Помоги проекту - поделись книгой:
Боевые животные
Научно-популярное издание
Составитель А. Н. Петров
Раздел 1
Боевые животные
Предисловие
Человечество прошло сложный и долгий путь развития.
Сложно развивались и его взаимоотношения с животным миром. На этом пути люди одерживали величайшие победы, сумев приручить животных, найдя себе верных друзей и преданных помощников.
С давних времен человек использовал боевые качества прирученных животных — на войне, на охоте и для увеселительных зрелищ. Слоны, лошади, быки, соколы и многие другие животные более всего соответствовали этим целям.
Невероятные рассказы о слонах существовали (да и сейчас существуют) не только в Европе, но и в Азии, и в Африке — на родине этих животных. Однако убежденность в исключительности слонов не мешала африканцам издавна охотиться на них, использовать их кости, кожу, мясо, а индийцам, кроме того, и приручать слонов.
В борьбе между племенами решающую роль часто играли слоны: побеждал тот раджа, на стороне которого сражалось больше слонов. Очевидно, не одно тысячелетие сражались слоны в Индии.
Боевой слон производил сильное впечатление. Он был украшен различными подвесками, ожерельями, лоб его прикрывал металлический щит, на спине была укреплена башня, в которой сидели лучники. Казалось бы, такой «танк» нельзя остановить ничем — ему не страшны преграды, стрелы и копья (вообще у слона лишь два убойных места: у левой лопатки, когда поражается сердце, и между ухом и глазом, когда поражается мозг. Но ведь в них надо попасть!). Слон не только врывался в расположение противника с десантом, но и сам топтал и калечил солдат врага. История знает немало примеров, когда сражение выигрывали слоны. Так было, например, в 275 году до нашей эры, когда сирийский царь Антиох I Сотер в сражении против галатов ввел в бой 16 слонов. Слонам даже не пришлось ввязываться в битву — при одном их виде противник в панике бросился бежать. Особенно напуганы были лошади.
Пирр, царь Эпира, тоже обязан слонам своей первой победе над римлянами в 280 году до нашей эры. Римляне не только никогда не видели слонов, но даже не знали названия этих животных. Они прозвали слонов «луканскими быками», по местности, где впервые их увидели.
Немалую роль боевые слоны играли и во время Пунических войн. Так, во время 1-й Пунической войны (264–241 годы до нашей эры) карфагеняне широко использовали слонов.
Североафриканское государство, торговое и богатое, имело прекрасно оборудованные слоновники, где слоны содержались в роскошных стойлах. И когда карфагенский полководец Ганнон отправился завоевывать Сицилию, ему помогли одержать победу 60 боевых слонов. В бою с римским войском, которое вторглось на североафриканскую землю, карфагеняне выставили 100 боевых слонов и тоже одержали победу.
Однако слоны как боевые животные были далеко не идеальны. Да, они производили сильное впечатление на людей и лошадей, которые видели слонов впервые. Однако уже при следующих встречах со слонами люди не испытывали такого мистического ужаса. А вскоре нашли и «уязвимое место» слонов. Напуганный слон не только перестает повиноваться, не только покидает поле боя, но в панике с утроенной от страха силой начинает крушить и топтать своих.
В этом убедился Пирр, когда через несколько лет после победы над римлянами вновь ввел боевых слонов в сражение при Беневенте (275 год до нашей эры). Однако на этот раз римляне были подготовлены к такой неожиданности и, очевидно, кое-что знали о нраве слонов. Во всяком случае, они не бросились бежать, а подпустили слонов достаточно близко к своим укреплениям и забросали их стрелами с привязанной к ним горящей паклей. Перепуганные слоны ринулись прочь, внося панику и смятение в ряды войск Пирра.
Царь Эпирский не учел этого урока и вторично потерпел поражение из-за слонов в пелопоннесском городе Аргосе, где испуганные слоны топтали и своих, и чужих.
Карфагеняне тоже долгое время не могли отказаться от использования слонов, тем более, что слоны действительно не раз приносили им победу. Во время 2-й Пунической войны (218–201 годы до нашей эры) — знаменитый полководец Ганнибал ввел в сражение при Заме 80 слонов. Однако на этот раз могучая сила обратилась против солдат Ганнибала: римляне уже знали средства борьбы со слонами и так напугали их, что обезумевшие животные начали крушить и топтать карфагенян.
Это было одно из последних крупных сражений, в котором участвовали слоны. Конечно, их использовали и позже, но в основном как тягловую силу: тут слоны часто действительно были незаменимы.
В XIX веке слоны стали, да и то очень относительно, известны в Европе ученым и широкой публике. Они были достаточно полно описаны в специальной литературе (это, конечно, не исключало фантастические вымыслы), их можно было увидеть в зверинцах и зоосадах (что тоже, кстати, порождало немало выдумок и басен). Но в это время уже никто, конечно, не думал о слонах как о боевых животных — в век огнестрельного оружия такой «танк» был ни к чему. И вдруг слоны снова появились в военных сводках. И не в XIX, и даже не в начале XX века, а в самый разгар второй мировой войны.
В это время Бирма была английской колонией. На Бирму целилась союзница фашистской Германии, а значит, и противница Англии — Япония. В 1942 году японцы вторглись в Бирму, заставив англичан отступить. Вместе с англичанами отступали и слоны — в составе 14-й британской армии были специальные слоновые роты. Конечно, никто не ходил на слонах в атаку, но при отступлении слоны выполняли не менее важные работы: они помогали строить мосты и дороги, эвакуировать города; неоценимы оказались они в горах, где на высоте двух тысяч метров переносили тяжелые грузы. Часть слонов все-таки попала в плен к японцам, которые тоже использовали их как тягловую силу, а заодно отпилили у всех самцов бивни — японцы издавна питали пристрастие к слоновой кости.
Перейдя в контрнаступление, англичане вынуждены были наносить удары по тылам врага, а значит, по караванам слонов. Против слонов, находившихся на службе в японской армии, была брошена авиация. Захватив раненых слонов, англичане пытались их лечить — был создан специальный полевой госпиталь для слонов. Англичане старательно выхаживали их, а раны у слонов, как оказалось, довольно быстро заживают. После окончания войны количество рабочих слонов в Бирме уменьшилось примерно на четыре тысячи.
Насколько слон был известен в древности (в литературе упоминания о нем восходят к Гомеру), настолько в средние века память о нем все более и более стирается. Объясняется это прежде всего тем, что эти гиганты крайне редко попадали в Европу.
Разумеется, нельзя точно сказать, когда именно на протяжении столетий отдельные слоны появлялись в Европе. Ведь до последующих поколений дошли сведения не обо всех слонах, в тот или иной период прибывших в нашу часть света. Но вот с собора Парижской богоматери подмигивает нам добродушный слон. Животное изображено очень верно. Можно определенно сказать, что неизвестный художник, живший в XIII веке, видел живого слона. Никто, однако, не может сказать, где в то время находился этот объект, послуживший ему моделью. И кто сообщит нам, какой именно слон вдохновил Рембрандта сделать два наброска, на которых так точно изображены морщинистая кожа колосса и его тяжеловесное тело (эти наброски хранятся в «Альбертине» в Вене и в Британском музее в Лондоне).
Самое раннее упоминание о слонах в средние века относится ко времени Карла Великого, который получил индийского слона в подарок от багдадского халифа Гаруна-аль-Рашида. Животное прибыло в Ахен в 802 году.
К середине XIII века относится известие о том, что французский король Людовик IX преподнес слона английскому королю Генриху III.
О том, как человек впервые покорил лошадь, написано немало книг.
Мнение, что человек приручил и подчинил себе лошадь, сумев взобраться ей на спину и удержаться там, долгое время господствовало среди ученых, хотя уже более ста лет назад они знали: прежде чем сесть верхом на лошадь, человек ее сначала запряг, а прежде чем запрячь, он ее ел. И разрыв между этими этапами был очень и очень большой.
Однако значение лошади как «мясного животного» отошло на задний план много веков назад. Человек нашел лошади другое применение.
Но этому предшествовало очень важное для человечества событие — изобретение колеса. Сколько лет назад и где это произошло, неизвестно.
С этого момента и начинается, пожалуй, настоящая история второго (после собаки) самого верного друга человека. С этого момента человек всерьез и навсегда начинает заниматься лошадью.
За 2 тысячи лет до нашей эры на древних памятниках Востока уже встречаются изображения лошадей, запряженных в колесницы.
В древних книгах иранцев (примерно 3 тысячелетия до нашей эры) также упоминаются кони в колесницах. Безусловно, то если бы к тому времени уже существовала кавалерия, это нашло бы свое отражение в письменных и изобразительных памятниках: ведь кони, а точнее, боевые колесницы были решающей силой в войнах в течение всего второго тысячелетия до нашей эры.
Высокопочитаемой была лошадь (как, впрочем, очень многие животные) и в Индии. Бог войны, считалось в Индии, имел туловище лошади, и поэтому в особых, исключительных случаях ему приносилась в жертву лошадь. И приносил ее собственноручно правитель страны.
В Японии при храмах держали белых лошадей, которые принимали участие в религиозных праздниках.
Священные лошади были и у персов, а затем появились и у славян, которые, кстати, долгое время не знали слова «лошадь». (Воины князя Игоря, во всяком случае, очень удивились бы, узнав, что они едут на лошадях.) В русский язык слово «лошадь» пришло поздно, лет 700–800 назад, из тюркских языков: конь в тюркских языках — «алаш». У славян сначала отпала начальная буква «а», а затем «лаш» превратилось в «лошадь» и стало употребляться наравне с принятым до тех пор словом «конь».
У древних германцев были священные белые лошади. Но германцы держали их не при храмах, а в конюшнях, так как верили, что эти лошади могут отгонять нечистую силу — такая дана им власть от богов. А чтобы боги не рассердились, на белых конях запрещалось ездить верхом.
Но, пожалуй, нигде так не любили, в те времена лошадей, как в Древней Греции.
Греки, очевидно, узнали лошадей гораздо раньше, чем арабы, и, возможно, несколько позже, чем египтяне. Во всяком случае, герои Троянской войны сражались уже на колесницах, а разрушение Трои, как считают ученые, произошло в 1184 году до нашей эры. Ну и, конечно, не будь у греков лошадей, не мог бы появиться и знаменитый «Троянский конь». Однако «возвышение» лошадей в Греции произошло чуть позднее, хотя и до этого они были посвящены одному из главных богов — богу морей и всех вод Посейдону.
Конечно, странно, что сухопутное животное посвящено богу вод, однако греки считали, что лошади — морского происхождения. Доказательства? Пожалуйста. Во-первых, бег лошадиных табунов очень похож на стремительный бег волн; во-вторых, лошади, как известно, предпочитают более влажные луга с сочной травой (опять же вода!); в-третьих — и это «доподлинно» было известно грекам — бог Посейдон имел прозвище Гиппий, т. е. конный, и получил ее за то, что разъезжает на четверке впряженных в колесницу коней с рыбьими хвостами. Вот почему Посейдон считался покровителем коней и коневодства, и именно к нему, как утверждает легенда, и обратился юноша Пелоп. Пелоп очень хотел жениться на красавице Гипподамии, но для того, чтобы получить на это право, нужно было стать победителем в состязании колесниц. Посейдон посочувствовал юноше — подарил ему золотую колесницу и крылатых коней. Тот, конечно, выиграл состязание, и в честь этого события, как утверждают греки, был сооружен в Олимпии гипподром (ипподром) — «место бега лошадей», и с первых же Олимпийский игр (первая достоверная запись о них относится к 776 году до нашей эры) конные состязания стали неотъемлемой частью этих празднеств.
Соревнования колесниц происходили на ипподроме, который представлял собой прямоугольную беговую дорожку с одним закругленным концом. На этом закруглении был врыт поворотный столб, вокруг которого соревнующиеся должны были повернуть двенадцать раз. Насколько это было сложно и опасно, можно судить хотя бы по дошедшим до нас описаниям соревнований 462 года до нашей эры. На этих соревнованиях из сорока участников лишь один не получил увечий.
Со временем в Олимпийских играх стали принимать участие и всадники, причем от них требовалось не только быстро прийти к финишу, но еще и на полном ходу вскакивать на лошадь и соскакивать с нее, перескакивать с одной лошади на другую.
Победитель награждался почетным треножником и деньгами, увенчивался венком.
Естественно, что конники своей победой, а зрители прекрасным зрелищем во многом были обязаны лошадям. И естественно, что греки не только почитали лошадей, но и всячески старались усовершенствовать их. Известно, например, что отец Александра Македонского, Филипп, приказал привести с Дона 20 тысяч скифских кобыл для улучшения породы лошадей, имевшихся в Греции.
Когда на смену греческой культуре пришла римская, увлечение конными состязаниями (а вместе с ними и лошадьми) не только не прошло, а стало еще большим. Здесь победители конных соревнований получали колоссальные награды (15 больших кошельков, наполненных золотыми монетами, дорогие одежды), в честь них воздвигались статуи из мрамора и бронзы. Сохранились изображения, рассказывающие о чествовании лошадей-победителей. Известно, что любимец императора Калигулы жеребец Инцитата ел и пил только из золотой и серебряной посуды, а накануне соревнований у конюшни Инцитата дежурили специальные солдаты, чтобы никто не потревожил знаменитую лошадь.
Греческие и римские конные соревнования, безусловно, сыграли огромную роль в развитии коневодства. Греки настолько разработали теорию ухода за лошадьми, что, как писал в 1913 году крупный специалист по домашним животным Э. А. Богданов, «и теперь мы не более осведомлены (в вопросах ухода), чем то было у специалистов греков в половине первого тысячелетия до н. э.». Однако увлеченные соревнованиями греки, а особенно римляне, не очень заботились о развитии кавалерии, хотя и имели специальных военных лошадей. (Кроме военных, римляне выделяли еще и беговых, извозных и племенных.) И поэтому, как заметил один из знатоков лошадей, римские кавалеристы были скорее «пехотой, посаженной на лошадей».
Напротив, германцы, разгромившие в IV веке Рим, были отличными кавалеристами. Презирая поначалу даже попоны, которыми римляне и греки покрывали спины лошадей, они, тем не менее, стали изобретателями седел (эти седла имели вид двух плоских дощечек, укрепленных на спине лошади и покрытых звериной шкурой) и стремян (три палочки, связанные в виде треугольника). Однако лошади у них были менее совершенны (впрочем, может быть, более выносливы?), чем у греков, римлян, персов, арабов.
Но еще раньше германцев, в IX–XIII веках до нашей эры, лошадей прекрасно использовали в военном деле ассирийцы. Скотоводы и охотники, ассирийцы побеждали врагов не только благодаря своей отваге и воинственности, но и благодаря прекрасной организованности войск, особенно кавалерии.
В войсках ассирийцев кроме тяжелой и легкой пехоты имелись боевые колесницы парной запряжки и всадники, которых было примерно в два раза больше, чем колесниц.
Сражение обычно начинали колесницы, на каждой из которых было по два воина. Эти «танки» древних ставили своей задачей прорвать фронт противника. В прорыв устремлялась пехота, а следом шла уже конница, которая помогала пехоте и преследовала убегающего противника.
Таким образом, ассирийцы, не изобретая, по сути дела, ничего нового, а лишь иначе используя лошадей, почти всегда побеждали противника.
Колесницы были и у древних египтян. Появление колесниц сыграло большую роль в истории Египта, помогло ему значительно расширить границы. А о том, как в Египте использовалась колесничная конница, рассказал нам один из расшифрованных древнеегипетских текстов: «Тутмос, двигавшийся в первых рядах своей армии, имел время построить ее в боевой порядок. Вперед был выдвинут отряд лучников. Позади расположилась пехота, за нею — 500 отборных колесниц, запряженных быстрыми как ветер лошадьми. Они предназначались для погони». Таким образом, у египтян колесницы предназначались лишь для погони. (У ассирийцев в погоню шли всадники, которых, очевидно, в египетском войске не было). Но и колесницы, видимо, очень помогли им в борьбе со своими соседями.
Итак, лошадь была запряжена. Это величайшее событие в истории человечества. Лошадь «возила и воду и воеводу».
Именно в Европе появились самые сильные и выносливые лошади. И произошло это сравнительно недавно, лет пятьсот — шестьсот назад. Это были времена, когда рыцарские полки под предлогом «освобождения гроба господня» отправлялись в далекие страны Азии и Африки, чтобы огнем и мечом искоренить мусульманскую веру, а заодно (и главным образом для этого!) разбогатеть. Рыцари были одеты в доспехи, на голове шлем, в руках копье и щит. Это облачение весило килограммов 150–200, к тому же нередко и лошадь одевали в панцирь. А если учесть, что дорога была очень длинная, — какая же требовалась для этого лошадь?
Монахи — вдохновители кровавых крестовых походов — позаботились и об этом: они скупали крупных, сильных лошадей и выращивали их на монастырских землях. Потомство этих лошадей походило на родителей, и среди потомков монахи отбирали наиболее рослых и могучих и снабжали ими рыцарей.
Но крестовые походы кончились, уцелевшие рыцари сбросили свои доспехи, а новым поколениям воинов они уже не требовались: появилось огнестрельное оружие. И снова в кавалерию стали отбирать быстрых и ловких коней. Потомки рыцарских лошадей, могучие великаны-тихоходы, занялись самым мирным трудом — земледелием.
…Люди отдали дань лошадям, увековечив их в бронзе, мраморе, граните. Тысячи скакунов красуются в разных городах мира, неся на себе заслуженно и незаслуженно прославленных исторических деятелей, полководцев, героев.
Есть памятники и более конкретные. Во дворе конезавода в венгерском городе Боболне стоит прекрасный памятнике лошадям, павшим на полях сражения. «Верному боевому товарищу» — написано на цоколе.
Для увеселения «почтеннейшей публики» были придуманы массовые зрелища с участием дрессированных животных. Во многих странах была и остается популярной коррида — наиболее «зрелищное из всех зрелищ».
Гойя и Пикассо, Рембрандт и Бласко Ибаньес, да, пожалуй, почти все великие художники и писатели Испании «болели» в своем творчестве корридой, или тавромахией, говоря ученым языком. Они не воспринимали ее отдельно от общей культуры народа и его национального характера, от его вековых традиций, в которых всегда воспевалась храбрость — до безумия, гордость — до крайности, мужество и любовь к риску — до предназначения свыше. И хотя Федерико Гарсиа Лорка удивительно тонко заметил, что на арену для боя быков «каждый вечер является смерть, окруженная ослепительной краской», уверен, что не на ее пир стремятся десятки тысяч людей, а на искусство матадора, побеждающего смерть, на грандиозный спектакль, который зовется фиестой.
Знаменитый матадор Антонио Ченел утверждает, что коррида — это искусство. Корни ее — в древнеримских схватках гладиаторов со львами. «Наш спектакль, в котором нужно не спускать глаз с „партнера“, это чистейшей воды психологическая драма, требующая постоянной импровизации. Ты — лишь одно из действующих лиц, и исполнение твоей роли должно быть честным и без ошибок. С годами все глубже разбираешься в этом искусстве. Твой арсенал приемов и средств обогащается, и ты живешь в нем. Конечно, порою жаль, что все кончается трагически, но разве в реальной жизни не так? — Многие считают, что это чересчур жестокое зрелище, чуть ли не запланированное убийство… — Не согласен и готов доказать. Бык, как известно, способен легко расправиться и с тигром, и со львом — такие представления когда-то устраивали у нас арабы. Он сражается, чтобы победить и человека, постоянно бросаясь в атаку, и не думает, что его убьют. Знаю, что многие принимают сторону быка — за его манеру вести бой, за отчаянную смелость. И мне, признаюсь, не раз было жаль повергнутого соперника. Но ведь кто-то из двоих должен победить. А если он меня? Ведь и такое достаточно часто бывает. Где же в таком случае жестокость? Нет, коррида — это не убийство, а скорее — трагедия. Когда я встречаю устремленные на меня светлые или темные, но никогда не красные, как утверждают некоторые писатели, глаза быка, я не выдерживаю его концентрированного взгляда — он способен тебя загипнотизировать, а в такие мгновенья бык очень опасен. Поскорее отведи этот взгляд от себя или прикрой мулетой. Да я ему нашептываю тогда такие ласковые слова, сам не сознавая этого, какие, наверное, не говорил ни одной женщине. А вы говорите — запланированное убийство. Спектакль.»
С давних пор человек приучал сапсанов и кречетов для охоты. Древние китайцы предавались этой страсти с необычайным увлечением, а в начале нашей эры охота с ловчими птицами стала распространяться и в страны Западной Европы.
В XI веке киевский князь Олег создал соколиный двор, и с той поры на Руси интенсивно развивалась знаменитая соколиная охота — увлекательнейший вид спорта, требующий от его участников ловкости, сообразительности, огромной физической выносливости.
Изображение птиц — соколов и орлов — украшали гербы, знамена и памятники. Человеческая доблесть сравнивалась с доблестью птиц — «горный орел», «сокол ясный». Хищных птиц умело дрессировали, приспосабливая к охоте с участием человека. Такие охоты были страстью царей, князей, шахов и ханов, но были они доступны и простому кочевнику, приручившему сокола и орла.
Дельфин известен человеку с глубокой древности, однако до сих пор остается для нас во многих отношениях загадочным животным. Одна удивительная загадка дельфина — наличие у него способности к эхолокации — была раскрыта совсем недавно, всего лишь около 30 лет назад. Это открытие послужило толчком к более пристальному изучению дельфина.
Дельфин — властелин океана. Он обладает необыкновенным умом, силой, подвижностью, дружелюбием и к тому же быстро обучается выполнять любые задания. Можно ли желать для нас более подходящего помощника в освоении океана?!
Исторические и географические рамки использования боевых качеств животных очень широки и многообразны. Об этом и рассказывается в данной книге.
Часть I
Животные на войне
Глава 1
Танк древности
Почти до самого начала нашей эры и почти во всех крупнейших битвах древности участвовали слоны. Соответственно обученные, с металлическими щитами на лбах, с укрепленными на спинах башнями, в которых прятались стрелки из луков, предварительно разъяренные и напоенные алкоголем, всесокрушающей лавиной устремлялись они в бой. Боевой слон был своего рода живым танком древности. Управлял им один корнак. Он сидел на шее слона, прислонясь спиной к башне, и заостренной железной палкой с крюком у конца (ангом), гнал «танк» на прорыв вражеских фаланг или когорт. А на случай, если раненый и взбешенный слон выйдет из повиновения, что часто и бывало, корнак имел в запасе железный клин, который молотком вбивал в затылок слона, чтобы, умертвив его, избавить своих солдат от разрушительной ярости потерявшего управление «танка».
Погонщиков часто называли индами: в этом видно прямое указание на ту страну, где слонов впервые ввели в боевые действия. Индийцы во все времена были лучшими корнаками. Их часто призывали на службу полководцы и цари других стран.
Долго велись споры между историками военного искусства: были ли все боевые слоны древности в войсках африканских и европейских народов родом из Индии или для военных целей приручались и африканские слоны? Окончательно этот спор еще, по-видимому, не решен. Однако, скорее всего, правы те, кто доказывает, что карфагеняне, например, да и римляне вывозили слонов из Нумидии и более близких окрестностей Карфагена. В ту пору слоны там еще водились. Почти ни одной крупной войны карфагеняне не вели без слонов.
В Карфагене было триста слоновников — больших и отлично оборудованных помещений, где содержались боевые слоны. В войнах с Римом карфагеняне даже в Европу везли слонов. Но при переходе через Пиренеи все слоны Ганнибала, как известно, погибли от холода и голода, что, однако, не помешало ему побеждать римские легионы на их же земле.
Слоны участвовали во многих крупных битвах. В сражении при Тапсе, у небольшого североафриканского города, в одной из последних войн Цезаря живые «танки» предприняли свое последнее и опять-таки неудачное наступление.
Обычно в бой вводили несколько десятков слонов, но иногда и почти полтысячи: например, в сражении при Ипсе в 301 году до нашей эры, где слоны и решили исход битвы. Но не всегда так получалось. Чаще пользы от слонов для своих войск было мало, а вреда много. Так решили историки.
Слоны успешно действовали там, где встречались с солдатами, которые видели их впервые или плохо знали, как с ними бороться, были плохо обучены и недисциплинированны.
Лошади, заранее не приученные к виду слонов, тоже их пугались, и поэтому конница, как правило, отступала перед слонами.
«Мне стыдно, что мы обязаны своим спасением этим шестнадцати животным», — сказал сирийский царь Антиох I, когда в его страну вторгнись галаты и он в критическую минуту неожиданно ввел в бой шестнадцать боевых слонов. Кони врагов в панике кинулись на свою же пехоту и смяли ее колесницами. В честь слонов, героев триумфа, царь приказал на монументе победы высечь изображение слона.
Боевые слоны… Танки древности… Эта интересная страница в истории военного дела всегда привлекала к себе внимание писателей, ученых. Особенно увлекательно рассказывали о боевых слонах античные авторы, поскольку для европейцев эти необычные животные, такие огромные и такие послушные воле маленьких погонщиков, всегда оставались экзотической диковинкой. Но слоны участвовали в войнах задолго до того, как эллины и македонцы впервые столкнулись с ними во время индийского похода Александра Македонского. Воевали они всю долгую эпоху средневековья. И если для Запада этот род войск был довольно кратковременным, эпизодическим явлением, то для ряда стран Востока он был традиционным и ушел со сцены вместе с общественным укладом, т. е. уже в новое время.
Впервые слонов для боевых действий стали приручать и обучать в Древней Индии, и уже в первой половине I тысячелетия до нашей эры этот род войск прочно удерживал ведущее место в армиях государств Индостана. Именно слонов древнеиндийские авторы считали основой войска, хотя на самом деле важнее были, скорее всего, колесницы. Но для такого утверждения у этих авторов были свои основания. Помимо замечательных боевых качеств — мощи, массивности, скорости, поворотливости, послушания, ума — слон был престижным животным, одним из олицетворений божественной силы, которая давалась в руки его властителям. И чем больше их было в армии, тем могущественнее считался ее предводитель. В «Ведах», «Махабхарате» и других древнеиндийских сочинениях говорилось об огромных, поистине сказочных количествах боевых слонов в армиях (правда, столь же фантастичны и размеры самих армий). Судя по более поздним сведениям, в основном иностранным, войска имели от нескольких десятков до нескольких сотен слонов.
Слонов в Древней Индии использовали, как правило против конницы, так как лошади боялись слонов. Их выстраивали в линию на расстоянии около 30 метров друг от друга, а за ними в промежутках ставили пехоту, так что строй выглядел подобно стене с башнями. Защитного вооружения слонам в Древней Индии не полагалось, зато их богато украшали металлическими побрякушками и красными попонами. Вообще говоря, слоны были довольно опасным родом войск. При удаче они наносили страшный урон противнику, зато если враг был смел и искусен, слоны могли прийти в замешательство и перетоптать своих же, что случалось весьма часто. Поэтому столь высоко ценилось искусство выучки и вождения этих животных. Оно непременно входило в курс обучения индийских царевичей. Индийских вожаков нанимали и эллинистические государи.
Вместе с индийскими слонами и их вожаками на эллинистический Восток попали и тактические приемы построения и использования слонов в бою, а также пышные слоновьи уборы. Эллины и македонцы добавили к этой амуниции башенку со щитами для экипажа, вооруженного длинными копьями и луками, да некоторые элементы защитного вооружения. После гибели эллинистических государств под ударами римлян, парфян и кушанов европейские народы со слонами на полях сражений уже почти не встречались.
В средние века боевые слоны нашли применение почти во всей Азии — от Ирана до Китая, от Индии до Аравии. Но тактика их использования постепенно менялась. Если в раннем средневековье индийцы и персы все еще бросали на врага целые слоновьи соединения, то позднее, во II тысячелетии нашей эры, слоны играли роль передвижных крепостей, опорных пунктов. В описаниях сражений с участием боевых слонов мы уже не читаем о леденящих кровь сценах массовых слоновьих атак, с сотнями растоптанных, пронзенных клыками и удушенных хоботами. Обычно слонов выстраивали заградительной линией и лишь изредка, в кризисный момент, посылали в короткую контратаку. Все чаще они выполняли транспортные функции, несли на себе стрелков или метательные машины, что очень живо и подробно изображено на кхмерских рельефах XII века. Самой же распространенной функцией слонов в битвах азиатского средневековья осталась престижная.
Все военачальники — индийские, бирманские, тайские, вьетнамские, кхмерские, китайские — старались усесться на слона. А монгольский хан, завоевывая в XIII веке Корею, восседал сразу на двух слонах. Слон для полководца был удобен чрезвычайно, так как с высоты он мог далеко обозревать поле битвы, его самого и его указующую жестикуляцию также видно было издалека, ну а в случае военной неудачи могучее животное могло вынести седока из человеческой и конской схватки.
Оснащение слонов в эпоху средневековья не претерпело кардинальных изменений: по-прежнему их в бою предпочитали украшать, а не защищать. Лишь в XVI–XVII веках индийские мастера делали для слонов панцири из стальных пластинок, соединенных кольцами, чаще же обходились матерчатым оголовьем с металлическими бляхами. В Юго-Восточной Азии для экипажа изобрели специальный помост, так что воины могли не только сидеть на спине слона, но и стоять. Мусульманские воители из Средней Азии и Ирана тоже устраивали на спинах слонов помосты, но частенько дополняли их башенками со щитами, а подчас и с навесом.
Как видим, боевая слава слонов была несколько преувеличенной по сравнению с их действительным значением в мировой военной истории, но сам факт эффективного использования в столь сложной ситуации такого животного, как слон, может вызвать удивленное восхищение изобретательностью и искусством человека.
Итак, двадцать три века назад европейцы впервые столкнулись со слонами, которых народы Востока использовали во время войны. В битве при Гавгамелах персидский царь Дарий выставил против войск Александра Македонского 15 слонов. С тех пор боевые слоны и получили «прописку» в европейских армиях. «Действительная служба» серых гигантов в античных армиях была недолгой — около трех веков. Но об уме, храбрости и преданности боевых слонов современниками и участниками битв было написано очень много. Мы предлагаем читателям несколько историй из жизни боевых слонов античного мира, о которых повествуют древние авторы.
Разгромив персидскую армию, Александр Македонский направился в Индию. На реке Гидасп его ожидал с сильным войском Пор, царь Пенджаба. Закипел бой. Пор бросил в атаку свою главную ударную силу — сто (по некоторым источникам — двести) великолепно обученных слонов, которым поначалу удалось потеснить македонские линии. Но греки бесстрашно бросались под ноги колоссам и остро отточенными топорами рубили им хоботы. Атака слонов захлебнулась. Тем временем Александр искусным маневром обошел индийцев и ударил по ним с тыла.
В окружении очутился и сам Пор на своем любимом верховом слоне. Отбиваясь от наседавших врагов, бесстрашный гигант отшвыривал всех, кто пытался к нему приблизиться. Царь был ранен. Умный слон, почуяв, что его хозяин попал в беду, прорвал кольцо македонской пехоты и унес царя с поля боя. Потом слон бережно снял раненого, положил на землю и хоботом вынул стрелы, застрявшие в его теле. Когда неприятельские солдаты нашли беглеца, разъяренный слон, не покидая распростертого на траве господина, защищал его с истинным мужеством.
Все это видел македонский полководец. Восхищенный благородством и смелостью преданного животного, он приказал не трогать слона. Рассказывают, что когда побежденный царь выздоровел, Александр призвал индийца к себе и обещал ему вернуть царство, которое отныне являлось частью империи великого полководца. Взамен он хотел только храбреца слона. Царь согласился.
Полководец назвал слона Аяксом. Вскоре македонская армия возобновила поход. Бедное животное ревело ночи напролет, тщетно зовя своего первого хозяина. Александр, потерявший в последней битве своего боевого друга — коня Буцефала, делал все, чтобы приручить Аякса. Он сам кормил его, а когда узнал, что слону нравилось «наряжаться», не жалел денег на роскошные покрывала. Полководец велел украсить бивни Аякса золотыми кольцами, на которых вырезали надпись: «Александр, сын Зевса, посвящает солнцу этого слона».
…Говорили, что в конце концов тщеславие Аякса победило любовь к своему первому владыке.
Антиох, царь Сирии, вел жестокую войну с племенем галатов. В 275 году до нашей эры войска противника сошлись во Фригии. Галаты превосходили сирийцев численностью и были лучше вооружены. Начало сражения не сулило царю ничего утешительного. Он уже подумывал об отступлении, когда один из его помощников посоветовал пустить в дело 16 индийских слонов, спрятанных за рядами пехоты. Шеренги сирийцев вдруг расступились — и галаты окаменели от ужаса. На них тяжелым шагом двигались невиданные чудовища в кроваво-красных чепраках, покрытые чешуей медных щитов. На спинах высились деревянные башни с воинами. Черные плюмажи из птичьих перьев колыхались на размалеванных лбах животных. Издавая резкие трубные крики, слоны угрожающе размахивали хоботами, в которых сверкали длинные кривые мечи.
Дико заржав, кони в панике поскакали прочь. Пешие воины не успели опомниться, как слоны опрокинули, смяли их боевые порядки. Животные, одурманенные пьянящими напитками, дали волю своей ярости. Они догоняли галатов, топтали их, поражали мечами и пронзали бивнями. Лучники, засевшие в башнях, поражали бегущих стрелами.
Поделиться книгой: