Помоги проекту - поделись книгой:
Как только тарелка Доминика опустела, Теодор бесцеремонно напомнил:
– Отец, ты ведь приехал не просто так – хотел обсудить дела?
– Да. Получил сегодня кое-какие документы. Нужно, чтобы ты взглянул.
– Тогда идём в кабинет. А то у меня на сегодняшний вечер ещё много планов.
Николетт догадывалась, почему Теодор не дал отцу дождаться десерта. Хотел поскорее избавить свою «невесту» от новых каверзных вопросов.
Мужчины, вежливо откланявшись, вышли. И Николетт тоже решила закончить ужин досрочно. Ей не терпелось рассказать Дороти о том, что всё-таки удалось заполучить должность писаря, а заодно предупредить, что теперь Николетт якобы помолвлена с Теодором.
Немного поплутав по коридорам, Николетт нашла гостиную, где её дожидалась служанка. А неплохо Дороти устроилась! Она сидела в удобном кресле рядом с небольшим столиком, изысканно сервированном на одну персону, и расправлялась с перепелиной ножкой.
– А ничего, вкусно здесь готовят. Спасибо, госпожа, что напомнили этому чопорному напыщенному дворецкому, что в замке есть ещё одна голодная с дороги гостья.
– Филимон, – улыбнулась Николетт.
– Что Филимон?
– Чопорного дворецкого зовут Филимон. И он холост.
Глаза Дороти оживились, и она принялась терзать ножку с каким-то особым азартом.
– Только не знаю, зачем тебе это, – подтрунила её Николетт. – Он ведь высокий и поджарый, а ты мечтала о плотном и сбитом, чтоб подходил тебе по комплекции.
– Зато какой породистый, – возразила Дороти. – Видели, как он ходит?
Да, походка дворецкого по важности напоминала королевскую. А уж выражение лица! Любой аристократ бы позавидовал.
– У меня хорошие новости, – Николетт подсела в соседнее кресло и со всеми упоительными подробностями рассказала, чем закончилась её беседа и ужин с Теодором и его отцом.
Дороти, конечно, не преминула поворчать о том, что госпожа решилась на крайне сомнительную авантюру. Но, тем не менее, осталась очень довольна, что теперь часто придётся бывать в замке Рош-ди-Вуар.
Дороти успела справиться со всеми яствами, когда в гостиной появился дворецкий забрать поднос с посудой. Каждый раз, когда его взгляд натыкался на румяную после плотного ужина служанку, а натыкался он часто, посуда в его руках позвякивала, а лицо напрочь утрачивало всякую чопорность. Николетт по-прежнему не могла понять, ужас ли блестит в его глазах или какие-то другие чувства. Но они явно зашкаливали. Заметно было, что бедолаге стоит больших усилий сохранять хотя бы видимость невозмутимости. Однако Дороти жалеть Филимона не собиралась. Она цепко захватила его взглядом и не отпускала до того момента, пока он не вышел за дверь, чуть не споткнувшись на ровном месте.
– И почему мне кажется, что пока меня не было, ты успела пообщаться с Филимоном? – пытливо глянула на Дороти Николетт. – На нём же лица нет, когда он на тебя смотрит.
– Да, госпожа, мы перекинулись парой слов, – созналась Дороти. – Вас долго не было. И я заметила, что дрова в камине начали выгорать. Нужно было их чем-то поворошить, но чем, я не нашла. Хоть в каждый угол заглянула. Меня, разумеется, немного возмутила такая бесхозяйственность. Я вышла в коридор, а там как раз вышагивал дворецкий. С подносом в руках. Видимо, накрывал господский стол к ужину. Я подошла к нему и несколько импульсивно поинтересовалась: «Где кочерга?!».
Николетт начал душить смех. Представила она себе эту картину. Дороти во всём великолепии своих объёмистых форм, наступающая на дворецкого с неожиданным вопросом. Ему эта «Где кочерга?!» теперь в ночных кошмарах являться будет.
– Нет, не подумайте, госпожа, ничего такого. Он почти не уронил поднос.
– Что значит почти?
– Успел поймать. Разбилась всего пара тарелок.
– Дороти, – укоризненно покачала головой Николетт.
– Госпожа, ну я же не виновата, что у них тут нет порядка. Почему бы кочергу не поставить рядом с камином? Потом, когда дворецкий принёс её в гостиную, я так у него прямо об этом и спросила. И не только про кочергу. В кочерге уже не было проку. Дрова выгорели, и нужна была новая порция. Но дворецкий сказал, что дров нет. Закончились, так как всю неделю стояла прохладная погода. Завтра пошлют за ними служку на рынок. Можете себе представить, госпожа, какое расточительство? Втридорога покупать готовые дрова, когда можно наколоть самим! Вокруг замка – сплошные леса, столько сушняка. Бери бесплатно. И знаете, что на это ответил дворецкий?
– Что?
– У них нет в замке дровосека. Я ему: «Сударь, но ведь можно нанять». А он мне: «У вас есть кто-то на примете, сударыня?». И приподнял бровь. Вы заметили, госпожа, что он умеет приподнимать их каждую по отдельности: отдельно левую, отдельно правую, или сразу обе?
– Заметила.
– Породистый… – мечтательно вздохнула Дороти. – Так вот, я ему отвечаю: «У меня есть кое-кто на примете – я!».
У дворецкого после такого заявления, наверно, не только бровь, но и глаз задёргался. Но Дороти действительно это умела. В последнее время заготовка дров входила в её обязанности. А что делать? У папеньки не было денег держать много слуг.
– Госпожа, может, вы похлопочите за меня перед лордом, чтобы взял на работу дровосеком? Мне так хочется получить здесь, в замке, постоянную работу.
– Да разве ж он возьмёт женщину дровосеком?
– Но вас же взял писарем, хотя тоже хотел на эту должность мужчину средних лет.
Глава 9. Договор
Глава 9. Договор
Теодор проводил отца, и сразу попросил пригласить в кабинет Николетт, чтобы обсудить все детали их сделки. Однако первым явился Филимон. Как всегда с виду невозмутим и церемонен. Хотя Теодор слишком хорошо знал своего преданного слугу, почти друга, чтобы легко уловить нюансы его настроения даже по незначительным движениям мимики. И эти движения подсказывали, что дворецкий чем-то взволнован. Удивительно. До этой минуты Теодор считал, что не существует в мире никого и ничего, что могло бы выбить Филимона из колеи.
– Милорд, я не понял насчёт десерта. Вы заказывали шоколадный пудинг, который по вашей же просьбе, я приготовил собственноручно. Но ни вы, ни ваш отец, ни ваша… э… невеста не соблаговолили его попробовать.
Так вот оно что? Это из-за пудинга у дворецкого такое неровное настроение? Странно. Обычно подобная мелочь не могла вызвать его досаду.
– Филимон, да не пропадёт твой пудинг. Принеси его сюда, в кабинет, и, заодно, пару чашек чая. Нам с моей… э… невестой надо кое-что обсудить, и твой десерт придётся кстати.
– Всенепременно, милорд, – на лице дворецкого осталось всё-то же непробиваемое выражение, через которое всё же пробивалось какое-то смятение чувств.
Нет, дело не в пудинге. Тут что-то ещё.
– Как тебе наша гостья? – поинтересовался Теодор. – Полагаешь, не стоило затевать с ней эту сделку?
– Полагаю, милорд, что вы нажили себе большую головную боль.
Вот тут Филимон, пожалуй, прав. У Теодора действительно порой мозги кипят, когда разговаривает с Николетт.
– Позволите идти?
– Иди. И, кстати, распорядись, чтобы гостье подготовили комнату. Она остаётся у нас.
Не мог же Теодор отпустить юную леди в обратную дорогу на ночь глядя.
– Две комнаты? – неожиданно оживился дворецкий.
– Зачем две?
– У нас же две гостьи. Ещё служанка.
– Нет, служанка пусть себе возвращается.
Теодор вспомнил эту пышную бойкую женщину с протяжным взглядом, от которого становится не по себе. Нет уж. Хватит ему Николетт. Двоих он не выдержит.
Дворецкий почему-то продолжал стоять.
– Хотел что-то ещё? – сегодня Теодор не понимал Филимона с полувзгляда, как это было обычно.
– Да, милорд, у нас кончились дрова.
– Так пошли завтра служку на рынок.
– А вы никогда не задумывались, милорд, что покупать готовые дрова – это расточительно. Можно ведь нанять дровосека.
До сих пор Филимона вполне устраивали покупные дрова.
– У тебя есть кто-то на примете?
– Ээээ… – замешкался дворецкий.
Сложилось такое впечатление, что у него был ответ, но он никак не мог его изречь. И пока он морщил лоб и передёргивал другими мимическими мышцами, пытаясь сформулировать мысль, в кабинет вошла Николетт.
– Ладно, ступай, Филимон, – отпустил дворецкого Теодор. – Позже обсудим.
Сейчас на повестке дня у Теодора была задача посерьёзней, чем поиски дровосека. Он уже знал, что с этой юной леди нужно держать ухо востро. Хоть с виду она прелестный наивный ангел, на самом деле хитра и умна – того и гляди проведёт. Он предложил ей кресло и сам сел напротив. Её милое личико тут же приобрело самое серьёзное деловое выражение.
– Нам нужно согласовать наш договор, – начал Теодор. – Я сказал отцу, что мы с вами не стали пока афишировать нашу помолвку из соображений этики. Попросил и его никому об этом не говорить. Мол, между вашим отцом и неким уважаемым джентльменом была на счёт вас договорённость, разорвать которую внезапно вы не можете, чтобы не обидеть отца и не уязвить чувства оного джентльмена. Мол, вам необходимо время всё уладить. Мои объяснения вполне удовлетворили отца. Предлагаю и дальше придерживаться этой версии.
Николетт кивнула. Пока её всё устраивало.
– В ваши обязанности будет входить являться со мной в дом моих родителей по пятницам на семейный приём и делать всё возможное, чтобы убедить их, что наши отношения очень серьёзны, и мы собираемся вот-вот официально огласить нашу помолвку. Надеюсь, что трёх-четырёх визитов окажется достаточно. К этому времени юную леди, которую прочат мне в невесты, сосватают кому-нибудь другому и можно будет разорвать наш с вами договор. Отцу я скажу, что вы всё-таки предпочли мне того самого джентльмена, которому были изначально обещаны.
Николетт снова не стала перечить. Какая сговорчивая. Может, зря Теодор опасался от неё сюрпризов?
– За эту работу, как и договаривались, я буду платить вам 150 полтинных в неделю. Кроме того, покрою стоимость работ по ремонту крыши особняка вашего отца.
На этой фразе Теодор закончил, показывая, что этим его обязательства по договору и ограничиваются.
– А что будет входить в мои обязанности в должности писаря? – тут же поинтересовалась Николетт.
– Поговорим об этом завтра.
Теодору нужно время свыкнуться с мыслью, что он таки принял юную леди на должность писаря. А что ему оставалось? Позволить Николетт проводить с отцом уйму времени и случайно проговориться? Но дело не только в этом. Отец так глубоко и искренне заинтересовался в Николетт как в толковом писаре, что Теодора вдруг посетило странное чувство сродни ревности. А почему это он должен уступать такого ценного работника отцу? Хотя возможно, Теодор ещё пожалеет о своём решении.
– И у меня есть ещё одно условие… – в глазах Николетт запрыгали искры.
И отчего ему кажется, что это «ещё одно условие» ему не понравится?
– Я и так согласился на целых три, – перебил он.
– Ну вот, для ровного счёта, как раз ещё одно.
Он даже перебивать не стал, чтобы уточнить, что такое «ровный счёт» согласно женской логике. Мозги целее будут.
– Вы знаете, что в замке закончились дрова? – поинтересовалась Николетт.
– Да, – Теодор усиленно пытался понять, какое отношение могут иметь дрова к теме их разговора. Девчонка – просто мастер ставить в тупик.
– Это так расточительно покупать готовые дрова, когда можно наколоть самому. Наймите дровосека.
Они что с Филимоном сговорились?
– У вас есть кто-то на примете?
– Да, – кивнула Николетт. И в отличие от дворецкого с лёгкостью назвала свою кандидатуру: – Дороти.
– Ваша служанка?!
– Да!
– Нет уж, милая леди, увольте, – рассмеялся Теодор. Представил себе эту крепкую женщину с убивающим взглядом, зажавшую в руке топор.
Николетт начала убеждать, что лучшего дровосека ему не найти, но Теодор был категоричен:
– Нет, нет и нет. Но могу пойти вам на уступку. Если вы так дружны с Дороти, то пусть она останется в замке вместе с вами. Я не возражаю.
– Я остаюсь в замке? – глаза Николетт расширились от удивления. Зелёные-зелёные. Интересно, а когда она возмущается, они темнеют и кажутся почти карими.
– Не думаете же вы, юная леди, что я позволю своей «невесте» ночное путешествие?
– Но я не могу остаться у вас.
– Почему?
– Завтра папенька может вернуться в поместье. И если не застанет меня, будет волноваться.
Поделиться книгой: