Непокорная. Жена по договору

   Я погрузилась в полную темноту. Ткань мешка не пропускала ни единого лучика света. Если Марина Леонидовна гипнотизирует меня взглядом, то так даже лучше. Вот только странно, я ее не вижу, а пошевелиться по-прежнему не могу.

  — Ты должна запомнить, как все будет, Марго, — просветила Марина Леонидовна. — Ты слушаешься меня, а я устраиваю твое будущее. Не волнуйся, семья Бонуар всегда получает только лучшее, и ты не станешь исключением. Я позабочусь о тебе.

  Это ее «позабочусь» прозвучало, как приговор.  

  — Не снимай мешок, пока я не позволю, — напоследок велела Марина Леонидовна.

  Я, послушная чужой злой воле, сложила руки на коленях и замерла. Вот же день выдался... как будто с ведьмой поцапалась. Хотя, если задуматься, так оно и есть.

Глава 2. О том, что прошлое настигает

    Мы ехали долго. Несколько часов, не меньше. Я себе весь копчик отсидела, но ерзать не решалась. В приницпе старалась поменьше привлекать внимание. А то мало ли какой приказ еще взбредет Марине Леонидовне в голову.

    Называть ее «бабушка» даже про себя не получалось. Может, все правда, и мы родственники, но это вообще ничего не значит. Родными людьми становятся не по крови, а по духу. У меня с Мариной Леонидовной нет ничего общего. Скорей бы мой день рождения, совершеннолетие и свобода. Ни секунды не задержусь рядом с этой женщиной! Пусть она даже богата, как сам Крез. Мне от нее ничего не нужно.

    Сидеть с мешком на голове дико скучно, и я сосредоточилась на возвращении контроля над телом. Начала с мизинца на левой руке. Снова и снова на разные лады отдавала ему мысленный приказ. Шептала, уговаривала, кричала: «Пошевелись. Пошевелись… ПОШЕВЕЛИСЬ!». Оказывается, снять чужое внушение – невероятно сложная задача.

   Но мое упорство было вознаграждено. Мизинец шевельнулся! Совсем чуть-чуть, едва ощутимо. Но я это сделала! Вот только на возвращение всего тела под мой контроль уйдут годы… Ненавижу гипнотизеров.

   В какой-то момент почудилось, что сиденье подо мной изменилось. Стало мягче, что ли. И спинка теперь была дальше. Я списала это на игры разума. Слишком долго сижу в темноте мешка, уже начались тактильные галлюцинации.

  А спустя еще немного времени машина замедлила ход и остановилась.

  — Можешь снять мешок, — великодушно разрешила Марина Леонидовна.

   Сразу после ее слов я ощутила, что снова владею телом. Фух, наконец-то! Я сдернула ненавистный мешок с головы. В глаза ударил свет фонарей, я поморщилась и осторожно выглянула в окно.

   Тут же захотелось натянуть мешок обратно на голову, но уже по собственной воле. То, что я увидела кардинально отличалось от привычного. Абсолютно все было другим! Вместо столбов освещения – подвешенные в воздухе сферы. Вместо асфальта – мощеная камнями дорога. Вместо многоэтажек – особняки в викторианском стиле с разноцветными витражами. Из-за них улица походила на драгоценную шкатулку.

   Но это не все. Я сидела уже не в машине! Теперь это скорее была карета или экипаж. Я не разбираюсь в таких тонкостях, зато точно знаю, что автомобили просто так не превращаются во что-то другое.

  Это уже не гипноз и даже не галлюцинации. Это что-то намного серьезнее и страшнее.

  — Где мы? — прошептала я.

  — Это Гренуэй, столица Эйтилии, — пояснила «Марина Леонидовна» и добавила: — Зови меня леди Малива. Это мое настоящее имя.

   Меня хватило только на вялый кивок. Ведь прямо сейчас я в своем воображении хоронила план сбежать сразу после приезда, возлагая на его могилу венок с надписью «Помню. Скорблю».

   Это из Подмосковья я могла сбежать, а куда бежать из… как она назвала это место? Да какая разница! Я точно знала, что страны Эйтилии не существует ни на одной карте мира. Куда, черт возьми, я попала?

  — Выходим, — стальной голос выдернул меня в реальность.  

     И хотя это был по-прежнему приказ (леди Малива просто не способна общаться иначе), я не чувствовала на себе посторонней воли. Но все равно послушалась и вылезла из машины-кареты, комкая черный мешок в руках.

  — Брось его здесь, — кивнула леди Малива. — Он больше не понадобится.

   Я разжала пальцы, и мешок плюхнулся на землю. Наверное, я должна была жалеть об оставленных в интернате вещах, так как очевидно, что я туда больше не вернусь. Но я ничем особо там не дорожила. Мое единственное сокровище – подвеска с двумя буквами «М» и «В» – как всегда была на шее. Меня с ней сдали в детдом. Я была уверена, что подвеску оставила мама, поэтому никогда ее не снимала.  

   Вслед за леди Маливой я поднялась по ступеням в шикарный особняк. Это мой новый дом? Несмотря на роскошь холла – мраморный пол, позолоту на дверных ручках и перилах, роспись на потолке – я ни секунды не хотела здесь задерживаться. В простой майке, голубых джинсах и стоптанных кедах я как никогда остро ощущала, что мне не место среди богатеев.

   Навстречу вышел дворецкий в черной ливрее. Вот уж не думала, что их до сих пор кто-то держит. Я будто перенеслась в прошлое. Зато наряд леди Маливы отлично вписывался в местный колорит. Теперь уже я выглядела чудаковато на ее фоне.

  — Где мы? — отважилась я на вопрос. В конце концов, я имею право знать. — Что за место такое Эйтилия? У меня была пятерка по географии, но я не слышала о таком.

  — Просто это другой мир, Марго, — ответила леди Малива.

   Просто? Да ничего подобного! Это очень даже сложно и непонятно, и жутко, и по-настоящему крышесносно. Новость буквально прибила меня к полу. Что-то еще спрашивать было страшно. Мало ли каким будет ответ.

    Но теперь хотя бы ясно, почему я не нашла информации о своих родных. Не там искала. Надо было в другом мире, а я все у нас, да у нас.  

   С губ сорвался нервный смешок, и я поспешно зажала рот ладонью. Мысли, как потравленные тараканы, разбежались кто куда. Впервые в жизни я настолько растерялась, что совершенно ничего не соображала.  

   Леди Малива пошла вперед, и я поспешила за ней. Она мне категорически не нравилась, но оставаться одной в чужом пугающем доме тоже не хотелось. В итоге мы пришли в уютную гостиную, где уже сидела девушка года на три меня младше.

   Леди Малива обратилась к девушке на незнакомом языке. Ну да, все логично, другой мир – другой язык.

  На девушку ее слова произвели впечатление. Она смотрела на меня, открыв рот.

  — Что вы ей сказали? — спросила я.

  — Что ты ее старшая сестра по матери, — бросила леди Малива в своей обычной холодной манере.

   Настал мой черед уронить челюсть на пол. Мы с девушкой уставились друг на друга. Второй шок за последние несколько минут. Еще один – и мои мозги вскипят. Сестра! У моей матери были дети после меня? Это что же получается, она не умерла, а просто бросила меня?

   То есть пока я выживала во враждебной среде, моя сестра жила на всем готовом в красивом богатом доме, окруженная любовью. В том числе материнской.

  Я уже не ребенок, но предательство больно в любом возрасте. Особенно, когда предает та, кто должна любить и заботиться. Надеюсь, у матери были веские причины, чтобы так со мной поступить.

2--2

    Я во все глаза смотрела на сестру. Миловидное лицо, русые локоны – она была совершенно непохожа на меня. Просто ноль общего.

    Первой опомнилась моя внезапно обретенная сестра и что-то быстро заговорила на чужом языке. Естественно, я не поняла ни слова. Стояла молча и хлопала ресницами.

   Тогда леди Малива шагнула ко мне, протянула руку, и я ощутила, как что-то больно сжало мочку уха.

   — Ой! — воскликнула. — Вы чего?

   — Эта клипса поможет тебе общаться на языке Эйтилии. Не снимай ее, — пояснила она. Кстати, на чужом языке, который я действительно поняла без проблем. — Но артефакт не означает, что тебе не надо учить язык. В самое ближайшее время начнешь заниматься, я подберу тебе хорошего преподавателя.

  У меня вытянулось лицо. Вот не было печали. Впрочем, это будет даже интересно.

  Я поправила клипсу. Она так сжимала ухо, что мочка ныла. Вот он – лучший стимул поскорее выучить язык. Если это поможет избавиться от клипсы, я готова приступить к занятиям прямо сейчас.

  — Как тебя зовут? — обратилась я к сестре и с удивлением обнаружила, что клипса работает в обе стороны. Я не только понимала, но и говорила на языке Эйтилии. Что это за технология такая?

  — Мина, — буркнула девушка в ответ и отвернулась. Не похоже, что она рада моему возвращению в семью.

    Мы с Миной сразу не понравились друг другу. Еще до того, как парой слов перекинулись. Слишком много между нами вранья, недомолвок и обид на старших. Какие из нас сестры?

   Но леди Малива принципиально не замечала наших обоюдных хмурых взглядов. Ее вообще никто не волновал, кроме нее самой.

  — Мина, проводи Марго в комнату вашей матери, — приказала леди Малива. — Теперь она будет жить там.

    Мина подчинилась. Хотя мне было очевидно, что ее корежит от необходимости общаться со мной. Но в этом доме все делают то, что скажет леди Малива. Она здесь царь и бог. Ведь ее просто невозможно ослушаться! Не захочешь выполнить приказ, так она заставит.

   Вот и Мина резко подорвалась с кресла и поспешила в коридор. Как часто леди Малива внушает ей что-то? Судя по расторопности сестры, нередко. То-то она такая забитая и покорная. Так бы я себя вела, живя с детства с бабушкой?

    Меня аж передернуло от мысли, что со временем я могу стать такой же. Нет, я подобного не допущу! Обязательно придумаю, как обходить внушение, а пока затаюсь и понаблюдаю. В новой незнакомой обстановке это лучшая тактика. Именно так я поступала при переводе в другой интернат. Притворялась тихоней, а сама следила за окружением, узнавала, кто чем живет, местные правила и подводные камни, чтобы уметь лавировать между ними. Этот метод еще никогда меня не подводил.

    Вслед за сестрой я вышла в коридор. По широкой лестнице мы молча поднялись на второй этаж и двинулись дальше. Но меня надолго не хватило. Меня распирали вопросы. Пусть Мине я не нравлюсь, но поговорить-то можно.

  — Где сейчас мама? — спросила я. Как бы там ни было, а я хотела ее увидеть.

  — Она умерла, — огорошила Мина.

  Я потеряла мать во второй раз. Неприятно, но терпимо. Я все-таки ее не знала, а так проще.

  — А наши отцы? Твой и мой? — продолжила я допрос.

  — Кто знает? — Мина пожала плечами. — Твой исчез, а мой был лишь инструментом. Необходимой частью для моего зачатия, без которой не обойтись.

  Я слушала ее, и у меня брови ползли вверх. Ничего так она об отце говорит. Инструмент…

  — Как только мама согласилась на такое… — пробормотала я и похолодела. А я ведь знаю как – с помощью внушения леди Маливы. Под ним что угодно сделаешь.

  — Бабушка не нашла тебя раньше, потому что мама не знала, где ты, — неожиданно выпалила Мина. — Невозможно выдать тайну, которую не знаешь. Вот так сильно мама не хотела, чтобы ты возвращалась.

   Я не поняла, что именно пыталась сказать Мина – что мама была готова на все, чтобы меня спрятать, или что она не желала меня видеть.

  — Твоя комната, — Мина остановилась перед дверью, но уходить не торопилась, загораживая мне проход. С минуту она присматривалась ко мне, а потом произнесла: — Не понимаю, зачем ты бабушке.

  — Я и сама хочу это выяснить, — призналась. — Спрашивала уже, но она не говорит.

  — Это еще вопрос удастся ли ей распечатать твою магию, — сощурилась Мина.

    А мои глаза наоборот широко распахнулись, как у рисованной мультяшки-аниме. Магию? Она это серьезно? Ничего особенного я в себе никогда не чувствовала. Разве что всего один раз… когда взгляд черных глаз остановился на моем лице. При воспоминании о нем зазнобило. Теперь собственные ощущения по поводу того взгляда не казались бредовыми.

     Теория о том, что я – часть семьи потомственных гипнотизеров, устарела. Все намного хуже! Я из семьи потомственных магов.

   Вокруг творилось такое! Что еще мне предстоит выяснить? Грань нормы давно пересечена и осталась где-то далеко позади. Предел моего изумления тоже был превышен. Кажется, еще немного – и я вообще потеряю способность удивляться. И даже если за окном вдруг пролетит единорог, я просто задерну штору и пойду дальше по своим делам.

   Мне было сложно осознать новость о магии, и я вернулась к обсуждению мамы. На данный момент эта самая безопасная тема.

  — Расскажи еще о маме, — попросила я.

  — Она была доброй, но печальной. Не помню, чтобы она хоть раз улыбалась.

  — А как ее звали?

  — Мойра.

  Ответ Мины заставил отметить некую закономерность, и я удивилась:

  — Ее имя тоже на «м»?

  — Имена всех женщин рода Бонуар начинаются на «м», — пожала плечами сестра. 

  — Серьезно? — я закатила глаза. Мы словно выводок породистых вислоухих котят. Их тоже принято называть на одну букву, чтобы не спутать пометы. Стыдоба-то какая.

  Но мысли снова вернулись к маме, и я вздохнула:

  — Ты хотя бы ее знала…

  — Зато, по словам бабушки, тебе передалась ее магия, — парировала Мина. — А я пустышка. Меня вообще не должно быть на свете. Но бабушка заставила маму родить второй раз, поверив ее заверениям, что первая дочь умерла. Если у мага умер одаренный ребенок, то следующий стопроцентно родится с магией. Ведь род должен продолжиться. Будь ты мертва, мамина магия пробудилась бы во мне, но этого не произошло. Так бабушка поняла, что ты все еще жива. Меня родили тебе на замену, но зря. Из-за тебя я никому не нужна.

   Вот и взаимные претензии посыпались. Мы завидовали друг другу. Каждая думала, что другая обладает чем-то лучшим. Я ревновала Мину к детству с матерью, она меня – к магии, которая существует пока исключительно на словах.  

   — Пусти, — я махнула рукой, отгоняя сестру от двери. — Я устала и хочу в свою комнату.

  Хватит с меня родственного общения на сегодня. И так список вышел приличный: отец – предатель; мать – кукушка; бабка – ведьма; сестра – ревнивица. Надеюсь, на этом все и другой родни у меня нет. Этих бы потянуть.

2--3

    Мамина комната. Я сняла клипсу, давая уху отдохнуть, и прошлась по спальне, трогая кончиками пальцев предметы. В этот комод мама складывала вещи. В этом зеркале любовалась отражением. На этой кровати спала.

   Казалось, мебель может рассказать о ней. Но нет, она молчала. Только я все равно продолжила осмотр. В гардеробной висели платья, которые она носила. Я принюхалась к одному. Пахло лавандой от моли, не мамой.

    Мама была заложницей в этом доме. Эта комната – ее тюремная камера, и теперь она досталась мне по наследству. Вот только я жертвой быть не планирую.

   Вернувшись в спальню, я примостилась на край кровати, взгляд упал на картину. Та висела строго напротив, так что, садясь или ложась на кровать, видишь именно ее.

   Мама годами любовалась этой картиной, и я тоже на нее засмотрелась. Пожалуй, это самый странный предмет в комнате. С виду вроде картина как картина – размером примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров, золоченая рама, холст, но вот изображение…

   На картине был мой интернат! Я даже встала, подошла ближе и изучила изображение. Ошибки быть не могло. Я узнавала детали. Все совпадало вплоть до щербинок на ступенях крыльца. Но откуда он здесь взялся? Причем это не фото, а рисунок.  

    Догадка осенила вспышкой молнии – это же мама повесила картину! Она знала, где я. Так она как будто держала со мной связь. Неужели скучала? Тогда почему не забрала домой? И почему бабушка не нашла меня раньше, если у нее под носом была такая подсказка? Что-то не сходилось…

      Мина сказала, что мама была несчастна здесь. Возможно, мне она желала лучшей участи, вот и отправила куда подальше. Но не срослось. Судьба сделала круг, и вот я здесь.

   Я все еще не собиралась задерживаться под опекой леди Маливы дольше, чем требуется. Месяц, мне надо продержаться один месяц. Не такой великий срок.

   За свою жизнь не боялась. Очевидно, что я нужна живой. Восемнадцать лет меня искали, пытались заменить сестрой не ради того, чтобы привезти домой и убить. А потому без всяких опасений я устроилась на ночлег. День выдался сложным, я устала.

   Проблемы начались уже следующим утром. Моя одежда пропала! Горячо любимые джинсы, обожаемые кеды и далеко не самая худшая футболка попросту исчезли.

   Вместо них на стуле висело платье. Ненавижу платья! Тем более это было ужасно неудобным – пышная юбка в пол, лиф, сжимающий грудь, длинные узкие рукава. Платье как будто нарочно пошили так, чтобы носить его было максимально некомфортно.