Помоги проекту - поделись книгой:
— Ра-а-азойдись! — зычно скомандовал Иван.
Халаты расступились, и перед Ищейками открылось без преувеличения прекрасное зрелище: молочно-белый жеребец с самым настоящим рогом на лбу. Не витым, как в сказках, а вполне массивным, слоистым, как у носорога. Гордая стать, сильный круп, поразительные небесно-голубые глаза. Его линии были совершенны. Единорог был похож на греческую скульптуру. У Лизы закружилась голова, как в первый день после прибытия в этот мир. Невозможно было привыкнуть к научным чудесам, которые поджидали здесь на каждом углу.
Лиза откашлялась, собираясь с мыслями.
— Он стоит, не лежит, — констатировала она. — Это уже неплохо.
И робко подошла поближе.
— Эээ, на что жалуемся? — на всякий случай спросила она у Афони, подозревая, что это чудо-животное вполне может быть еще и говорящим.
Афоня кротко взглянул на нее своими удивительными небесными глазами, шумно вздохнул и отвернулся.
— Хандрит, — сказал Иван обеспокоенно. — По-прежнему хандрит. С каждой минутой всё грустнее. По-моему, ему еще хуже, чем полчаса назад. Я сегодня, наверное, кого-нибудь прибью. Лакшман, анализы готовы?
— Вань, я же говорил, что ждать не меньше шести часов.
От группы студентов отделился молодой индиец в сандалиях на босу ногу, выглядывающих из-под брюк. Смело, подумала Лиза, глядя на сугробы за окнами конюшни. Это в Мумбаи в январе +32, а в Петербурге, даже с учетом тёплых мостовых, сегодня всего лишь +2.
— Мы взяли у Афони кровь три часа назад, — сказал индиец Ивану. — Осталось ждать еще столько же. Твоё волнение не изменит ситуацию, а потому успокойся и просто отпусти её. Злость — как раскаленный уголь в твоих ладонях. Прежде чем ты бросишь его в кого-то, уголь обожжет тебя.
— Слушай, Лакши, твоя буддийская мудрость сейчас не к месту, злит меня еще больше, — признался Иван. — Вот, я привел ветеринара-следователя, расскажи ей всё. Елизавета… как вас?
— Андреевна, — отозвалась Лиза. — Ласточкина Елизавета Андреевна, ветеринар Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, — представилась она по всей форме и подумала: надеюсь, в последний раз. — Так что у нас с симптомами?
— Вялость, апатия, усиливающаяся светобоязнь, — сообщил индиец. — Как видите, мы даже свет в стойле притушили. Нарушения сердечного ритма. Других данных пока нет, мобильная лаборатория у нас устаревшая, целых шесть часов крутит кровь. Я надеялся, вы привезете с собой «Веретено», я слышал, в Личной Канцелярии его уже используют. Мы могли бы тогда сразу прогнать Афоню по всем показателям, будет от чего оттолкнуться. Как бы ни прятали в комнате сандаловую щепку, воздух всё равно наполнится ароматом… Так как насчет анализатора, Елизавета Андреевна?
Лиза представила, как прямо сейчас опозорится на глазах у десятка томских умников, показав свою неспособность справиться с простейшим ветеринарным оборудованием, и похолодела. Стыдно было не столько за себя, сколько за Филиппа Петровича, назвавшего ее только что высококлассным специалистом. Разве можно теперь при всех просить шефа активировать дурацкое «Веретено»?
Она торопливо перевела разговор на другую тему:
— А чем ваш Афоня питался в последнее время?
— Рацион стандартный, бразильские кактусы, — пожал плечами Лакшман. — Он питается так с самого рождения. Желудок ему достался от папочки-носорога… Мы привезли нарезанные кактусы с собой, на всякий случай. — Он кивнул в сторону большого пластикового контейнера, заполненного вакуумными упаковками с колючими зелеными кубиками. — Ничего лишнего он не ел, мы дежурим возле Афони круглосуточно.
— Ясно, что ничего ясно, — мрачно резюмировала Лиза, чувствуя, как приближается ее персональный позор с «Веретеном».
Тем временем Филипп Петрович обратился к директору Анненскому с просьбой предоставить Авроре доступ к съемкам школьных камер видеонаблюдения. Директор без колебаний назвал Авроре пароль от сети. Всем хотелось узнать, кто виноват в ухудшающемся самочувствии редкого — нет, единственного в своем роде — животного. Вокруг розового лэптопа с цветочками, помимо его владелицы, собралась тесная компания: Филипп Петрович, директор Анненский, Иван с сокурсниками.
Лиза осталась один на один с пытливым индийцем, которому не терпелось приступить к активации анализатора.
Глава 4
Лиза вздохнула, потянулась к замку своего чемоданчика…
— Постойте! Погодите-ка секунду! — Лиза вдруг поняла, что владеет не всеми исходными данными. — Трициклик меня побери! А пьет-то он что? Ест — понятно, кактусы ваши. А пьет? Кофе?
— Нет-нет, кофе мы ему не даем, он от него дичает, — объяснил Лакшман. — С возрастом начал слишком бурно реагировать на кофеин. Поим обыкновенной водой. Поилка автоматическая, вода обновляется раз в день.
Он указал на чашу с небольшим фонтанчиком, установленную у входа в денник.
— Ладусики, водой так водой, — согласилась Лиза. — Но вы же понимаете, что кто угодно может в нее плеснуть что угодно? Посмотрите, как близко к ограждению она стоит!
— Ну что вы, Елизавета Андреевна, — мирно улыбнулся индиец. — Я согласен, что даже Будда, если он из глины, не уцелеет, переходя реку вброд… Но кто же станет желать зла такому чудесному существу? У Афони нет недоброжелателей! Лично я связываю его болезнь с внутренними, отнюдь не внешними причинами. Легенда хочет остаться легендой. Единорог не может жить среди людей, его призывают обратно, в тот зачарованный мир, откуда он пришел.
— Фух, ну вы и загнули, товарищ Лакшман — а это, кстати, ваша фамилия или имя?
— Моя фамилия Сингх, — с некоторой обидой сообщил коллега. — В переводе с хинди — «лев». Лакшман — моё имя.
— В общем, товарищ Сингх, вы тут, конечно, нагнали папавериновых пупырышек, а я вам отвечу так: у вашего голубоглазого непарнокопытного приятеля, может, и нет врагов. Но кто вам сказал, что их нет у императрицы?
— Так-так-так, — сказал сзади знакомый голос. — Эту фразу я тоже занесу в протокол.
— Платон Арнольдыч! — Лиза подпрыгнула и тут же расплылась в неискренней улыбке. — А вы что здесь делаете?
— Слежу за тобой, — просто ответил Платон и скрестил руки на груди. — Жду, пока ты закончишь расследование.
Филипп Петрович на секунду оторвался от просмотра видео:
— Сударь, вы и сюда пожаловали? Что ж, ценю ваше служебное рвение, но будьте любезны не мешать коллеге при исполнении. Прошу вас подождать в сторонке.
Платон свел брови в одну каменную гряду и сделал несколько шагов к дальнему деннику, где подпер плечом бамбуковый столб и принялся буравить Лизу темными глазами.
Лиза повернулась к нему спиной и попыталась собралась с мыслями. Полная концентрация! Если прямо сейчас она раскроет дело, Семёрка наверняка тут же взлетит на верхнюю строчку Рейтинга, автоматически получит доступ к климатическому оружию, Аврора запустит дождь и свою программу телепортации — Лизе останется только увернуться от Платона и прыгнуть в стену воды. А там пусть Арнольдыч хоть сотню протоколов на неё составляет. Она для него уже будет недоступна. Как Бубликов из «Служебного романа».
Так на чём она остановилась?
— Да, товарищ Сингх, я думаю, это вполне реальный вариант: кто-то идет мимо стойла — и раз — подливает некую отраву единорогу в поилку. Даже если вы неотрывно находились в деннике, вы могли просто этого не заметить. Надеюсь, камеры видеонаблюдения этот момент запечатлели. Вспомните, проходил ли мимо Афони кто-нибудь подозрительный?
Из экрана под потолком, настроенного на «Всемогущий», раздался радостный писк Ангела:
— Вы не поверите, друзьяшки, кого я видел сегодня на территории школьного ипподрома! Джима Смита, бывшего бойфренда императрицы! Мне неловко об этом вспоминать, ведь Её Величество давно и счастливо замужем, и я первый готов признаться в безумной любви к Его Величеству Генри, но — вы помните, каким страстным был этот роман, Кейт плюс Джимми? Екатерина Николаевна даже подумывала отречься от престола ради того, чтобы стать менеджером его модельной карьеры! И чем всё закончилось, милые мои? Вы не можете не помнить этот драматичный разрыв, Джим бросил нашу обожаемую Государыню ради простой кухарки… Отмирающая профессия!.. И вы будете безмерно удивлены, когда узнаете, что Джим растерял весь свой лоск, изрядно оброс, милые друзьяшки, увы! И самое главное, работает теперь установщиком солнечных батарей — сами понимаете, какое это падение после фотосессий! Я, конечно же, подошел к нему, спросил, как настроение, он ответил: «Нот соу гуд, май бест френд Энджел, нот соу гуд…»
— Филипп Петрович! Вы слышали? — Лиза взволнованно посмотрела на шефа. — Экс-парень императрицы находится на территории школы? Я думаю, он мог прокрасться сюда и плеснуть что-нибудь вредное Афоне в поилку.
Шеф еще раз окинул взглядом стойло, увидел незащищенную чашу с водой, нахмурился и обратился к директору:
— Иннокентий Фёдорович, дорогой мой, господин Головастиков ничего не путает? Где-то здесь разгуливает бывший жених нашей Государыни?
— Хм, на крыше соседнего корпуса, где бассейн, действительно уже второй день устанавливают солнечные батареи… — растерянно кивнул Аненнский. — Однако я и не подозревал, что среди служащих компании-подрядчика есть господин Смит… Разумеется, если бы я знал, я бы ни в коем случае не допустил его сюда…
Филипп Петрович отстучал на Перстне кодовую дробь, потом поднес его к губам:
— Вниманию всех полицейских, дежурящих сегодня в Семьсот первой гимназии Санкт-Петербурга. Говорит шеф Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, Шевченко Филипп Петрович. Где-то на территории школы находится Джеймс Смит, бывший жених Государыни. Прошу немедленно разыскать, задержать и привести сюда ко мне, в конюшню. Денник единорога Афони. Благодарю.
На протяжении нескольких минут все напряженно ждали, с надеждой глядя на двойные двери конюшни. Одна только Аврора продолжала упорно отсматривать съемки камер видеонаблюдения.
Наконец из холла послышались громкие возгласы на английском:
— Какого черта? Какого черта вы делаете? Какого черта я сделал?
На пороге конюшни возник потрепанный жизнью красавец — опухшее лицо, небритый, неряшливый, но всё еще типичный мачо, с квадратной челюстью и длинными ногами. На глаза падали светлые грязные волосы. Лиза сразу поняла, почему русская принцесса в него без памяти влюбилась. Сейчас Джим был облачен в мятый комбинезон с надписью «Солнце — наша работа». Красавец пытался вырваться из крепкой хватки Макса, но всё безрезультатно.
— Категорически всех приветствую! — заявил Макс, подводя светловолосого мачо к Филиппу Петровичу. — Вот вам подарок из Америки. А премия мне положена за турбодоставку подозреваемого?
— Всё может быть, — довольно отозвался Филипп Петрович. — Благодарю вас, сударь.
— Аспартам вселенский, Макс! — обрадовалась Лиза.
— Богиня, — Макс отвесил изящный полупоклон, продолжая удерживать подозреваемого за плечо. — Вот, кажется, расстались совсем недавно, а раз — и судьба снова сводит нас вместе. Я бы на твоем месте задумался, Лизавета. — Он игриво ей подмигнул.
— Мистер Смит, я Филипп Петрович Шевченко, начальник Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, — сказал шеф, легко перейдя на хороший английский. — Вы Джеймс Смит? Хорошо. Не желаете ли признаться в совершении противоправных действий прямо сейчас, до начала допроса, сэр?
Лиза понимала английский с пятого на десятого, поэтому из всех ругательств, выданных Джимом, распознала только два самых неприличных.
— А от него пахнет еловым пивом, между прочим, — заметила она. — Спросите его, не подливал ли он часом единорогу елового пива? Симптомы Афониной болезни уж очень похожи на похмелье. Сама пару дней назад от того же страдала.
Филипп Петрович спросил и получил в ответ еще одну коллекцию изысканных американских ругательств.
К содержательной беседе присоединился Лакшман:
— Мистер Смит, если позволите, я бы дал вам совет на все времена: победи себя, и выиграешь тысячи битв…
Джим высказал индийцу всё, что он думал о непрошеных советах и людях, которые с этими советами лезут к безвинным установщикам солнечных батарей.
— Не хочу вас расстраивать, шеф, — вступила в разговор Аврора. — Но Джима вы напрасно прихватили. Нашли тоже кого слушать. Технически отсталого лузера. Лиззи «Веретено» не умеет активировать, вот и выискивает любые способы этого не делать, неужели непонятно? Короче, я всё видео отсмотрела. И с ипподрома, и заодно съемки камер с соседнего корпуса. Джим ни при чем. Он в конюшне не появлялся. Два два честно колбасился на крыше бассейна со своими батареями. Ну пивка принял, ну и что, это не преступление… по крайней мере, не в нашей компетенции. Так что, Макс, гейм овер. Премии тебе не будет. Сорри, дьюд, — обратилась она к Джиму.
Филипп Петрович рассыпался перед «глубокоуважаемым мистером Смитом» в извинениях, достойных посла Российской империи, ненароком чихнувшего на платье датской королевы, подарил ему купон на бесплатный кофе в «Омеле» и отпустил несчастного работягу восвояси.
— Но хоть кто-нибудь заходил в стойло к Афоне, помимо его хозяев? — с надеждой спросил шеф у Авроры.
Та отрицательно помотала головой. Странно было видеть официальную фуражку на фиолетовых прядях, из которых к тому же во все стороны торчали зеленые перья.
— Позвольте, — Филипп Петрович что-то вспомнил, — позвольте, сударыня, вы сказали, что Елизавета Андреевна до сих пор не умеет активировать «Веретено»?
— Как это не умею, — необыкновенно довольным голосом сказала Лиза, — если я только что его включила и даже уже взяла у Афони кровь для анализа?
Да, и это было чудо похлеще рождения единорога. Как только Лиза осознала, что Джим невиновен, она достала дурацкий анализатор и принялась вертеть его в руках, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти, чему там учил ее Филипп Петрович. Потом наткнулась на огненный взгляд Платона — и внезапно вспомнила, какие именно манипуляции тот проделывал с «Веретеном» в самолете, когда нужно было брать кровь у другого Джима, кабана-пилота.
— Ну? Что показал анализ? — встревоженно спросил Лакшман, словно это и не он мгновение назад излучал спокойствие спящего Далай-ламы. Вероятно, судьба Афони ему все-таки была небезразлична. — Какие цифры?
— Осталась пара секунд, сейчас всё узнаем, — небрежно отозвалась Лиза, всем своим видом показывая, что работа с мудреным ветеринарным гаджетом была для нее делом обыденным и привычным.
Как и в прошлый раз, «Веретено» заверещало на всю округу. Афоня, в отличие от невозмутимого хряка Джима, ужасно испугался истошного писка и отпрянул к дальней стене денника. Анализатор между тем выдал на бамбуковую перегородку яркий пучок света, немедленно превратившийся в таблицу с результатами анализа крови.
— Эээ… — протянула Лиза. — Всем видно? Что-то я не пойму. Цифры пляшут, словно наглотались стимуляторов. Сумасшествие какое-то. Бред папавериновый. Слушайте, товарищи, а бывает, что «Веретено» ошибается?
— Не бывает, — отрезала Аврора.
Лакшман прикоснулся темными пальцами к светящимся строчкам.
— Нет-нет, сударыня, всё в порядке, показатели в норме. У Афони состав крови с рождения уникальный. Его цифры никогда не соответствовали никаким нормам, ни лошадиным, ни носорожьим. Я вам потом предоставлю все исследования… Меня смущает здесь только одно — кальций. Сто двадцать семь миллиграммов на сто миллилитров! Трехкратное превышение его личной нормы!
— Гиперкальциемия? А знаете, товарищ Сингх, симптомы и правда один в один, — согласилась Лиза. — Кальций забивает Афоне сосуды, будто извести в вены насыпали. Конечно, ему даже дышать тяжело, удивительно, как он еще на ногах-то держится.
— Теперь мы знаем, что с ним, господа, — подвел итог Филипп Петрович. — Но по-прежнему не знаем, почему.
— И кто в этом виноват! — добавил Иван.
Глава 5
— Что я пропустил, господа?
В конюшню влетел граф Александр: парадная форма придавала ему вид целеустремленный и строгий.
Единорог безразлично взглянул на новое действующее лицо и отвернулся к стене денника. Афоня уже начал примериваться, как бы ему поудобнее прилечь на усыпанный сеном пол, и это был плохой знак.
Зато Пуся громко поприветствовал гостя из своей сумки, напугав тем самым графа — фон Миних вздрогнул и вопросительно посмотрел на Лизу. Та махнула рукой: потом, потом. Всё внимание сейчас следовало уделить единорогу. Она предложила Афоне воды, но единорог, похоже, хотел только одного — чтобы его оставили в покое.
Тогда Лиза взяла себе в помощники Лакшмана, они открыли ее ветеринарный чемоданчик и начали громко спорить по поводу того, какие препараты пригодятся для выведения лишнего кальция из крови единорога. Очевидного ответа на этот вопрос не было, поскольку ни один известный науке медикамент не сочетался с индивидуальными особенностями Афониного организма. Оставалось только гадать, какой укол с наименьшей вероятностью отправит единорога в моментальную кому.
Тем временем шеф наскоро ввёл графа в курс дела и продолжил расследование:
— Голубчики, давайте рассуждать логически, — сказал Филипп Петрович. — Мы выяснили, что единорог не получал ничего лишнего, пил воду и ел привычные кактусы. Иннокентий Федорович, откуда берется вода в поилке?
— Из центрального водопровода, — сообщил директор. — Подается во все стойла одновременно. Видите — такие же чаши установлены в каждом деннике. Все лошади пьют эту воду.
— Значит, с водой всё в порядке. Всё чисто, если вы позволите мне такой простой каламбур. В центре нашего внимания, дорогие коллеги, оказывается кактус. Сперва самое элементарное: не вскрыты ли вакуумные упаковки?
Иван принялся рыться в контейнере:
— Все целы.
— Значит, придется копать глубже. Откуда кактусы?
— Прямая поставка из Рио-де-Жанейро… — Иван покрутил в руках упаковку с зелеными кубиками. — Ферма Imortal opuntia, адрес Estrada do Pontal 577, Rio de Janeiro Brasil.
— Так это же Роберта Вяземского ферма, — с удивлением сказал граф. — Мы с ним год назад встречалась за стопкой текилы в одном грязноватом баре Рио. Он тогда закатил приличный скандал из-за дольки лайма в своей текиле, кричал, что жизнь у него и так кислая, аж скулы сводит…
— А «Воздушный замок»? — спросила Аврора. — Помните, какую истерику он устроил на финале шоу? Блиин еловый! Вынос мозга.
Студенты и директор школы активно закивали, видно, забыть такое было невозможно. Даже Лиза с Лакшманом заключили временное перемирие, потому что вдруг стало интересно.
— Голубушка, а ведь вы правы, — сказал Филипп Петрович. — Граф Вяземский тогда предъявил права на секрет философского камня, найденного в ходе реалити-шоу. Даже мой друг Гавриил не смог эти права оспорить — исследование базировалось на уникальной коллекции алхимических книг, собранных лично Вяземским. Если мне не изменяет память, дамы и господа, граф Роберт надеялся, что философский камень станет его личным ключом к бессмертию.
— Ага, только у него ничего не вышло, — с сарказмом заключила Аврора. — Толку от этого философского камня. Разве что свинец в золото может превращать. А шуму-то, шуму! Сколько сил на него потратили алхимики, лузеры средневековые! Чуть ли не целое тысячелетие его формулу искали. И где, спрашивается, эта хваленая вечная молодость?
Поделиться книгой: