Правдивая история Золушки

Стражники сегодня при виде нас расплылись в предвкушающих улыбках, но, как только увидели новенький пропуск, полученный нами вчера, сразу как-то погрустнели. Так и провожали нас голодными взглядами, пока дядюшка Грэг со вздохом не вернулся к ним и не всучил в руки по пакетику с пирожками. Хороший он все-таки человек.

– Да ничего не случилось плохого, – грустно усмехнулась я. – Работу вчера себе искала, да нигде брать не хотят. Говорят, что поиск – не женское дело. Обсмеяли меня со всех сторон.

– Что есть, то есть, но это они, конечно, зря, – ответил мужчина, в задумчивости поглаживая пальцами свой подбородок. – Я, конечно, могу тебе рекомендательное письмо написать, но в столице я человек новый – навряд ли прислушаются. А знаешь, а давай-ка мы тебе попробуем во дворце работенку найти? А что? Поработаешь, покажешь себя, а там, может, и сам император внимание на твои таланты обратит? Пойдем-ка на кухню, сейчас все устроим.

И такой он воодушевленный был, что я вот взяла и поверила в то, что все получится. В конце концов, я и сама собиралась сегодня у тех самых стражников про работу поспрашивать на обратном пути. С чем медуза не шутит? Может, и возьмут меня секретарем. А что? Грамоте обучена, этикет – какой-никакой, а знаю. Чаи вовремя подавать – запросто, документацию вести – еще легче. Прямая дорога мне секретарем!

– Работа? – оглядел меня главный повар, едва мы передали ему выпечку, сверились со списком и получили мешочек с монетами. – По работе это лучше к нашему управляющему. У меня на кухне свободных мест нет, но вот во дворце… Пойдем-ка отведу тебя к господину Берь.

Дядюшка Грэг порывался пойти вместе с нами, чтобы, как говорится, выступить живым свидетельством того, что таланты мои нисколько не преувеличены, но я убедила мужчину, что и сама справлюсь. Неизвестно, сколько времени мое собеседование займет. А пекаря в новой булочной ждут – без него лавку и не откроют.

– Господин Берь, а мы вот к вам, – заулыбался пекарь, едва мы ворвались в небольшой кабинет управляющего.

Ну, как ворвались? Главный повар разок по двери грохнул, она и открылась.

– Доброго дня, – поднимаясь из-за стола, важно кивнул худощавый мужчина с тонкими закрученными усиками. На вид ему было лет шестьдесят. – Что опять случилось на вашей кухне?

– А чего это сразу на кухне? – разом насупился повар. – Я к вам совсем по другой причине. Девку пристроить надобно. У меня, сами знаете, мест нет, а девка рукастая, ловкая, тяжелой работы не боится, – с энтузиазмом начал расписывать новые пункты в моей биографии повар.

И вот я бы и рада хоть слово вставить. Сказать, что грамоте обучена, документацию вести могу, но перебивать было некрасиво, а повар, придумывая мне все новые и новые таланты, замолкать, видимо, не собирался.

– А еще она пирожки печет – вот такие! – показал он руками размер этих самых выдуманных пирожков, а у меня явственно задергался глаз. – Самолично за нее ручаюсь!

– Ну, если же вы, уважаемый, самолично ручаетесь, то тогда найдем мы вашей протеже работенку, – лениво протянул управляющий, нисколько не сраженный моими выдуманными талантами.

– Проте… кто? Ты чего это удумал? Я женатый человек, между прочим! – собрался всем телом повар, явно намереваясь приложиться к управляющему кулаком. – Дочка это одного знакомого моего! Честного человека!

– Да верю я, верю, – в защитном жесте выставил вперед руки управляющий. – Я то и имел в виду…

В общем, пришлось мне теперь идти вслед за управляющим. Он шел медленно, вальяжно, но рассказать ему о своих талантах я тоже не успела. На пути нам то и дело попадались снующие туда-сюда слуги, которым мужчина, словно затрещины, раздавал указания. Сегодня явно был не мой день, а все этот сон! Сбил с пути истинного глазюками своими черными!

– Марта! Марта, я помощницу тебе привел, – окликнул управляющий грузную женщину, едва мы вошли в просторное помещение, в котором было до одури жарко.

В огромных чанах варилось нечто невообразимое. Если бы я не увидела развешанное в конце зала белье, подумала бы, что меня привели к самым настоящим ведьмам.

– Да я… – хотела было внести я ясность и объяснить, что стирка – это точно не мое, потому что вот где она уже у меня сидит, но снова не успела. Казалось, что эти незнакомые мне люди знают меня куда лучше меня самой.

– Не переживайте, уважаемая, – улыбнулся мне мужчина. – Сейчас все будет!

Честное слово, я так пожалела, что не взяла с собой листок и перо, потому что это срочно нужно было записывать и увековечивать для моих будущих внуков. Со слов управляющего к моим талантам добавились кройка и шитье, невообразимая сила и ловкость для того, чтобы я могла легко и играючи носить ведра с водой. В травах я, оказывается, разбиралась как в своих пяти пальцах. Знала, как самые трудные пятна вывести, и могла в две смены работать без продыху. Я даже прослезилась от такой заботы, а управляющий в это время быстренько свинтил, оставляя меня наедине с завистливыми взглядами. И вот как им всем теперь объяснить, что это ложь?

– Нам таких талантов, конечно, не надо… – с опаской на меня поглядывая, протянула женщина. – А то как сократят мне штат, а у них дети, внуки… Пойдем-ка я тебя лучше к сестре своей отведу. У нее для тебя работа точно найдется.

В этот раз я даже спорить не пыталась. Лишь облегченно выдохнула, потому что это место меня вот совсем не привлекало. Уж лучше контрабанда, чем в чан с кипятком от усталости свалиться и свариться.

– Агая, принимай работничка нового! – громко постучалась женщина в неприметную дверь, после того как мы минут двадцать блуждали по черным лестницам и коридорам для прислуги. Да тут не дворец, а целый лабиринт какой-то!

– Чего надо? – проорали из-за двери, после чего послышался грохот.

Дверь скромно приоткрылась, и под нашими удивленными взглядами в коридор чинно вышел управляющий. Учтиво кивнув нам, мужчина пробормотал что-то наподобие «Прошу прощения», после чего статно зашагал в сторону лестницы.

– Чего надо? – переспросила худощавая, словно спичка, женщина, появившись в проеме.

Она спешно оправляла черное платье и фартук, а когда узрела наши недоуменные лица, попыталась закрыть дверь. Но не тут-то было! Пухлая рука удержала створку и толкнула так, что грохот повторился. Ругательства сыпались как из рога изобилия, а женщины драли друг другу волосы, не гнушаясь портить и одежду. Из их коротких, но очень эмоциональных фраз я поняла, что делят они того самого управляющего.

– Кхм-кхм… – тихонько покашляла я, не представляя, как их остановить.

Обе женщины как-то сразу в один момент замерли и повернули свои лица в мою сторону.

– Это кто? – поинтересовалась худышка, сдувая с лица мочалку из волос.

– Да, видимо, такая же профурсетка, как ты, что на мужиков чужих зарится, – поднималась вторая с пола, пытаясь по этому самому полу размазать первую. – Страсть как хочет так же, как и ты, юбкой перед господами крутить да работенку непыльную иметь.

– Сама такая! – выкрикнула тростиночка ей вслед, а я лишь отступила в сторону, пропуская грузную и грозную женщину.

Ну ее к акулам, спорить с ней. Такая зашибет и не заметит.

– На работу, значица? Ну пойдем, – как ни в чем не бывало поднялась женщина с пола, вновь оправляя свой потрепанный наряд.

Волосы она пригладила, лицо припудрила, духами явно дорогими обрызгалась и пошла. Ну и я за ней. Мне вот просто уже было любопытно, чем дело кончится. Будет что команде вечером рассказать.

– Ты! – ткнула худышка пальцем в спину миниатюрной девушки лет пятнадцати. – Это к тебе, сами разберетесь, – постановила потрепанная тростинка и горделиво удалилась, оставив меня один на один с новым действующим лицом всего этого театра.

«Спина» обернулась. И вот лучше бы она не оборачивалась, потому что юное девичье тело имело вполне себе не юное лицо с синяками под глазами и морщинами.

– Эсмиральда, – представилась женщина лет пятидесяти хорошо поставленным басом и протянула мне руку для знакомства.

– Авелина, – на рукопожатие-то я ответила, но удивляться не перестала.

Дама молчаливо прошла к одному из шкафов, что в этом сером закуточке занимали почти все свободное место, и достала мне оттуда какую-то ткань. Помещение своими завалами походило то ли на кладовку, то ли на склад ненужных вещей, но сверток я все же взяла, хоть и ничего пока толком не понимала.

– Переодевайся за ширмой. Я подожду, – кивнула мне женщина.

Наверное, если бы я отошла от шока, то, скорее всего, не повиновалась бы. Но ощущала я себя так, будто мне ведро на голову надели и по нему со всей дури ударили.

Сверток оказался простеньким серым платьем, в которое были завернуты мягкие тканевые тапочки на тонкой подошве. На секунду я вновь ощутила себя той самой Авелиной Золуш, что изо дня в день прислуживала семейству Мол. Ассоциации не понравились, но куда было деваться?

Обойдя потрепанную временем ширму, я только что и успела сделать шаг в кладовку, как из рук моих Эсмиральда забрала стопкой сложенные вещи, чтобы тут же спрятать их в шкафу. Мне же, как самое ценное и дорогое, были вручены швабра, тряпка и ведро.

Вот тебе и секретарь…

Арт к роману)

Глава 9

Глава 9

Я сама себе удивлялась.

Думала, что в жизни больше никогда ни для кого убираться не буду. Только в своем собственном доме! Ага, как же…

Не представляла, каким именно образом доберусь до императора, работая служанкой, но выбора как такового у меня не имелось. Или так, или придумывать что-то еще. Но под «что-то еще» пока попадала только одна безумная идея – подстроить несчастный случай, где бы император мог выступить в роли моего спасителя. Правда, для этого мне нужно было сначала императора найти, установить за ним слежку, а также получить каким-то образом его расписание… То есть служанка – не такой уж плохой вариант. Как минимум самые свежие сплетни я буду знать из первых уст.

– Закончила? – Эсмиральда появилась в коридоре неожиданно, будто бы из воздуха.

Я так скоро сердечный приступ себе заработаю. Не дай Вершитель встретить ее ночью в каком-нибудь из коридоров. Поседеть же можно раньше времени!

– Закончила, – отчиталась я, бросая тряпку в ведро с мутной водой. – Только портьеры выстирать нужно.

Не то чтобы во дворце было совсем уж грязно, но слой пыли накопился основательный. Я и окна маленькой тряпочкой помыла, и широкие подоконники протерла и добела вычистила, и канделябры, что на стенах висели, до блеска натерла.

– Ты мне здесь не умничай, – поцокала женщина языком, довольно проводя пальцами по подоконнику. – Нужно убрать главный зал перед церемонией знакомства с невестами. У тебя есть полчаса, пока мебель не начнут таскать. Все поняла?

– Понять-то поняла. А идти-то куда? – со вздохом спросила я, осознавая, что сначала мне нужно сменить воду в ведре и кому-нибудь немного посопеть в жилетку. Для морального успокоения, так сказать.

– Прямо по коридору и направо до главной лестницы. Спустишься на второй этаж и налево. Не промахнешься. Там высокие двустворчатые двери с золотой лепниной…

Ох уж мне эти лабиринты. Пока выход с этажа найдешь, столько всего увидеть и услышать можно, что страшно становится. Не за себя. За нравственность проживающих во дворце придворных и слуг.

То в одном углу кто-то зажимается, то во втором углу кто-то целуется. К одной из дверей управляющий тайком крался. К другой – статно вышагивал молодой аристократ. То смех, то слезы, то охи, то крики. Как они живут в этой какофонии звуков? У меня-то уже голова разрывается, а они ведь здесь круглосуточно.

Высокие двустворчатые двери с золотой лепниной я нашла довольно-таки быстро. На втором этаже, как и говорила Эсмиральда, но проблема была в том, что таких дверей было сразу две. В одном и том же холле они разместились друг напротив друга и абсолютно ничем не отличались. Пришлось заглядывать сначала в одно помещение, а потом уже во второе.

И вот честное слово, день у меня сегодня какой-то невезучий. Едва я приоткрыла одну из створок, как на меня уставились сразу шесть пар глаз. Но мне бы и одной хватило. Внимательный взор темных очей прожег меня насквозь, словно просканировал, а я настолько растерялась, что, воскликнув «Ой!», моментально захлопнула дверь и сбежала ко второй такой же.

Даже осмотреться там толком не успела. Поняла только, что заглянула в кабинет, в котором Дэррек беседовал с мужчинами-аристократами. Возможно, у кого-то из них он и служит. В любом случае попадаться ему на глаза вот вообще не стоило. Если он меня узнает, не избежать мне ненужных вопросов, тогда как на мои он навряд ли ответит.

– Да чтоб мне одними моллюсками всю жизнь питаться… – шокированно прошептала я, узрев роскошь бального зала.

Просторное помещение совершенно пустовало. Я сама себе казалась мелкой букашкой, настолько высоким был потолок. Солнечный свет беспрепятственно проникал в бальный зал, потому что с аркообразных окон поснимали портьеры. Не было ни картин, ни столов, ни банкеток для отдыха. Только огромная комната и одинокий трон, что стоял на том конце зала прямо напротив дверей.

– У! – осторожно произнесла я, чтобы услышать гулкое эхо. – Ааа! Акууулыыыы!

– Ааааууууыыы… – подтвердило мне эхо, вынуждая звонко рассмеяться.

Поставив ведро и швабру у входа, я подбежала к окнам, что выходили прямиком на сад. Наверное, я бы смогла здесь жить, даже несмотря на то, что во дворце многолюдно. Чудесные виды, что открывались из окон, определенно стоили этого дискомфорта. Зеленая трава так и призывала немного полежать на солнышке, а красные наливные яблоки так и манили если не съесть, то хоть понадкусывать.

Прикрыв веки, я представляла, что я гостья в этом дворце. Аристократка, которую пригласили на целую серию балов, посвященных дню рождению императора. Вот я выхожу из кареты, а слуга подает мне руку, чтобы я, не дай Вершитель, не запнулась.

Вот я гуляю по императорскому саду рано утром, когда рассвет только-только окрасил небосвод, и читаю поэзию прошлого века. Белая блузка прикрывает все до самого горла, а темная юбка оплетает ноги, струится, взмывая цветком при ходьбе. Но вдруг! Я теряю шляпку! Игривый ветер уносит ее далеко ввысь, хохочет, смеется, чтобы отнести ее под ноги молодому мужчине. Я не вижу его лица, но точно знаю, что он красив.

У него чарующая улыбка. Она скользит по тонким губам, едва он поднимает мою шляпку и пытается отыскать ее владелицу взглядом. А я все это время смущенно стою под яблоней и украдкой любуюсь на него до тех пор, пока мы не встречаемся взорами. Я знаю, что у него темные прекрасные теплые глаза, а еще… Широкие плечи.

Мы так и не сходим с места, не решаясь подойти друг к другу. В саду никого, кто бы мог нас представить. И он уходит. Уходит и забирает с собой мою шляпку, молча оставляя на одной из лавочек только что сорванные цветы, перевязанные моей же лентой, что раньше вполне себе служила бантом головному убору.

И я забираю эти цветы, чтобы любоваться их красотой до моего первого бала. Где вновь встречаю его…

– Лорд Швабра, – присела я в реверансе перед шваброй, слегка придерживая пальцами юбку рабочего платья. Нет, конечно, в моих мечтах я приду в этот зал в роскошном темно-зеленом платье, но пока что есть – в том и танцуем. – Не соблаговолите ли вы пригласить меня на этот вальс? – спрашиваю я, краснея.

– Вы опередили меня лишь на доли секунды. Я как раз подбирал правильные слова, чтобы обратиться к вам с этим же предложением, прекрасная леди, – отвечает мне швабра и ведет в самый центр зала под завистливые взгляды тех, кому этот молодой человек тоже понравился.

Но мы не замечаем их. Как не замечаем и зала, и целого мира, потому что здесь, именно здесь – на краю бушующих эмоций – мы лишь вдвоем.

Вновь прикрыв веки, я так отчетливо видела, как мы вальсируем. Как мягкая нежная мелодия окутывает, обнимает, а в сердце зарождается что-то такое, чему мне не найти ни причин, ни объяснений. И он смотрит только на меня. Держит бережно, осторожно, переживая, что может причинить мне боль или дискомфорт, а может быть, и обиду.

Между нами огромное расстояние – в целую ладонь, тогда как хочется прижаться ближе, потому что рядом с ним тепло. Рядом с ним я снова живу…

– Пестрые платья, яркие маски

И до рассвета смех и веселье –

Все это будет, прямо как в сказке,

Будто на шее моей ожерелье…

Все это будет, прямо как в сказке,

Будто на шее моей ожерелье....

Стук каблучков и кружат веера.

Скоро в окошки к нам ночь постучится…

Знаешь, мой друг, мне сбегать уж пора.

Слышишь? Карета моя уже мчится…

Знаешь, мой друг, мне сбегать уж пора.

Слышишь? Карета моя уже мчится…

Пестрые платья, яркие маски

И до рассвета смех и веселье -

Все это есть, прямо как в сказке,

Будто на шее моей ожерелье…

Все это есть, прямо как в сказке,

Будто на шее моей ожерелье…

Ну же, прощай, ты за мной не беги -

Видеться более нам ни к чему.