Помоги проекту - поделись книгой:
2. Звёздами сыт не будешь
Винни-Пух по обыкновению своему прикидывал в уме, где бы подкрепиться. По возможности бесплатно и вдоволь. Он с братской любовью смотрел на Пятачка, который то и дело возникал перед ним после похода в разведку. Но после очередной паузы перед Пухом появилось чудо несуразное в иголках.
— Ты кто? — живо спросил плюшевый.
— Ёжик, — тихо ответил тот.
— Вижу, что ёж, — Винни не отводил взгляд с узелка в лапке зверушки, — звать как, спрашиваю?
— Ёжик в тумане я, известная личность, — ёжик скромно потупил глаза, сморкнулся, — награжденный много раз.
Пух осмотрелся вокруг, подозрительно спросил:
— А туман где?
— Я вышел из него нечаянно…
— А чем ты в нем занимался? — с еще большим подозрением спросил Винни.
— «Оскара» искал.
Винни-Пух захлопал глазами.
Появился Пятачок, который сходу налетел на ёжика:
— Ой, Винни! Больно и щекотно… — радостно захрюкал он. — А что здесь делает ежик?
— Оскара ищет.
— А это кто? — Пятачок весело посмотрел на Ёжика.
— А это самая престижная голливудская награда Академии Киноискусств, — к компании степенно подоспела Сова. — Я читала об этом в Хрониках.
— Не там ищешь, Ёж, ха-ха-ха… — Пух развеселился.
— Теперь точно не найду, — Ёжик погрустнел, — без тумана — никак.
— А зачем тебе «Оскар», Ёжик? — участливо спросил Пятачок.
— Для престижа ему, — ответила Сова.
— Нет, Сова, для того, чтобы чаще к другу с гостинцем ходить и еще лучше звезды считать, — ответил Ёжик.
Винни-Пух оживился:
— А что в узелке, Ёж?
— Ничего, Винни-Пух, клок сена в нем, — со вздохом ответил ёжик.
— А давай, Ёжик, я познакомлю тебя с осликом Иа? Вы понравитесь друг другу, — предложил Пятачок.
— Глохни, Пятачок, у Ёжика горе, а ты дружбу навязываешь, — Винни укоризненно посмотрел на братишку, затем обратился к Сове: — А о чем фильм, старушка?
— Ну, я сама не смотрела, только читала Хроники… — нараспев заговорила Сова. — В фильме много философии, мало беготни, несколько масок…
— Сова, в тумане далеко не убежишь, — заметил Пух.
— Я и говорю, что смысл в тумане… — поправилась она.
— Ты хочешь сказать, что за туманы дают награды, Сова? — Пух что-то начал обдумывать.
— Не совсем так, Пух, — Сова недовольно щелкнула клювом, — философия, которую Ёжик пронес через туман…
— Мало пронес или туман не такой густой, раз на «Оскара» не вытянул, — Винни посмотрел на Ёжика. — Если бы в узелке был мёд, а не сено — больше было бы философии.
— Винни, ежи не едят мёд, — ответила за него Сова и убыла восвояси.
— Вот и хорошо. Никто их не заставляет есть. Пусть носят — всегда найдутся ценители прекрасного.
— И я тоже люблю мёд! — Пятачок с обожанием смотрел на Пуха.
— Сначала я нес варенье, — начал рассказывать Ёжик, — а затем угостил им друга Медведя…
— Это был неправильный туман, — Пух обиженно фыркнул, — не к тому другу привел. Затем он что-то прикинул в уме, предложил: — Скоро с речки туман опуститься, давай, Ёжик, вместе побродим.
— А ты звезды любишь считать? — обрадовался было Ёжик.
— Считай, не считай, а звезды не скушаешь, — Пух разочарованно посмотрел на небо.
— Я пойду, заодно встречу Филина, Собаку, Белую Лошадь… — засобирался Ёжик.
— Этой живностью меня не удивишь. Без горшка мёда — серые будни. А если бы ты внезапно увидел в тумане головы Совы, Ослика Иа, Тигры, Пятачка — тебя паралич разбил бы, Ёжик.
Звезды засветились на небе. Прохлада подступила со стороны речки, опустилась густая роса и скрыла небо. Пух поежился, сказал:
— Пора домой.
— И мне пора, — сказал Ёжик, вскинул узелок, шагнул в туман.
— А сколько звезд на небе, Ёжик?! — крикнул вдогонку Пятачок.
— Знал бы — не считал… — донеслось из белесой пелены.
3. Смертельный водевиль
Мара недобро посмотрела на сына:
— Опять в командировку, добряк ряженый? В кого и уродился, непутевый.
— А я здесь причём, матушка? Сопротивляются!
— Неужели сил природы и веры людей в неизбежность зла тебе не хватает, чтобы ломать их сопротивления смерти?
— Видать, вера на лучшее сильнее.
— Отними у человека надежду и он твой.
— Надежду отнять у человека можно, матушка. А чудо исцеления его души предотвратить нельзя. Оно, чудо, не подвластно ни людям, ни мне, ни тебе.
— Ступай, уж. Да без подарков для меня не возвращайся.
— Будут тебе подарки, — Морозко расправил пышные белесые усы, закинул на спину мешок с подарками, посохом отворил дверь и вышел из терема в ночь.
…..
Приближалась самая длинная ночь. Я собрался съездить к дальней родственнице бабушке Вере по просьбам ее односельчан. Ехать не хотелось, так как ее, мягко говоря, я недолюбливал. Нелюбовь осталась с детства, когда все свободное время от учебы я проводил в деревне у своих дяди с тетей и мне приходилось встречаться с бабушкой.
Вроде бы ничего плохого она не говорила и не делала мне, но неприязнь к ней из-за чувства страха прочно осела в моей памяти. Страха из-за ее умения ворожить и гадать на картах. Деревенские обходили ее неказистый домик стороной, но нет-нет да и заглядывали по надобностям своим: поворожить на друзей и недругов, судьбу узнать, травками нужными разжиться.
— Серёжка, — говаривала мне каждый раз, когда заносил ей молоко, — никогда не пытайся узнать, что было, есть и будет. Всего не узнаешь, а голову забьешь чепухой — так и помрешь несчастливым.
Деревня казалась вымершей. Только расчищенная от снега площадка для автолавки перед въездом и три стежки-дорожки к домам говорили, что здесь еще теплится жизнь. По одной из тропок я дошел до избы деда Ерофея. У него и остановился на постой.
— Днесь зашел к ней узнать, что свет не зажигается в окошках, — рассказывал дед Ерофей, ближайший сосед бабушки Веры. — Спросил, что надобно. Умру, говорит, скоро, а родных никого не осталось. Хочу, говорит, Серёжку напоследок увидеть — тебя, значит. Вызови как-нибудь, дождусь его.
— Я спрашиваю: как же вызвать его? — рассказывала дальше Пелагея, которая приползла с другого конца деревни. — На столбе только экстренные звонки, а с мобильного не вдруг дозвонишься. А ты, говорит, из моего дома попробуй набрать. Я набрала дочку и надо же — с первого раза дозвонилась. И связь не прерывалась.
— Ты, это, в баньке бы помылся, — предложил Ерофей, — мало ли что у ней в доме.
— Воды да дров помоги натаскать, а мы с Ерофеем протопим, — добавила Пелагея.
Отведя душу в баньке, я осторожно постучался к бабушке Вере.
— Что не сразу ко мне пришел? — встретила она меня вопросом.
— Да вот, решил помыться в бане у деда Ерофея.
— Да вижу — так и несет от тебя банным духом.
— А я думал, бабушка, ты не учуешь из-за духа сушеных трав у тебя, — ответил, слегка улыбнувшись.
— Это хорошо, что про травы помнишь. Чувствую, что нонече тебе без них не обойтись.
— А что должно случиться? С чего ты взяла?
— Знаю я. Мальцом ты еще был. Глотнул ты случайно зелья, приготовленного мною для другого. С тех пор в последние дни уходящего года снятся тебе сны тревожные. На перемены в новом году.
— Это всего лишь сны, бабушка Вера. После встречи Нового года они не снятся.
— Так и должно быть. Пока был молодой, сны не вредили тебе.
— Да я как бы и сейчас…
— Давно я тебя не видела, — прервала она. — Постарел, не та хватка. Затем и вызвала, чтобы снять наговор с зелья. Да силы прибавить тебе.
— Сказки все это, бабушка, не верю я в эти ведьмовские штучки.
— Не веришь — и ладно. У кого остановился на ночлег?
Поделиться книгой: