Дарина

— Ну уж нет. Я столько вложила в эту компанию, в этот отдел, а теперь просто взять и уйти? Не дождется! Я еще ему покажу, на что мы способны.

Эти разговоры велись каждый вечер, а каждую вторую субботу, когда в гости приходили Юля с Ритой, весь день напролет. Борис Алексеевич то, Борис Алексеевич сё…

Иногда разговоры о работе в отделе рекламаций разбавлялись историями о новеньких сотрудниках, Ритиных женихах (она каждого своего нового знакомого называла женихом) или выходках Юлиного мужа, но Клавдия неизменно возвращала разговор к тупому упрямству Бориса Алексеевича, который упорно не желал слушать о статистике обращений, отмахивался от Клавдии, как от назойливой мухи и винил отдел рекламаций в растущем количестве претензий.

Дарина росла, не испытывая потрясений и сложностей. Учеба давалась ей легко. Деньги на карманные расходы давались еще легче благодаря отцу. Маму она тоже очень любила, но и немного жалела, уяснив, что маму годами тиранят на работе, издеваются, измываются, истязают и ни капельки не ценят, несмотря на сверхусилия. Толстокожий вурдалак Борис Алексеевич без устали тянет из матери все соки, не давая нормально работать и полностью реализовываться, и бедная мама бьется и идет на жертвы, чтобы вопреки равнодушию руководства сохранить репутацию компании.

Откуда у Михаила появлялись деньги, Клавдия не знала, а Дарина не интересовалась. Сам Михаил объяснял это время от времени подворачивающейся халтурой.

В пятнадцать лет Дарина по секрету призналась отцу, что впервые переспала с мальчиком.

— Уже? — рассмеялся Михаил, — это с тем, который приходил? Веснушчатый такой? И как тебе?

— Очень понравилось. Я в полном восторге. Только маме не говори.

— Не скажу я маме, мама такое устроит, к тому же, у нее на работе проблем хватает. Не будем ее волновать. Но ты давай поаккуратней, я тебе куплю книжек и брошюр по этому вопросу, изучай.

Подружки уже давно просветили Дарину получше книг и брошюрок.

Когда Дарине исполнилось семнадцать, отца снова посадили, теперь уже за грабеж.

На кухне тетя Юля с тетей Ритой успокаивали и отпаивали вином навзрыд рыдавшую Клавдию.

— Пять лет, — причитала та, — о чем он думал? У Дарины как раз переходный возраст, о дочери кто, кроме меня, позаботится? А меня Дарина уже не слушается, для нее папа — свет в окошке. И привыкла она уже к другому образу жизни, который я не смогу ей обеспечить. Миша ее избаловал. Я не могу, не могу. Еще работа эта. Я готова пристрелить Бориса Алексеевича за такое скотское отношение, вечные претензии и придирки, ну сколько можно? Он понятия не имеет, какие объемы мы вытягиваем, какой ценой. Вы помните, что он вчера сказал?

— Всё наладится, всё наладится, — говорили ей, — думай о себе, береги себя, со временем всё наладится.

Клавдия стала пахнуть корвалолом и валерьянкой. Магнолии очень нравилось, она кидалась Клавдии под ноги и пристраивалась к лицу по ночам.

— Ничего не меняется, никогда ничего не меняется, — сетовала Клавдия, — какие вершины не бери, Борису Алексеевичу всё одно: работайте лучше. Бесконечные стрессы, и Дарина уже живет своей жизнью и где-то пропадает целыми днями. Спасибо, хоть ночевать домой приходит. Машину ей Миша пообещал, расстроилась, что не получит. Я кредит не вытяну, на меня пусть не рассчитывает, придется ей привыкать жить по средствам. Может работу найти, а не гулять. И копить потихонечку на свою машину.

А Дарина увлеклась мужчинами.

Ее не сильно взволновали ни арест отца, ни тем более переживания матери. За годы материнских терзаний она уже привыкла к вечному мученичеству Клавдии. Прекращение жалоб — вот что было бы удивительно. Трудоустройство на новую работу — вот что поразило бы. Дарина и не думала рассчитывать на мать, и тем более подбивать ее взять кредит на автомобиль, это было бы жестоко по отношению к Клавдии. Но если бы мама нашла работу поспокойней, то поняла бы, что жизнь намного легче. И веселей.

Дарина каждый день ходила на свидания, тусовки, концерты, вечеринки. И там знакомилась, танцевала, кружилась, целовалась, и частенько погружалась в страстный, неистовый секс.

Веснушчатый Роман остался в далеком прошлом. После него у Дарины были Сергеи, Андреи, Александры, Станиславы и Павлы, всех возрастов, всех мастей и достатков.

Глава 3

Игнат стал предпринимателем в девятнадцать лет. Начал он с перепродажи старых велосипедов и детских колясок, которые за небольшую комиссию чинил его младший брат, мастер на все руки. Затем пришло время расширяться, Игнат нанял двух мастеров по ремонту автомобилей и перешел к перепродаже подержанных машин.

Но Игнат не учел, что в их маленьком городке эта ниша уже была занята таким же красивым, популярным и предприимчивым, только лет на пятнадцать старше. Игната предупредили два раза, чтоб не лез, но он вертел их предупреждения. В третий раз Игната вывезли в лес и сильно избили.

Узнать адрес конкурента было нетрудно, потребовалось лишь три рукопожатия. Ночью Игнат подошел к его особняку с канистрой бензина и поджег дом. Он наблюдал за пожаром почти четыре часа. Пожарные приехали не сразу, да и тушили долго. Уже светало, когда Игнат оторвал взгляд от пепелища и отправился на вокзал.

От старшего брата, который был осведомлен обо всем на свете, Игнат узнал, где можно расслабиться в большом городе, и уже в день приезда оказался у дверей публичного дома, в который впускали далеко не всех. Игната долго разглядывали, прежде чем открыть дверь. Он вошел в трехкомнатную квартиру, довольно чистую и светлую.

Игната проводили к свободной девушке, улыбчивой, высокой и длинноволосой, с приятно округлыми формами. На вид ей было лет восемнадцать. Она была хороша, очень хороша. Игнат переспал чуть ли не со всеми девушками в своем городке, но таких ощущений еще не испытывал.

— Ты чего такая космическая? — спросил он, одеваясь.

— Люблю секс, — ответила она, улыбнувшись.

— Звать-то как?

— Дарина.

Игнат ходил к ней каждую неделю, иногда два раза в неделю и, когда Дарина уехала отдыхать, испытал что-то похожее на тоску. Ни с кем больше встречаться не хотелось. Чтобы отвлечься, Игнат с головой ушел в работу и ждал возвращения Дарины.

В назначенный день он очень торопился на встречу.

— Ты где так загорела? — весело спросил с порога.

— Ездила с ребятами на Гавайи покататься на сёрфинге, — ответила Дарина.

— Что за ребята?

— Однокурсники. У меня на потоке есть парочка мажоров, они позвали. Ты чего не раздеваешься?

— Успеется, я оплатил два часа. Хотел немного поболтать с тобой, — он с размаху упал на кровать, — я так устал, Дарин. Вымотан, сил нет.

В мегаполисе Игнату привлечь перекормленных, требовательных клиентов в свой салон по ремонту автомобилей оказалось гораздо сложнее, чем в родном городке. Во многом помогали поклонницы, которые стремились притянуть внимание молодого и перспективного красавчика-предпринимателя, ремонтируя автомобили в его автосервисе или заказывая автоаксессуары в его интернет-магазине, рекомендуя, поддерживая посты, выставляя высокие оценки, комментируя и делая репосты. Но и самому приходилось много работать, выискивать поставщиков качественных и бюджетных запчастей, коммерческие площади под расширение, заниматься ценообразованием и финансовым планированием.

Чтобы удержаться на плаву, этого было достаточно, но Игнат торопился перейти на следующий уровень и искал новые, альтернативные способы заявить о себе и расширить бизнес. Еще он собирался открыть новое направление (предстояло решить, какое), в идеале даже несколько разных направлений, чтобы не держать яйца в одной корзине.

Планы были грандиозные.

— А у тебя что нового? — спросил Игнат.

— Да всё по-старому. Мама предприняла очередную попытку сохранить репутацию своей компании, уговорила директора нанять какого-то хакера или не знаю, кто он там, чтобы удалять негативные отзывы с сайтов. Телефонные линии перегружены, некоторые покупатели не могут дозвониться и выплескивают свое возмущение в сеть. Директор ответил ей, что перегруженность линий — это ее недоработка, пусть следит, чтобы ее подчиненные не трепались с каждым недовольным по двадцать-тридцать минут. В конце концов мама его убедила. Чуть не слегла после этого демарша. А папа с чего-то взял, что мне предстоит расплачиваться на грехи родителей. Говорит — скоро будет откат, расплата за его преступление. Предчувствие у него какое-то.

— Навещала его?

— Да. Подавлен. Старенький уже, плохо соображает. Винит себя в моем воображаемом грядущем искуплении, готов носить власяницу и хлестать себя плетью. Говорит, мое ремесло уже притянуло беду.

— А ты что думаешь?

— Я ничего не думаю. Моя профессия не хуже и не лучше остальных. Пожалуй, даже лучше, я душу себе не выматываю, как мама, рыдающая каждые выходные из-за своего черствого придурка-директора. Так ее жалко. Родители такие чувствительные, вечно находят поводы для тревог.

Они одновременно улыбнулись, глядя в глаза друг другу.

— Ну чего ты, созрел? — спросила Дарина грудным голосом, — давай, помогу тебе раздеться.

Игнат начал навещать Дарину чаще, два-три раза в неделю. В желающих разделить постель недостатка не было; некоторых девиц, проявляющих неуместную настойчивость, Игнат старательно избегал, с иными проводил пару ночей. Но по качеству сексуальных утех Дарина по-прежнему лидировала. У него просто сносило голову во время их встреч. Да и просто болтать обо всем на свете, находиться рядом с Дариной было хорошо. Ни капли истеричности, депрессивности, жеманности, демонстративности — Дарина отличалась от девушек, с которыми Игнат встречался, естественностью, непринужденностью, безмятежностью. И это делало ее еще более желанной и привлекательной.

Игнат натягивал кроссовки не спеша, поглядывая на Дарину.

— Следующий посетитель уже пришел, — поторопила Дарина, взглянув в булькнувший айфон, где висело сообщение от администратора «!», — давай выведу тебя через второй выход. У нас строгое правило: клиенты не должны видеть друг друга.

— Почему? Я ничуть не стесняюсь своих посещений к тебе.

— Ты, может, и нет. Но у меня среди постоянных клиентов много важных шишек. Есть семейные. Им афишировать свои походы в публичный дом ни к чему.

— Много у тебя постоянных клиентов? — спросил Игнат по дороге.

— Много, — коротко ответила Дарина.

— Завтра свободна?

— Да. По выходным мы отдыхаем, ты же знаешь.

— Сходим в воскресенье на каток?

Дарина кивнула:

— Почему бы и нет?

Клавдия второй час торчала у кабинета директора. В горле стоял комок, руки дрожали.

— Борис Алексеевич давно уехал? — спросила она у секретарши, которая только что откуда-то вернулась, уселась за свой стол в приемной и заелозила мышкой, чтобы разбудить компьютер.

— Я не знаю. Сама вот только вернулась с обеда, но и когда уходила, его уже не было, а до этого почту относила, очередь на сорок минут, — она досадливо выдохнула.

— А курьер что? — машинально спросила Клавдия, чтобы отвлечься.

— Уволился.

— И нового не нашли?

— Ищут.

— У меня дочь студентка-заочница, — осенилась Клавдия, — ей давно пора найти себе работу. А то всё гуляет где-то.

— С отделом кадров поговорите, — равнодушно откликнулась секретарша.

— Поговорю. Сначала с Дариной проведу беседу, потом уже попрошу назначить собеседование.

— Или так, — согласилась секретарша и быстро застучала по клавишам по методу слепой печати.

Еще через тридцать пять томительных минут Борис Алексеевич наконец объявился.

— Можно к Вам? — чуть завидев директора, спросила Клавдия.

— Сильно срочно? — паясничая, спросил тот. В последнее время грузный пятидесятидвухлетний Борис Алексеевич бабочкой порхал по офису.

— Очень срочно.

Клавдия с облегчением отметила приподнятое настроение Бориса Алексеевича и надеялась, что прогнозируемые гром и молния не собьют ее с ног. Он уже несколько недель не цеплялся к отделу рекламаций, которым Клавдия руководила вот уже почти девятнадцать лет; не раздражался на Клавдию, словно это она была виновата в бесконечных жалобах и негативных отзывах покупателей.

— Что, какая-то очередная суперпретензия, Клавдия? — спросил Борис Алексеевич, когда они вошли в его кабинет.

— На этот раз коллективный иск, — ответила Клавдия и застыла у его стола.

По периметру катка сияли прожекторы. Деревья за декоративным ограждением были обмотаны разноцветными гирляндами, играла музыка.

Крепко ухватив Дарину за руку, Игнат кружил ее, возил зигзагами по кругу, устраивал танцы на льду.

Дарина хохотала.

— Ты не думала о том, чтобы завести постоянные отношения? — спросил Игнат, когда они после катка зашли в кафе согреться глинтвейном.

— Мне иногда клиенты предлагают, — ответила Дарина, — замуж зовут!

— А ты чего? Да что смешного-то?

Он и сам развеселился, у Дарины был такой заразительный смех, что мало кто удержался бы.

— Говорят: жену брошу, всё брошу! Только будь моей.

— Ну и что?

— Да на фиг мне какой-нибудь пятидесятилетний герой, принесший в жертву свою несчастную, состарившуюся жену, которая отдала ему лучшие годы, во имя новой любви. Да и любви-то там нет и в помине, что у нас общего? Дуркуют просто.

— Тебе не нужен пятидесятилетний герой. Тебе нужен молодой, харизматичный и перспективный тип вроде меня. Сходишь со мной в кино в следующее воскресенье?

— Схожу, — рассмеялась Дарина, — почему бы и нет?

Борис Алексеевич не просто дурковал. Он и правда был до умопомрачения влюблен, но обещание бросить жену, чтобы жениться на Дарине, было пустым и неискренним, хоть временами щекотало воображение. Слишком много их с супругой связывало, через слишком многое они прошли, да и раздел имущества казался немыслимым. Борис Алексеевич планировал снять Дарине отдельную квартиру и навещать ее время от времени, в любое время. Навещать до тех пор, пока это навязчивое притяжение, эта дьявольская страсть, эта безумная одержимость, которые были совсем не к лицу солидному директору филиала, не пройдут навсегда и бесследно.

Уже четвертый месяц Борис Алексеевич был постоянным клиентом Дарины, и пребывал в уверенности, что если еще чуть поднажать, сделать чуть более щедрое предложение, искусно подогрев его гарантией стабильности в будущем, Дарина сдатся, уступит, соблазнится.

А потом, со временем, эта пока еще милая девушка, вызвавшая столь нездоровую привязанность, неизбежно оттолкнет его глупостью молодости, требованиями, капризами, выкрутасами, да и просто опостылет. Или быстро отцветет и потускнеет. И вот тогда жизнь Бориса Алексеевича вернется в прежнее безмятежное русло, оставив лишь приятные воспоминания об интрижке с молодой, горячей, красивой куртизанкой.

Но планы рушились, денег на содержание Дарины могло не хватить.

Бестолковая Клавдия проморгала сгущающиеся тучи, довела до коллективного иска, не распознала серьезную угрозу, подвела к опасности разорения и ликвидации филиала.