Дорога сильных. На пороге мира

Осеклась, чувствуя тяжелый взгляд Риты. Плечами передернула.

— Не, ну а что? Разве же это тайна? И не смотри на меня так, как будто прибить хочешь.

— Я все гадаю, Алин, когда ты научишься думать прежде, чем говоришь. И вообще, говорить поменьше.

— Ха! — возмущенно выдохнула та, распахнув глаза с длиннющими ресницами. — Я тебе не хамила, вообще-то.

— Да разве же это хамство?

— Ой, все. Что-то мне расхотелось сидеть с тобой за одним столом.

— Можешь пересесть, я не держу.

— А вот и пересяду!

Алина встала, юбку повыше задрала, чтобы перелезть через две лавки, — так, что над чулками мелькнула полоска смуглой кожи. Потянулась за тарелкой и кружкой и завалилась бы, не придержи за талию Юра. Девушка улыбнулась ему, волосами черными тряхнула, шоллу одернула, между делом обтянув грудь.

Ох, кокетка. И ладно бы только со своими, так еще и воинам глазки строит. Тренируется, что ли, чтобы навык не растерять?

Рита покачала головой. Алина — милая и миниатюрная, округлая в нужных местах и симпатичная на лицо. Из тех девочек, что дружат с мальчиками постарше, предпочитая учебе отношения, и в загс бегут сразу после школы. И даром что ей только пятнадцать, а мужа себе найдет раньше старших девчонок. Если перестанет, конечно, заглядываться на Юрку — ему-то она как раз не нужна.

То, что нужно ей — он не даст.

Алина расправила юбку, будто бы невзначай коснувшись Юркиного колена. Рита отвернулась. Заигрывания эти — их дело, она им не нянька. Мия сидела, по-прежнему уставившись в стол.

— Поешь уже хоть что-нибудь, — выдохнула Рита, беспокоясь за девочку.

— Я не хочу.

— Надо.

Мия замотала головой. Рита вздохнула. Поселить бы ее в доме на краю леса, да так, чтоб людей видеть не чаще раза в неделю — и будет эта девочка счастлива.

— Не надо меня жалеть, — едва слышно прошептала Мия.

— Извини. Я слишком громко думаю?

— Не слишком. Но я устала.

Девушка грустно улыбнулась.

Она тоже устала. Очень сильно, почти невыносимо устала за этот сумбурный и жуткий месяц в новом мире. Ребята все пережили: и страх вместе с яростью, и черную пелену уныния, и тоску по родным и дому, и странный период отупения, когда не хотелось вообще ничего. Слезы были, много слез, особенно у младших девчонок, тех, что потеряли родителей. Старшие держались, как могли, но и им едва хватало сил, чтобы не рыдать по ночам в подушку.

Освоились, привыкли.

Человек вообще ко всему привыкает.

И память о том дне истерлась и посерела, словно застиранная одежда. Маги говорили, что так и должно быть, и это бесило. Как и всякая неудобная правда.

— Идем, — велела Рита. — Оставь все, не наша очередь прибираться.

На улице было солнечно и тепло. Дом, в котором разместили ребят, стоял на окраине, и ветерок кидал в лицо не вонь скотного двора или нужников, а запахи дыма, мокрой земли и близкого соснового бора.

— Ну что, идем искать наших горе-любовников?

Щеки девочки порозовели.

— Они просто Хильду от меня отвлекали.

— Но ей лучше об этом не знать, так ведь?

Виктор

День выдался на удивление ясным и теплым для здешних широт. Яркое, словно умытое, солнце, прозрачное высокое небо, легкий ветерок.

Эти места, южно-центральный Джерр, напоминали Виктору юг Карелии: те же камни, мхи и сосны, только немного суше и гористее. Ледяные ручьи и озера, скалы и валуны причудливых форм, бесконечный лес на километры вокруг. Прекрасный в своей суровости край, отделенный от Холодного моря цепочкой Ошских гор и расстоянием. Ветра здесь дуют с севера или с запада, и изредка — с юга, со стороны Энейских болот и отрогов Эргота. Тот еще медвежий угол: ни дорог нормальных, ни крупных селений. Хорошее место, чтобы спрятаться от чужих глаз.

Эта деревня явно знавала лучшие времена, была больше и населеннее, а сейчас часть построек разобрана, часть стоит, покосившись, ветшает. Давным-давно здесь пролегал один из путей в Арденбург, город в Ошских горах, а сейчас то были Арденские темные земли, и такое соседство в одном дне пешего хода отпугивало многих.

В любом случае, это было на руку, ведь внутри частокола нашлось место и для дома ребят. Поставленный наспех, без резьбы на столбах и прочих украшений, и для зимы неплохо бы утеплить, но зато новый, высокий и по местным меркам просторный.

На деле же условия просто спартанские. В спальне деревянные настилы в два яруса вдоль обеих стен, вроде и широкие, но с соседом спишь ближе, чем иные супруги. Очаг, две лавки с бессменными стражами — Торном и Хильдой. В хоз зоне кухонный закуток, еще один очаг, столы и лавки. Очередные настилы — тут уже спят, меняясь, люди тэна Рейнара. И вроде как не пленники спасенные ребята, свободные люди по меркам этого мира, но в перемещениях ой как ограничены!

«Ради вашего блага», как говорит грен Лусар. Надо же язык хорошо выучить, обтереться, дело себе найти. С магией, опять же, разобраться — тем, у кого она есть. А пока — туда не ходи, сюда не смотри. А ночью так и вовсе нечего шастать.

С-спасители, блин!

— Привет!

Виктор обернулся, выныривая из своих мыслей. Линда. Теплая зелень глаз, пышная грива, в полутьме почти шоколадная, а на солнце — чистый огонь, тронутые загаром щеки без единой веснушки. Интересно, почему? При таком-то цвете волос…

— Привет. Как там Мия?

Она дернула плечом.

— Не знаю. Когда я уходила, она еще спала, и Марго сказала, что это нормально. — Линда фыркнула недоверчиво и произнесла другим тоном, — так ведь и надо — спать до обеда, не шевелясь, будто…

…труп.

Девушка осеклась и замолчала. Тему смерти в разговорах старательно обходили, ее на их долю итак выпало немало.

— С ней все будет хорошо, я верю в Марго.

— И я. Но… это же маг. Он мог сделать что угодно.

Витька нахмурился. Ну, положим, не что угодно, предел у этого человека все же есть. Но… Линда права в своем недоверии к грену Лусару. Маг темнит, хоть многие и предпочитают этого не замечать. А еще…

За спиной раздался выкрик на джерре, грохот и лязг, и парень с девушкой обернулись к центру площади.

Для тренировок воины облюбовали большую из двух деревенских площадей, прямо перед домом местного эрла. Тот, впрочем, не возражал. Да и попробуй тут возмутись, когда у тебя бойцов четыре с половиной, если считать старика Торстона, пусть и крепкого, но полностью седого, а пришлых более двух десятков будет. И это не считая магов и ведьму.

К тому же, воины эти, все как один славные и умелые, готовы опытом своим делиться.

Вот и сейчас в поединке сошлись Ивар, что из людей тэна Рейнара, и местный, Одрик. Светловолосый деревенский удалец, молодой, но уже женатый, казался крепче и сильнее невысокого гибкого чужака, но Витька ни за что бы не поставил на местного. Лишь дурак мог ожидать, что обычный боец, вряд ли видавший что-то серьезнее кабацких драк, победит бывалого гьярравара, истинного воина Севера.

И все же Одрик был хорош. Сдерживал натиск Ивара, что играючи менял направление удара, двигаясь легко и быстро. Сам Виктор бывал в паре с Иваром и представлял, на что тот способен, и потому на местного смотрел с уважением. Но иллюзий не питал.

Рядом прерывисто вздохнули, и Виктор покосился на Линду. Девушка не отрывала от бойцов взгляда. Плечи напряжены, глаза распахнуты, губы чуть приоткрыты. Облизнула нижнюю и рассеянно улыбнулась Витьке, заметив его внимание.

— Нравятся? — вырвалось у него.

— Очень! — жарко выдохнула она.

— Ну, Ивар вроде свободен, — медленно проговорил он, наблюдая за реакцией. Зачем сказал — сам не понял.

Темноволосый гьярравар достал, наконец, местного воина. Бой прекратили, и теперь они хлопали друг друга по плечам в знак того, что зла не держат.

— Что? — переспросила девушка, переводя взгляд на парня.

— Я говорю, что Ивар не связан ни с кем брачными клятвами.

— Ха! Мне-то какое до этого дело?

— Ну…

— Ой, не начинай. Я уже говорила, что хочу к ним. И не смотреть, а участвовать.

— Думал, ты шутишь. Ты все время так смотришь на воинов…

— И как же?

В девушке, во всей ее позе, взгляде, интонации чувствовался вызов. Виктор помолчал, подбирая слова.

— С неприкрытым восхищением.

— Разве это плохо?

— Нет. Но не здесь. Могут не так понять.

— Избавь меня от лекции, мне Марго хватает.

Он усмехнулся.

— Так значит, ты всерьез хочешь к нам, на тренировки?

Сам Виктор занимался уже дней десять. Зудело попроситься и раньше, но понимал, что к оружию так рано никто его не допустит. Он и сам бы невесть кого учить не взялся. Потому смотрел и ждал, стискивал зубы и кулаки, с джеррцами общался и почаще мелькал на их тренировках. В конце концов, сам тэн Рейнар протянул ему меч и кивнул на центр площади. Конечно, Витька был бит — не ему тягаться с мастером, когда за плечами лишь полтора года занятий исб и реконструкцией, — но заслужил хлопок по плечу и что-то, похожее на одобрение.

На следующий день пришли и остались Иван, его ровесник, знакомец еще по тому миру, и Олег, самый старший из ребят.

К нему, двадцатишестилетнему, маги присматривались и едва не принюхивались, и в голос твердили, что быть такого не может, чтобы столь старый и «бездарный» человек выжил при переходе. Везунчик этот Олег. Чего не скажешь о многих других. Тех, кто не смог.

Тимура, Дениса и Юру пригнал грен Лусар, велев заняться хоть чем-то полезным. Восторгов по этому поводу они не испытывали. Тимур, племянник Витьки, по возрасту больше подходящий на роль брата, так и норовил улизнуть к лучникам, а двое других — просто смыться. Но уроки боя, поначалу добровольные, быстро превратились в обязательные. Правда, Даня и Никиту не трогали, сочли еще мелкими. А вот Павел и Макс, как взрослые, тоже были на тренировке. Единственной. Получили — один поперек спины, другой по руке и краем щита в зубы, чудом их не потеряв, — и больше не являлись.

Магов и их ценные тушки пока берегли. Виктору и остальным парням терять было нечего.

А Линда все эти дни ходила кругом, словно голодная дикая кошка. Вздрагивала, пожирала глазами, забывая про все дела. Он думал, облизывается на подтянутых полуголых бойцов, проявляя обычный женский интерес.

Ошибался.

Она хотела участвовать.

— Да, я очень хочу, — подтвердила девушка.

— А как же платья и прочие женские штучки? Привилегии там всякие…

Хотел поддразнить, но она ответила внезапно зло:

— Очень интересно, это какие?

— Дом, очаг, все дела… безопасность, знаешь ли.

— А, ну да, женское предназначение, конечно, — презрительно скривилась Линда. — Я в курсе, что в этом мире ты либо женщина — стирать-рожать-молчать, — либо мужчина. Воин, защитник. И знаешь, перспектива кого-то когда-то убить пугает меня не так сильно, как первая доля. Этот очаг твой и безопасность мнимая.

— Не хочу, чтобы тебе пришлось убивать.

— Не факт, что до этого дойдет. И вообще…

— Лин, не ври хотя бы себе! — перебил ее Виктор, и вышло жестче, чем хотел. — Если берешь в руки меч, будь готова рубить, колоть и резать. Убивать. И к тому, что убить могут и тебя.

— От этого никто не застрахован, особенно, тут. Но, думаешь, быть овцой на заклание лучше? Ждать, когда тебя защитят, и молиться, чтобы защитник не сдох.

— Не знаю. Никогда не был овцой.

Она скривила губы.

— И я не была. И становиться не собираюсь.

— Чего ты так боишься?

Линда скрестила руки под грудью, вздернула голову.

— Ты не девушка, тебе не понять.

— Поверь, тут есть, кому тебя защитить.

— Вик, это… это совсем другое! Я не хочу надеяться и ждать, понимаешь? Я хочу сама определять свою жизнь. А для этого нужны деньги и сила… или магия, например. С даром мне, похоже, не свезло. Денег нет. Но есть то, что я могу сделать. Здесь. Сейчас.