Зов генов

Тигрис Рафаэль

Зов генов

Жасмин с Монмарта.

Чёрный цвет для блондинки, даже самой невзрачной, является беспроигрышным. Мужской взгляд непременно зацепится на светловолосой головке да ещё подстриженной «каре», да ещё с красными бусами на белоснежной шее ну и, конечно же, на фоне чёрного наряда.

Американка Джулия летела в Лос-Анджелес через Париж, когда её внимание привлекла именно такая блондинка. Джулия сама была одета в чёрное и тоже подстрижена «каре». Единственное что их отличало — это цвет волос. У Джулии они были чёрными.

«И тут мы с ней совпали» — усмехнулась в уме Джулия, когда их места в самолёте оказались рядом.

Самолёт взлетел и взял курс на Лос-Анджелес. Джулия боялась летать. Особенно она трусила во время взлёта и всегда по страусинному закрывала лицо газетой. Каково было её удивление, когда её соседка тоже закрыла на взлёте лицо журналом.

Стюардессы принялись раздавать трансконтинентальный обед, и Джулия заметила, что блондинка, как и она, тоже выбрала курицу.

— Меня зовут Жасмин, — первой заговорила соседка.

— А я Джулия.

— Мы с тобой одинаково одеты.

— И с одинаковыми причёсками.

— А если бы ты подкрасилась как и я в блондинку, то мы выглядели вообще как сёстры-близняшки.

Соседки рассмеялись.

— Летишь домой?

— Да я живу в Лос-Анджелесе, а ты.

— Я парижанка. Решила прогуляться по местам моей молодости.

— Бывала у нас ещё?

— Да. Очень давно гастролировала по Калифорнии.

— Ты певица?

— Да, но сейчас не выступаю.

— Погоди, я тебя вспомнила. Ты знаменитая Жасмин с Монмарта?

— Совершенно верно.

— Мы с отцом ходили на твой концерт. Это было просто изумительно. Отец был в восторге.

— Где сейчас твой отец?

— Он умер недавно, — с грустью ответила Джулия, — я возвращаюсь из Армении после его похорон.

— Ты хоронила отца в Армении? — удивилась Жасмин.

— Такова была его последняя воля.

— Но почему?

— О, это длинная и запутанная история. Мой отец оттуда родом. Детство провёл у озера Ван, потом спасаясь от резни попал в Советскую Армению, воевал против фашистов, потерял руку, учился в развед. школе, внедрился в штаб немецких войск, но внезапно потерял связь со своими и вместе с немцами вынужденно отступал вплоть до Франции, где и попал в плен к американцам.

— А в Америке как оказался?

— Сперва как военнопленный, а потом остался там навсегда. Женился на моей матери и они родили меня.

— А вот я своего отца никогда не видела, — грустно произнесла Жасмин.

Джулия вопросительно посмотрела на соседку.

— Моя мать имела сложную молодость, — начала свой рассказ француженка, — сначала она говорила, что мой отец служит в Иностранном легионе, далеко в Африке, и я его долго ждала. Каждый раз, когда возле нашего дома проходил мужчина в форме военного, я с замиранием сердца подбегала к нему, думая, что это вернулся мой отец. Мать это замечала и поэтому, однажды заявила мне, что отец без вести пропал. Лучше бы она сказала, что он погиб и тогда я бы навсегда потеряла надежду увидеть его. Я продолжала ждать и надеяться. Даже когда стала певицей и собирала на концертах полные залы, всегда искала взглядом именно его. Так было в Париже, Риме, Мадриде. Но больше всего мне, почему, то казалось, что я его увижу во время выступления в Лос-Анджелесе.

— Этот концерт я отлично помню. Мы с моим отцом там присутствовали. Ты пела волшебно, и зрители были в восторге, особенно мой отец. А ведь я с трудом уговорила его пойти. Он всячески отнекивался, но когда пришёл, увидел тебя, услышал французские песни, то буквально замер. Какое- то магическое чувство заворожило его.

— Ваш отец бывал во Франции?

— До того как попасть в плен он служил во французском Кане.

— Моя мать до Парижа тоже жила там, — сказала Жасмин.

— Где сейчас твоя мать, жива?

— Да, жива, но в плохом состоянии.

— Что- то онкологическое?

— Нет с этим всё в порядке. У неё умственные проблемы. Врачи это называют старческой деменцией, хотя ей ещё не исполнилось 75. Мне пришлось её поместить в специальное заведение. Она там в хороших условиях, под присмотром специалистов, и я частенько навещаю. Кроме неё у меня больше никого нету, ни братьев, ни сестёр.

— У тебя нет своей семьи?

— Я никогда не была замужем. Вечные гастроли, переезды. Знаешь, богемная жизнь одновременно и завораживает и сбивает с толку, а когда уходит молодость, то остаёшься без семьи и детей.

— Неужели ты не смогла найти себе избранника сердца?

— Представь себе, что нет. Когда тебя окружают толпы поклонников сделать это почти невозможно. Да к тому же я по натуре, как и моя мать, феминистка.

— Но тебя то она родила?

— Да родила. Меня тоже это всегда удивляло. Как могло такое случиться с женщиной, у которой была идиосинкразия на мужчин. Ты знаешь, у моей мамы была трудная жизнь: война, оккупация, послевоенные гонения за сотрудничество с фашистами, жили мы тогда бедно, еле сводили концы с концами. Это уже потом, когда я пробилась на сцену, смогли вздохнуть свободно. Но всё это не могло не отразиться на её здоровье.

— Ты сейчас в Париже живёшь?

— Да, живу одна в Париже. Одна и путешествую. За свою концертную деятельность я смогла накопить достаточно средств, чтобы сейчас безбедно жить. Теперь расскажи ты о себе.

— Я сейчас вдова. Год назад похоронила мужа, он рано ушёл от нас — онкология. Теперь вот похоронила отца. Но дочка у меня есть — юная красавица Элен. В голове — музыка, артисты Голливуда, короче ветер и туман.

— Так это и хорошо, что она так увлечена искусством. Значит прочая дурь ей безразлична. Это я по себе знаю.

Беспосадочный полёт из Парижа в Лос-Анджелес длится 12 часов, и за это время соседки отлично подружились.

— А в Лос-Анджелесе где думаешь остановиться?

— Да где придётся. Хороших отелей много. Долго не задержусь на одном месте. Намерена прокатиться- в Лас-Вегас, Сан-Франциско, Сан-Диего, — короче всюду где я когда то гастролировала.

— А знаешь что? Поживи с нами в Пасадене. Это рядом с Лос-Анджелесом.

— Я вас не стесню?

— Нисколечко. Жить будешь в доме покойного отца, что напротив нашего. Он сейчас будет пустовать. Я его потом продам или сдам в аренду. А пока живи сколько хочешь. Элен будет от тебя просто без ума.

— Право не знаю. Так всё внезапно и неожиданно.

— А жизнь тем и прекрасна, что любит нам преподносить неожиданные сюрпризы. Она нас сделала соседками в воздухе, мы подружились, а теперь продолжим дружбу на земле.

В аэропорту Лос-Анджелеса их встретила Элен, дочь Джулии.

— Знакомься дочка. Это знаменитая певица Жасмин. Мы с ней сдружились в полёте. Она будет жить с нами, в доме дедушки.

При упоминании о покойном деде Элен загрустила. Она провожала их вдвоём, но вернулась мать уже одна. Джулия это заметила, и чтобы её развеять сказала:

— Посмотри на Жасмин Элен. Вот так я буду выглядеть, когда перекрашусь в блондинку.

— Вы действительно очень похожи, будто родные сёстры.

Как только Жасмин увидела Элен, то буквально обомлела. Она была точная копия её юности — практически реинкарнация.

— Я обожаю ваши песни и часто их слушаю, — сказала с восторгом Элен.

— Неужели? Они же теперь устарели.

— Ничуть не устарели. Все диски с песнями Жасмин с Монмарта я бережно храню и слушаю.

Жасмин вопросительно посмотрела на Джулию.

— Да, да. Не только слушает, но и, подражая тебе, подпевает. Ты скоро в этом сама убедишься.

Доехав домой, Джулия проводила Жасмин в дом отца.

— Устраивайся по удобней. Комнат много, можешь выбрать любую спальню, здесь всё к твоим услугам. Отдыхай, встретимся позже.

После долгого перелёта и смены часовых поясов Жасмин действительно нуждалась в отдыхе и, приняв душ, сразу заснула.

Отоспавшись и отдохнув, Жасмин принялась расхаживать по дому, присматриваясь к обстановке и семейным фотокарточкам повсюду. В самом центре висели фотографии родителей Джулии 40 летней давности, когда они только познакомились. Далее были их семейные фото уже с дочкой Джулией.

Но более всего внимание Жасмин привлекла старая, но качественная фотография отца в форме ефрейтора немецкой армии, на фоне крепостных сооружений французского города Кан. Фото было сделано на улице, и отчётливо были различимы лица прохожих. Отец Джулии, а звали его Мирон, смотрел в объектив молодцевато, как и подобает оккупанту и никто в нём бы не узнал забытого у фашистов советского разведчика с армянскими корнями.

Жасмин пристально всматривалась в его глаза, и какая- то невидимая химия стала завлекать её. Взгляд магически притягивал, причём с какой бы стороны она не смотрела глаза и улыбка Мирона сопровождали её.

«Всё- таки немецкая оптика самая качественная в мире», — резюмировала Жасмин.

— Ты уже проснулась и бодрствуешь?

Это Джулия пришла за своей подругой.

— Пошли обедать.

После обеда все сидели на скамейке у дома и пили кофе. Был чудесный калифорнийский вечер. В воздухе стоял аромат садовых цветов, и лишь пение птиц нарушало семейную идиллию.

Перед сном Жасмин страстно захотелось ещё раз заглянуть в глаза Мирону. Она никогда не знала этого человека, но его взгляд всё время притягивал. Это одновременно и завораживало и пугало. В детстве она долго ждала мужчину в военной форме, но, увы, не дождалась. Вдруг Жасмин вспомнила, что в своих мечтах военный был не в форме солдата Иностранного легиона, а именно в немецкой, какая была на отце Джулии.

«Он хотя и умер, но дух ещё тут и смотрит на меня через картину на стене».

Утром, когда Жасмин завтракала, она увидела на стене в доме Джулии более поздний портрет её отца. Это был тот же солдат, но уже в летах. Картинка также была отменного качества и к тому же цветная.

— В доме твоего отца повсюду ваши семейные фото, — заметила Жасмин.

— Мы их уберём после продажи. а пока пусть повисят.

— Фото твоего отца в военной форме очень впечатляющее.

— Да уж в молодые годы он был эффектным мужчиной.

— Я заметила — на всех фотографиях он зачем то правую руку прячет за спину.

— Она у него протез. Руку он потерял во время войны и вечно стеснялся своей ущербности.

В этот день погода располагала для длительных прогулок на открытом воздухе и Жасмин с Джулией решили поехать к тихоокеанскому побережью. Вдоволь насладившись морским воздухом, они пообедали в ресторане расположенном на вершине уходящего вглубь утёса, а уже вечером коротали время в одном из ближайших баров, где напились крепкого французского коньяка.

Когда Жасмин под шофе вернулась домой, то почему то первым делом уставилась на изображение Мирона.

— Ну, здравствуй солдатик! — заговорила она хмельным голосом, — честно говоря, я по тебе соскучилась. Может, спустишься вниз, и мы поговорим по душам? Если стесняешься своей руки, то зря. Для меня не это главное.

Но солдатик оставался на своём месте и продолжал ухмыляться.

— Не хочешь спускаться ко мне? А зря. Я тебя сейчас очень хочу. Ты думаешь я пьяна? Ни чуточки, просто хочу тебя и всё. Я француженка и очень ладная, а француженки любят немецких мужчин. Смотри, какая я гладенькая.

Жасмин медленно разделась и встала во весь рост. Она распушила волосы вокруг плеч и ладонями приподняла груди. На мужчин этот приём действовал безотказно. Но, то были живые мужчины, а это замершее изображение.

— Ну, как знаешь, — разочаровано произнесла Жасмин, и ушла под душ.

Протрезвев после душа, она вернулась обратно, и уже смеясь над тем, что вытворяла недавно, одела ночную сорочку и полезла в постель.

«А вдруг его дух и правда тут витает и видел, что я тут нагишом вытворяла на пьяную голову?».