Помоги проекту - поделись книгой:
Все направления и формы борьбы большевиков за массы были рассчитаны на то, чтобы создать перевес сил, образовать большинство, готовое сломить сопротивление классового врага и обеспечить решение кардинального вопроса классовой борьбы – о власти, поддержать революцию, закрепить ее завоевания. Осуществляя ленинские выводы и установки о формировании политической армии социалистической революции, слиянии в единое русло различных потоков революционного движения, большевики сплачивали под своими знаменами и постепенно увлекали за собой большинство политически активной части общества.
3. В плену противоречий
Вместе с мощным нарастанием волны национально-освободительного движения ситуация на Юге России, то есть в Украине, накалялась все больше буквально с каждым днем, угрожая правящей верхушке страны непредсказуемыми последствиями, неотвратимыми потрясениями уже в ближайшее время.
Конечно же, всех этих обстоятельств и тенденций в комплексе не могло не видеть, не понимать и не учитывать Временное правительство. Чувствуя, осознавая, что политика грубого противодействия любым подвижкам в Украине все более обнаруживает свою бесперспективность, может обернуться полным проигрышем, официальный Петроград решил сманеврировать, перехватить инициативу и прежде всего остановить своевольные действия Центральной Рады, дабы не допустить непоправимого развития событий. В Киев была направлена делегация (И. Г. Церетели, М. И. Терещенко, Н. В. Некрасов), к которой присоединился А. Ф. Керенский[140].
Поскольку серьезных аргументов для противодействия объективно назревшим переменам (впрочем, как и реальных сил) у официального Петрограда не существовало, был запущен механизм торга, взаимных компромиссных уступок. За признание свершившимся фактом (т. е. легитимизацией) провозглашения автономного статуса Украины (а, значит – и признание законной Центральной Рады как ее высшего руководящего органа), согласие на сформирование Генерального секретариата как местного органа власти Временного правительства, столичные министры добились серьезных уступок со стороны представителей Центральной Рады (официальные переговоры с украинской стороны вели М. С. Грушевский, В. К. Винниченко, С. В. Петлюра[141]). Таковыми стали обещание не делать впредь, до созыва Учредительного собрания, или без согласия столичных властей, никаких самовольных шагов в деле форсирования автономии Украины, включить в Центральную Раду представителей национальных меньшинств сообразно их удельному весу в составе населения, по существу сдерживание стихийного процесса украинизации армии (осуществлять подобного рода неотвратимые действия лишь в крайнем случае и с согласия военного министра и Верховного главнокомандующего).
Договоренности легли в основу двух симметричных документов – постановления Временного правительства по украинскому вопросу и Второго Универсала Центральной Рады, обнародованных в один день – 3 июля 1917 г.[142]
Однако, кадеты спровоцировали новый кризис, отозвав своих однопартийцев из правительства. Официально – в знак несогласия с достигнутыми в Киеве договоренностями, воспринятыми как недопустимая уступка «европейскому профессору (М. С. Грушевскому) и его коллегам». Попутно следует заметить, что авторы солидной монографии «История Новороссии» почему-то связывают июльский кризис с появлением Первого, а не Второго, Универсала Центральной Рады[143].
Правительственный кризис совпал с общеполитическим, положившим начало открытому наступлению правых сил на демократические завоевания, рекламируемому как стремление «спасти страну», предотвратить надвигающиеся разруху, хаос, анархию. Привязавшись к «правительственной колеснице», лидеры Украинской революции, стремившиеся исключить из своего арсенала нелегитимные действия, пытавшиеся достичь желаемого результата мирными, ненасильственными методами, скорее проиграли, чем выиграли, ограничили свои возможности для перспективных действий.
И происходила такая метаморфоза не столько через мощное противодействие Временного правительства, его расчетливую и жесткую политику, сколько из-за непоследовательности поведения лидеров Украинской революции, боявшихся развития, нарастания национально-освободительного движения (все признаки объективной готовности масс, их сознания, настроений для серьезного углубления борьбы были налицо), особенно в сфере украинизации армии, где каждый 4–5 военнослужащий в 1917 г. был родом из Украины.
Думается, есть достаточно веских оснований считать, что с начала июля влияние украинского фактора, олицетворяемого силами национально-демократической революции (Центральная Рада, Генеральный секретариат, органы украинской власти на местах, национальные общественные организации), начинает медленно, но неуклонно снижаться, занимать все меньшее место в общем балансе процессов общероссийского характера.
Это весьма наглядно подтвердили уже события 3–5 июля в Киеве, получившие в документах и, соответственно, в историографии наименование «выступления полуботковцев»[144]. Конфликтная ситуация вызревала несколько ранее, а апогей ее обострения пришелся на момент переговоров правительственной делегации с представителями Центральной Рады в Киеве.
Руководствуясь желанием избежать конфронтации с официальной властью, Центральная Рада, Генеральный секретариат старались погасить национальный порыв солдатской массы к самодеятельности, созданию Второго добровольного украинского полка имени гетмана П. Полуботка. Лидеры Украинской революции болезненно рефлексировали на то, что в свое время (в апреле) не проявили должной твердости, когда надлежащим образом не противодействовали инициативе М. И. Михновского и его коллег, придерживавшихся «самостийнических» ориентаций, явочным порядком создать Первый украинский полк имени гетмана Богдана Хмельницкого. Центральная Рада, по существу, тогда потерпела поражение и не хотела его повторения[145]. А недовольства, гнева Временного правительства украинские лидеры боялись больше, нежели утраты авторитета среди воинов, желавших прислужиться национальной идее (хотя среди добровольцев оказалось и определенное число лиц с сомнительной, а то и откровенно порочной репутацией).
Однако, никакие увещевания функционеров Центральной Рады, Генерального секретариата, Украинского Генерального войскового комитета (В. К. Винниченко, С. В. Петлюры, А. Я Шульгина, Н. Н. Ковалевского, Н. М. Стасюка, М. Н. Полоза и др.) не возымели должного влияния на более чем пятитысячную массу воинов, сконцентрировавшихся на сборном пункте в селе Грушки, в непосредственной близости к Киеву и требовавших объявить их самостоятельной национальной формацией. Лидеры же Украинской революции настойчиво добивались немедленной отправки солдат на фронт как обычного подразделения, главное – подальше от Киева.
После бурных дискуссий снятые с довольства солдаты-полуботковцы 5 июля организованно вошли в Киев, взяли под свой контроль ряд стратегически важных пунктов и потребовали от Центральной Рады удовлетворения своих предложений. Однако руководство Рады вошло в соглашение с командованием Штаба Киевского военного округа, верными ему частями и с участием Украинского полка им. Б. Хмельницкого, добилось вытеснения взбунтовавшихся солдат из города, водворения их в казармы распределительного пункта. Там часть «заговорщиков» была арестована, остальные разоружены и в спешном порядке отправлены по железной дороге на фронт[146].
При этом глава украинского правительства В. К. Винниченко слал в Петроград, где также было весьма неспокойно, телеграммы поддержки правительству, успокаивая столичные власти, заверял, что с непокорными элементами удается справляться, сохраняя порядок. Вот одна из телеграмм Временному правительству: «В ответ на ваш запрос об откликах в Киеве на события в Петрограде, сообщаю: центральной радой и исполнительными комитетами послана в Петроград телеграмма с заявлением о полной готовности всеми силами поддерживать В. П. и с осуждением выступлений безответственных групп. Издано воззвание к населению Киева и всего края. Однако, петроградские события отозвались и здесь.
В ночь на 5 июля, группа украинцев – солдат около 5000 чел., образовавшаяся из проходящих через распределительный пункт эшелонов, самовольно и вопреки разрешению У.Г.В.К. (Украинский Генеральный войсковой комитет. –
Секретариат в деле успокоения города идет в тесном контакте с местными комитетами общественных организаций и С. Р. и В. Д. (Советом Рабочих и Военных Депутатов, тут В. Винниченко допускает неточность – в Киеве Совет рабочих и Совет военных депутатов существовали и действовали отдельно. –
Уже сам исторический эпизод, характер его протекания, поведение украинской власти (во всяком случае, подобным образом себя позиционирующей) демонстрируют серьезный симптоматичный дрейф Украинской революции на сближение, отчасти солидаризирование, и даже смыкание, не столько с демократическими элементами республиканского курса Временного правительства, детерминированного революционной эпохой, сколько с совершенно очевидным креном официального Петрограда «вправо», откровенным стремлением ужесточения методов реагирования на развитие спонтанных тенденций массового поведения, не укладывающихся в «прокрустово ложе» политического истеблишмента.
Но еще более поразительно, как подобное поведение не просто оправдывает, а, по существу, с неким победным, если не торжествующим видом восхваляет демократ, лидер партии социал-демократов, еще вчера разоблачавший империалистические великодержавные выпады против украинцев, да и, собственно, персонально против себя самого.
Немало удивляет (что, правда, с другой точки зрения может оцениваться как оправданные действия) и то, что довольно влиятельные политические силы прибегли к провокационным попыткам направить развитие событий в Киеве по «петроградскому сценарию». Начали усиленно распространяться слухи, появились панические публикации о том, что выступлением полуботковцев руководят большевики, что существует связь между столичными и киевскими заговорщиками. Однако никаких реальных фактов подобные утверждения не имели, кроме тех, что активно притесняемые как местными органами власти Временного правительства, так и функционерами, направляемыми Центральной Радой, исстрадавшиеся солдаты, ища «спасительную соломинку», обращались в конце концов за защитой к большевикам, которые просто не имели для того возможностей. Это признавал и Председатель Центральной Рады М. С. Грушевский[148].
Впрочем, орган УСДРП «Робітнича газета», редактором которой был В. К. Винниченко, робко искала виноватых и в лице кадетов, и – более решительно – в лице самостийников во главе с М. И. Михновским, руководимом им воинском Клубе полуботковцев[149].
В свете изложенного вряд ли можно согласиться с попытками некоторых авторов квалифицировать выступление полуботковцев как «неудачную попытку украинства уже летом 1917 г. провозгласить независимость Украины»[150].
Неординарное явление олицетворило всю многогранность, противоречивость революционного процесса в Украине, соединение в нем элементов стихийности и осознанности, целеустремленного действия, высокого благородного порыва и эгоистического интереса, зеркально отразив все величие и трагизм переживаемой эпохи.
Один из выводов, который невольно напрашивается, заключается в том, что где-то с рассматриваемой хронологической вехи, а может – и конкретно-непосредственно именно с нее – начинает заметно угасать запал, порыв, инициативность, напор, страсть сторонников национальной революции, исчезает присущая ранее дерзость, стремительность. Конечно, больше, и в первую очередь это проявлялось в настрое и поведении лидеров, порожденных в значительной мере сомнениями, неуверенностью в своих силах, потенциале сегмента общества, который они всколыхнули, призвали под свои знамена. Можно с большой долей уверенности говорить об уменьшении влияния украинского фактора на общероссийский процесс.
О явном смятении украинского руководства, боязни дать повод петроградским властям заподозрить себя в нелояльности, несоблюдении взятых обязательств красноречиво свидетельствует и факт, описанный в мемуарах главы Центральной Рады М. С. Грушевского. Дело было как раз в момент обострения кризиса, связанного с полуботковцами. «4 июля, – вспоминает историк, – пришла ко мне, к Центральной Раде, депутация от эшелона, который следовал из Саратова на фронт. Заявили, что воины этого эшелона – украинцы – провозгласили себя полком моего имени и просят меня принять от них парад». Судя по всему, М. Грушевский не только был застигнут врасплох, но и серьезно колебался, как поступить. Потому он «послал их к Генеральному воинскому комитету и вскоре получил ответ Генерального комитета, что он (т. е. УГВК. –
Что и говорить, подобная путанная, боязливая политика Центральной Рады не просто вносила дезорганизацию в процесс украинизации армии, доверенный мало что сведущему в данной сфере С. В. Петлюре, но и превращала Украинскую революцию, национально-государственное созидание в крайне уязвимое, беззащитное дело перед великодержавническими поползновениями и акциями Временного правительства.
Последнее же по-своему расценивало колебания Рады, Генерального секретариата, рассчитывая, что без надлежащей физической силы, без вооруженной опоры Украинская Рада не составляет серьезной угрозы, не сможет противостоять грубому натиску, вынуждена будет согласиться с тем, что ей продиктуют, прикажут из столицы.
Подтверждений этому долго ждать не пришлось. Уже в конце июля разыгрались трагические события – обстрел приглашенной в Киев командующим войсками Киевского округа К. М. Оберучевым командой кирасиров воинов Первого Украинского казачьего полка им. Б. Хмельницкого, направлявшегося на фронт. За показательную (или назидательную) гибель полутора десятка и ранение трех десятков солдат ответственности никто не понес, да и не собирался[153].
А параллельно происходило дальнейшее ослабление главных центров украинского движения.
Превратившись из национального в краевой орган, численно увеличившись за счет прилива представителей от национальных меньшинств (россиян, евреев, поляков и др.) Центральная Рада, ее Президиум (Малая Рада) вроде бы добились единения демократических сил, а на самом деле эффект оказался более символическим, пропагандистским, а не деловым. Начался процесс размывания пусть менее многочисленной, но зато более монолитной мобильной армии активных борцов за украинскую идею, торжество украинского дела. Усложнилось, стало подчас более тяжелым принятие важных решений, усилились внутриинституциональные противоречия.
Затормозился процесс становления Генерального секретариата. Над прибывшей в Петроград делегацией для согласования «Устава высшего управления Украиной» откровенно издевались, всячески унижали. В конце концов правительство «спустило» Временную Инструкцию Генеральному секретариату (вместо 14 секретарей должно быть 8, из них не менее 4 являться не этническими украинцами, пределы юрисдикции украинской власти ограничивались 5 губерниями из 9, секретариат должен быть местным органом власти Временного правительства, а не Центральной Рады, которая может лишь предлагать кандидатуры на утверждение, и т. д.)[154].
Еще не став как следует на ноги, украинское правительство было ввергнуто в кризис. В. К. Винниченко, которому были предъявлены основные претензии как политику, не защитившему надлежащим образом интересы Украины (он возглавлял делегацию, но, не вытерпев мытарств, уехал из Петрограда до обнародования Инструкции), подал в отставку. За ним ушло и все правительство.
Д. И. Дорошенко, выдвинутому на пост главы Генерального секретариата, не удалось ни сформировать достаточно авторитетную команду, ни выработать хотя бы основные направления предполагаемого курса. Центральная Рада отказала ему в утверждении. Пришлось вновь возвратиться к кандидатуре В. К. Винниченко. Он, несколько «поостыв», согласился повторно принять оставленный пост[155].
Тогда же просил об отставке от руководства Центральной Радой (ввиду переутомления) и М. С. Грушевский. Но согласия не получил[156].
Конечно, все это не позволяло рассчитывать на серьезный прогресс в дальнейшей реализации концепции Украинской революции. Так, собственно, и произошло.
Инструкцию, хотя и с оговорками, Центральная Рада вынуждена была принять к исполнению. Правительство так и утвердили в урезанном виде 1 сентября 1917 г.[157] Оно занялось малопродуктивной и малоуспешной тяжбой с Временным правительством – выяснением, определением прерогатив – «перетягиванием одеяла». Время шло, энтузиазм масс падал. Сказывались и не прошедшие бесследно страхи от генеральского мятежа Л. Г. Корнилова, угрожала перспектива экономического коллапса.
Украинское руководство действовало нерешительно, поступательного движения практически не обеспечивало. Единственным исключением оказался Съезд народов, проведенный в Киеве 8–15 сентября 1917 г. Украинские деятели явно выдвинулись в разряд интеллектуальных лидеров, ведущих теоретиков в обосновании процесса децентрализации России, образования федерации из национально-автономных образований равноправных народов. Однако одобренные съездом документы не были программой непосредственного, безотлагательного действия, оставались набором благих пожеланий с труднопрогнозируемой перспективой практического претворения в жизнь при существующем петроградском правительстве[158].
Последнее же, чувствуя нарастание кризиса, ощущая его непосредственное «дыхание», все более прибегало к репрессивным мерам. Под надуманным предлогом отхода Центральной Рады от выполнения взятых на себя обязательств – именно так было расценено решение начать техническую подготовку к будущим выборам в Украинское Учредительное собрание[159], чего, якобы, нельзя было делать без разрешения Временного правительства – против Генерального секретариата было инспирировано уголовное дело. А В. К. Винниченко срочно вызвали в Петроград для объяснений[160].
Открыто встав на путь ужесточения репрессий после июльского кризиса, правящие партии России, Временное правительство усилили удары, прежде всего, по радикально-революционному крылу общественных движений. Первой под прицел, естественно, попадала большевистская партия. Однако, она мужественно переносила выпавшие испытания и, перестраивая ряды, меняя и совершенствуя тактику, не собиралась сворачивать с избранного пути. Ее организации в Украине, не теряя связей с массами, продолжали наращивать свой потенциал, усиливать позиции.
На пути к Октябрю организации РСДРП(б) не только добивались мобилизации масс на радикальное социальное переустройство общества, но и принципиально придерживались принципа национального самоопределения, открыто поддержали как подлинно демократичные и совершенно справедливые требования украинства о решении национального вопроса, о предоставлении Украине автономного статуса как первом шаге возрождения национальной государственности. При этом большевики категорически отвергали националистическую идеологию, всячески пропагандировали интернационализм, стремились воспитывать рабочих, всех трудящихся в духе уважения к собратьям по классу, укрепления межнациональной солидарности.
В ответ на попытки буржуазии разжечь «в глубине сознания человеконенавистнические чувства» партия призывала пролетариат к единству, взаимовыручке, взаимоподдержке и взаимопомощи вне зависимости от национальной принадлежности. «Русский рабочий не даст ввести себя в обман, – решительно заявляли киевские большевики, – у него нет вражды к своему рабочему иноплеменнику, он знает, что все рабочие – братья, к какому бы племени они не принадлежали, что все они одинаково стонут под игом эксплуатации и угнетения, работая на хозяина, что их долг – слиться в одну братскую семью, объединиться для совместной борьбы с буржуазией. Под знаменем РСДРП весь многоплеменный и многоязычный пролетариат России поведет солидную борьбу против всех своих угнетателей[161].
Принципиальное проведение курса на социалистическую революцию, как залога социального и национального раскрепощения, снискало партии большевиков, ее организациям на местах все возрастающее влияние, прочный авторитет. А после очередных кампаний по дискредитации РСДРП(б), периодических физических репрессий партия выходила еще более окрепшей, закаленной и приобретала все новых сторонников.
Это позволяло преодолевать всевозможные преграды, такие отчаянные контрреволюционные атаки, как корниловский заговор. И успех достигался не применением силы, оружия, а мирными способами, эффективной работой в массах. Так, в разгар организации генеральской авантюры большевики Украины многое сделали, чтобы поднять народ на защиту завоеванных позиций. Выступая в печати, на митингах и собраниях, они стремились вселить в сознание трудящихся непреклонную веру в победу революционных сил, в тщетность попыток реакции и ее прислужников из соглашательских партий проложить дорогу военной диктатуре. Для того, чтобы не дать буржуазии задушить революцию, разъясняли большевики, рабочие, солдаты, крестьяне должны еще теснее сплотиться вокруг партии Ленина, приготовиться к решающим сражениям за власть не на парламентской трибуне, а на улицах и площадях, в вооруженном противоборстве с классовым врагом. «Атмосфера становится все более, более напряженной. Массы заметно «левеют». Буржуазия явно перешла в наступление. Приближается буря, – говорилось в одной из редакционных статей «Голоса социал-демократа». – «Стонут чайки перед бурей, стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас перед бурей».
Стонут меньшевистские чайки. Нам же нечего стонать. Мы верим, что буря очистит воздух, сметет все непрочное, гнилое и если и причинит кое-какой вред, то демократия России, если она действительно жизнеспособна и крепка, должна выйти из нее еще более мощной. Пусть же грянет буря!»[162]
По призыву большевиков трудящиеся Украины решительно выступали против Государственного совещания. На собраниях и митингах рабочие принимали резолюции протеста против контрреволюционных замыслов, заявляли о готовности отстаивать свои классовые интересы. Собравшись на митинг в день открытия Государственного совещания, рабочие Краматорского завода вынесли резолюцию, в которой заявили: «Протестуем против Московского совещания как центра контрреволюции, наносящего удар революционному пролетариату и трудовому беднейшему крестьянству. Призываем пролетариат к сплочению и приготовиться дать должный отпор контрреволюционным силам». 5000 рабочих завода и шахт Новороссийского общества в Юзовке, заслушав доклад членов областного комитета РСДРП(б) о текущем моменте, приняли резолюцию, в которой говорилось, что революцию в России «может спасти только твердая революционная власть, идущая из трудовых низов народа, власть большинства российского населения – рабочих, крестьян и солдат»[163].
К протесту рабочих присоединяли свой голос крестьяне и солдаты. Так, съезд крестьянских депутатов Изюмского уезда Харьковской губернии 13 августа решительно осудил Государственное совещание. «Признавая, что Московское совещание не имеет тех полномочий, которые ему приписывает Временное правительство, – говорилось в его решении, – …съезд считает это совещание контрреволюционным и относится к нему с недоверием»[164]. 22 августа протест против Государственного совещания и происходившего на нем «братания» меньшевиков и эсеров с буржуазией выразил митинг солдат местечка Большой Токмак Бердянского уезда Таврической губернии[165]. Наглые действия Л. Г. Корнилова и его сообщников, рассчитывавших на поддержку в Украине, особенно на Юго-Западном фронте, разбились о консолидированные действия трудящихся всех без исключения регионов края. В Харькове и Екатеринославе, Чернигове и Киеве, на шахтах и заводах Донбасса, в рабочих поселках и крестьянских уездах контрреволюционеры получили решительный отпор.
В то же время в некоторых других городах большевики придерживались иной линии поведения. В созданный в Екатеринославе Комитет спасения революции (его партийный состав оказался разношерстным) вошли большевики Э. И. Квиринг, В. К. Аверин и др. Однако они недолго питали иллюзии в отношении характера и классовой направленности деятельности комитета. Не придавая участию в нем большого значения, большевики развернули интенсивную работу среди трудящихся с целью мобилизации их на борьбу с контрреволюцией. «Комитеты спасения революции не спасут революцию, если они будут придерживаться тактики правительства «спасения революции», – подчеркивала «Звезда». – Гражданская война начата представителями командующих классов, напавших на пролетариат и его революционные завоевания. Лучшее средство обороны – это нападение. И мы должны перейти от обороны к нападению. Да здравствует диктатура революционного пролетариата и беднейших крестьян!»[166].
В Одессе благодаря решительным действиям местного ревкома и Красной гвардии было не только предотвращено выступление корниловцев, но и парализованы попытки использования ими контрреволюционных воинских частей Румынского фронта, что имело далеко не местное значение.
Самоотверженная борьба рабочих и солдат против корниловщины развернулась под руководством большевиков и в других городах Украины, а также на Юго-Западном фронте. Даже соглашательский исполнительный комитет Юго-Западного фронта под давлением солдатских масс вынужден был принять резолюцию с требованием незамедлительного военно-революционного суда над заговорщиками[167].
Бурные события произошли в Бердичеве – втором после Ставки центре корниловщины. Солдаты арестовали А. И. Деникина и других членов командного состава штаба Юго-Западного фронта. То же произошло и в штабах VII и Особой армии[168].
В борьбе с корниловщиной большевикам удалось собрать под своими лозунгами рабочий класс и его союзников, сплотить, мобилизовать вооруженные силы революции и в то же время уклониться от навязываемого буржуазией преждевременного сражения. В деле подготовки восстания партия не форсировала событий, а, руководствуясь установками, решениями VI съезда РСДРП(б), предпринимала все зависящие от нее меры для предотвращения вооруженных столкновений, призывала рабочих и солдат стоять на страже революции, соблюдать выдержку, бдительность, не выступать без призыва. Эта тактика собирания сил и уклонения от боя в неблагоприятных условиях дала возможность подготовить пролетариат и его союзников к победоносной борьбе за власть рабочего класса и беднейшего крестьянства.
Могучая энергия масс за несколько дней смела выступление буржуазии. Разгром корниловского заговора имел громадное значение для дальнейшего развития революции. В этот один из самых ее критических моментов раскрылось истинное лицо всех политических партий. Попытка буржуазии разжечь гражданскую войну с целью установления военной диктатуры провалилась. С головой выдали свою враждебность к социалистической революции соглашательские партии. В то же время неизмеримо возрос среди трудящихся авторитет большевиков, как умелых и дальновидных, стойких и решительных руководителей революционных масс, проявивших в своем объединении и порыве против корниловщины силу и организованность.
Ход политических событий во второй половине лета 1917 г. со всей очевидностью подтвердил правильность вывода о том, что только власть трудящихся способна решить вставшие перед страной и народом задачи. И не случайно главным показателем нового подъема в стране, начавшегося после разгрома корниловщины, стало оживление деятельности Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, действовавших как органы защиты завоеваний революции, а в ряде мест начавших осуществлять свою власть. В этих условиях трудящиеся все активнее требовали устранения от власти эксплуататорских элементов, передачи власти Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Требование перехода власти к Советам стало в этот период действительно всеобщим, воплотило в себе основную тенденцию развития народной борьбы. 30 августа резолюцию о передаче власти Советам приняли: общее собрание дислоцированного в Харькове моторно-понтонного батальона, 10-тысячный митинг рабочих Брянского завода и собрание полкового комитета 271-го запасного пехотного полка в Екатеринославе, общее собрание рабочих трубопрокатного завода «С» в Нижнеднепровске, 31 августа – собрание рабочих завода Дитмара в Харькове, собрание рабочих клепального цеха судостроительного завода «Руссуд» в Николаеве; 1 сентября – Харьковская конференция фабзавкомов, областное совещание Советов рабочих и солдатских депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов, митинг рабочих гвоздильного завода Гантке в Нижнеднепровске. Такая же картина наблюдалась и в других городах, рабочих поселках страны.
Учитывая крутой поворот в развитии революции, характеризовавшийся резким изменением в соотношении сил, ЦК РСДРП(б) принял 31 августа резолюцию «О власти», которая в тот же день была одобрена подавляющим большинством голосов участников пленарного заседания Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Резолюция требовала отстранения от власти организатора корниловщины – буржуазии и передачи власти в руки представителей рабочего класса и крестьянства. 5 сентября большевистская резолюция «О власти» была принята объединенным собранием Советов рабочих и солдатских депутатов Москвы. Через несколько дней резолюцию с требованием перехода власти в руки рабочих и крестьян одобрило областное совещание Советов рабочих и солдатских депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов.
В Виннице на заседании Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, проходившем 3 сентября, большевик Н. П. Тарногородский внес предложение присоединиться к резолюции по текущему моменту, принятой Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов 31 августа. Предложение было принято 53 голосами против 3 при 9 воздержавшихся[169].
8 сентября на общем собрании Киевского Совета рабочих депутатов при обсуждении вопроса о текущем моменте и организации власти 119 голосами против 67 была одобрена большевистская резолюция, разработанная на основе резолюции Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов «О власти» от 31 августа. Трудящиеся города приветствовали это решение Киевского Совета. Так, состоявшееся 18 сентября общее собрание двух рот 147-й пешей Воронежской дружины, в котором приняло участие 500 человек, постановило переизбрать всех своих депутатов в Совет, поручить им руководствоваться в своей деятельности резолюцией от 8 сентября и войти в большевистскую фракцию[170].
В уездных и местечковых Советах происходили, хотя и несколько позже, в основном такие же процессы, как и в Советах крупных городов, промышленных центров. Орган ЦК партии большевиков с полным основанием мог в те дни заявить: «Много теперь в России городов и местечек, много сел и деревень, которые идут нога в ногу с Питером и Москвой»[171].
В сентябре перешел на большевистские позиции Глуховский уездный Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, присоединился к резолюции Петроградского Совета «О власти» Староконстантиновский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, в октябре потребовал перехода власти в руки Советов Дружковский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов[172]. В целом по Украине в сентябре – октябре с таким требованием выступили еще десятки Советов, а в ряде городов и пролетарских районов Донбасса они стали полноправными хозяевами положения.
Таким образом, своевременно корректируя тактику, избирая эффективные формы и методы борьбы, большевики добивались все новых успехов, доказывая тем самым обоснованность своих политических планов и расчетов. Если для противников РСДРП(б) каждый день усугублял положение, объективно свидетельствуя о беспочвенности политических притязаний и бесперспективности надежд, то пролетарская партия осуществляла такую тактику, которая в любых ситуациях приближала ее, руководимые ею массы трудящихся к заветной стратегической цели – социалистической революции.
Важной вехой в судьбе страны, всех ее народов должен был стать Второй Всероссийский съезд Советов, проведение которого предполагалось в последней декаде октября 1917 г. Еще до его решений именно с ним связывали свое будущее во многих регионах России, в том числе и в Украине.
В день открытия форума киевские большевики провозглашали: «Сегодня – в поворотный день Великой Русской революции – революционная армия рабочих, солдат и крестьян производит смотр своим всероссийским силам, сегодня главный штаб русской революции принимается за выработку плана наступления по всему фронту русской революции. Сегодня мы, пролетариат и гарнизон Киева, многотысячным, но единогласным мощным хором своим в согласии со всей истинно революционной Россией заявляем, что мы ждем от съезда осуществления следующей программы:
1. Немедленный переход власти [к] С[оветам] Р[абочих], С[олдатских] и К[рестьянских] Депутатов] в центре и на местах»[173].
Совет рабочих депутатов Несветайского горного района (Донбасс) направил ЦИК Советов телеграмму, в которой приветствовал II Всероссийский съезд Советов как выразителя воли революционных классов. «Шахтеры, – подчеркивалось в телеграмме, – всеми силами поддержат съезд, его борьбу против империализма. Вся власть Советам! Да здравствует мир народов и социализм!»[174].
Практический переход власти к Советам в ряде населенных пунктов Донбасса, усилившаяся активность стачечной борьбы пролетариев, непрекращающиеся антивоенные выступления, братание на фронте, мощное крестьянское движение, нарастающая волна национально-освободительного движения были явными признаками начинавшейся по всей стране революционной бури. Председатель Петроградского Военно-революционного комитета Н. И. Подвойский писал в своих воспоминаниях, что «каждая новая партия делегатов, прибывавших на съезд с периферии, подтверждала, что вся страна созрела для пролетарской революции и что момент восстания выбран правильно»[175].
Осуществляя курс на вооруженное восстание, большевики привели в боевую готовность все силы политической армии социалистической революции. За ними шло большинство рабочего класса, прежде всего его наиболее сознательные слои. Рабочий класс открыто поддерживала половина состава армии. В единый фронт революции включилось мощное крестьянское движение и нараставшая волна национально-освободительной борьбы угнетенных народов.
Страна вплотную подошла к решающей битве социалистической революции. Ее политическая армия ждала сигнала штаба восстания.
Подытоживая и оценивая развитие российско-украинских отношений в период между Февральской и Октябрьской революциями можно прийти к довольно обоснованным выводам.
Со стороны Временного правительства, поддерживавших его кругов, организаций не наблюдалось особого желания решать украинскую проблему. Политика отказов, шантажа, проволочек, оттяжки под любыми предлогами осуществления конструктивных шагов в значительной мере предопределялась великодержавной идеологией, боязнью хотя бы в чем-либо нарушить целостность Российского государства даже в условиях провозглашенного республиканского правопорядка. Если и были допущены определенные уступки, они оказались вынужденными, были неизбежной реакцией на размах и силу Украинской революции, связаны с невозможностью отрицать справедливость требований украинской стороны. Правда, и сделанные куцые послабления официальный Петроград стремился снивелировать, уйти от реализации данных обещаний, сорвать достигнутые двухсторонние договоренности. По большому счету, такие действия вели к тому, что в перспективе правящим классам России вряд ли было возможно рассчитывать на поддержку, либо благосклонность со стороны Центральной Рады, которая взяла на себя миссию представлять украинские интересы в Российской республике. Однако руководство последней всячески препятствовало тенденциям превращения страны в федеративное образование, субъектами которого были бы автономные территориальные единицы.
Параллельно с обозначенной осью взаимоотношений, все более превращавшейся на усугублявшуюся форму противостояния, набирала влияние упрочившаяся тенденция единения сил, стремившейся к развитию и углублению революционных сдвигов, достижению прогресса в различных сферах социальной жизни. Постепенно складывался (пусть не формализованный, а в определенной мере и стихийный) общий фронт борьбы против капиталистических правопорядков, за торжество социалистических идеалов. В этом процессе решительно ломались национальные преграды и перегородки, а в его авангард с неизбежностью выдвигались сплачивающиеся силы и российского и украинского народов.
Так формировались предпосылки достижения общих целей.
ІІІ. Переломный рубеж и исторические альтернативы
1. Октябрьский взрыв
Революции всегда таят в себе много неизвестного. Никто с абсолютной определенностью не может знать, предвидеть, тем более гарантировать, каким будет ближайший и перспективный результат, что они принесут обществу, отдельным его составляющим. Одни в них верят, идут на них с надеждой и энтузиазмом, видят способ разрешения назревших противоречий, позитивную динамику. Другие сомневаются, в той или иной мере обоснованно опасаются, пытаются не допустить, всячески противодействовать общественным катаклизмам.
Особенно сложно предугадать, как будут складываться взаимоотношения между народами, нациями, совпадут ли в случае самоопределенческих процессов интересы, векторы развития, или приведут к конфликтогенным ситуациям, различиям в ориентациях, доминантных настроениях, в конечном счете – к возникновению кризисных ситуаций на разных уровнях, нарастанию антагонизмов, вплоть до тех или иных проявлений противостояния.
Вряд ли кто-либо мог с уверенностью утверждать осенью 1917 года, как сложатся отношения между Россией и вставшей на путь полноценного возрождения нации, создания собственной государственности Украиной.
К осени 1917 г. в России все отчетливее вырисовывался революционный кризис. Официальная власть не только не демонстрировала уверенности, решительности, настойчивости, все ее шаги вроде бы специально подчеркивали ее неспособность контролировать развитие событий, полную растерянность, подавленность, странный симбиоз паники с апатией. Казалось, министры Временного правительства не столько желали выполнять властные функции, даже радоваться своему исключительному положению в обществе, сколько устало и обреченно ждать, когда закончится неопределенность и им удастся сбросить с себя бремя исторической ответственности.
Персональные правительственные изменения никакого эффекта не приносили. Демократическое совещание, созыв Предпарламента воспринимались практически всеми как вялая имитация деятельности, поскольку даже инициаторы не верили в реализацию собственных замыслов.
Промедление же с решением практически всех, нередко даже не особенно сложных неотложных задач, что стало, по сути, нормой поведения правящей верхушки, ожидание того, что ввиду всеобщего переутомления ситуация разрядится как-то сама собой, воспринимались как нежелание работать для народа, страны, вызывали растущее недовольство, нервировали, электризовали массы. Последним крайне надоело ждать. Они проявляли нетерпение, которое перерастало в агрессивность, и с каждым днем все более отворачивались от тех, кто с весны 1917 г. взял на себя инициативу в устройстве судьбы огромной страны, населявших ее народов. Низы не только не желали больше полагаться на нерадивое руководство, они просто не могли больше это делать. Изнемогая от неопределенности, массы предчувствовали уже адское дыхание экономической катастрофы, зловеще надвигающегося голода. И хотя социальные низы не имели в своем преобладающем большинстве представления, каким путем можно избежать усугубления кризиса, как улучшить ситуацию, в одном они убеждались все очевиднее: с существующим политическим руководством переломить негативные тенденции не удастся. С ними ничего вообще достичь нельзя, даже смягчить нарастание всевозможных неурядиц. Иначе говоря, общественные настроения выстраивались в интегральный вектор, который не столько определял перспективу, направление движения, сколько вырисовывал лагерь, которому больше не было доверия, поддержки, от которого надо было очистить политическое поле и дать возможность попытать свое счастье кому-то другому.
С этой точки зрения не стоит сбрасывать со счетов многочисленные документальные данные о нарастании массового недовольства и формировании сил, которые в итоге свергли Временное правительство, вполне определенно стремились и стали на путь перемен. Проанализированные и обобщенные в советской историографии[176], эти данные в последнее время по большей части игнорируются (хотя встречаются и исключения)[177], замалчиваются, своеобразно «срабатывая» на концепцию большевистского заговора, верхушечного переворота и т. п. Думается, это небезупречный, даже неоправданный, поверхностный подход, который, кроме принесения в жертву научной объективности, не позволяет понять истинные причины поражений антисоциалистических сил, которые пытались сохранить статус-кво, и одновременно понять феномен победы тех, кто боролся за социалистические идеалы, народоправие, преодоление глубокого, системного кризиса.
Отмеченные тенденции достаточно рельефно воплощались и на региональном уровне[178].
Эскалация протестного напряжения создавала важные предпосылки для свержения правопорядка, который, в значительной степени сам себя завел в тупик. Однако обладая еще немалыми властными возможностями, силы, которые концентрировались вокруг Временного правительства, не могли просто, «самотеком», бесконфликтно оставить политическую арену. Необходимы были импульсы консолидационного направления, которые объединяли бы всех крайне недовольных ситуацией, организовывали бы их на целенаправленные действия; необходим был достаточно подготовленный субъект общественной жизни, который не только возглавил бы разрушение существующей политической системы, а оказался готовым к реализации собственной, отличной от предыдущей, действительно альтернативной модели общественной организации, создания строя, который имел бы притягательные очертания. В революционное время больше всех шансов имела та политическая партия, которая могла дать приемлемые ответы на суровые вызовы времени.
На такую роль история выдвинула большевиков. Субъективно РСДРП(б) стремилась к этому, начиная еще с победы Февральской революции. Она не раз заявляла о готовности взять на себя всю ответственность за единоличное либо с идейно близкими леворадикальными силами, скажем, левыми эсерами, формирование новой власти. И пока другие сомневались в способности большевиков возглавить российское общество, пугали социалистическими экспериментами обывателей, ленинская партия накапливала потенциал и опыт, принимала необходимые меры на всех направлениях возможной реализации своих замыслов.
Общие тенденции в значительной степени захватили и Украину, своеобразно отражаясь на региональном ходе событий, в том числе и на национальных процессах. Их анализ показывает, что освободительное движение к осени 1917 г. накопило достаточно мощные возможности, а с другой стороны, – что его руководство, олицетворенное Центральной Радой, Генеральным секретариатом, лидерами украинских партий, не смогло предложить политики, которая сохранила бы динамику летнего развития.
К середине осени 1917 г. противоречия и беды в развитии России переплелись в узел, который все туже затягивался на народной шее, подобно тому неудачнику-альпинисту, который сорвался со скалы, однако конец его страховой веревки зацепился за ненадежный выступ. Времени на то, чтобы ослабить, распутать, развязать узел не было вовсе: смерть могла наступить еще до того, как веревка не выдержит и тело сорвется в бездонную пропасть. Если же веревка решительно разрубалась, возникала возможность для свободного падения. Конечно, можно было разбиться вдребезги (и такая перспектива была достаточно реальной), но можно было надеяться на спасительный шанс, на сохранение жизни.
Похоже, что на роль того, кто разрубал ту своеобразную злосчастную веревку, и вышла 25 октября 1917 г. большевистская партия во главе с В. И. Лениным. Одним энергичным ударом было уничтожено Временное правительство и мгновенно сброшен локомотив российской политики с рельсов либерально-демократического курса. Страна будто сорвалась в полет с целью достижения стратегической социалистической цели.
Как бы сегодня ни пытались унизить октябрьский исторический поступок большевиков («переворот», «мятеж», «насилие над демократией», «самое большое преступление против человечности» и т. п. – язвительным, убийственным эпитетам, кажется, нет предела), нельзя не признать одного – это был настолько крутой, сущностный, масштабный, судьбоносный поворот в российской, да и в мировой истории, который, согласно научным критериям и представлениям, следует именовать именно революцией.
Среди руководителей октябрьского восстания было немало репрезентантов большевистских организаций Украины: С. В. Косиор, Ю. М. Коцюбинский, Н. В. Крыленко, Н. И. Подвойский, Е. Ф. Розмирович, Н. А. Скрыпник, В. Я. Чубарь, Г. И. Чудновский и др. В решающих петроградских событиях участвовали большевики – делегаты II Всероссийского съезда Советов, прибывшие из Украины – М. И. Арсеничев, М. К. Афонин, Ф. П. Ачканов, В. М. Баженов, С. А. Бондаренко, П. Н. Гудыма, Я. В. Залмаев, Н. М. Кабаненко, М. М. Майоров, В. М. Примаков, П. И. Старостин, Ф. З. Чекирисов и др.
Они внесли свой вклад и в закрепление победы всероссийским форумом Советов. Из 670 депутатов II Всероссийского съезда Советов (25–26 октября 1917 г.) 143 человека представляли 78 Советов рабочих, солдатских депутатов Украины и солдатских комитетов Юго-Западного и 8-й армии Румынского фронтов (соответственно 21,3 % и 19,4 % от общего количества зарегистрированных делегатов и Советов). 65 делегатов от Украины были большевиками. Они вместе с представителями других левых течений Украины (всего 83 делегата от 48 Советов – соответственно 58 % и 61,5 %) высказались за установление в России, а значит – и в Украине власти Советов[179].
Были активно поддержаны декреты о мире, о земле; делегаты с мест приняли участие в выборах нового состава Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, в утверждении сформированного рабоче-крестьянского правительства – Совета Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным.
Естественно, революция не могла быть (и не была) единовременным актом. Развиваясь вширь – захватывая все новые районы, и вглубь – решая неотложные вопросы, определенные программой РСДРП(б) и соответствующие интересам трудящихся всех народов многонациональной страны, революция мгновенно перебросилась в Украину.
Октябрьское восстание в Петрограде произошло в то время, когда Украинская революция с каждым днем оказывалась во все более сложной ситуации, из-за промедления с окончательным выбором одного из двух альтернативных путей дальнейшего общественного развития, которые диктовались тогдашними обстоятельствами. Своеобразным отражением разного видения вариантов такого выбора могут быть (конечно, лишь в определенной степени и никак не абсолютно) оценки событий в Петрограде ключевыми фигурами украинского движения. М. С. Грушевский считал победу большевиков случайной, неожиданной, незакономерной, которая не получила поддержки «ни в армии, ни в гражданстве. Российская республика впала в длительную анархию, области ее фактически отделились и вынуждены жить своей жизнью и своими средствами бороться с той разрухой, что поднималась под большевистскими лозунгами "Вся власть Советам!"»[180]
В. К. Винниченко, наоборот, доказывал, что победа большевиков вполне закономерна, ведь «сами массы были по природе своей, по своему классовому положению большевиками, то есть они всем своим существом хотели полного политического и социального освобождения. И, разумеется, они охотнее верили тем, кто призывал их к такому освобождению, кто им обещал его, чем тем, кто останавливал, кто призывал дальше отдавать свою жизнь во имя чуждых и противных интересов»[181]. Поэтому-то массы и стали на сторону большевиков, предопределив их превосходство и конечную победу. При этом бывший Председатель Генерального секретариата заметил, что обвинения большевиков в демагогии, сознательном надувательстве масс если и небеспочвенны, то и не могут считаться основной причиной их успеха, поскольку еще в большей степени (во всяком случае, не в меньшей) такие же приемы были характерными и для политических соперников РСДРП(б)[182].
О свержении Временного правительства в результате выступления рабочих, солдат и матросов Петрограда в Киеве стало известно около второго часа дня 25 октября 1917 г. Возникали продолжительные собрания, совещания, консультации с участием представителей различных политических органов и группировок. Ожесточенные дебаты развернулись на объединенном заседании исполкомов Совета рабочих и Совета солдатских депутатов. В большевистской фракции оказались отсутствующими четыре члена, которые выехали в Петроград на II Всероссийский съезд Советов. Поэтому между большевиками и их оппонентами возникло численное равновесие[183]. Голоса разделились пополам, шестичасовые разговоры и споры не дали практического результата. Да и не могли дать. Весь пыл растрачивался на слова, а не на действия.
Ситуация сложилась неустойчивая, скорее – взрывоопасная. Очагом свергнутого в столице Временного правительства в Киеве был штаб Киевского военного округа, располагавший большим контингентом консервативно настроенных войск. И было неизвестно, как они себя поведут.
Центральная Рада проявила бóльшую оперативность. Малая Рада собрала экстренное заседание, в котором приняли участие представители общественных организаций города. Общее настроение было тревожным. После бурных дебатов постановили: «Образовать революционный комитет для охраны революции на Украине. На всей территории Украины Комитет должен распоряжаться всеми силами революционной демократии, и ему подчиняются в порядке охраны революции все органы власти обозначенной территории. Комитет является ответственным перед Украинской Центральной Радой и немедленно приступает к деятельности»[184].
В состав революционного комитета вошли: от Центральной Рады – украинские социал-демократы М. С. Ткаченко и Н. В. Порш, украинские эсеры А. А. Севрюк, Н. Е. Шаповал, Н. Н. Ковалевский, украинские социалисты-федералисты А. В. Никовский, Ф. П. Матушевский, большевик Г. Л. Пятаков, член партии Поалей-Цион С. Гольдельман; от партий и организаций: русский эсер С. Сараджев, украинский социал-демократ А. А. Песоцкий, большевик В. П. Затонский, бундовец М. Г. Рафес, серповец М. И. Зильберфарб, от Украинского Генерального воинского комитета – С. В. Петлюра, от Железнодорожного комитета – М. Шумицкий, от Всеукраинского Совета военных депутатов – М. Ф. Тележинский и Е. И. Касьяненко, от Киевского Совета рабочих депутатов – И. М. Крейсберг. В состав комитета ввели также представителей Киевского Совета солдатских депутатов и Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Харькова, Екатеринослава, Одессы[185].
П. А. Христюк считает, что «таким образом, рядом с Генеральным секретариатом было образовано Центральной Радой как бы новое революционное Правительство для всей Украины»[186]. При комитете организовали Революционный штаб, заданием которого было создать надежную военную силу[187].
На следующий день Комитет по охране революции обратился к населению Украины с обращением. В нем, в частности, говорилось: «Краевой комитет по охране революции извещает всех граждан Украины, что все общественные, военные тыловые власти, а также и все организации революционной демократии должны твердо и непоколебимо выполнять все его приказы и предписания.
Комитет заявляет, что он не допустит никаких выступлений против интересов революции, что все враждебные революции выступления Комитет будет решительно подавлять всеми способами, вплоть до вооруженной силы, имеющейся в распоряжении Комитета.
Поделиться книгой: