Миллионы рождают власть

Олигарх из будущего. Книга 3. Миллионы рождают власть

Пролог

Кабинет первого заместителя председателя КГБ СССР. Август 1989 года

Лучи солнца робко пробивались сквозь задернутые тяжелые шторы. Полумрак, витающий в огромном кабинете, тяжелые дубовые стулья, наркомовский стол со столешницей оббитой зеленым сукном, огромный портрет Дзержинского на стене в темном пятне сумрака создавали гнетущую, тягостную атмосферу.

За столом напротив старика в генеральском мундире сидел крепкий седеющий мужчина в черном костюме с тяжелой челюстью и фигурой тяжелоатлета. Ему было немного за сорок.Твердый, уверенный в себе взгляд, сосредоточенное серьезное лицо, крепкие ручищи с широкими крестьянскими ладонями и толстыми пальцами, похожими на сардельки.

Хозяин кабинета выглядел намного колоритнее. По-стариковски осунувшееся и вытянутое лицо, изборожденное глубокими морщинами, чуть оттопыренные уши, прищуренные умные и злые глаза, подсвеченные зеленым круглым абажуром настольной лампы, создавали удивительное сходство с упырем из голливудских ужастиков и завершали картину, придавая обстановке зловещие нотки.

Если бы сюда случайно заглянул кто-нибудь из диссидентов «Московской Хельсинской группы», посаженных и выдавленных из страны при прямом содействии хозяина кабинета, то поразился, насколько точно их подсознательные страхи и представления о «кровавой гэбне» воплотились в увиденной картинке.

— Что думаешь, Дмитрий Федорович? — Филипп Денисович Бобков, первый заместитель председателя КГБ прищурился, внимательно изучая лицо подчиненного.

— Очень странная ситуация, товарищ генерал, — задумчиво протянул подчиненный. — Этот Михаил Елизаров производит двойственное впечатление. С одной стороны, его биография как раскрытая книга. Никаких белых пятен. Обычный мелкий уголовник. Неоднократно привлекался. По статье сто сорок четвертой статье УК РСФСР, ещё несовершеннолетним. Дали три года. Потом по сто сорок пятой. Но там дело рассыпалось, обвиняемый отказался от показаний и его выпустили из СИЗО.

— Сто сорок четвертая — это кража? — уточнил, с интересом слушающий, Бобков. — А сто сорок пятая — разбой. Правильно?

— Почти, товарищ генерал армии, — улыбнулся здоровяк. — Насчёт сто сорок четвертой вы верно сказали. А вот со сто сорок пятой немного ошиблись. Она квалифицируется как открытое хищение чужого имущества. То есть — грабеж. Почти одно и то же, разница лишь в степени опасности для потерпевшего. Если есть серьезная угроза здоровью и жизни — это разбой. А в случае с Елизаровым, он просто бумажник отобрал без побоев, то есть ограбил. Менее тяжелая статья.

— Разницу между грабежом и разбоем я и без тебя знаю, — проворчал Бобков. — Уголовный кодекс периодически просматриваю. Продолжай.

— Так вот, — продолжил мужчина в черном костюме. — Елизаров на двадцать четвертом году жизни попадает в больницу с ножевым ранением. По первоначальному диагнозу — в тяжелом состоянии со склонностью к ухудшению. То есть ранение считалось смертельным. И что самое удивительное выживает. Врач говорит, ошибся с диагнозом, всё не так страшно оказалось, как на первый взгляд. После этого Михаил возвращается домой. И вот здесь замечена первая странность. Уголовник и алкоголик ни дня толком нигде не работавший, по собственной инициативе устраивается грузчиком в универмаг. Со старым блатным окружением отношения аккуратно разрывает. Из местной гопоты у него остался один друг — некто Устинов Александр Анатольевич, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения. Сейчас он трудится директором по общим вопросам кооператива «Ника», являясь одновременно его совладельцем, как и «ОСМА-АВТО».

— Знаю его, — прищурился Филипп Денисович. — Один из ближайшего окружения Елизарова. Сейчас пузо наел, помордател. Подчиненные к нему на «вы», Александром Анатольевичем величают. На гопника уже не похож, скорее на приблатненного нэпмана двадцатых годов. Но ты на Сашку не отвлекайся, давай дальше по фигуранту.

— Весной восемьдесят шестого года вокруг Елизарова собирается компания единомышленников. Ашот Барсамян, бывший десантник, кандидат в мастера спорта Олег Квятковский. Позже к ним присоединяются двое ветеранов Афганистана — Денис Рябинин, Сергей Владимиров и тренер по боксу, мастер спорта Владимир Анненков. Именно они составили основной костяк команды. Последние трое исполняют роль силового крыла — обеспечивают безопасность руководства. Все важные решения они принимают в таком составе.

— Интересно, — Бобков задумчиво постучал пальцами по столешнице. — И какие же это важные решения? У меня сложилось впечатление, что все решает Елизаров.

— В основном, да, — кивнул подчиненный. — Решающее слово всегда оставляет за собой. Но самые актуальные вопросы выносит на общее обсуждение. Например, о стратегии развитии бизнеса, своих долгосрочных планах, которые будут нам интересны. Елизарову нужно узнать мнение своих компаньонов, распределить обязанности, дать поручения, обговорить разные нюансы. Ему важно убедить своих единомышленников, чтобы они действовали сознательно, понимали и одобряли планы лидера.

Но мы заметили, что в офисах его кооперативов в последнее время обсуждается только текучка. Все важные разговоры между этой командой прекратились. Зато два-три раза в месяц, они выезжают на природу. Ашот Барсамян ещё в восемьдесят седьмом купил себе дом под Москвой. Там, по моему мнению, и обсуждают стратегические вопросы.

— Так что, вам трудно и туда прослушку поставить? — раздраженно бросил Филипп Денисович.

— Не всё так просто,— насупился Дмитрий Федорович. — Во-первых, они общаются вне дома. Во-вторых, в разных местах. Постоянно их меняют. Угадать, где они будут переговариваться, невозможно. Иногда вообще заходят в лес и устраивают посиделки с шашлыками. Каждый раз на новом месте. Продуманные, сволочи. Наши люди могут наблюдать за ними издалека и то, так чтобы не привлечь внимания.

— А по губам прочесть, что говорят, нельзя? — поинтересовался Бобков. — Я знаю, у нас есть специалисты.

— Тогда придется подключать новых людей. И наши с вами действия станут известны Крючкову. Соответственно, у него, и ряда других руководителей возникнет вопрос, зачем мы разрабатываем Елизарова и его окружение. Михаил Сергеевич категорически против, чтобы мы вмешивались в деятельность кооператоров и сумел убедить Политбюро. Всем структурам КГБ и МВД, как вы знаете, сверху спущена директива не лезть к новым капиталистам, и не мешать, как там написано, «возникающему классу частных собственников». Нам же не нужны лишние проблемы?

— Не нужны, — скривился Бобков. — Ладно, подумаем, что можно сделать. Продолжай.

— Кроме этих ребят, в ближайшее окружение Елизарова входят Каринэ Далакян, шестидесятого года рождения. Очень интересная женщина. До недавнего времени работала в Минторге Армянской ССР, главным товароведом. Была правой рукой заместителя министра Вартана Малумяна. По информации нашей агентуры именно через неё проходила реализация всего «левака» в магазинах республики. В среде теневых армянских дельцов ходят слухи, что она уже давно миллионерша. Я не знаю, как Елизаров смог её убедить, но Каринэ уволилась с работы, разменяла свою трехкомнатную квартиру на аналогичную в Москве с доплатой и переехала в столицу. Но свой огромный дом со всеми удобствами и садом под Ереваном не продала. Сейчас за ним присматривают её родители и садовник-охранник пенсионного возраста.

Но при этом свои связи в министерстве она сохранила. Более того, открыла несколько кооперативных магазинов, официально перепродающих товары Елизарова. Имеет даже небольшую долю в «Нике».

Регулярно приезжает в Армению, по вопросам реализации продукции кооперативов Елизарова. Имеет даже небольшую долю, чисто символическую, в парочке из них. Не менее интересен и Ашот Барсамян. Его родственники контролируют торговлю фруктами и овощами на московских рынках. Сейчас у них около трех десятков точек. На данный момент они создали кооператив «Арагац» и заключили договора с крупными колхозами и совхозами на реализацию продуктов.

— С кавказскими в основном? — уточнил Бобков, с интересом слушающий заместителя.

— Не только, — улыбнулся здоровяк. — По всей стране работают. Но, конечно, армянских, грузинских и азербайджанских колхозов и совхозов больше всего. Но самое интересное, его дед Левон Суренович Барсамян — авторитетная личность с большими связями. На всем Кавказе его встречают как царя. Он начинал ещё в середине пятидесятых и стоял за многими крупными цеховиками и дельцами в Армении и Грузии. Я тут ребят попросил покопаться в архивах, пообщаться с коллегами из республик. Они подготовили мне большой доклад по Барсамяну. Очень интересный человек. Ещё при Хрущеве, он через подставных лиц, создал много теневых схем. Ему принадлежала сеть нелегальных предприятий, шивших по лекалам западных моделей модную одежду. Его родственники, вместе с чеченцами и кавказскими ворами активно работали на Дальнем Востоке, с золотодобывающими артелями и старателями. Причем, Левон Барсамян занимался непосредственно продажей и переплавкой полученного золота в Армянской и Грузинской ССР. Люди Барсамяна наладили поставки мехов с Сибири и шили шубы для жен высоких партийных начальников, деятелей культуры, академиков, больших руководителей. И это только малая часть бывшей «подпольной империи» Левона. Говорят, небезызвестный Отари Лазишвили, самый известный и скандальный цеховик Грузии, начинал под его руководством. По агентурным данным, пару раз в год к небезызвестному валютчику Рокотову, позже расстрелянному по личному приказу Хрущева, приезжали родственники Барсамяна, скупавшие большие суммы долларов, марок, фунтов и драгоценностей. Вел дела Левон очень грамотно, через своих назначенцев. Доверял только родственникам. Он подростком отсидел два года в колонии за кражу. С тех пор в поле зрения милиции старался не попадать. Кто-то из «пиковых» предлагал ему короноваться — отказался наотрез. И вообще светиться среди уголовников не любит, очень осторожен. Хотя тесные связи с несколькими авторитетными ворами поддерживает, и они его уважают, потому что за ним сила — большие связи, дружный и спаянный семейный клан.

В середине шестидесятых годов у семьи Левона возникли неприятности с руководством Армении. Его сын Ерванд подрался в ресторане с отпрысками партийных чиновников. Скандал вроде замяли, но злобу они затаили.

Через месяц после ресторанной драки в Ереванской области на трассе был убит Махно — один из ближников вора Васи Серого. Известно, что он отличался агрессивным и взрывным характером, и приехал с претензиями к Левону, что тот залез не на свою, как они говорят, «делянку». Официальная, претензия, на уголовном языке, «предъява» состояла в том, что Левон и связанная с ним уголовная братва занималась золотом в Сибири, не пополняя «черную кассу» местных воров, или как они говорят, общак. В доме Левона их уже ждали. Не только сам хозяин, но и известный грузинский авторитет Джаба со своими бойцами. Махно и его пахану Серому была кинута встречная обоснованная предъява в крысятничестве. По итогам беседы незваных гостей пинками выгнали из дома Левона и немного побили. От унижения у Махно, как говорится в среде уголовников, поехала «кукуха». Он вызвал команду сибирских уголовников и поехал на разборку с Левоном.

И нарвался на засаду. Кто-то его заложил. На дороге рассыпали согнутые гвозди, и у «волги» Махно, пробило колеса. Когда уголовник вышел из машины, получил пулю в голову. Остальные машины забросали бутылками с бензином. Оставшиеся уголовники бросили главаря и сбежали через поле. Один из них получил пулю в бедро, другой — в руку. После этого, вонь поднялась на всю Армению.

Официально никакой огласки не было, но кто-то проинформировал Москву, и оттуда приехала следственная группа из Генеральной прокуратуры. Взгрели республиканское МВД, заставили суетиться их коллег из КГБ.

Левону удалось каким-то чудом решить вопрос. Он полностью закрыл или передал другим цеховикам «свой бизнес», распродал дома, свой и родни, и всем табором, с родственниками переехал в Подмосковье. Там они купили несколько домов рядом, пару месяцев обжились и занялись торговлей фруктами. В общем, колоритный дедушка, наши источники в Армении убеждены, у него до сих пор очень много денег, миллионы в валюте и золоте.

Есть ещё немало любопытной информации об этом Левоне. Похоже, за ним ещё много темных дел. Например, контрабанда на границе с Турцией и Ираном. Никаких доказательств нет, все на уровне слухов. Я не буду об этом подробно рассказывать, предлагаю лучше прочитать подготовленные мною материалы и самому оценить их достоверность.

Дмитрий Федорович поднял, поставленный возле стула портфель, щелкнул замками, отбросил крышку, выложил на столешницу бумажную папку и подвинул её к Бобкову, со словами:

— Всё здесь.

— Хорошо, — Филипп Денисович положил ладонь на папку, — потом почитаю. Продолжай доклад.

— Ещё один интересный момент, — продолжил подчиненный. — Елизаров сотрудничает с любопытным типом — Германом Генриховичем Лайтнером.

— Немец? — Бобков удивленно поднял брови.

— Да, — коротко ответил подчиненный. — Из поволжских. Его семья была депортирована в Красноярский край в сорок первом. В сентябре сорок первого немцев, даже воюющих в РККА, начали отправлять в тыл. Но, несмотря на это, дед и отец умудрились поменять фамилию на Лайтов, и попасть на фронт.

— Как? — удивился Бобков.

— Точно сказать не могу, — развел руками Дмитрий Федорович. — Уже много времени прошло. Но соображения имеются. Скорее всего, что-то нахимичили с паспортами, переделали фамилию. Если нужно, попробуем прояснить этот момент.

— Не нужно. Продолжай.

— Воевали они хорошо. Дед стал Героем Советского Союза и погиб под Варшавой, отец получил медаль «За отвагу». После войны отец женился, с ребенком и супругой переехал в Ленинград. Чуть позже, после смерти Сталина, вернул себе настоящую фамилию. Герман с детства хотел стать военным. Закончил общевойсковое училище имени Кирова в Ленинграде. Два года воевал в Афганистане в должности командира роты. Бойцами и коллегами характеризовался как отличный, профессиональный офицер, заботящийся о сохранении личного состава. После вывода войск из-за конфликта с начальством ушёл в преждевременную отставку. В Ленинграде работает начальником охраны на машиностроительном заводе. Устроил к себе несколько бойцов из «афганцев». По информации из наших источников, активно работает с цеховиками и теневыми дельцами. Сейчас, совместно с компанией Елизарова открыл кооператив «Бастион-охрана», и стал его директором. Подозреваю, что он также относится к силовому крылу группы Михаила, отрабатывает ленинградское направление, и всегда со своими бойцами готов выдвинуться в Москву, в случае проблем у своих столичных подельников.

— Интересно получается, — протянул Бобков, — целая мафиозная структура с разветвленными связями по всей стране вырисовывается. Барсамян этот, Герман Лайтнер, Каринэ Далакян.

— Это ещё не всё, — усмехнулся Дмитрий Федорович. — В центральный офис «Ники» и представительство «ОСМА-авто» периодически заезжает некто Алан Гатоев, шестьдесят третьего года рождения. В уголовной среде его знают под кличкой «Абрек». Он является доверенным лицом, одного из самых авторитетных кавказских воров Тенгиза Сичинавы, по прозвищу «Абхаз» или «Абхазец». Левон Барсямян знает «Абхаза» с рождения. Люди рассказывают, что они очень близкие друзья. Причем сам Абхаз относится к Левону как к наставнику, почитает и слушается. Похоже, именно Левон свел Елизарова с вором.

— Ничего себе, сколько фигурантов и каких, — поджал губы заместитель председателя КГБ. — Придется серьезно поработать.

— Филипп Денисович, может не будем этого Елизарова трогать? — предложил подчиненный. — В кругах абхазских и грузинских цеховиков ходят слухи, что Тенгиз дальний родственник Шеварнадзе. Ему на местном уровне ни милиция, ни КГБ не могут ничего сделать. Десятой дорогой обходят. Как бы не получить ответку на свою голову.

— Будем, — насупился Бобков. — Ты просто не представляешь, какие капиталы сейчас этот Елизаров зарабатывает. Всё к чему он прикоснется, превращается даже не в золото — в платину. Время у нас ещё есть. Пусть годик — другой поработает, капиталов подкопит. А мы пока оперативную информацию на него соберем, определим уязвимые точки. И сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться. Придется ему с нами хорошо поделиться, если не всё отдать.

— А потом что? — поинтересовался Дмитрий Федорович. — Просто деньги поделим? Всё же без этого Елизарова и его дружков просто развалится. А мы ни разу не кооператоры.

— Зачем разрушать работающие структуры? — пожал плечами Бобков. — Поставим управлять Володю Гусинского и его друзей. Пусть работают, приумножают наши состояния за долю малую. А мы будем пенки снимать. Ты, кстати, подходы к кому-то из окружения Елизарова нашел?

— Нет пока, — виновато вздохнул подчиненный. — Нескольких рядовых сотрудников «Ники» и «ОСМЫ» завербовали. Но они ничего толком не знают, и не решают. Мы осторожно, от имени конкурентов подкатывались к Далакян, Рябинину и Анненкову. Результат нулевой. Далакян и Анненков послали сразу. Рябинин согласился, но на следующей встрече наши люди срисовали его бойцов, официально являющихся охранниками «Ники». Просто какое-то законспирированное тайное общество. Тамплиеры чертовы!

— А надо, надо найти подходы, — надавил Бобков голосом. Глаза первого заместителя председателя КГБ стали холодными и колючими.

— Иначе, я начну думать, что ты не справляешься, со всеми вытекающим отсюда оргвыводами. Ты меня понял, полковник?

— Так точно, товарищ генерал, — выдохнул подчиненный, и вытер ладонью выступившую на лбу каплю пота. — Будет сделано.

Глава 1

В затылок уткнулся холодный ствол пистолета.

— Не двигаться. ФБР.

— Не буду, — пообещал я. — Но учти, если ты действительно из ФБР, готовься к показательной порке и большим проблемам. Я найму лучших адвокатов, чтобы вывернуть тебя и твоих боссов наизнанку.

— Попробуй, — усмехнулся мужчина сзади. — Мальчик, ты даже не представляешь, кому пытаешься угрожать.

— И представлять не хочу, — буркнул я. — Ты поговорить хотел? Тогда пистолет убери. Я не собираюсь сопротивляться.

Крепкая ладонь профессионально похлопала по карманам, проверяя наличие оружия.

— Заходи в комнату, — дуло перестало давить на шею. Меня схватили за шиворот и толкнули вперед.

Я залетел в середину комнаты, и обернулся. На меня, злобно усмехаясь, смотрел крепкий мужчина лет сорока в черном костюме в полоску. На рукавах сияли брильянтовые запонки, белоснежную рубашку выгодно оттенял темно-бордовый галстук, а в наружном карманчике слева, виднелся такой же карминовый платок. На правом мизинце сверкал золотой перстень-печатка. Чуть портили сложившийся образ утонченного денди скромные «Сейко» на черном кожаном ремешке, на секунду выглянувшие из белоснежной манжеты.

Седеющие волосы аккуратно уложены, чуть выцветшие голубые глаза холодно блестят. Худое вытянутое лицо и выдающийся волевой подбородок гармонично завершали образ брутального мэна.

— Садись, и не дергайся, — процедил мужик, указав дулом на огромное кожаное кресло, рядом с журнальным столиком.

— Сначала свое удостоверение покажи, — криво усмехнулся я. — Хочется знать, ты настоящий агент ФБР или гангстер.

Мужик несколько секунд сверлил меня тяжелым взглядом.

— Хорошо, — наконец согласился он. — Смотри.

Мужчина залез во внутренний карман пиджака, достал черную кожаную книжечку, взмахом руки раскрыл её и показал мне.

Я внимательно изучил золотистую бляху и удостоверение выше.

— Отдел уголовных расследований, — вслух прочитал я. — Специальный агент Марк Уилсон. И чего же тебе от меня надо, Марк?

— Не мне, — усмехнулся федерал одними губами, — моему шефу. Он хочет с тобой поговорить. Попросил привезти в свою резиденцию.

— Почему мною интересуется отдел уголовных расследований, да ещё США?

— Отдел тобой не интересуется, — отрезал Марк. — Мой шеф — это не отдел.

— А кто? — поинтересовался я.

— Присядь, — Уилсон указал стволом на кресло. — Поговорим.

— Ладно, — кивнул я, опустился на мягкую кожаную поверхность и откинулся на спинку.

— Тобой интересуется Дэниэл Рокволд, — невозмутимо сообщил федерал. — Слышал о таком?

— Слыхал, — подтвердил я. — Самый большой банк в мире, которым его семья владеет напополам с Морганами, нефтяная компания — одна из мировых монополистов. И зачем советский кооператор понадобился одной из самых крупных и хищных акул в мире капитала?

— Это у него спросишь, — ухмыльнулся федерал, опускаясь в кресло напротив. — Босс приказал привезти, хочет с тобою поговорить. А если будешь упрямиться, попросил передать следующее: «Это, прежде всего, в твоих интересах».

— Не понял. Что значит «в моих интересах», можно пояснить подробнее?

— У него спросишь, если непонятно, — отмахнулся Марк. — Моя задача, — тебя привезти.

— Ладно, — кивнул я. — Допустим, привез. Что дальше?

— А дальше, я уже говорил, он с тобою поговорит. И по итогам разговора, примет решение.

— Какое решение?

— Не могу знать, — пожал плечами федерал. — От него зависит.

— Хорошо, а почему мы здесь сидим, а не к нему едем?

— Потому, что меня попросил один человек, которому я обязан жизнью и карьерой, предварительно переговорить с тобой и объяснить ситуацию, — невозмутимо ответил Уилсон.

— И? — я вопросительно вскинул бровь.

— Прежде всего, тебе просили передать, чтобы вел себя вежливо. Судя по досье, ты слишком наглый и самоуверенный. Помни, если перейдешь границы, никто из вашей компании обратно в Союз не вернется.

— Убьют и бросят в каньоне как корм для шакалов? — холодно поинтересовался я.

— Можно и так, — ухмыльнулся Уилсон. — Но этим никто заморачиваться не будет. Аризона находится на другом конце страны. Гораздо проще прикопать вас где-то здесь неподалеку. Но я думаю, мистер Рокволд даже убивать вас не будет. Один звонок и к вам отправится штурмовая группа SWAT, обнаруживает наркотики, взрывчатку или оружие, пакует как наркоторговцев или особо опасных террористов, как босс пожелает. По приговору суда вам дадут лет сорок-пятьдесят и уедете вы в Аттику или Флоренс. Через год издохнете там как собаки. Местные нож в почку загонят либо забьют до смерти, или надзиратели постараются. И к мистеру Рокволду никаких претензий не возникнет, он будет чист перед законом. Нравится тебе такое развитие событий?

— Не нравится, — скривился я. — Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Я же говорю, человек, которому я должен, попросил, — терпеливо пояснил федерал. — Он заинтересован, чтобы ты и твои друзья остались живыми и невредимыми. Поэтому сейчас с тобою беседую, а не тащу тебя за шиворот к боссу.

— Знаешь, жизнь отучила верить в ангелоподобных филантропов, желающих спасти кого-то исключительно из человеколюбия, — я криво ухмыльнулся. — В подобный бред верят только не достаточно умные романтичные домохозяйки или откровенные дебилы. Зачем я нужен твоему человеку? Что от меня потом потребуют?

— Это он сам тебе объяснит, — ухмыльнулся Марк. — А пока слушай меня внимательно и запоминай. Первое, если мистер Рокволд будет тебе что-то рассказывать, терпеливо его слушай. Ему уже семьдесят четыре года, и он ужасно не любит, когда его перебивают. Он, конечно, виду не подаст, останется невозмутимым, но потом вполне может решить избавиться от хама. Второе, не вздумай садиться, пока тебя не пригласят. Постарайся показать свою воспитанность. Характер тоже можно продемонстрировать. Даже нужно, только в разумных пределах, без хамства и оскорблений. А вот чего старик особенно не переваривает, так это откровенного подхалимажа и лизоблюдства. Таких он за людей не считает. Нет, ничего плохого не сделает, но будет обращаться как со своим рабом. Поэтому, легкие комплименты, реверансы допустимы, но без перебора. К Вашему разговору может присоединиться ещё одна персона — партнёр мистера Рокволда. У него много имен, званий и прозвищ, не знаю, как тебе его представят. Будь с ним особенно осторожен. Это гремучая змея в человеческом обличье. Если он решит тебя убрать, никто не поможет. Могут убить сразу на месте, и мистер Рокволд даже не возразит. Общайся вежливо, слушай внимательно, не дерзи и не хами. Обязательно отстаивай свои интересы, если в этом возникнет необходимость, но без лишних эмоций и даже намека перехода на личности. Если понадобится, продемонстрируй, что для тебя очень важно зарабатывать хорошие деньги. Они такую мотивацию понимают и ценят. Всё понял?

— Всё, — заверил я. — Знаешь, я вообще-то сюда бизнес делать приехал. Только с самолета вылез, ещё не успел в отель заселиться, а тут нападения, угрозы, тайные встречи с самим мистером Рокволдом, таинственные покровители, которых я никогда не видел. Такое впечатление, словно «Граф Монте-Кристо» Дюма читаю или новый боевик с Джеймсом Бондом смотрю. Вы меня ни с кем, случайно, не перепутали? Может мне какой-то дурной сон снится?

— Нет, — Марк растянул губы в резиновой улыбке, продемонстрировав ослепительно белые зубы. — Не снится. И тебя ни с кем не перепутали. Это, увы, реальность, мистер Елизаров. Иногда она фантастичнее комикса с Бэтменом.

— Слушай, а ты не думаешь, что я тебя сдам? — непринужденно поинтересовался я, внимательно отслеживая реакцию федерала. — Откуда мне знать: возможно, ты вместе со своим шефом какую-то комбинацию проворачиваешь? Я тебя впервые вижу, а своего таинственного советчика, если он существует, вообще не знаю. Дьявол разберет, в какие игры вы со мною играете. Расскажу все откровенно мистеру Рокволду, может быть, пару очков репутации в его глазах заработаю.