Помоги проекту - поделись книгой:
К крыльцу подкатила инкассаторская «Волга» белого цвета. Ни брони, ни опознавательных знаков. Бронированные рафики появятся чуть позже. А сейчас деньги собирали на обычных машинах. Из машины вышли двое со спецмешком. Беззаботно поднялись по ступенькам и исчезли в магазине. Один сотрудник, как положено, остался в машине.
— Готов?
— А убивать инкассаторов обязательно?
— Нет, но без этого никак, иначе деньги не отдадут. А там, по моим прикидкам, около трехсот кусков.
— Каких кусков? — прикинулся я ванькой.
— Тысяч. Готов, говорю? Пошли.
По крыльцу прохаживались двое. Я их сразу узнал. Один, в милицейской форме — Шпала, второй, в неприметном костюме и пальто — Серый. Одет не по погоде. Людям и в плащах-то жарко сегодня, а этот в пальто потеет. Но не просто так. Под одеждой оттопыривается нечто, висящее на правом боку.
— Готов, — кивнул я и огрел бутылкой с зажигательной смесью Беса по башке.
Тот охнуть не успел, вырубился и окончательно сполз вниз, выронив ТТ. Громоздкий пистолет ударился о пол машины, а бутылка не выдержала и рассыпалась у меня в руке, обдав дождем осколков и горючей смеси с запахом керосина неподвижное тело.
Я спешно протиснулся между сиденьями и подхватил ТТ-шник. Проверил патроны. Все норм.
Из универмага показались двое инкассаторов с пухлым мешком. Рядом с ним женщина в штатском. Сотрудник милиции, что охраняла универмаг, но уже, скорее всего, переоделась к концу рабочего дня. По инструкции должна сопровождать инкассаторов до машины. Только пистолета у нее нет и толку в таком сопровождении, как от мопса на охоте.
Вот бл*ха… Думал, хоть мент со стволом будет. А тут баба в штатском.
План у банды был прост. Положить всех на месте выстрелами почти в упор и забрать выручку. Деньги из мешка универмага, а часть из машины, которые инкассаторы насобирали на прошлых остановках.
Самая жирная и последняя точка в маршруте инкассации — универмаг «Молодежный». Триста тысяч — по нынешним временам деньги огромные. Удивляюсь, на этот маршрут никто не позарился до сих пор. Не было в СССР таких ограблений. Пока не было. Все еще впереди. Хотя это уже будет и не СССР вовсе.
Я незаметно выбрался из машины, пряча руку с пистолетом за спиной. Если Шпала и Серый меня срисуют, пусть думают, что там у меня зажигалка, как договаривались. Они мельком бросили на меня недоумевающий взгляд, дескать, чего это Бес в машине спит, почему не прикрывает?
Я кивнул, что все нормально, он шеф, ему виднее, где находиться.
Медлить было уже нельзя. Шпала и Серый выхватили пистолеты и собирались расстрелять инкассаторов.
Бах! Бах! — я оказался быстрее. Выстрелил и свалил Шпалу, а вот Серый будто увернулся от пули.
Вот сука! Как чувствовал! Чему его там в КГБ научили, хрен разберет.
Он успел пальнуть в женщину, которая бесстрашно закрыла грудью инкассатора. Черт! Куда, бл*ть, лезешь? Забыла, что ни формы, ни ствола нет!
Пуля скосила ее и уложила на бетон. Инкасаторы прыгнули в сторону машины, на ходу выхватывая пистолеты. Их напарник хотел выскочить из “Волги” на помощь, но замешкался. По инструкции никак нельзя покидать автомобиль с деньгами. А стрелять из окон по Серому — не так сподручно. Бандит уже изловчился и выстрелил в одного из них. Инкассатор упал на ступеньки, так и не добежав до машины и не успев выхватить пистолет. Второй укрылся за машиной, но еще не отстреливался. Не готовы наши инкассаторы к перестрелкам. Совсем не готовы.
Я выстрелил снова. Пуля прошила бандиту плечо. Серый вскрикнул и, выронив пистолет, схватился за рану. Наконец, до него дошло, что сила не на его стороне. Что помощи от Беса не будет, а я теперь — враг. Он бросился бежать. Я за ним.
Кругом крики и визги ошалевших прохожих. Но скоро уже никого не было видно, пространство вокруг вмиг опустело. Только инкассаторы завели машину и рванули прочь. Даже не помогли раненой милиционерше и своему. Что ж… Инструкция, блин. Хотя последний, скорее всего, все равно труп.
У Беса был запасной план отхода, если не удастся всем уехать на машине. Я это точно знал. Но он, падла, меня в него не посвятил. Умно. И вообще, думаю, он меня взял для прикрытия. Подставить, как пушечное мясо, чтобы пристрелить на месте происшествия и сбить с толку следствие. Ведь банда совсем не из моего окружения. Если бы начали копать, то следаки наверняка бы ушли в сторону.
Бывший ГБ-шник хоть и ранен, но бежал резво, перескакивая через скамейки и сталкивая здоровым плечом старичков и интеллигентов с тротуара.
А я в последнее время позволял себе слишком много выпивать и курить. Совсем сбил в теле здоровый дух. А этот чешет как спортсмен. Может, и есть легкоатлет в прошлом. Как-то не успел я с подельниками познакомиться, сразу завертелось. Черт! Чувствую, что не догоню.
— Стоять! Милиция! — гаркнул я и пальнул в воздух предупредительный.
Но больше для того, чтобы почувствовать спуск. Тугой какой-то он у ТТ-шника, не как у моего родного Макарыча.
Бандит и ухом не повел. Мчался вперед и норовил скрыться в подворотне.
Врешь, не уйдешь! Я резко остановился и припал на колено. В такой позе не так шатает от сбитого дыхания. Прицелился. Чертова мушка и целик никак не хотели сойтись на одной оси. Руки подрагивали. Пить надо меньше. Наконец, я поймал в прорезь спину беглеца. Еще несколько секунд и он скроется за углом. Бл*ть! Спокойно... Вдохнул поглубже и задержал дыхание.
Бах! Мимо. Бах! Опять в молоко!.. Выдохнул и вдохнул. Задержка дыхания. Прицелился. Бах!
Есть! Убегавший покатился кубарем и уткнулся в песочницу. Хорошо, что в пустую. Мамаши вовремя уволокли детей по подъездам, едва заслышав выстрелы.
Я подошел к стонущему телу. Пуля пробила поясницу. Серый с трудом обернулся и проскрежетал:
— Сука! На х*ра? Ты же не мент больше.
— Бывших ментов не бывает, — улыбнулся я и закурил.
За спиной слышался вой милицейских сирен. Я сказал прохожим вызвать скорую и на всякий случай связал Серого его же брючным ремнем. Хотя с таким ранением он вряд ли сможет смыться. Но, вспомнив Зеленоярского Потрошителя, подстраховался. Тот без глаза и руки сумел от меня смыться, даром что студент.
Вернулся к универмагу. Там уже толпился народ. Оцепление из ППС-ников теснило любопытных по сторонам. Женщину-сотрудницу перекладывали на носилки. Жива. Даже в сознании. Инкассатора, что упал на крыльцо, уже не было. Только кровавое пятно на ступеньках.
— Андрей! — ко мне подскочил Горохов, за ним Погодин. — Ты почему не сообщил?
— Не успел, Никита Егорович, — горько ухмыльнулся я. — Они изначально сберкассу собирались брать.
— Ну, — кивнул Горохов. — Мы там и стояли, ждали вас. Весь квартал оцепили.
— Бес в последний момент поменял объект и маршрут, — ответил я. — Перестраховался. Я так понял, они сразу несколько планов нападения подготовили. Почему он выбрал именно этот — не знаю.
— Может, раскусили тебя в последний момент? — предположил Погодин.
— Не думаю. Залегендировали меня чисто. Даже со службы уволили. Если бы заподозрил, то пришил бы в машине. А так бутылку мне вручил с зажигательной смесью.
— Мда… — Горохов уставился на меня. — Ты что, куришь?
— Для образа начал, так сказать, — улыбнулся я. — Вжился в роль. Пить пришлось даже для этого каждый день.
— Вижу, что неделю небритый.
— Как инкассаторы?
— Один труп, — опустил глаза Горохов. — Не совсем гладко все прошло, не как мы планировали.
— Надо было их сразу брать, — поморщился я. — Не доводить до ограбления.
— И что бы ты им предъявил? — с вызовом вскинул на меня бровь Горохов. — Незаконные стволы? Так за них много не дадут. Скажут, что нашли, и условкой отделаются. А к прошлым ограблениям их не привязать было. Чисто сработали. Ни следов, ни описаний внешности. Нагло так нападали, что никто ничего не успевал сообразить и запомнить — сам знаешь, — мой бывший начальник только махнул рукой. — Это хорошо, что смежник наш, Черненко Алексей Владимирович, поделился оперативной информацией. Что один из его бывших сотрудников может быть причастен к ограблениям.
— Угу, — кивнул я. — Оказалось, что они все — бывшие сотрудники.
— На то был и расчет, — довольно почесал лоснящийся подбородок Горохов. — Уволить тебя со скандалом и к ним подсадить. Это ты, Андрей Григорьевич, ловко придумал. Вот только в ресторане немного переборщил. Должен был обычный пьяный дебош устроить, а ты братьям Геворкянам носы свернул.
— Да настроение было не очень, — улыбнулся я. — Вот душу и отвел.
— Ну, ничего… Там с ними уже все уладили. Дело прекращать будем по реабилитирующим обстоятельствам. А тебе снова надо заявление писать о приеме на службу. Уволили ведь тебя по настоящему, — ткнул в меня Горохов пальцем. — Для правдоподобности. И премии, кстати, ты не получишь. Она Геворкянам пойдет. За моральный вред, так сказать.
— Хрен с ней, с премией, — я хотел закурить, но, подумав, смял и выбросил сигарету (все, пора завязывать). — Второй раз я бы так же поступил. Сами виноваты. Не фиг женщин за жопу без спросу хватать. Особенно рыжих.
На это Никита Егорович мне ничего не ответил. Наверное, подумал, что я уж слишком вжился в роль — а может, вспомнил собственные сердечные раны. Эти, заразы, долго болят. Уж лучше перелом схлопотать или пулю. Впрочем, такого я Горохову говорить не стал — а то ещё передумает принимать от меня заявление. Хотя куда он денется с подводной лодки? Мы как два сапога уже. Но оба на правую ногу...
Глава 2
Никита Егорович собрал нас экстренно. Обвел командирским взглядом и сообщил тоном, не допускающим возражений:
— У нас новое дело, товарищи. Собирайтесь. Вылетаем срочно в Брянскую область. Самолет через два часа. Спецрейс из Шереметьево.
— Ого, — Катков довольно потер мясистый подбородок. — Для нас выделили отдельный самолет?
Частые командировки вылечили его боязнь перелетов.
— Наверное, кукурузник какой-то, — фыркнула Света, наморщив носик.
В летнем платьишке в легкомысленный горошек она смотрелась, как студентка. Замужество не испортило ее точеную стать.
— Нет, — с гордостью заверил Горохов, — целый АН-24 отрядили.
— Не самый маленький самолет, — восхитился Погодин. — Мы на нем одни полетим? Что же там такого случилось в Брянске?
— Сам не пойму, — следователь спешно набивал кожаный портфель бланками протоколов и прочими нужными бумажками, впихнул туда изрядно разбухший от частого пользования томик УПК РСФСР, — Сказали выезжать и на месте разбираться. В лесу обнаружен труп подростка.
— Один? — уточнил я.
— А тебе сколько надо? — пожал плечами шеф. — Слава Богу, что один. Пока…
— Нас по одиночным не дергают, — язвительно заметил я.
— В том-то и дело, — Горохов задумчиво зажевал нижнюю губу, вытащил из кармана платок, но лоб почему-то вытер кончиком галстука. — Мутная история, товарищи. Тот подросток пропал еще три года назад. И вот его нашли.
— Бывает, — кивнул я. — Пролежал три года, а тело только сейчас обнаружили. Все равно не пойму, при чем тут мы?
Даже не знаю, зачем я спорил — всё равно ведь полетим, дело решеное.
— А то, что он как живой, — Горохов поднял указательный палец. — Прямо чудеса…
— В каком смысле, как живой? — в один голос воскликнули Погодин и Катков.
— Погиб недавно. Совсем. По предварительной информации, тело без следов разложения.
— Получается, что парня кто-то удерживал три года. Или он сам прятался, — предположил я, — а потом его убили?
— Да, но… — Никита Егорович рассеяно обнаружил в своей руке носовой платок и снова засунул его в карман рубашки. — За эти три года он нисколько не вырос. Будто пропал несколько дней назад.
— Что значит, не вырос? — тут уже я потер лоб, смахивая испарину.
Жарко сегодня, не по-апрельски.
— Пропал он, значит, в 1982 году в возрасте тринадцати лет. Сейчас убитому должно быть шестнадцать, верно? Вот только он так и остался в теле тринадцатилетнего подростка. Рост, вес, соотношение развития лицевых костей черепа к мозговому отделу. Все говорит о том, что это мальчик на начальном периоде полового созревания.
— Ни фига себе, — Погодин озадаченно уставился на следователя. — Мистика какая-то.
Намеков на что-то сверхъестественное шеф страшно не любил, так что я ждал отповеди. Но Никита Егорович ничего не ответил.
— Может, местные что-то перепутали? — включила научный рационализм Света. — Или мальчик с задержкой физического развития. Что в тринадцать, что в шестнадцать — выглядел одинаково.
— Черт его знает, — пропыхтел Горохов. — Но не зря же нас так спешно отправляют. Чувствую — дело скверное предстоит нам распутывать. Не люблю я такие. Особенно когда касается убийства детей.
— Или сбой гормональный какой-нибудь приключился, — продолжала накидывать версии Света. — Вот и не было изменений в опорно-двигательном аппарате.
— На месте разберемся, товарищи, — отмахнулся Горохов. — Машина внизу. Как говорится, по коням.
Он глянул на наручные часы, затем, будто сверяя время, на стену, где висела угловатая «Молния» с серебристыми стрелками и полированной доской вместо циферблата, и проговорил:
— Десять минут на покурить, на посещение уборной и собрать вещи. Хотя вещи у вас и так должны быть уже собраны.
Насчет вещей Никита Егорович был прав. После событий в Зеленоярске нам частенько приходилось мотаться в разные уголки страны. Иногда экстренно, как и сейчас. Поэтому Горохов велел каждому завести на рабочем месте что-то вроде «тревожного чемоданчика». Только вместо сухпая чемоданчик (а в случае со Светой, это был, скорее, чемоданище — уверен, что там у нее только босоножек три вида припасено) в себя включал нехитрый набор запасной одежды по сезону, белье, мыльно-рыльный комплекс, банку «Завтрака туриста» на всякий пожарный и кулек барбарисок, чтобы в самолете погрызть. Если нам случалось экстренно вылетать, то домой мы больше за вещами не заезжали.
— Никита Егорович! — хлопнул себя по лбу Катков. — Мне кримчемодан брать с собой?
— Глупый вопрос, Алексей, — поморщился следователь, — зачем ты нам там без своих криминалистических приблуд и финтифлюшек нужен? Конечно, бери.
— Просто фотоаппарат у меня дома. Может, заскочим за ним? Тут по пути…
— Какого рожна, Алеша, фотокамера не в чемодане? Или указания начальства можно уже не выполнять?
— У тещи день рождения позавчера приключился, — оправдывался Катков. — Мероприятие важное, сами понимаете, я решил запечатлеть его на служебный фотик. Известно, что лучше «Зенита» ничего у нас пока не придумали. Зеркалка и есть зеркалка. А у меня дома только «ФЭД» пылится. Так себе камера. Да и привык я уже на «Зенит» трупы фотать. Приловчился. Они у меня как живые получаются. И теща хорошо вышла.
Горохов поморщился и вытащил из ящика стола мелкую и неказистую «Смену-8М» в дешевом дерматиновом кофре. Протянул самый массовый фотоаппарат планеты Каткову:
— Держи, Алексей, осваивай.
— Да это не камера вовсе, — раздувал щеки криминалист. — Что за фотоаппарат за пятнадцать рублей? На нем даже значений выдержки нет. Вместо цифр — солнышко, облачко, тучка… Детский сад!
— Ничего привыкнешь, — категорически махнул рукой Горохов. — Собирай манатки и спускайся.
Поделиться книгой: