положена изрядная доля найденного! В ВЦИКе обсуждается декрет о создании в деревне комитетов бедноты. Не помочь бедным селянам выйти из нищеты, а натравливать на своих односельчан, таких же тружеников. Не кулаков мироедов, ростовщиков и спекулянтов — эти часто даже землю сами не обрабатывают, раздают в аренду. Нет, просто на справных хозяев, заработавших то немногое, что у них есть, своим горбом! Это фитиль ещё одной междоусобицы, уже среди крестьянства! Я спрашиваю, зачем всё это? Большевикам мало того, что против Советов выступили офицеры Корнилова, Деникина и Алексеева, они хотят дать благородиям и превосходительствам много солдат? Про казаков я уж молчу! Ещё недавно они бросали своих атаманов и признавали Советскую власть, теперь же восстают на Дону, Тереке, Урале, на Дальнем Востоке! Если вспомнить призывы Ленина заменить войну империалистическую не справедливым демократическим миром, а войной гражданской, как будто народу с четырнадцатого года войны не хватило, то разоблачения из парижских архивов в прессе климовского РОДа, начинают выглядеть не такой уж фантастикой! Я уже молчу о признаниях Троцкого!

В зале поднялся гул голосов. Признания Троцкого наделали много шума.

— Но в городах действительно начинается голод, товарищ Камков, особенно на севере, где с хлебом испокон веку было плоховато. Надо что-то делать. Крестьяне не хотят продавать хлеб за обесценивающиеся деньги, а промышленных товаров для обмена, абсолютно не хватает. Промышленность переведена на военные рельсы, и выпускает мало товаров для населения.

— Мне это известно, товарищ Качинский. Но путь предлагаемый большевиками не единственный, и тем более не лучший. Климов и его СДПР в своих изданиях указывают более приемлемые меры чем грабиловка села. Введение продналога. Часть выращенного урожая крестьяне отдают государству в виде налога. С остальным поступают, как сочтут нужным. Это не вызовет недовольства. Налоги крестьяне платили всегда, и привыкли, что иначе нельзя. Так по Правде! Тем более что платить выращенным продовольствием деревне проще и легче чем деньгами. Полученного в виде налога хлеба хватит для прокормления городов, если не шиковать. А там можно будет снова перевезти большую часть промышленности на выпуск продукции нужной населению, в том числе сельскому. Тем более что она не слишком сложна — гвозди, скобы, подковы и прочий подобный товар, топоры, пилы и другие простые инструменты, посуда, стекло, самовары, замки и прочее, а также мыло, спички и аналогичные вещи нужные в хозяйстве. Да и после заключения мира можно будет получать промтовары из Германии, Австрии, да и по Балтике из Швеции, Норвегии, Дании. Кстати, продналог уже ввели, отменив продразвёрстку, в Одесской республике, климовцы и наши товарищи. И по сообщениям прессы, причём не только климовской, всё отлично работает. Горожане обеспечены хлебом, крестьяне довольны. Я считаю, наша партия должна принять идею продналога, это поднимет нашу популярность на селе, пострадавшую от причастности, хоть и косвенной, к политике большевиков.

— Это интересная идея. Думаю, вопрос нам стоит обсудить отдельно, товарищ Камков. Вы хотите ещё что-то добавить?

— Только одно, товарищ Спиридонова. В плане достижения рабочего самоуправления, ситуация тоже оставляет желать лучшего. Прежних хозяев выгнали, но кто теперь управляет заводами и фабриками вместо них? Советские чиновники из ВСНХ!* Не рабочие. Ещё летом прошлого года большевики поднимали на щит фабрично-заводские комитеты, и призывали передать им управление промышленностью. А в январе уже слили с профсоюзами, которые подчинили Совнаркому. Теперь Зиновьев, Томский и прочие, в рамках «продовольственной диктатуры» намереваются превратить профсоюзы в вербовочные пункты продотрядов, натравливая рабочих и крестьян друг на друга! Вроде как «для борьбы с голодом», который сами же и усугубляют своей политикой! При этом любые независимые действия рабочих подавляются, вспомнить хоть преследования избранных фабричных уполномоченных!

*Высший Совет Народного Хозяйства — управлял экономикой РСФСР, с 1922 года и СССР, в 1917–1932 годах, имел диктаторские полномочия до введения НЭПа в 1921 году.

— Так и есть! Фабзавкомами и фабричными уполномоченными большевики не ограничиваются. Разгоняют и неугодные Советы, особенно на селе, где у них мало сторонников. ВЦИК и Свердлов на все жалобы плюют! Дзержинский, Ксенофонтов, Кедрин, Лацис насаждают в ВЧК новую полицейщину! у Наркомюста всё хуже получается держать их в рамках!

— Подтверждаю слова товарища Карелина. Чекисты считаются с законами даже меньше царских жандармов! Мы с товарищем Штейнбергом не успеваем освобождать из тюрем людей, которым невозможно предъявить никакого обвинения кроме высказывания своих мыслей! Но это не запрещено ни одним законом!

— Товарищ Шрейдер верно говорит. Я уже устал жаловаться в Совнарком на Дзержинского с компанией! Даже наши товарищи, в ВЧК, как Александрович и Закс, поддаются их влиянию. И отделение следственных комиссий от ВЧК не помогает, как и инструкции Наркомюста ревтрибуналам!

— Мы наслышаны о ваших проблемах, товарищ Штейнберг.

— Проблемы эти не только мои и даже не только юстиции, товарищ Натансон. Благодаря политике Ленина и большевиков, вместо самоуправляемого социалистического общества появляется новая бюрократия, которая, если дать ей волю, станет не лучше царской, а может быть и хуже. Уже идут разговоры об исключении из ВЦИКа правых эсеров и меньшевиков по обвинению в контрреволюции. Фактически об их запрете. Ладно ещё кадеты — те сами доигрались до запрета, открыто поддержав мятежи Каледина, Дутова и Корнилова с Алексеевым. Энесы ушли из Советов ещё в ноябре, по собственному желанию. Но тут речь о легальных оппозиционных партиях! Да, они не согласны с нами и выступают против политики Совнаркома, но это не преступление! В Советы они были избраны законно! Даже при Старом Режиме разрешали существование легальной оппозиции — или в Советской Республике меньше свободы чем в самодержавной империи Николая Кровавого? Причём по Конституции такое решение вправе принять только съезд Советов, но Ленин и Свердлов намерены протащить всё через ВЦИК, используя своё большинство!

— Так что же вы предлагаете, товарищи? Вы можете предложить что-то конкретное?

— Уже ясно, что в нынешнее пребывание нашей партии в Совнаркоме вместе с большевиками, даёт нам всё меньше возможностей влиять на политику правительства Ленина, но возлагает на нас политическую ответственность за эту политику. В Совнаркоме и других органах власти мы в меньшинстве, и не в состоянии провести нашу линию. Большевики с нами считаются всё меньше. Я считаю, что наша партия должна предъявить Ленину и ЦК большевиков требование полного паритета в Совнаркоме РСФСР, а также в Совнаркомах Московской Области, Союза Северных Коммун и других на окраинах, в губисполкомах, уездных и городских исполкомах. В Совнаркоме Республики восемнадцать мест — девять должны быть у нас. Предсовнаркома может остаться Ленин, но председателем Президиума ВЦИК должен тогда не Свердлов или другой большевик, а кто-то от нашей партии. Тогда большевики не смогут навязывать свою политику без нашего согласия. И мы сможем исправить линию Советской власти.

— А если большевики не примут эти требования? Что тогда делать, товарищ Камков?

— Если не примут, то разорвать блок и выйти из Совнаркома, товарищ Биценко! Это снимет с нас ответственность за политику Ленина, развяжет нам руки, и вернёт нашей партии политическую инициативу!

— Товарищи, предлагаю к обсуждению плана товарища Камкова вернуться немного позже, а пока обсудить новости с юга.

— Не возражаю, товарищ Натансон.

— Все согласны? Тогда обсудим Русское Освободительное Движение полковника Климова, и отношение нашей партии к происходящему на берегах Чёрного моря. Слово предоставляется товарищу Спиридоновой.

Глава 2

2

— Итак, товарищи, как вы уже знаете, вчера приехали двое наших товарищей из Одессы, выехавшие оттуда шесть дней назад…

— Гм-гм, как они так быстро добрались? Поезда сейчас ползут как черепахи.

— Мы живём в век техники, товарищ Магеровский. А вообще, судя по их рассказу, это было целое приключение. Эти товарищи вылетели на аэроплане-бомбовозе завода Анатра, в который вместо бомб был погрузили мотоциклет в разобранном виде, колёса отдельно. Сначала летели в Таганрог, там дозаправились, и вылетели в направлении Воронежа. В окрестностях города приземлились на какой-то луг в сельской местности, аэроплан улетел обратно, а наши товарищи собрали мотоциклет и доехали на нём до Воронежа. Там они мотоциклет продали, а вырученными деньгами заплатили железнодорожникам, за места в литерном поезде, на котором ехали в столицу какие-то большевистские начальники из Донбасса. Выяснять точно они не стали, чтобы у тех не появились вопросы, так и сидели всю дорогу в купе проводника.

— Да, товарищи, вот у нас уже и социальная революция случилась, и новый строй устанавливается, а взятки и продажность в точности как при любом царе…

— Чего вы хотите, товарищ Майоров? Капитализм существует уже несколько веков. До него больше тысячи лет был феодализм, ещё раньше тысячи лет рабовладение. Люди жили при эксплуататорских порядках очень давно, это не могло не наложить отпечаток на личность. На большинство уж точно. Маркс всё же правильно сказал, что бытие определяет сознание. В один день это не вытравить. И в один год. Тут работы на поколения, а мы избавились от власти буржуа, помещиков и царских чиновников всего ничего.

— Согласна, товарищ Штейнберг. Но продолжу. Эти товарищи доставили в ЦК письма из Одессы от товарища Милованова и товарища Муравьёва, из Николаева от товарища Руденко, из Херсона от товарищей Феофилактова и Тройчука, из Крыма от товарищей Баккала, Спиро, Ермилова, с описанием происходящих там событий и оценками личности полковника Климова и его движения. Все письма перепечатаны в двадцати двух экземплярах, и были розданы для ознакомления членам ЦК и кандидатам. Надеюсь, все ознакомились? Тогда прошу высказываться.

— Разрешите, товарищи?

— Прошу, товарищ Карелин.

— Из прочитанного, как и из разговора с приехавшими одесскими товарищами, становится ясно, что работа с Климовым и его партией у наших товарищей на юге проходит куда лучше чем у нас в центре и в целом у нашей партии на местах, с большевиками. Во всяком случае считаются климовцы со своими союзниками по правящей коалиции, гораздо больше, чем Ленин сотоварищи с нами. Достаточно сравнить: У нас в Совнаркоме шесть мест из восемнадцати. В Одессе у нашей партии большинство мест в Совете Государственных Комиссаров, в том числе и место председателя Совета, занятое товарищем Миловановым. Социал-демократическая партия Климова, получив наибольшее количество мест на выборах в Всеклассовые Советы, тем не менее удовольствовалась всего шестью портфелями государственных комиссарова, хотя имела право на куда более весомую долю. Те же большевики, отнюдь не имея абсолютного большинства на съезде рабочих и солдатских Советов, не говоря уж про съезд крестьянских Советов и Учредительное Собрание, стесняться не стали, прибрав к рукам львиную долю власти. А ведь без нас, левых социалистов-революционеров, не видать бы Ленину большинства на обоих съездах Советов, особенно на Крестьянском с которым вообще всё висело на волоске. У меня, товарищи, чем дальше, тем больше крепнет убеждение, что мы совершили большую ошибку, пойдя навстречу большевикам в этом вопросе, и согласившись на слияние Крестьянских Советов с Рабоче-солдатскими. В Крестьянском ЦИКе мы были в большинстве, а в объединённом ВЦИКе стали меньшинством при большевиках, которые всё решают по-своему, по инициативе Свердлова и Ленина. Кстати, товарищи Муравьёв и Милованов пишут о высказывании Климова по этому вопросу. Полковник сожалел что не успел добраться в Россию до последнего съезда Крестьянских Советов и не помешал, как он выразился, «такой глупости». Климов высказал мнение, дословно, что «ПЛСР надо было бороться за двухпалатный парламент, как во Франции, Италии, Англии, Австрии и САСШ, только без лордов, господ* и сенаторов. Рабочий ЦИК и Крестьянский ЦИК. Тогда Ленин и Свердлов не диктовали бы что решать, а добивались соизволения левых эсеров». Сам он со своими Свободными Советами Трудящихся Всех Классов, планирует именно такое устройство во всероссийском масштабе: Всероссийский Совет Городских Трудящихся и Всероссийский Совет Сельских Трудящихся, а всё вместе — Верховный Совет. Как хотите, товарищи, но неглупо! Лично мне близки эти идеи.

* Верхняя палата парламента Австрии до 1918 называлась Палатой Господ.

— Советы Трудящихся Всех Классов? Хм, насколько я понял из писем, Климов предлагает считать «трудящимися» и офицеров, и даже чиновников. В чём тогда различие его «Свободных Советов» с прежними Земствами и Городскими Думами, избранными при «временных» по «четырёххвостке»*?

* «Четырёххвосткой» в России в революционное время называли всеобщее, прямое, равное и тайное голосование, в отличие от выборов в царское время, с имущественными и образовательными цензами, и несколькими ступенями выборщиков.

— Кое-чем отличаются, товарищ Алгасов. По мнению Климова, каждая категория городских и сельских трудящихся должна иметь представительство в новых Советах соответствующее её процентной доле в населении данной местности, а на всероссийском уровне — в населении страны. Буржуи же могут избираться только избавившись от своего дела, путём продажи кому-то другому, но не родственнику, либо государству, и занявшись чем-то другим. Ибо иначе будет конфликт интересов, а по выражению полковника, «люди не ангелы, и большинству своя шерсть дороже государственной». Что до офицеров и чиновников, он считает, что работая на государство и получая за это жалованье от казны, они ничем принципиально не отличаются от рабочих казённых заводов, или железнодорожников государственных дорог, или служащих почт и телеграфа, или учителей. А тот, кто работает на страну, по мнению полковника, должен иметь своё представительство во власти.

— Н-да, и ведь трудно поспорить. Хитёр, хитёр этот Климов. Архиловок, как говорит Ленин. И в городах и на селе такая программа должна понравиться. Но это совсем новая теория, товарищи. Хотя, климовские проценты не напоминают ли курии на выборах в царскую Госдуму?

— Ничуть, товарищ Устинов. Курии царская власть использовала чтобы искусственно получить помещичье и буржуазное большинство депутатов. Вспомните, в помещичьей землевладельческой курии один выборщик от двух тысяч, в буржуйской городской — один от тридцати тысяч, в рабочей один от девяноста тысяч, в крестьянской один от почти полутораста тысяч! У Климова всё ровно наоборот. Именно крестьяне, которых в населении более четырёх пятых, будут наиболее представленными, следом рабочие, которых свыше одной десятой, затем все остальные. Собственно, об этом написано в программе СДПР, с которой мы все уже ознакомились. И по мнению наших товарищей на юге, Климов твёрдо намерен её выполнить.

— Ну что же, лично мне импонирует такой подход Климова и его партии к правам народа. Но не слишком ли полковник упирает на государственность? Большевики этим тоже грешат, а про опасность бюрократии уже было сказано. К тому же, эти жестокие расправы с анархистами в Одессе, газы в одесских катакомбах, штрафбаты. До такого ни царские каратели не додумывались, ни Корнилов в прошлом году. Да и Дзержинский с ВЧК в сравнении выглядят детьми. Не получим ли мы в итоге, товарищи, нового Бонапарта, хоть и в социалистическом мундире, как пишут газеты, подпираемого военщиной и полицейщиной? Как-то не хочется, чтобы наша революция тоже закончилась новым Императором, и даже Первый Консул меня не устроит.

— Пока что это не более чем газетные сплетни и пропаганда его врагов, товарищ Штейнберг. Судя по тому, что нам известно, Климов и его партия не стремятся монополизировать власть в своих руках, чем грешат те же большевики. В Совет Государственных Комиссаров в Одессе они привлекли всех кто согласился: нашу партию, татарских социалистов, крымских меньшевиков, большевиков выступающих против Ленина и его вернувшегося из эмиграции окружения, скомпрометированного сомнительными зарубежными связями, даже правых эсеров из непартийного Крестьянского Блока. Отказавшиеся, вроде меньшевиков-оборонцев и основной массы правых эсеров, сделали это по собственной воле. Как и у нас, начиная с октября-ноября, кстати. Из писем наших товарищей видно, что бюрократию Климов любит не больше вашего, и выступает за утверждение самоуправления всюду где только можно. В разговоре с нашими товарищами в Николаеве, и другими членами Освободительного Комитета, созданного после изгнания большевиков, он заявил: «Людей надо приучать к самостоятельности и ответственности. Если будут надеяться только на правителей и чиновников, сами не заметят, как те предадут, ограбят до нитки, и заведут в полную задницу, тунеядства своего, корысти и властолюбия ради».

— А ведь не поспоришь! Да, это созвучно с идеями нашей партии. Но вот эти репрессии…

— Про репрессии наши товарищи с юга пишут подробно, да и посланцы это подтверждают. При взятии Одессы были уничтожены в основном бандиты, назвавшиеся анархистами, вроде знаменитого в тех местах налётчика Мишки Япончика, и те анархисты, что примкнули к ним. Кстати, этого Япончика и некоторых ему подобных, климовцы не убивали. Отдали на суд народа, включая близких жертв бандитизма, именно они их растерзали. Да мы все видели видовую фильму из Одессы, «Суд Народа».

— Да уж! Зрелище конечно варварское, хотя и захватывающее, надо признать. В САСШ, я слышал, такое практикуют. Правда, и в наших деревнях случается, особенно с конокрадами… Всё же много дикарства в нашей жизни, товарищи…

— Есть такое, товарищ Колегаев. Однако, анархистов непричастных к бандитизму никто не тронул, они даже участвовали в выборах в Cоветы, хоть и без успеха. Но это вопрос к избирателям. Газы в одесских катакомбах, применяли сначала слезоточивые и чихающие, чтобы выкурить скрывшихся там уголовников. Климов не захотел рисковать своими людьми. Это неплохо характеризует его как военного, в отличие от царских превосходительств, сотнями тысяч клавших солдат в эту войну, и в японскую и раньше. И только против самых упорных, использовали удушающий газ.

— Но это же варварство!

— Наши одесские товарищи тоже высказывали это Климову, товарищ Малкин. Полковник ответил, цитирую: «ОЧЕНЬ НЕ ЛЮБЛЮ бандитов. Ну просто УЖАСНО НЕ ЛЮБЛЮ». Честно говоря, я их тоже не люблю. Да и из собравшихся здесь, думаю, вряд ли найдётся кто-то, думающий иначе. Или кто-то из присутствующих любит насильников и убийц? Товарищи Натансон и Штейнберг не раз говорили, что революцию нужно делать с чистыми руками, и с ними трудно не согласиться. Тот же Климов заявил нашим товарищам: «Любое знамя можно замарать, набросав на него дерьма. На этом погорели анархисты, погорят и большевики-ленинцы». Он решительно против теорий, что де уголовники являются «социально близкими» социалистическому обществу, и «жертвами капитализма». Полковник считает, что уголовники куда ближе к буржуазии, так как для них тоже главное — нажиться за счёт других, присвоив результаты их труда. Только если от буржуа есть хоть какая-то польза, в виде организации производства, подвоза на прилавок нужных товаров, или перевода денег в другие места через банки, то от уголовников пользы нет вообще никакой. А то, что они грабят банки и вообще богатеев, это не потому, что они противники капитализма, как думают анархисты, а просто потому, что у тех можно больше взять. Но если нет «жирной» добычи, уголовник без всяких переживаний будет грабить обычных работяг, что, судя по известиям из тех мест, в той же Одессе, Николаеве, Херсоне, Крыму происходило многократно, да и по всей России мы это можем наблюдать, включая и столицы. И уголовники вовсе не «жертвы капитализма», по мнению Климова, так как, во-первых, большая часть трудящихся страдая от капитализма, и живя хуже чем уголовники, в смысле доходов, уголовниками всё же не становятся, а во-вторых, после свержения власти буржуазии, уголовники отчего-то не бросили свой преступный промысел, а скорее ещё больше распоясались. Поэтому Климов практикует в отношении уголовного элемента всюду куда может дотянуться, «самую жёсткую зачистку», как он выражается. И людям это нравится. И рабочим, и крестьянам, и вообще обывателям, и даже, по словам товарища Муравьёва: «Буржуи недорезанные тоже рады». Похоже, это и правда действует. Во всяком случае в керченских катакомбах, никто из крымских уголовников после прихода климовцев прятаться не стал, все поспешили бежать на Кавказ.

— Однако! Как бы с этими новыми идеями, нам не пришлось пересматривать подход к новому уголовному законодательству, товарищи. Но всё же, эта жестокость… Толпе нравятся кровавые жертвы, так было ещё в Риме. Но для чего-то же были века прогресса и гуманизма, чёрт возьми? Хотя, с этой войной, в мире наступило всеобщее озверение. И потом, в этой Одесско-Новороссийской республике, не одних уголовников казнили. Были казни и по явно политическим мотивам. Бош и другие в Одессе, участники Сфатул Цэрия в Кишинёве, в Крыму было…

— Были, товарищ Шрейдер. Евгению Бош и ещё несколько человек приговорили к расстрелу за казни невиновных людей. Причём судили их не климовцы, а выборные от рабочих. И исполняли приговор родственники пострадавших. Так что к Климову тут претензии в последнюю очередь. Ещё расстреляли некоего «анархиста Бирзе», оказавшегося белогвардейским полковником Эрдманом из подпольной организации Савинкова, но не за анархизм, и даже не за белогвардейщину, а за работу на английскую разведку. Этого и правда приговорил трибунал Одесской республики по инициативе Климовцев, как «шпиона и провокатора», но не сказать что незаслуженно. Аналогично было и в Крыму, хотя формально там судили за уголовщину, которой Климов считает казни без суда. В Кишинёве тоже судили местные жители, чьи близкие пострадали от румынской оккупации. И нельзя сказать, что осудили невиновных. Этот Сфатул Цэрий, который никто не выбирал кроме кучки каких-то непонятных людей, тоже никем не избранных, тут Климов прав назвав их самозванцами, так вот, этот Сфатул Цэрий и правда позвал в Бессарабию румын, которые немедленно начали расправы с недовольными жителями. Так что обвинение в «предательстве народа Бессарабии», отрицать трудно. А вообще, в плане казней, Климовское движение, как можно понять, выступает вполне умеренно. Упомянутую жестокость Климов проявляет только к виновным в насильственных преступлениях — убийства, бандитизм, изнасилования… Хотя и таких по большей части не расстреливают, а отправляют в штрафные батальоны «искупать кровью»…

— Которых гонят на убой с пиками, как при «Тишайшем» или Петре. Та же казнь, только не сразу.

— Ну, определённые шансы выжить у штрафников есть, товарищ Качинский. По мнению полковника — больше чем они давали своим жертвам. Получивших тяжёлое ранение освобождают. Прочих тоже планируется освободить по окончании военных действий. Кто доживёт. Хотя, сурово, да… Но если сравнить с теми же Добровольцами, которые пленных просто расстреливали, или скажем белофиннами-маннергеймовцами в Финляндии, да и гайдамаками Центральной Рады, климовцы сильно уступают по части жестокости. Да и даже к уголовникам Климов не всегда жесток. Обычных уличных воров, не причастных к насильственным преступлениям, просто приковывают к длинной цепи, которую держит охранник, и посылают убирать улицы — насколько наубирал, столько и кормёжки. Между прочим, по свидетельству наших товарищей, города Новороссийской Республики, до прихода климовцев заплёванные семечками и заваленные всяким мусором, теперь выглядят «чисто, как в лучших столицах Европы». В общем, лично я считаю, что в плане общественного устройства, у нашей партии, с Освободительным Движением Климова, есть точки соприкосновения.

3

— А как с экономической политикой? Насколько известно, Климов оставляет на предприятиях прежних буржуазных хозяев. Где полностью, а где частично. Как это согласуется с социализмом? Разве что в меньшевистском, правоэсеровском и энесовском понимании.

— На это, товарищи, если товарищ Карелин не против, могу ответить я.

— Не возражаю, товарищ Прошьян.

— Итак, товарищи, скажу сразу, что в земельном вопросе программа климовцев перекликается с нашей намного больше чем большевистская. И мы и они за передачу владения и распоряжения землёй местным обществам, тем кто на ней работает. У нас социализация, понимаемая именно как обобществление, а не огосударствление по Марксу и Ленину, у СДПР муниципализация.

— Меньшевики тоже говорят о муниципализации.

— Не думаю, что это можно сравнить, товарищ Биценко. Меньшевики говорят, тут они мастера, но исполнение откладывают на туманное будущее. А климовцы уже делают. В Новороссийской республике, в сельской местности, земля передана местным обществам. Крестьяне сами решают все вопросы. Надо признать, что программа СДПР подходит к этому вопросу шире нашей. В городах «муниципализировали» землю под доходными домами, заставив владельцев снизить цену жилья для квартирантов, под складами у причалов и станций, что дало возможность сбить оптовые цены на товары, а следом и розничные. Всё это поднимает популярность одесского правительства, и входящих в него партий, включая и нашу. Но больше всего СДПР, так как эти перемены начались с приходом Климовцев.

— А как быть с тем, что в этом правительстве государственным комиссаром промышленности и социальных дел, стал капиталист Анатра? Разве это не противоречит заявлениям Климова о недопущении буржуев во власть, пока они не избавятся от своего дела? Как же с конфликтом интересов?

— Надо сказать, меня тоже смущает этот момент. Хотя, Климов в разговорах с одесскими, херсонскими, николаевскими, крымскими и таганрогскими товарищами, предложил довольно логичные объяснения. СДПР считает, в отличие от тех же марксистов-ленинцев, что мгновенный переход к социалистическому обществу невозможен даже после свержения власти буржуазии. Нужно двигаться постепенно и планомерно, и путь этот будет длительным. На этот период стране необходима смешанная экономика. Ключевые отрасли, как военные заводы, тяжёлая индустрия, химия, железные дороги, порты, нефтедобыча и нефтепереработка, частично электростанции, шахты, морской и речной транспорт, должны либо перейти в полную собственность государства, в частности банки должны быть только государственными, либо государство должно получить там контрольный пакет акций. Либо, в менее значительных случаях, блокирующий. Прежний хозяин, если согласится, остаётся в роли этакого младшего компаньона и исполнительного директора, руководящего предприятием, часть дохода которого идёт ему по его доле акций, как оплата работы, под присмотром главного собственника-государства, сверху, и трудового коллектива, через восстановленные фабзавкомы и профсоюзы снизу. Климов называет это государственно-частным партнёрством, приводя в пример Общество РОПИТ, хотя, сравнение условное, конечно. Лёгкую промышленность, всякая там бакалея, ткани, посуда и прочие товары для личного обихода и домашнего хозяйства, он считает нужным оставить в частных руках, так как по его словам «частник быстрее шевелится, делая то что востребовано людьми, а государственный управленец, сидя на заднице ровно, всё завалит».

— Какой же это социализм? Государственный капитализм, не более.

— В принципе, так и есть, товарищ Штейнберг. Но Климов считает, что пока, в условиях отсталости страны и военной разрухи, по-другому не получится. Нужно снабдить народ нужными ему товарами, особенно крестьян в обмен на их продукцию, что позволит не только накормить горожан, но и организовать экспорт, аккумулируя в руках государства средства необходимые для всестороннего развития страны. Похоже, некая истина в его мыслях есть. Во всяком случае, в Новороссийской Республике заводы и фабрики заработали, в то время как у нас, да и везде, отобранные рабочими у буржуев предприятия стоят. Никто не знает, где взять сырьё для производства, как и кому сбывать готовый товар. Знали хозяева, и их управляющие, что ушли вместе с ними. И что с этим делать, непонятно. А вот Климов запряг их в работу за долю немалую. И рабочие там не голодают.

— И всё же, товарищи, как согласуются остающиеся на предприятиях хозяева-капиталисты с рабочим самоуправлением, которое отстаивает наша партия? И как быть концентрацией капиталов в руках буржуа, которая неизбежно будет происходить?

— Наши товарищи задавали эти вопросы Климову, его комиссару Малиновскому, людям из политотдела климовского корпуса, товарищ Черепанов. Те считают, что рабочие должны приучаться к самоуправлению постепенно. Сначала через контроль фабзавкомов и профсоюзов за соблюдением прав рабочих, законов о труде и безопасности. Что до концентрации капиталов, климовцы предлагают высокие налоги на частный капитал, а также натуральный налог на наследство. Треть акций капиталиста получает государство, треть — работники, проработавшие не меньше десяти лет без нареканий. Это следующая ступень самоуправления, которая приучит рабочих смотреть на предприятие как на своё, не давая снова отдать в руки какого-то буржуя со стороны. Причём уходя с предприятия они должны продать свою долю коллективу. И треть — наследники капиталиста. Но если они не занимаются производством, то платят за свои акции налог по высокой ставке. Конечно, это не совсем то что предлагает наша партия, но точки соприкосновения всё же есть. К тому же, СДПР предлагает устраивать и поощрять кооперативные общества, артели и синдикаты, где только можно. И в производстве, и в торговле, и в строительстве, и в кредитных делах, и в других сферах жизни. Ну и в сельском хозяйстве конечно. Как пишет товарищ Милованов, Климов не верит в перспективы единоличного крестьянского хозяйства к западу от Урала, так как крестьян здесь много, а пригодных для сельского хозяйства земель им не хватает. Даже с разделом помещичьих, церковных и прочих некрестьянских земель. В среднем вместо семи-восьми десятин, крестьяне получили десять-двенадцать. Это не даёт столько зерна чтобы купить сельскохозяйственную технику, удобрения, высокопродуктивный посевной материал, племенную живность. Даже у казаков, которые всегда считались богаче обычных земледельцев, похожая ситуация. На Дону ещё восемь десятилетий назад нормой для казака были тридцать десятин. Сейчас у подавляющего большинства — в разы меньше. А значит, по мнению полковника, крестьянские хозяйства не выйдут из бедности, которая будет перерастать в нищету, ведь крестьянские семьи в основном многодетные, а наделы теперь будут делить не только между сыновьями, но и между дочерями, ведь у нас теперь равноправие женщин.

— Это действительно проблема, товарищ Камков. Наша партия планирует её решить объединением крестьян, для совместного ведения хозяйства. Кооперирование, синдицирование. Много наделов слитых в один, с множество рабочих рук, дадут больше чем одно незаможное, как говорят на Харьковщине, хозяйство, и одна семья, даже большая.

— Подход Климова и СДПР в этом вопросе близок к нашему, товарищ Колегаев. Кооперативы, артели, объединение наделов, тягловой силы и сельхозтехники, совместная обработка земли. В перспективе, коллективные фермы, позволяющие обиходить больше животных меньшим количеством рук, всё строго добровольно, через наглядную агитацию, с помощью и поощрением от государства. Кредиты удобрениями и бензином для техники, возможность аренды сельхозинвентаря с правом выкупа. Полковник назвал это английским словом лизинг. Создание Машинно-технических станций, где крестьяне смогут за долю урожая нанимать закупленные за границей, а впоследствии произведённые и у нас, трактора и сеялки для вспашки и сева, комбайны с молотилками для уборки и обработки урожая. Помощь продуктивным саженцами и животными. А ещё построенные за госкредит цеха для консервации, обработки мяса, рыбы и прочего. Ну и льготные налоговые ставки для коллективных хозяйств. В общем, в аграрных вопросах с Климовым можно работать более конструктивно чем с Лениным. Кстати, и в отношении частных торговцев Климов предлагает разумную программу, чтобы в случае ажиотажа не прятали товар и не вздували цены. Натуральные налог не только с крестьян, но и с производителей товаров народного потребления, с передачей в хранилища Госрезерва, который Климов предлагает создать на случай войны или каких-то стихийных бедствий, назвав «Закромами Родины». Но и для сбивания взвинченных цен, путём выбрасывания части запасов на рынок, наказывая жадных и бессовестных торгашей ударами по карману.

Глава 3

4