Бытовая магия от А до Я

В этот момент малыш снова напомнил о себе. Крик раздался внезапно — громкий, требовательный. Одновременно с криком в избушке замигала, а потом и вовсе погасла единственная лампочка, и я снова оказалась в абсолютной темноте. Темно было настолько, что даже если помахать ладонью перед глазами — не разглядишь.

Грудь сдавило то ли от страха, то ли от волнения за ребенка, кричавшего еще пронзительнее. Под кожей нестерпимо зажгло и зачесалось, дышать стало трудно, как будто при приступе аллергии.

На ощупь я кое-как добралась до матраса, на котором лежал крошечный сверток, но стоило осторожно взять его на руки, как свет, помигав, опять загорелся.

— Тише, маленький… — прошептала я, кутая ребёнка в сползшую с него пеленку.

И только тут с удивлением поняла, что это вовсе не мальчик.

Малышка поворачивала головку ко мне, причмокивая губками, и тут меня ждало еще одно откровение — на футболке в районе груди проступило два мокрых пятна.

У меня… пошло молоко?!

Я с удивлением скинула с себя безрукавку, потом футболку… Лифчик на мне действительно промок.

«Этому все еще может быть логичное объяснение, — лихорадочно думала я. — В биологии известны случаи, когда плач ребенка вызывал прилив окситоцина. Ты же биолог, Маша! Это редкое явление, но не невозмож…»

Я осеклась на полуслове, поняв, что случилось кое-что, что уже точно не поддается никакому логичному объяснению.

Глава 3

Кольцо на цепочке, висящее у меня на груди, исчезло, а вместо него появилась черная татуировка в виде точно такого же кольца.

Я дотронулась до нее пальцем, надеясь, что мне привиделось и она все-таки исчезнет.

Но нет.

Вскочила на ноги, обыскивая пол. Я уронила кольцо в темноте, а татуировка была давно, наверное, это какой-то символ секты…

Вот только настолько больших щелей в полу, чтобы кольцо исчезло с концами — не было. Как же такое возможно?

Нужно бежать из этой деревни как можно скорее. Переждать ночь, а там, на попутках, в город, на трассе уже ловить сеть — звонить родственникам.

Малышка по-прежнему хотела кушать, так что делать было нечего, попробовала покормить сама.

Серые глазки-бусинки, нежные светлые волосики и аккуратный носик — глядя на нее сверху вниз, прижавшуюся к моей груди, я начала испытывать странное очарование.

У меня самой детей не было, и я не знала, как правильно прикладывать младенцев, но, похоже, инстинкты работали. Потому что довольно скоро малышка затихла, заснула, и я смогла снова уложить ее на матрас.

Надев теплую куртку, отодвинула стол и вышла в сени. Подсветив фонариком в телефоне, к огромной радости, нашла небольшую кучку дров.

Все, что там было, сразу перетащила поближе к печке. Ночь все равно придется пережидать.

Затем снова забаррикадировалась, проверила единственное окно — жаль, не было доски, чтобы попытаться перекрыть и его, но хотя бы закрыла поплотнее на шпингалет. На улице стало ощутимо темнее. Во сколько завтра с утра придут деревенские? Не хотелось бы с ними пересечься.

Подкинула дров в топку печи, поставила в котелке греться воду, которую принесла еще по поручению старухи, и принялась собираться.

На улице холодно, а надо собрать вещи так, чтобы я могла их нести на себе вместе с ребенком. Хорошо было бы соорудить некое подобие слинга из шарфа.

В скором времени собрала в большой пакет все, что удалось найти съестного и нужного, заварила иван-чай, отварила макароны. Есть особо не хотелось, но кто знает, когда я смогу перекусить в следующий раз.

Убедившись, что не оставила в этом доме ничего лишнего, что все нужное собрано, поставила на телефоне будильник на пять утра и прилегла рядом с ребенком, положив рядом кочергу. Малышка сладко причмокивала во сне, и, глядя на нее, я практически сразу отключилась.

***

Я собирала корень аира на болоте. Если его растереть, то можно было изготовить заменитель зубного порошка. Сосредоточенно обрывала длинные стеб

Неожиданно перед глазами мелькнула странная тень, словно бы предупреждение. Сердце подскочило в груди, заколотилось как у загнанной лошади.

Я вскрикнула, отступая назад. Что это? Дикий зверь? Птица?

Но хохот за моей спиной был вполне человеческим.

— Кто ты? — незнакомый голос был обманчиво мягким.

Не помня себя, бросилась бежать, под ногами чавкала болотная земля.

Но как бы быстро я ни бежала, тень все равно была быстрее.

Я слышала зовущий шепот то сзади, то слева, то справа, то чуть впереди, то снова сзади. Силуэт преследовавшего меня был неясным, видела лишь светлые волосы, мелькающие между деревьями.

— Назови мне свое имя…

Ухали совы, дорогу преграждали упавшие ветки, чаща не хотела отпускать меня из своих цепких лап.

В один момент тень уже почти схватила меня. Я видела тянущиеся к моим запястьям руки, как вдруг я тоже ускорилась. Стала гораздо быстрее, легче, как пушинка, летящая по воздуху. Деревья замелькали с бешеной скоростью, словно на перемотке, мне стало страшно, что я попросту убьюсь об одно из них, если вдруг, то вырастет у меня на пути.

Но вот маленький покосившийся домик на отшибе деревни, тяжелая дверь. Я забежала внутрь, навалилась на дверь всем своим весом.

— Просто скажи свое имя, — навязчивый шепот звучал прямо в моей голове. — Впусти меня… в себя.

Я зажала непослушными руками уши.

Кто-то скребся о дверь с наружной стороны. Уперлась ногами что было силы. И, как назло, рядом ни одной палки. Подпереть совершенно нечем!

— Я хочу, хочу, хочу тебя… Выйди ко мне. Отдайся мне, — не сдавался шепот. — Ты должна принадлежать мне, просто скажи… имя…

Грудь сдавило от боли. Меня бросало то в жар, то в холод. Этот навязчивый голос сводил с ума. Но сдаваться я не собиралась.

— Не причиню тебе зла, обещаю…

Я не могла этого видеть, но отчего-то знала, что эта тень сейчас гладит дверь с той стороны руками, и будто чувствовала эти поглаживания на себе. Они распаляли, лишали воли… Ведь так легко ответить на простой вопрос, мне это совершенно ничего бы не стоило:

— Как тебя зовут? Я могу защитить тебя…

— Убирайся! — что было силы закричала я и в этот же момент проснулась.

Резко села на жестком матрасе. Малышка рядом плакала, но прежде чем взять ее, я поспешно кинулась проверять, крепко ли заграждает дверь стол и не открыто ли окно.

Лишь убедившись, что все по-прежнему закрыто, принялась менять ей пеленку, а потом кормить.

Своих детей у меня никогда не было, но я часто оставалась сидеть с детьми братьев, хоть и не с такими маленькими, так что какой-никакой опыт у меня имелся.

А между тем в моей голове все еще кружились отголоски ночного кошмара. Шепот змеился внутри меня, как фантом, как эхо пережитого ужаса.

«Я не причиню тебе зла, обещаю… Как тебя зовут?»

Но, несмотря на страх, какая-то часть меня даже жалела, что я не заговорила с тенью. Особенно теперь, когда я поняла, что реальной угрозы не было, какая-то иррациональная часть меня нестерпимо хотела знать, а что было бы, скажи я, как меня зовут.

— Это просто сон, — вслух произнесла я, желая сама в это поверить.

Часы на телефоне показывали полпервого ночи. Ведь тень предлагала свою защиту, если бы я согласилась…

«Я действительно верю в потусторонние сны? Докатилась…» — это мысль должна была взбодрить меня, заставить сосредоточиться на побеге, но вышла не слишком уверенной.

Малышка, наевшись, снова задремала.

Я положила голову рядом, крепко сжимая кочергу.

В следующий раз проснулась от звука будильника, если сны мне и снились, то я их не помнила. Девочка снова заплакала, но в этот раз я успокоила ее практически сразу, а потом поела сама остывшими макаронами и черствым хлебом. Топить печь сейчас, чтобы погреть еду, было чревато.

Затем, надев куртку и нарезав полоски из простыни, соорудила из них и пакета с вещами своеобразный рюкзак. Малышку укутала в куртку ее матери, подвязала рукавами, а затем, сделав из пододеяльника своеобразный слинг, повесила на одно плечо перед собой.

Было немного тяжеловато, но в целом удобно, плюс руки свободны, как раз чтобы взять кочергу. Нож заткнула за пояс, а потом походила немного по комнате, проверяя, удобно ли.

И лишь затем, выдохнув несколько раз, отодвинула стол от прохода.

Крадучись, выбралась на улицу, обошла покосившийся домик.

Деревня начинала просыпаться. Кое-где уже был виден дым из труб и загоревшийся свет в окнах. Единственный на всю деревню уличный фонарь находился далеко от того отшиба, где стоял «мой» дом.

Зато тракторная колея шла как раз рядом и уходила в сторону леса. Оставалось надеяться, что это и есть путь в город, а не просто дорога к полям, где деревенские ведут сенокос.

Выбора в любом случае не было, так что двинулась по ней. От дождей дорога была скользкой, кое-где сапоги вязли так, что я с трудом переставляла ноги. Хорошо хоть морось закончилась.

Прошло около получаса, я успела выйти к лесу, дорога стала шире, суше.

Я осматривала растения на обочине, пытаясь хотя бы определить по их виду, в какой полосе и на какой широте нахожусь.

Тут было много сосен, но также встречались липа, ольха, березы. По краям дороги рос папоротник, лопухи, краснела на низких кустиках брусника, черника.

Скорее всего, где-то на севере, но пока точнее было сказать сложно. Правда, встречались здесь и растения, которых на севере быть не должно. Например, кизильник с яйцевидными темно-зелеными листьями и темно-красными крупными плодами. А пару раз я даже наткнулась на зубчатый дуб, который был характерен вообще для приморских районов.

Может быть, их тут специально кто-то высаживал?

Было все еще очень темно, и приходилось подсвечивать путь фонариком в телефоне, чтобы не сбиться, но, покинув деревню, я почувствовала себя спокойнее.

Я понятия не имела, долго ли мне идти, выйду ли я к людям, но, тем не менее, шла вперед.

Между деревьев впереди мелькнул собачий хвост. Я чуть замедлила шаг, оборачиваясь.

Глухое ворчание, утробный тихий предупреждающий звук. В лунном свете блеснули зубы. Их было четверо, огромных волков.

«Среднерусский лесной, степной, монгольский, макензийский…» — на автомате промелькнуло у меня в голове. Все животные были разных пород, что они делали тут все вместе?

И если первых трех еще хоть как-то можно было представить рядом, то макензийский, с густой шерстью и белесым окрасом, был обитателем Канады и Аляски… Куда же меня занесло, черт побери?!

Волки меж тем смотрели на меня, чуть склонив головы, и будто посмеивались.

Стало страшно. Кочерга начала выскальзывать из разом вспотевших ладоней.

На что я действительно надеялась, потопав одна в незнакомый лес? Что найду дорогу? Что выйду к людям?

— Хорошие, хорошие… — прошептала, перехватывая кочергу поудобнее.

«Только не бежать, только не бежать!» — знала, что повернись я к волкам спиной, они тут же на меня бросятся.

Малышка, висящая в своеобразном слинге, беспокойно заворочалась, словно бы предчувствуя опасность.

Я сделала несколько шагов назад, до побелевших костяшек сжимая свое единственное оружие. Пусть только попробуют подойти.

Волки синхронно со мной шагнули вперед.

Заворочала головой, в надежде увидеть удобный сук, на который можно взобраться, или дерево, хоть что-нибудь…

Вот только увидела я приближающуюся ко мне повитуху. Старуха шла прямо через лес, словно пришла не дорогой, а лесной чащей. В легком платье, несмотря на то, что ночь была очень холодной и ветреной.

— Ну зачем убежала без спросу?! — крикнула она, хоть между нами и было еще приличное расстояние. — Не тронули бы… чай не звери.

В голове словно лампочка вспыхнула. Не волков мне бояться надо, а вот эту странную сбрендившую повитуху, которая обманом (по-другому и быть не могло) заманила нас с Ириной в свою деревню.

Я сделала еще один шаг назад, волки предупреждающе опустили головы и зарычали.

Прижав свободной рукой ребенка покрепче к себе, я, неожиданно сама для себя, развернулась и бросилась бежать. Это было бесполезно, но меня уже несло вперед.

Волки были всюду. Слева, сзади, справа. Уже не четверо, а целая стая.

А я, навьюченная тяжелой ношей, ребенком, могла ли соревноваться с ними по скорости?

Вдруг прямо передо мной на дороге выросла та сама повитуха. Уперла руки в бока, взгляд насупленный.

— Стой ты. Ну куда прешь?! — крикнула она мне, преграждая дорогу.

Я заорала от неожиданности, сердце подскочило, кажется, к самому горлу, да так и застряло там. Вскинула от испуга кочергу — и что было силы ударила старуху по ноге.

Та взвыла — протяжно, отчаянно, пошатнулась, падая на землю и хватаясь за покалеченную ногу. Я же смогла проскочить мимо, вперед по дороге.