Мой учитель - инопланетянин

Брюс Ковилл

МОЙ УЧИТЕЛЬ — ИНОПЛАНЕТЯНИН

МОЙ УЧИТЕЛЬ — ИНОПЛАНЕТЯНИН

Глава первая

ПРОПАЖА УЧИТЕЛЬНИЦЫ

— Ну ты, дубина стоеросовая! — завопил Дункан Дугал, вырывая книгу из рук Питера Томпсона. — Что ты все читаешь? Телевизора тебе, что ли, не хватает?

Бедняга Питер! Я видела, что ему хочется отнять книгу у Дункана. Но я знала, что стоит ему только попытаться, как Дункан тут же поколотит его.

Временами мне казалось, что мать Дункана уронила его в детстве вниз головой. Что же еще заставляло его постоянно издеваться над другими людьми? И почему большую часть времени он преследовал именно такого мальчика, как Питер Томпсон? Питер никого не трогал. Господи, да единственное, о чем он мечтал, — это чтобы его оставляли в покое, когда он сидит с книгой!

Мне-то такая страсть не казалась сверхъестественной. Но Дункан воспринимал любовь Питера к чтению как личное оскорбление.

Итак, начался первый день занятий после весенних каникул (мы еще даже в школу не успели войти), а по лицу Дункана Дугала я поняла, что весенний сезон боевых действий уже открылся.

Прижав к груди футляр с флейтой, я наблюдала, как бледное лицо Питера заливается краской. Питер краснел по любому поводу. Он был высоким, тощим и носил очки с толстыми стеклами. И еще, он был самым умным человеком, какого я когда-либо встречала, включая взрослых.

Вся беда в том, что знания его были исключительно книжными. Питер не имел ни малейшего понятия, как обращаться с такими придурками, как Дункан. Вообще-то я тоже этого не знала, а если бы знала, то постаралась бы прекратить безобразие. Однажды, попытавшись встрять между Дунканом и Питером, я получила синяк под глазом.

Дункан, конечно, утверждал, что это произошло случайно. «Сьюзен наткнулась прямо на мой кулак», — заявил он таким тоном, словно я сама была виновата. По правде говоря, мне кажется, что Дункан специально мне врезал. Обычно ребята не бьют девочек, но Дункану плевать, кто стоит перед ним. Просто таким способом он предупредил меня, чтобы я не совала свой нос в его дела.

Перехватив злобный взгляд Дункана, устремленный на Питера, я поняла, что шестой класс может оказаться опасным местом, если не держаться начеку.

В нескольких метрах от Питера, прижавшись к стене школы, с испуганным видом стояла Стэйси Бенуа. Стэйси невероятно приличная девочка, у нее никогда не бывает неприятностей. А драки она ненавидит даже больше, чем я.

Только она двинулась ко мне, как Дункан топнул ногой в лужу и окатил джинсы Питера грязной водой.

— Прекрати, Дункан, — попросил Питер.

— Прекрати, Дункан, — передразнил его Дункан писклявым, блеющим голосом.

Любому, кто хорошо знает Дункана, было понятно, что он нарывается на драку. Не обязательно с Питером; Питер-то терпит любые его выходки. И я подумала, что Дункан просто решил поразмяться. Поэтому я слегка удивилась, когда он швырнул книгу Питера прямо в лужу.

Даже Дункану известно, что такого с Питером проделывать нельзя.

— Ой! — издевательски воскликнул Дункан, — Я ее уронил!

Я услышала, как ахнула Стэйси, когда Питер рванул от стены и врезался головой Дункану в живот. Через секунду они оба катались по траве.

— Ненавижу драки, — заметила Стэйси, когда мальчишки с подбадривающими криками окружили Питера с Дунканом.

Драка не продлилась и десяти секунд. Появившийся неизвестно откуда высокий блондин быстро протолкался сквозь толпу. Не сказав ни слова, он растащил драчунов в стороны и поставил их на ноги.

«Ого! — подумала я, увидев, как он приподнял их над землей. — А парень-то сильный!»

— Прекратите! — скомандовал он. Потом встряхнул их и поставил на землю.

— Питер первый начал, — объявил Дункан. Он такой придурок, что, наверное, даже не замечает своего вранья!

Питер вытер рот тыльной стороной ладони.

— Неправда, — мрачно произнес он.

Я видела, что рука у него дрожит.

— Больше не деритесь, — приказал высокий человек так, будто его совершенно не интересовало, кто начал первым, — Тебе понятно?

— Да, сэр, — буркнул Питер.

Мне захотелось встряхнуть его. Судя по его тону, можно было подумать, что драка произошла по его вине.

— А тебе понятно? — снова спросил высокий человек, переведя взгляд на Дункана.

— Конечно, — ответил Дункан. — Я все понял.

— Вот и прекрасно. — Он повернулся на каблуках и промаршировал обратно в школу.

Дункан, скорчив ему вслед гримасу, отправился на поиски новой жертвы.

— Кто это? — поинтересовался Питер, когда я протянула ему насквозь промокшую книгу.

— Понятия не имею, никогда его не видела. Может, новый учитель? Ладно, пошли в класс.

Мы с Питером обычно приходили в школу первыми; правда, ненамного раньше остальных. В нашем классе все приходили рано. Понимаете, наша учительница, мисс Шварц — это просто чудо! Больше всего я люблю ее за то, что она единственная учительница в Кентукки-Фоллс, которая ставит со своим классом спектакли. Мне всегда хотелось стать актрисой, когда я вырасту, но до шестого класса у меня не было возможности выяснить, на что это похоже. Спектакль — наш последний грандиозный замысел, и мы планировали начать репетиции сразу же после весенних каникул.

К сожалению, когда мы вошли в класс, мисс Шварц там не оказалось. Около ее стола стоял высокий блондин, беседовавший с низким, краснолицым, почти совсем лысым человеком — нашим директором, мистером Бликманом.

Где же мисс Шварц? Мы с Питером разошлись по своим местам. У меня совсем испортилось настроение.

— Красивый учитель, — прошептала Стэйси, вошедшая в класс вслед за нами.

— Вроде бы, — неохотно согласилась я, — А как ты думаешь, где мисс Шварц?

Стэйси пожала плечами:

— Может, заболела. А может, ее самолет не прилетел вовремя. Такое однажды случилось, когда я училась в третьем классе.

Я кивнула:

— Ладно, переживем! Обидно попадать после каникул к другому учителю, но день-два потерпеть можно.

В класс вошли остальные ребята. В присутствии мистера Бликмана все вели себя очень тихо. Прозвенел звонок, и мы заняли свои места.

— Доброе утро, дети, — поздоровался мистер Бликман. — Позвольте представить вам мистера Джона Смита. Он будет вашим учителем до конца года.

До конца года! Я не верила своим ушам. Что случилось с мисс Шварц?

Не задумываясь, я выпалила этот вопрос вслух.

Глава вторая

РОКОВАЯ ЗАПИСКА

Мистер Бликман взглянул на меня.

— Сьюзен, если ты хочешь что-нибудь сказать, ты должна поднять руку, — суровым тоном произнес он.

«Ах, извини-и-ите!» — подумала я.

Но ухудшать и без того плохое положение не имело смысла, поэтому я подняла руку. Когда мистер Бликман указал на меня, я как можно вежливее поинтересовалась:

— Что случилось с мисс Шварц?

— Это личное дело, — ответил он.

Что бы это значило? Она беременна? Заболела страшной болезнью? Уволилась? Что бы там ни было, почему она не предупредила нас? Почему не попрощалась? Совершенно не задумываясь над тем, что я делаю, я встала и воскликнула:

— Но я хочу знать, где она!

Мистер Бликман с изумлением поглядел на меня. Его щеки побагровели.

— Вы понимаете значение слова «личное», мисс Симмонс? — спросил он.

— Да, сэр, — тихо ответила я и шлепнулась на стул. Пока я кипела от безмолвного негодования, мистер Бликман трепался о том, что он ждет от нас хорошего поведения при новом учителе. Потом он оставил нас на мистера Смита и покинул класс.

Глядя ему вслед, я все гадала, не уволил ли он мисс Шварц втайне от всех. Я всегда подозревала, что он не любит ее, особенно потому, что она занималась с нами не «по учебнику». Однажды, когда я забыла тетрадь и вернулась в школу, я услышала, как они спорят из-за этого.

— Мисс Шварц, я прошу вас относиться более уважительно к учебному процессу, — говорил мистер Бликман, когда я вошла в класс.

Слышали бы вы, как взорвалась мисс Шварц!

— Не могли бы вы относиться уважительно к тому факту, что дети учатся познавать? — сердито спросила она. От волнения она принялась поправлять прическу, обеими руками отбрасывая назад пряди кудрявых черных волос.

— Послушайте, Хорас, за шесть недель постановки спектакля ребята узнают больше, чем за шесть месяцев обучения согласно указаниям и инструкциям, — добавила она.

Внезапно мне пришло в голову, что появление мистера Смита означает отмену нашего спектакля.

Я снова замахала рукой.

— Да, мисс Симмонс? — спросил мистер Смит. Опять мисс Симмонс! Мы что, станем так общаться до конца года?

— А мы будем ставить спектакль? — поинтересовалась я.

Мистер Смит изумленно поднял светлую бровь.

— Спектакль? — переспросил он — Разумеется, мы не будем ставить никаких спектаклей. Мы находимся здесь, чтобы работать!

Я опустилась на место. Шестой класс тухнет быстрее, чем дохлая рыба в жаркий день!

Остальные начали протестующе бурчать. Мистер Смит стукнул линейкой по столу.

— Мистер Бликман нанял меня, чтобы исправить этот класс, — заявил он. — Я вижу, что он говорил о вас чистую правду. Похоже, дела здесь вышли из-под контроля.

На самом деле, это лишь наполовину было правдой. Наш класс не вышел из-под контроля, просто мистер Бликман не держал его в кулаке. Так как большинство из нас проучилось пять лет в классах, где учителя преподавали так, как того требовал директор, мы прекрасно понимали, какими он нас хочет видеть.

Конечно, класс мисс Шварц не соответствовал общепринятым нормам, но что касается наших знаний, тут дело обстояло прекрасно. И не только потому, что мы чудесно проводили время. Мы и занимались больше, чем когда-либо.

По словам моего папы, мы и учимся, и отлично проводим время — а все потому, что мисс Шварц умеет нас заинтересовать.

Например, в первый день занятий мисс Шварц, встав лицом к классу, показала нам книгу для чтения «Ракеты и флаги» (больше известную под названием «Рахиты и фанаты»).

— Эта книга никуда не годится, — объявила она и, взяв ее двумя пальцами, словно сопливый носовой платок, швырнула в нижний ящик стола. — Есть книги получше, — добавила она. — На самом деле мне известны сотни книг лучше этой.

И она, вытащив из-под стола огромный картонный ящик, вынула из него кипу романов в бумажных обложках и раздала их нам.

Весь год мы читали настоящие книги. Иногда мы все вместе читали одну книгу, а порой разные.

Я помню уроки чтения, когда мы все время спорили о том, что бы мог совершить какой-нибудь герой. Те, кто раньше не любил читать, стали увлекаться книгами.

К несчастью, мистер Смит не верил в такой метод обучения. Первое, что он сделал после проверки присутствующих, это раздал нам «Ракеты и флаги».

Мисс Шварц читала нам вслух, иногда дважды в день. Она приносила замечательные книги, такие, как «Хоббит» и «Меч в камне». Когда кто-то спросил мистера Смита, будет ли он читать нам вслух, он ответил странным взглядом и буркнул, что это, мол, «пустая трата времени».

В общем, вам, должно быть, уже все ясно. В следующие несколько недель мистер Смит вовсю «исправлял» нас. Но какая же это была тоска! Нас больше не ждали сюрпризы. Мы почти перестали смеяться в школе. Дела принимали ужасный, прямо-таки зловещий оборот.

Даже на площадке для игр не было так весело, как прежде. Да, мистер Смит не давал Дункану Дугалу колотить мальчишек, зато он чуть не спятил, когда кто-то впервые включил радио. Радиоприемники и магнитофоны были изгнаны с площадки для игр. Мистер Смит не просто ненавидел рок-н-ролл, он ненавидел всякую музыку! Он вздрагивал каждый раз, когда я вынимала свою флейту и отправлялась на урок музыки.

Через три недели такого существования я пожаловалась учителю музыки, мистеру Бам-Бум Бамуику. (Вообще-то его зовут Милтоном, но мы его прозвали Бам-Бумом, потому что он обожает оглушительные марши.)

— Сьюзен, пойми, не все ценят истинное искусство, — с тяжелым вздохом заметил он.

Я поняла, что большего от него ожидать не приходится. Вы же знаете, как учителя защищают друг друга.

Когда я вернулась в класс, нам устроили контрольную по математике. Я написала ее быстро, а поскольку меня раздражало отношение мистера Смита к моей флейте, то решила написать Стэйси записку.

«Мистер Смит — настоящий придуркозавр», — написала я. Мне так понравилось придуманное мной слово, что я решила продолжить: «Он совершенно испортил наш класс. Весь год вылетел в трубу. Этот тип — ужасный филистер!»

Филистер — новое слово, которому научил меня отец. Оно означает человека, который не умеет ценить искусство и красоту. Мне очень понравилось это слово, и я употребляла его при каждом удобном случае.

Еще несколько предложений, и записка была готова. Целое письмо получилось! Под конец я нарисовала комично высокого и костлявого мистера Смита, держащегося за уши в то время, как я играю на флейте.

Конечно, я поступила не слишком хорошо, но мне все-таки стало веселее. Я спрятала записку под контрольную и стала ждать удобного момента, чтобы передать ее Стэйси. Размышляя о том, как она отреагирует на мое творчество, я представила, что она захлебнется от смеха и упадет со стула.

На беду, пока я грезила, мистер Смит начал собирать тетради. Когда я заметила, что он идет вдоль моего ряда, было уже поздно. С ужасом я увидела, как он схватил мою контрольную вместе с запиской.

Меня охватила паника. Я смотрела вслед мистеру Смиту, который удалялся с моей отвратительной запиской.