Красная туфелька

Красная туфелька

Глава 1

Они лежали в высокой траве за пределами взлетной полосы. На бетонной глади аэродрома тарахтел заправщик, суетились механики и в полголоса поругивались техники, разгружающие боеприпасы для самолетов. Она — баронесса Селина Дюран и он простолюдин, студент института — Поль Морель. Селина отмахивалась от назойливой мошкары полевым цветочком, который ей подарил Поль. Сам парень жевал травинку, отрешенно уставившись в голубое небо. Они оба молчали, но это молчание было больше любых слов. Что могло связывать представительницу высшего сословия с простым студентом? Раньше возможно и ничего, но сейчас, когда их Сандалорское королевство ввязалось в войну на стороне стран Оси, их стала объединять форма Королевских ВВС Сандалора. Они оба носили темно синий мундир с лейтенантскими погонами и петлицами с изображением крыльев. Судьба их свела еще в летной школе Триксила, куда она попала по зову сердца, а он по повестке военкомата. Мировая война полыхала уже три года, втянув в свой кровавый круговорот десятки стран и народов. Король Сандалора Август Второй, несмотря на то, что страна находилась на побережье Средиземного моря зажатая с двух сторон Францией и Италией, тяготел симпатиями к гитлеровской Германии и следовал в фарватере ее политики. Вместе с итальянцами он ввязался в войну с Францией и получил некоторые крохи, после подписания перемирия между Францией и Италией 23 июня 1940 года, в виде частички французской земли, отошедшей под юрисдикцию Сандалора. Этого показалось мало и, следуя союзническим обязательствам, Август Второй поддержал своими немногочисленными войсками военную компанию Италии на Африканском континенте.

Селина хорошо помнила, как все тогда начиналось. Пылкие речи короля, транслировавшиеся по радио и толпы людей, замерших на городских площадях перед радио трансляторами. Потом были ночные факельные шествия, сродни тем, которые проходили в Германии. Общая эйфория, охватившая население королевства. Она тогда еще училась в институте и обучалась в аэроклубе. Весьма модное увлечение для молодежи, тех лет. Глава семейства Дюранов, которое проживало в собственном особняке возле Триксила, всегда старался купить свежую прессу, чтобы узнать последние вести с театров войны. Успехи германского оружия восторгали его, а вот итальянцами отец был не доволен. Когда в Триксил прибыл первый поезд с раненными сандалорцами все это было обставлено с большой помпой. Оркестр, выступление мэра и военных, девушки из Красного Креста в ярких белоснежных одеяниях. Вот только лица раненных солдат, почему-то не выражали особой радости от такой встречи. Охваченная патриотическими чувствами и сама Селина, вместе с подружками из института, вызвалась оказывать посильную помощь воинам, прибывшим с фронта. Когда подобных поездов стало больше, их уже никто не встречал. Белоснежные фартуки мед сестер порыжели от крови, а желающих стирать бинты и выносить судна из-под раненных, значительно поубавилось. Общество незаметно для себя перевернуло глянцевую страничку войны. Радостных событий уменьшилось. Соседи стали получать похоронки, на улицах города появились инвалиды и легкораненые. Самым ярким событием этого года для девушки стало завершение обучения в аэроклубе. Теперь она сама могла управлять самолетом, пусть не военным и не большим, а всего лишь учебным, но и это достижение! Понять радость от чувства полета, наверное, мог только тот, кто сам поднимался в небо. Она боготворила самолеты, до той поры пока к ним не прилетели английские бомбардировщики. Жители Сандалора слышали о бомбардировках по радио, читали в газетах, но одно дело слышать, а другое прочувствовать это на собственной шкуре. Когда «Виккерсы» сбросили на город свой смертоносный груз — это был шок, который перерос в панический страх. К прилету врага оказались не готовы и военные. Зенитки хаотично лупили в небо, не причиняя вреда авиации противника, а собственные истребители так и не появились над Триксилом. Наверное, именно тогда она решила, что должна пойти в армию, чтобы остановить весь этот ужас.

Отец поддержал ее, а мать проплакала всю ночь. В военкомате к идее служить в ВВС отнеслись скептически. Наверное, просто не было таких прецедентов. Выручил папин друг из министерства пропаганды. Из простого желания девушки послужить Родине, сделали целую пропагандистскую компанию. Вот только любовь к Родине напоказ, понравилась далеко не всем. В летном училище на нее сразу же ополчились. Не бабское это дело быть истребителем. Попытались отбить охоту летать всеми доступными методами. Если казарма, то общая. Умывальник один на всех. Ни каких юбок, форма единообразная как у всех курсантов. И вообще ни каких поблажек!

Селина тихо вздохнула, вспоминая курсантскую жизнь. Наверняка она бы тогда сломалась, если бы к ним не перевели нового курсанта Поля Мореля. Единственный человек, который не пошел на поводу преподавательского состава и курсантов, желавших выслужиться перед офицерами училища и устраивающих травлю девушки-пилота. Они сидели за одной партой на занятиях. Ели за одним столом и спали на соседних койках. Над Морелем постоянно подтрунивали, а он вел себя так, словно и не замечал этого. Все говорили о них как о влюбленных, но любила ли она Поля? Да, была бескрайне благодарна за его поддержку и заботу, но любила ли? На этот вопрос девушка сама себе не могла дать вразумительного ответа. Сегодня парень набрался мужества и пригласил ее на свидание. Наверняка хотел признаться в любви. Селина видела это и специально не дала парню сделать первый шаг. К чему глубокие чувства на войне, когда не знаешь, сколько тебе осталось? Зачем строить планы, которым быть может никогда не осуществиться? К тому же Мореля и часть ребят из их полка переводили в Ливию в распоряжение «Африканского корпуса» Роммеля. Считай, это была их последняя встреча. Вот так и промолчали все свидание, думая каждый о своем. Затем общее построение, пламенная речь командира полка и дружеские прощания с убывающими пилотами. В этот раз он не смог отмолчаться.

— Селина, я не знаю, что ждет меня в Африке, но я очень хочу вернуться и не потому, что привык к ребятам и полку, а потому что здесь остаешься ты.

— И я буду ждать твоего возвращения, — нежно ответила Дюран.

— Я, я…, - хотел продолжить пилот, но девушка прикрыла ладонью его рот,

— Не надо слов. Они только ранят душу. Возвращайся живым, — попросила она.

— По машинам! — раздалась строгая команда. Летчики двинулись к грузовикам. Морель шагнул за остальными.

— Поль! — вскрикнула девушка. Тот оглянулся. Баронесса бросилась к нему на шею и впилась поцелуем в его губы. Они так простояли долгих две минуты. Старший колонны не выдержал и поторопил парня. Вырвавшись из объятий, Селины Морель забрался в кузов грузовика. Девушка со слезами на глазах замахала ему рукой.

— Я обязательно вернусь! — перекрикивая шум мотора, закричал пилот.

— Я буду ждать! — донеслось в ответ.

Глава 2

Ожидание оказалось тягостным. Сводки с фронта приходили хуже одна другой. Союзники Сандалора терпели поражение за поражением. Англичане, почувствовав слабину стран Оси стали все чаще и чаще совершать авианалеты на Италию. Вот теперь им по-настоящему пришлось схлестнуться с англичанами и американцами. Их полк был укомплектован в основном самолетами, закупленными правительством Сандалора еще до войны, во Франции и Италии. Собственного производства в маленьком королевстве не было и пришлось воспользоваться близостью таких мощных соседей. Не высокая степень обученности пилотов и устаревший парк машин, привели к тому, что полк изрядно поредел. В Сандалоре было всего два оборудованных аэродрома, один во втором по величине городе королевства Триксиле, а второй в Нетл-Дразе. Их группу в составе двух эскадрилий перевели в Нетл-Драз. Туда же перекинули и немецкую группу истребителей. Их обрисованные «Мессершмитты» прилетели со стороны Сицилии, где не хватало оборудованных бетонной взлетной полосой аэродромов. Комизо, главная база люфтваффе не могла сосредоточить в одном месте все силы воздушного флота. Это было весьма рискованно и не рационально. Часть 53 истребительной эскадры перевели в сравнительно спокойный от войны Сандалор. Министерство пропаганды совместно с военными организовало торжественный прием германским летчикам. Построение остатков полка, приветствие, клятвенные заверения в преданности союзническому долгу и в частности Адольфу Гитлеру и праздничный обед в завершение программы. Сандалорцы с каким-то тайным трепетом смотрели на бравых немецких вояк, которые так лихо, в отличие от итальянцев, трепали войска Союзников. В столовой они скромно жались к стенке, заняв несколько столиков. Сандалорцы из-за места расположения королевства отлично знали французский и итальянский языки, но не говорили на немецком. Военное командование позаботилось о переводчике, но тот крутился возле старших офицерских чинов. Простые летчики пользовались в основном языком жестов. Наличие среди сандалорских военных женщины-летчика немцы сразу приметили и оживленно обсуждали между собой. Это Селина поняла по их взглядам и жестам. Самый храбрый из них держа в руке бутылку вина, зашагал к столику Дюран.

— Разрешите присесть возле вас, — на ломанном французском попытался изъясниться гость.

— Присаживайтесь, обер лейтенант, — кивнула она мужчине, ответив на чистом немецком. Глаза у военного округлились.

— Вы говорите по-немецки? — удивился подошедший.

— Что вас так удивляет? — сохраняла Селина спокойствие.

— Вы немка?

— Не совсем. У меня отец немец, а мать француженка. Немецкий знаю с детства, плюс изучала его и в институте, — пояснила собеседница.

Лицо летчика расплылось в улыбке.

— Нам несказанно повезло. А я-то думаю, как наш майор собирается находить общий язык с вашим капитаном? — отодвинул мужчина свободный стул в сторону рядом с Селиной.

— Я не переводчица. А пилот, — уточнила Дюран.

— Мне все больше начинает нравиться идея нашего командования о переводе нашей группы в Нетл-Драз. Теперь мне придётся не только беседовать с представителем прекрасного пола, но еще и летать с такой очаровательной девушкой как вы, — расплылся в комплименте обер лейтенант.

— Разрешите представиться, Юрген Шмидт, — склонил голову летчик.

— Баронесса Селина Дюран, — кивнула в ответ девушка.

— Мой бог! Еще и баронесса! Разве может быть столько достоинств в одном человеке? — воскликнул немец.

— Да вы ловелас, Юрген Шмидт, — прищурив глазки, ответила девушка.

— Так и сыплете комплиментами.

— Разве тут кто ни будь, устоит перед таким искушением? Вы словно богиня, спустившаяся с небес, в прямом и переносном смысле. Баронесса, немка по отцу, красавица, да еще и пилот! Как тут вами не восторгаться? Наверняка весь полк боготворит вам?

— Отнюдь. Можно сказать, даже наоборот. Многие бы не хотели видеть меня здесь. Я им приношу одни неудобства. Тот, кто был близок мне по духу сейчас далеко, — она кивнула на стакан компота, который сиротливо стоял в сторонке. Парню были известны подобные ритуалы. Не хватало только кусочка хлеба сверху.

— Он погиб? — участливо спросил Юрген.

— Не знаю, — пожала плечами Дюран.

— Его перевели в «Африканский корпус» и последнее время письма от него перестали приходить, — грустно продолжила Селина.

— Сейчас там не сладко, — согласился Шмидт.

— Но вы не расстраивайтесь и на войне бывают чудеса. Может, он ранен и находится в госпитале и не может написать? — назвал офицер один из возможных варианов.

Селина отвернулась, чтобы смахнуть набежавшую слезинку.

Парень аккуратно положил свою руку ей на ладонь.

— Мой вам совет, живите сегодняшним днем. Жизнь истребителя так скоротечна, что стоит радоваться каждому счастливому моменту. Я прошел через это.

— Вы теряли близких людей? — поинтересовалась Дюран.

— Друзей довольно часто. Особенно последнее время, — ответил он.

— А близких?

— Мои родители пропали без вести после очередной бомбежки американцев. Их не нашли мертвыми, но и никто не видел живыми, — посуровев произнес обер лейтенант.

— Вы не женаты? — удивилась девушка.

— Хотел, но война внесла свои коррективы. Девушкам нужно твердое мужское плечо, на которое можно опереться, а у нас только крылья, — пошутил Юрген.

— Мы словно птицы, сегодня здесь, а завтра там!

— Вы философ, — усмехнулась Селина.

— Не только. Иногда чувствуешь себя богом. Не бывало такого? Когда с самолетом чувствуешь себя единым целым, а на прицеле самолет противника и ты вправе решать, жить ему или нет! — взволнованно произнес Юрген.

— Тогда скажите и об оборотной стороне медали, когда ты вошел в штопор и земля неумолимо приближается, а сзади висит погоня и теперь уже не тебе решать, кому дарить жизнь, — глядя ему в глаза произнесла собеседница. Парень убрал руку с ее ладоней.

— Вы это испытали? Тогда должны согласиться со мной, что жить нужно здесь и сейчас, не оставляя ничего на потом, потому что завтрашнего дня может и не быть, — спокойно продолжил истребитель.

— Ну, что ж вы меня убедили, — улыбнулась в ответ баронесса и отодвинула в сторону стакан с компотом.

— Разрешите перейти на ты? У нас одинаковые звания и возраст позволяет, — предложил Шмидт.

— Я не против, — согласилась она.

— Пользуясь, случаем, хочу познакомить тебя со своими друзьями. В основном нормальные, порядочные ребята, — решил поменять формат общения немецкий пилот. Девушка не возражала. Обер лейтенант подвел знакомую поближе к германским асам.

— Господа, хочу рекомендовать вашему вниманию чистокровную немку, баронессу Селину Дюран!

С немкой он, конечно, приврал, но никто в подробности ее происхождения вдаваться и не собирался.

— Здравствуйте господа! Рада вас приветствовать на земле Сандалорского королевства! — на немецком приветствовала гостей Дюран. Командир полка Королевских ВВС толкнул в бок своего зама.

— Какого черта, я тащил из столицы переводчика, если у нас у самих есть немки? Жак, как вы смотрели в личное дело Дюран? Вы только и знаете, что жаловаться на присутствие в полку женщины и не замечаете, какую выгоду она может нам принести. Каким образом мы будем налаживать взаимодействие с друзьями из Германии, если сами на немецком ни в зуб ногой? На пальцах что ли?

— Так у нас переводчик есть и среди прибывших я слышал, по-французски говорят, — оправдывался Жак.

— Вот о немцах все сразу узнал, а о своих ничего не знаем, — укоризненно покачал головой командир.

Летчики люфтваффе одобрительно загудели.

— В честь нашего знакомства предлагаю выпить! — открыл бутылку с вином, Шмидт. Зазвенели бокалы, наполняемые алой жидкостью.

— За прекрасную даму! — поднял бокал Юрген.

— За нашу победу! Хайль Гитлер! — крикнул кто-то из группы летчиков.

— Умеете вы, Ганс, придать пикантности вечеринке, — недовольно заметил Юрген.

— Оставьте ваши лозунги для партийного собрания. Здесь никто не сомневается в нашей победе. Хайль Гитлер!

Шмидт подхватил Селину под руку.

— Я же говорил, что почти все из наших летчиков нормальные парни.

Акцент был смещен именно, что почти все. Ах, это милое почти…

— Баронесса, вы танцуете? — прошептал он ей на ухо.

— Вообще-то да, но какие могут быть танцы во время войны, да еще где!

— Почему нет? Сегодня лететь мы никуда не собирались. Можно и расслабиться, — не особо переживал обер лейтенант.

— А если налет? — хитренько спросила Селина.

— Я даже выпивший готов драться с англичанами и поверь, сделаю это не хуже, чем трезвый, — бахвалился Шмидт.

— Вальтер, наша дама хочет танцевать, — обратился Юрген к своему другу.

— Я видел у наших техников патифон. Мы можем организовать танцы?

Вальтер все понял и быстро растворился в толпе. Гости, несмотря на напускную суровость, оказались весьма компанейскими. Не прошло и часа, как в столовой играла музыка и кроме Дюран, появились и другие женщины, из числа поваров, связисток и другого обслуживающего персонала. Понятное дело, что гвоздем программы была Селина. Надолго ей не удавалось потанцевать ни с одним партнером. Каждый хотел хоть чуть-чуть покружить в танце эту удивительную немку.

Следующий день показал, кто на аэродроме хозяин. Майор Отто Шнайдер, с которым, кстати, успела потанцевать и Селина, на ее первый взгляд добрый, отзывчивый дядечка, по-хозяйски расхаживал по взлетной полосе, отдавая приказания, как своим подчиненным, так и капитану Пьеру Лерцу, который до прибытия гостей, руководил всеми здешними службами. Формально он и дальше оставался за главного, но только формально и каждый это прекрасно понимал. Услышав отрывистые команды Шнайдера, баронесса выбросила из головы светлый образ доброго дядечки. Майор может и не был злым, а всего лишь требовательным. Немецкие пилоты строго соблюдали воинскую субординацию, чего о них нельзя было подумать день тому назад. В вечер их знакомства парни смахивали на каких-то анархистов в форме люфтваффе. Сегодня они выглядели как подтянутые, исполнительные солдаты Великой Германии. Лерц кряхтел, записывая со слов переводчика все распоряжения майора в свой блокнот. Работы ему предстояло много. Немцы не терпели бардака, а назвать порядком организацию службы аэродрома можно было, только с большой натяжкой. Изменения коснулись всего, начиная от скатертей в офицерской столовой, заканчивая зенитными расчетами. Селину младшие офицеры люфтваффе использовали в качестве переводчика, когда вопросы взаимодействия заходили в тупик. Шнайдер решил использовать силы Королевских ВВС в совместных полетах с его звеньями. Сандалорцы так раньше и летали, только вместе с итальянцами, с которыми у них не было языкового барьера. Вот только Селина, по всяким надуманным причинам всегда оставалась в стороне. То надо было что-то перевести, то самолет не готов, то очередь не подошла. Разгневанная баронесса Дюран направилась к капитану в штаб. Разговор получился на высоких тонах. Лерцу не нравилось, что им помыкает какая-то девица, со связями в министерстве пропаганды. Она еще будет указывать прав он или не прав. Если захочет, то вообще от полетов отстранит!

Селина выскочила от капитана красная как рак. Из глаз, что только искры не летели. На пороге в штабной домик столкнулась нос к носу с майором Шнайдером. Умудренный опытом офицер сразу же заметил крайне взвинченное состояние девицы. Баронесса отдала честь и хотела пройти мимо, когда старый немец остановил ее.

— Когда я вижу своих пилотов в таком эмоциональном состоянии как у вас, я по возможности стараюсь освободить их от полетов. Разгневанный человек не в состоянии трезво оценить обстановку и поэтому он становится потенциальным смертником. Мне не нужны смертники, мне нужны пилоты, приносящие смерть врагу. Я не желаю отправлять похоронки родственникам, чей сын в порыве горячки, принял не правильное решение и глупо погиб.

— Меня и так отстранили от полетов. Все летают, одна я перевожу какие-то бумажки и выполняю мелкие поручения. А я, не секретарша и пришла сюда Родину защищать, как боевой пилот! — стиснув зубы, зло выпалила Селина.

— Ну, предположим ни какие-то бумажки, а приказы и распоряжения командования люфтваффе 3-го воздушного флота, — поправил он баронессу.

— Считаю вашу работу полезной.

— Но, я же пилот! Я училась в летной школе Триксила, — приводила свои доводы Дюран. Старый немец внимательно посмотрел на девушку.

— В этом вы правы лейтенант. Оси не хватает обученных пилотов, поэтому завтра вы совместно с обер-лейтенантом Шмидтом и фельдфебелем Вальтером Шульцем, в составе звена вылетаете на боевое патрулирование, — отдал он приказ с напускной суровостью на лице. У Селины округлились от удивления глаза. Все так просто? Причем с самим обер-лейтенантом? Она хотела сказать спасибо, но вовремя вспомнила, где находится.

— Есть, готовиться к вылету на боевое патрулирование с обер-лейтенантом Шмидтом и фельдфебелем Шульцем, — взяла она под козырек. Лицо ее засияло от удовольствия. Майор хмыкнул.

— Но это не значит, что мне не понадобится ваша помощь по мелким поручениям, — добавил мужчина.

— Рада буду выполнить любое из них! — в приподнятом настроении заявила Дюран. Она сразу же помчалась к своему механику, чтобы тот заранее готовил самолет к вылету. Техники снарядили пулеметные ленты, прогнали в холостую двигатель, проверили работу подкрылков и лонжеронов. Все это время Селина крутилась рядом.

— Ну и как, готов самолет к вылету? — раздалось у нее за спиной. Девушка резко обернулась. Рядом стоял Юрген. Он протянул баронессе полевой цветок.

— Готов! — доложила Дюран.

— Вы знаете, что завтра мы с вами вылетаем на боевое патрулирование? — поинтересовалась Селина.

— Почему сразу вы? Тут никого постороннего нет.

— Ну, хорошо. Ты знаешь, что у нас завтра вылет? — поправилась девушка.

— Конечно, знаю. Ты, я и Вальтер. Вот только конь у тебя французский, — похлопал Шмидт по хвосту ее самолет.

— Пойдешь у меня ведомой, — более серьезно сказал обер-лейтенант.

— Здесь мы на ты, и можем позволить себе некоторые вольности, но в небе я твой ведущий и ты будешь выполнять все мои приказы беспрекословно. Понятно? — голосом, не допускающим ни каких возражений, произнес Юрген.

— Так точно, обер-лейтенант! — щелкнула каблуками Дюран. Шмидт ухмыльнулся.