Помоги проекту - поделись книгой:
Однажды Дональд замахнулся на Мими ножом. Маргарет кинулась на кухню звонить в полицию, но в этот раз Дональд опередил ее и оторвал телефон от стены. Телефонный провод стукнул девочку током. Она взвыла от боли и расплакалась.
На глазах Маргарет мать вновь овладела собой. Она в очередной раз приказала дочери идти в родительскую спальню и запереться там. Маргарет поступила как велено, но приникла ухом к двери. Ей показалось, будто прошла вечность, потом с кухни послышались звуки потасовки и громогласные крики.
Джо и Марк вернулись с хоккейной тренировки. Защищая Мими, они сцепились с Дональдом и, как показалось в тот момент Маргарет, спасли матери жизнь.
Провозгласив, что в больницу он не вернется никогда, Дональд выбежал из дома, хлопнув дверью. После этого наступила тишина, в которой Маргарет могла расслышать только звуки рыданий матери.
Глава 12
Дон
Мими
Дональд
Джим
Джон
Брайан
Майкл
Ричард
Джо
Марк
Мэтт
Питер
Маргарет
Мэри
Джим вступался за самых младших Гэлвинов перед Дональдом с немалой долей удовольствия, больше похожего на ощущение собственного превосходства. Часто он забирал всех младших мальчиков и девочек к себе в гости с ночевкой. Джим водил Мэри и Маргарет в кино, на каток и в бассейн, возил на горнолыжные трассы курорта Бродмур и на фуникулер горы Маниту, на котором подрабатывал. Он научил Маргарет запускать воздушного змея и ездить на велосипеде. И катал всех ребят на своем мотоцикле «Ямаха 550».
Когда обстановка в доме становилась слишком напряженной, Мими и Дон не возражали, чтобы девочки оставались у Джима и Кэти на все выходные. По их мнению, Джим не давал никаких поводов для беспокойства, а эпизод с его пребыванием в психбольнице остался в прошлом. Кэти стала для обеих девочек почти что матерью. Все вместе они устраивались перед телевизором смотреть шоу Сонни и Шер[37], во время которого Кэти расчесывала и завивала волосы Маргарет и Мэри.
Для девочек все было просто. Гостить у Джима и Кэти значило скрыться от Дональда. Для родителей Джим стал спасителем, приходящим на помощь в самые нужные моменты.
Джим был так добр к сестрам, так мил и доброжелателен, что когда он начал щупать их, это казалось почти нормальным.
Приставал он всегда одинаково. Это неизменно происходило поздним вечером. Обычно Джим возвращался со смены в баре нетрезвым. Телевизор уже включен, Кэти в спальне, а он приходил в гостиную и укладывался рядом со спящей на зеленом диване Маргарет. Она помнит бульканье пузырей в аквариуме, синевато-зеленый узор обивки дивана (который Мими отдала семье сына за ненадобностью), плетеное кресло-качалку у входа в кухню, стопку пластинок на полу, выходящее во внутренний дворик окно и звуки государственного гимна после завершения программы телепередач. Джим входил в Маргарет пальцами и пытался сделать это пенисом, но у него никогда не получалось.
Насколько Маргарет помнит, он впервые стал домогаться ее примерно в пятилетнем возрасте. Это случилось в 1967 году за пару лет до первого попадания Дональда в Пуэбло. Тогда она начала время от времени оставаться на ночь у Джима дома. Маргарет была слишком мала, чтобы расценивать это как акт насилия. Смесь манипулирования, внимательности и плотоядности выглядела в ее глазах каким-то проявлением любви, тем более что сопоставить происходящее с чем-то еще она не могла. И даже когда эпизодические ночевки превратились в полные уикенды, все это казалось Маргарет вполне естественным. Как-то раз они с Джимом зашли в лавочку, в которой продавались обработанные самоцветы, и она долго разглядывала один из них, тигровый глаз. Джим купил ей его. Маргарет обожала этот камушек многие годы, пока в один прекрасный день не осознала наконец, насколько отвратительным было поведение брата.
Отношение Маргарет к Джиму изменилось примерно в двенадцатилетнем возрасте, перед началом месячных. Она стала давать отпор его вечерним приставаниям, отказывать ему. Но и теперь она никому не рассказывала о том, что делал Джим. Тем более своей младшей сестренке Мэри. Маргарет считала ее слишком маленькой для таких вещей. Она и представить не могла, что после ее отказа Джим переключится на Мэри.
Мэри было семь или восемь, когда, оставшись наедине со старшей сестрой, она спросила, не приставал ли Джим и к ней. Маргарет ответила коротко и ясно, как отрезала: «Не понимаю, о чем ты».
Пройдут годы, прежде чем сестры вновь заговорят о Джиме.
Девочки одними из первых убедились, что психика Джима ничуть не более устойчива, чем у Дональда. Даже не считая того, что брат делал с ними по вечерам, он беспробудно пил и все чаще и чаще скандалил с Кэти. Хотя Джим ни разу не поднял руки на сестер, они видели, как время от времени он бьет Кэти в порыве мгновенных вспышек ярости, случавшихся ни с того ни с сего. Казалось, что Джим на какие-то мгновения перевоплощается в другого человека, а потом возвращается в свой обычный образ. Правда, возвращаться к этому своему обычному образу Джиму становилось все труднее. Мэри помнит, что ей с Кэти и Маргарет не раз приходилось сбегать из дому, чтобы отделаться от него.
Для юных Маргарет и Мэри необходимость мысленно отгораживаться от ночных встреч с Джимом и его агрессии к жене оправдывалась возможностью вырваться на пару дней из дома на улице Хидден-Вэлли. Но дело было не только в этом. Общение с Кэти и Джимми давало им чувство общности с родными, которое они не испытывали дома. Дональд внушал обеим сестрам несравненно больший страх, чем Джим. Хотя бы только поэтому они возвращались в его дом снова и снова.
Однако есть и другая причина.
Девочки действительно были слишком юны и не знали наверняка, что Джим делает дурное – ровно потому, что он не первым из братьев пытался этим заниматься с обеими.
Одно из ранних детских воспоминаний Мэри – Брайан, пристающий к ней. Тогда ей было примерно три года. Маргарет тоже помнит, что Брайан не единожды совершал с ней непристойности. Но Брайана так сильно любили и он настолько быстро уехал из дому после окончания школы, что девочки никогда никому не рассказывали и о нем.
Правда (которую Мими и Дон не замечали и никогда не позволили бы себе заметить) состояла в том, что на момент, когда Джим начал приставать к сестрам, каждый из обитателей дома на улице Хидден-Вэлли уже жил, как будто не отдавая себе отчета в последствиях своих поступков.
Глава 13
Дон
Мими
Дональд
Джим
Джон
Брайан
Майкл
Ричард
Джо
Марк
Мэтт
Питер
Маргарет
Мэри
Дональд был безусловным лидером братьев Гэлвин, Джим обиженным вечно вторым, а третий по старшинству, Джон, старался держаться подальше от их конфликтов. В школе он ходил по струнке, усердно занимался классической музыкой и большую часть времени проводил дома, сторонясь своих старших братьев. Джон получил стипендию на обучение на факультете музыки Колорадского университета и после отъезда туда осенью 1968 года появлялся в доме на Хидден-Вэлли крайне редко.
На третьем курсе Джон влюбился и осенью 1970 года не без волнения повез свою новую подружку Нэнси, учившуюся на том же факультете, знакомиться со своей семьей. Как только они пересекли порог дома, Джон почувствовал, что этот визит был плохой идеей. За время его отсутствия все стало намного хуже. Семейство полностью ушло в себя. Если раньше домочадцы гуляли по полям, гоняли соколов или забирались на скалы, то теперь они изо всех сил старались скрыть происходящее с Дональдом. Джон заметил, что мать говорит заранее заготовленными фразами, предназначенными для отвлечения внимания от того, что может сказать Дональд: очень много разговоров о католичестве, еще больше о своих именитых знакомых и интересах в области культуры, старые истории про деда Кеньона и новые про Джорджию О’Киф. Хуже всего Мими выглядела, когда на фоне сумасбродного поведения Дональда пыталась управлять восемью остающимися в доме детьми и делать вид, что все совершенно нормально.
Джон и Нэнси старались сохранять непринужденность. Поздно вечером они, к большому удовольствию, Мими сыграли для нее мазурки и этюды Шопена и сонаты Бетховена. Однако Нэнси, на правах нового человека, все же говорила Джону то, что сам он стеснялся произносить вслух. Ее семья была небольшой – «нормального размера», как она выражалась, – и Нэнси не могла не высказываться о том, какой эмоциональный хаос, разброд и анархию увидела в доме на улице Хидден-Вэлли. Бесконечные споры, отсутствие личного пространства, четыре двухъярусные кровати, невозможность уединиться – как мать может надеяться, что у нее получится вырастить такое количество детей в настолько безумных условиях? А эти две малышки – да разве может у них быть хоть какая-то приватность? Разве есть у любого из здесь живущих возможность просто остановиться и задуматься?
Джон смотрел на своих родителей и видел двоих людей, упорно старающихся вернуть хотя бы толику того, чем некогда они обладали. Насколько многообещающими были их молодые годы, настолько же теперь все шло наперекосяк. Джон думал, что именно по этой причине в один из его визитов отец отвел его в сторону и предложил попробовать стать еще успешнее – отказаться от музыки и приступить к изучению политологии. «Музыка – профессия для эгоистов. Ты проводишь в репетиционной комнате дни напролет. Ты почти не общаешься с людьми. Какую пользу ты приносишь?» – сказал Дон.
Сказанное отцом огорчило, но никак не удивило Джона. Он всегда считал, что отцу вечно не до него. В детстве Джон в основном оставался на заднем плане и не думал, будто что-либо из сделанного им обратит на себя внимание отца, а уж тем более впечатлит его. В таком отношении к себе Джон был не одинок. Для своих сыновей Дон Гэлвин стал просто исполинской фигурой – соколятник, интеллектуал, герой войны, засекреченный офицер разведки, а теперь еще и советник губернаторов и нефтяных магнатов. Каждый из десяти мальчиков рос, так или иначе понимая, что никогда не станет таким же человеком, как отец.
Поэтому Джон оказался потрясен до глубинны души, когда в день их с Нэнси свадьбы в 1971 году Дон признался матери невесты: «Ей достался самый лучший из выводка».
* * *
Четвертый сын, Брайан, был самым красивым из братьев Гэлвин, даже с учетом типично американской внешней привлекательности Дональда. Из-за черных как смоль волос отец прозвал Брайана Черным рыцарем. Он бегал быстрее всех, обладал самым мощным броском мяча, а по своим прирожденным музыкальным способностям на голову превосходил прилежного брата Джона. Заметив, что Брайан может воспроизвести на пианино только что услышанную по радио музыку в любом жанре – классику, джаз, блюз, рок-н-ролл, что угодно, – Дон и Мими потратились на частные уроки фортепиано для него.
При всех своих талантах Брайан был тихим, почти застенчивым. Он проводил много времени за игрой в шахматы с восьмым ребенком, Марком – шахматным вундеркиндом, который был на шесть лет младше. Сдержанные дети умеют без особых усилий завладевать вниманием родителей, и поэтому отстраненность и загадочность Брайана заставляли Дона и Мими благоволить к нему еще больше. Таланты Брайана пленяли их. Кроме того, на фоне тревожащих эмоциональных перепадов Дональда родители шли навстречу любым попыткам других братьев добиться успеха. Поэтому, когда Брайан и его друзья-старшеклассники создали рок-группу, Дон купил ему новенькую бас-гитару Hoefner, точь-в-точь как у Пола Маккартни.
Ребята назвали свою группу Paxton’s Backstreet Carnival, по названию песни с альбома группы Strawberry Alarm Clock[38]. Их репертуар состоял из хитов тех времен – песен Beatles, Doors, Steppenwolf, Stones, Creedence и Zombies. Брайан играл на басу и флейте и фактически руководил группой: он был способен моментально уловить все нюансы песни, мысленно сделать аранжировку и показать ее остальным участникам. На летних каникулах он взялся самостоятельно осваивать электрогитару и к осени уже играл и на ней тоже. «Мне кажется, в какой-то степени Брайан был намного талантливее всех нас», – говорит органист и вокалист группы Боб Мурман, сын начальника Академии ВВС генерала Томаса Мурмана.
Группа Брайана ездила с концертами по всему штату – Гленвуд-Спрингс, Денвер, Саут-Тринидад. Они играли на выпускных, на танцах Американского легиона, на национальном съезде Организации молодых католиков. Несмотря на несовершеннолетний возраст участников, группа регулярно играла в местном баре The VIP. Выступая в Денвере весной 1968 года, они слышали звуки отдаленной перестрелки – кратковременные уличные беспорядки из-за убийства Мартина Лютера Кинга. Хотя Колорадо-Спрингс был типичным городом эпохи войны во Вьетнаме, группа Paxton’s Backstreet Carnival выглядела достаточно безобидно и пользовалась полной поддержкой у старшего поколения. Сам генерал Мурман предпринимал дополнительные меры для облегчения жизни группы. Однажды в непогоду он направил на федеральную трассу патрули, чтобы обеспечить безопасность поездок ребят на концерты. После уроков Брайан и его друзья по группе приходили к Мурманам в их большой частный дом неподалеку от школы, в котором было много места для репетиций. Группа стала для Академии настолько своей, что ее приглашали выступать перед почетными гостями. Снимавшая в интерьерах Академии одну из серий своего нового телешоу «Это – Люси», Люсиль Болл[39] благосклонно выслушала выступление Paxton’s Backstreet Carnival и на прощание пожала руку каждому из членов группы. Остается только гадать, за кого она их приняла. А когда приезжал Ричард Никсон, чтобы выступить с напутственной речью перед выпускниками Академии, репетицию группы прервали пятеро агентов Секретной службы. Они не могли поверить, что в гараже начальника Академии обосновалась рок-группа.
Когда Дон с Мими уезжали с девочками в Аспен или Санта-Фе, Брайан устраивал в доме вечеринки, собиравшие чуть ли всех старшеклассников школы. Большинство приглашенных покуривали травку прямо на глазах у младших братьев Брайана. Вскоре сам Брайан начал принимать ЛСД. Но при этом он никогда не казался проблемой Дону и Мими. Он же так талантлив! Да еще и красавец – не налюбуешься. Им и в голову не приходило, что Брайан может страдать от недостатка внимания точно так же, как в свое время Дональд.
Окончив школу, Брайан пошел по стопам Джона и поступил на музыкальное отделение Колорадского университета в Боулдере. Проучившись там год, он решил, что это не для него. Поскольку Paxton’s Backstreet Carnival уже не выступали постоянно, в родных местах его ничто не удерживало, и он собрался переезжать на западное побережье в надежде заняться там музыкой и собрать новую группу. Один из последних местных концертов Брайана вошел в историю, но отнюдь не благодаря ему. 10 июня 1971 года он выступал на разогреве у Jethro Tull[40] в Red Rocks – огромном естественном амфитеатре в скалах неподалеку от Денвера. Билеты были распроданы моментально, и когда на концерт попыталась прорваться тысячная толпа безбилетников, их начали оттеснять подальше. Некоторые из них стали перелезать через ограждение амфитеатра, другие решили пойти на штурм главного входа. Тогда прибывший на место полицейский вертолет распылил на толпу слезоточивый газ.
На протяжении нескольких десятилетий этот концерт оставался печально известен как «Побоище в Red Rocks», став для штата Колорадо собственной мини-версией Алтамонта[41]. В больницу попали двадцать восемь человек с травмами, из них четверо полицейских. Ричард и Майкл Гэлвины, которым на тот момент было шестнадцать и восемнадцать соответственно, помнят, как смотрели выступление своего звездного брата из безопасного места вдалеке от беспорядков. Сам Брайан находился на авансцене и играл на флейте («только он и гитарист», – говорит Майкл), когда полиция приступила к подавлению беспорядков. Он не мог не чувствовать запах слезоточивого газа, но был слишком сосредоточен на музыке, чтобы замечать происходящее.
* * *
Тем же летом 1971 года Майкл Гэлвин – единственный из братьев, гордо именовавший себя хиппи, – стал свежеиспеченным выпускником школы. Планов он не имел никаких, и это ему ужасно нравилось. Университет не входил в сферу его интересов. Майкл не был амбициозен, но ему как-то удавалось заниматься по большей части тем, чем больше всего хотелось, и это его вполне устраивало. Несмотря на то что уже случились и Алтамонт, и «Семья Мэнсона»[42], и Кентский университет[43], идеалистические представления второй половины 1960-х еще не утратили флер своей привлекательности как для Майкла, так и для очень многих из его друзей. В разгар Вьетнамской войны Майкл был скорее не сознательным уклонистом, а просто не явившимся для регистрации на призывной пункт. План Майкла, если это можно так назвать, состоял в том, чтобы максимально упростить себе жизнь и посмотреть, что получится.
Тем летом Майкл в качестве первого шага к самостоятельности начал отдаляться от своей семьи. Для начала он проехался автостопом до Аспена, где все его знакомые зачитывались «Пророком» Халиля Джебрана и «Учением дона Хуана: путь знания индейцев – яки» Карлоса Кастанеды. Майкл последовал их примеру и в каком-то смысле остался с этими книгами навсегда. На него произвело впечатление не столько то, что собирался сказать каждый из этих авторов, сколько разительный контраст их мироощущения с навязанным ему строгим католическим воспитанием. Хотя новые идеи отлично уживались с травкой, гашишем и ЛСД, это все же было лишь одним из элементов их привлекательности.
Из Аспена Майкл вместе с приятелем отправился автостопом в Индиану, а затем продолжил путь к Восточному побережью в одиночестве, рассчитывая добраться до Нью-Йорка как раз к «Концерту для Бангладеш» в зале Мэдисон-сквер Гарден[44]. Однако у него не получилось. Для начала Майклу пришлось остановиться в пенсильванском городке Джерузалем, где его арестовали за попытку помыться в речке. Ему пришлось провести одиннадцать суток в тюрьме, после чего его милосердно отпустили на все четыре стороны. В Акроне, штат Огайо, его арестовали снова, на сей раз за бродяжничество. Оказавшись перед судьей, он встал в позу.
«Где проживаете?» – поинтересовался судья.
«На планете Земля», – ответил Майкл.
Проведя в тюрьме еще несколько дней, он наконец решился позвонить домой.
«Можешь как-то помочь мне?» – спросил Майкл у отца.
«Пришлю тебе билет на самолет», – сказал Дон. Поручительства отца оказалось достаточно, чтобы сына отпустили.
Подобные передряги не слишком отразились на Майкле. «Думаю, я принимал все как должное» – вспоминал он позже. Попасть в тюрьму, переночевать в парке или помыться в речке – все это элементы одного и того же опыта постижения жизни, растущего осознания, что окружающая действительность не совсем совпадает с представлениями о ней, которые ему внушали всю предыдущую жизнь.
При этом домашняя действительность Майкла никак не устраивала. В его представлениях, на улице Хидден-Вэлли 1960-е как бы и не случились. В то время как другие молодые люди отправлялись на поиски себя, ему и братьям по-прежнему приходилось одеваться в одинаковые пиджаки и галстуки, как минимум к воскресной мессе. Жизнь была как в армии – сплошное единообразие, и все обязаны выполнять приказы. Если кто-то из сыновей Гэлвин осмеливался усомниться в справедливости требований Мими (что сам Майкл делал регулярно), она крайне редко соглашалась хоть как-то изменить свою первоначальную позицию.
Именно Мими, а не Дон, являлась начальствующим лицом, авторитет которого было суждено подорвать Майклу. «Хоть отец и офицер ВВС, но верховодила всем мать, – говорит Майкл. – Он пропадал то на двух своих работах, то на учебе в аспирантуре. А нашим строгим командиром была она. Так что если уж нам и приходилось идеально заправлять свои койки, то из-за матери, а никак не из-за отца». Мими устраивала мальчикам разносы грандиозных масштабов, а ее способность игнорировать любые проявления несогласия выглядела поистине неисчерпаемой. «Перечить ей не стоило, с Мими это всегда становилось путем в никуда», – говорит Майкл.
Подростком Майкл отвечал на поведение матери тем, что старался не бывать дома как можно больше. Покуривая косяк в компании сверстников, он думал о том, что в конце 1950-х Дон учился в Стэнфордском университете примерно одновременно с Кеном Кизи – легендой контркультуры, автором романа «Над кукушкиным гнездом». Впоследствии он колесил по Америке с группой ЛСД-экспериментаторов. При мысли о том, как известный сокольничий, настоящий полковник Дон Гэлвин закидывается ЛСД, все ребята заходились истерическим хохотом. Дома Майкл осмелел настолько, что отказался следовать дресс-коду семейства Гэлвин и срезал каблуки со своих выходных туфель, чтобы сделать их похожими на мокасины. Когда Майкл начал являться домой обкуренным, отец стал проводить с ним разъяснительные беседы, но особого успеха не добился.
Поделиться книгой: