За два миллиарда лет до конца Солнца

Он сидел в новом, современно обставленном кабинете психолога на четвёртом этаже главного здания. Марианна Владимировна появилась в Заслоне недавно, примерно когда и начальник сектора. Но, в отличии от него, психолог организовала конференцию-знакомство, с удовольствием общалась с сотрудниками, и половина отдела уже рекомендовала её как отличного специалиста.

– С точки зрения психологии человека вы боитесь, что жена может настроить дочь против вас, – констатировала она. – Поэтому опасаетесь устанавливать близкие отношения с Катей, это страх быть отвергнутым. Вы придумали образ себя-плохого, каким, как вам кажется, видит вас бывшая супруга, и уверены, что дочь должна относиться так же. Но вы заблуждаетесь… Правда, сейчас это не имеет значения.

Придвинувшись к столу, Марианна Владимировна расположила длинный карандаш между кончиков пальцев. На ней был чёрный бадлон и приталенный серый пиджак, волосы собраны в кичку, очки с широкой толстой оправой выразительно увеличивали глаза. Ни грамма косметики.

– А как часть единого мы скажем, что Всеволод Леонидович просто не был с вами до конца… точным. Не его метод исследования, он всё равно обнуляет память после… вмешательств в ваши сны. Для чистоты эксперимента, конечно. Но в этот раз мы… я настояли на том, чтобы вы всё запомнили.

Алексей не мог поверить своим ушам. Он даже тряхнул головой, но взгляд Марианны был настолько холодным и безразличным, что либо она была великой актрисой, либо свято верила в собственные слова.

– Не всё можно объяснить, Алексей. Мы можем предоставить вам массу очевидных доказательств, но… Это как в примере с неандертальцем и телевидением: невозможно до конца понять, как работает телевещание, не зная, что такое электромагнетизм, – она нарисовала на бумаге круг с чёрточкой внутри. – Наши технологии основаны на силах, которые вы даже не открыли, и человеческой жизни не хватит последовательно всё объяснить. Мы можем показать… многое. Но примет ли в это ваше сознание? Иронично, но в конечном итоге это вопрос именно веры…

– Раз вы такие великие, чего вам надо от простых людей? – Алексей не мог поверить, что говорит это, но если мир сходил с ума, почему бы не пойти вместе с ним?

– Да, мы существуем в других размерностях. Но ничто не мешает учёному получить изображение молекулы в атомном микроскопе, так и нам ничего не мешает изучать людей. К тому же, разумная жизнь во вселенной – большая редкость.

– Молекулы, значит, вот мы кто… Изучаете нас, экспериментируете? Вся человеческая наука не может дать определение разуму, а вы…

– Это потому, что вы никогда не встречали других разумных. Если бы вы твёрдо знали, что не одни, возможно… – Марианна Владимировна осеклась. – Спрашиваете, что есть разум? Мы полагаем, что два разумных существа взаимоопределяют друг друга, если способны установить коммуникацию между собой. Проще говоря, когда могут поговорить и договориться.

– Красиво рассказываете. Только, как мы фактически можем обмениваться информацией, утверждениями, если существуем в разных размерностях? Я определяю точное положение атома, но не обсуждаю с ним новости квантовой электроники.

– Вы совершенно правы и даже не представляете, насколько мы отличаемся. Но есть один язык, на котором говорит вся вселенная. Вы его знаете.

– Математика, – то ли уточнил, то ли подтвердил Алексей.

– Именно. Жизнь может принимать удивительные, невообразимые, совершенно неподобные формы. Неизменным остаётся одно: разум всегда начинается с математики. Существа понимают, что есть свет и отсутствие света, что есть «куда» и «откуда», – карандаш в её руке вывел на бумаге ноль с единицей и соединил стрелкой. – И какими бы далёкими и чуждыми не были их миры, согласовав математический аппарат, они смогут обмениваться информацией. Что мы и сделали.

– Да, в одностороннем порядке. Что-то вы не торопитесь делиться своими знаниями…

– Технологические ограничения. Итерации последовательны, однако каждый раз создаются заново. Они похожи на петлю времени, но сравнение Всеволода Леонидовича неудачно. Для нас это как интерактивный документальный фильм: запускаете с начала, и герои снова не знают, что будет дальше, – среди её рисунков появился человечек из чёрточек, заключённый в прямоугольник. – Поэтому передавать вам какие-то знания или обучать просто бессмысленно.

Алексею было нечего сказать. Сейчас ему хотелось запустить с начала всю жизнь: пойти в другую школу, поступить в другой ВУЗ, писать рефераты для другой однокурсницы. Чтобы никогда не оказаться в этом декабре, в этом кабинете, рядом с этой женщиной.

– Поначалу мы полагали, что разумна ваша техника, компьютеры, а люди – вторичный обслуживающий страт, – то ли в шутку, то ли всерьёз продолжила Марианна Владимировна. – Постепенно изучили математику, языки, физику, историю, литературу. Затем создали четыре человеческих архетипа, интегрировались в социум и установили контакт. Сейчас мы на завершающем этапе исследования.

– Сколько же времени вам понадобилось? – отстранённо спросил ведущий инженер.

– Около миллиона итераций, – в тон ему, без эмоций, ответила Марианна. – Почти двадцать пять тысяч лет.

– Где мы?! – Алексея будто током ударило. – На вашей планете? Вы вернёте меня на Землю?

– Это невозможно. Вы были абсолютно правы, апеллируя к постулату причинности, пространство-время действительно непрерывно. Поэтому корректнее будет спросить не «где мы», а «когда мы», – Марианна Владимировна выдержала небольшую паузу. – Сейчас мы в пяти с половиной миллиардах лет от той эпохи, когда Земля находилась в зоне обитаемости Солнца. Ваша планета вот-вот будет поглощена родительской звездой. Мы не из будущего, Алексей. Это вы из прошлого.

Алексей_N

– Отнеситесь к этому философски. Всё, что мы видим, от света звёзд до реликтового излучения, лишь прошлое.

– Как я тогда… Я жив? Кто я? – без всякой надежды на здравый ответ спросил Алексей.

– Как и всё вокруг, часть восстановленной информации. Но вы восстановлены настолько точно, насколько это возможно, на всех уровнях. Так что вы – это вы, в самом строгом научном смысле. Создание абсолютной копии, не являющейся таковой… Нетривиально, правда? Только природа способна на подобные парадоксы.

Ведущий инженер молчал. Сначала ему казалось, что сумасшедший он, потом, что это мир лишился рассудка, а теперь и мир, и он сам, оказывается, стали фикцией, симулякром, фантомной болью раздувающегося плазменного гиганта. Девять дней бестолковых мыслей, ненужных фраз, не тех дел… вот он кто.

– Сегодня двадцать девятое… Во сколько это закончится?

– В двенадцать, – карандаш Марианны написал цифры на бумажном листе.

– То есть, через двадцать семь минут я перестану существовать… А сны? Что это было?

– По ночам мы создаём виртуальные итерации в вашем сознании, чтобы подробнее изучить. Во сне мозг человека работает активнее, можно получить больше данных. Мы довольно близко знаем вас, Алексей, – теперь она выводила знак бесконечности. – Некоторые, вероятно, слишком близко.

– Подождите… Начсек сказал: «Я вернул из пространства-времени десятки цивилизаций». Что это значит?

Марианна Владимировна пририсовала к бесконечности дужки, поставила точки-зрачки, отложила карандаш и, прищурившись, посмотрела на Алексея.

– Иногда мы восстанавливаем жизнь на планетах, но это зависит от множества факторов…

– Так вы можете вернуть Землю? Человечество?.. – ведущий инженер схватил рисунки психолога, нахмурившись рассмотрел и вернул их обратно.

– Нет. Мы не обладаем такой энергией. Любая технология имеет пределы.

– Пределы любой технологии можно раздвинуть. Как она работает, объясните! – воскликнул он.

– Алексей, внутри итерации наше сознание ограничено человеческим воплощением. Всеволод Леонидович мог бы сказать больше…

– Так позовите его!

Через секунду начальник сектора вошёл в кабинет. Сурово посмотрев на Алексея, он присел на край стола и раскрыл пресловутую папку.

– Я объяснял вам во сне. Ультраслабое взаимодействие отвечает за расширение вселенной и, вместе с гравитацией, создаёт глобальный каркас мироздания. Сканируя космос с помощью ультраслабых возмущений, я получаю историю самого пространства-времени. Остаётся выполнить расчёты и преобразовать его в необходимое состояние.

– Но?..

– Одно дело просканировать несколько тысяч километров, а другое – звёздную систему в сотню астрономических единиц. Количество необходимой энергии увеличивается пропорционально квадрату расстояния. Даже если мы ограничимся орбитой Юпитера, пока КПД составляет тридцать шесть процентов, я не представляю это возможным. Ваши знания могли бы улучшить технологию, но, чтобы сказать наверняка, необходимы объёмные расчёты. Пока я ограничен одним человеческим мозгом, я на это неспособен.

– Ты неспособен – Заслон способен! – Алексея выбросило из кресла. – Мы же произвели эти возмущения, двадцатого, в этом здании! Значит, мы можем их повторить, изучить, разобраться! Давай так: мы улучшаем вам технологию, вы возвращаете человечество. Ну? – он настырно протянул начальнику сектора раскрытую ладонь. – Договорились?

– Через пятнадцать минут снова начнётся двадцатое декабря, появится новый Алексей Нежков и он опять не поверит в происходящее. Это было уже…

– Я напишу записку! – ведущий инженер резко оборвал начсека, секунды щёлкали в его голове. – Передадите?

Алексей принял моргание Всеволода Леонидовича за «да», насильно пожал ему руку и схватился за бумагу и карандаш:

«Ты не поверишь, но эту записку тебе передадут ино…». Остановился, скомкал и выкинул.

«Алек Лёша, это я, то есть ты…» – очередной лист улетел в сторону.

«В третьем классе ты нашёл у отца в шкафу…» – рука зависла над страницей и отправила её к предыдущим.

Алексей взглянул на часы. Перед глазами промелькнула дача, родители, свадьба, Катюха… он глубоко вздохнул и стал писать. Он писал обычные предложения, что используют в записках на холодильник, школьных сочинениях или научных статьях. Сами по себе фразы не обладали ни особой силой, ни глубокими смыслами. Сила была в тайне, в личной откровенности сообщения. Потому что, будь оно озвучено кому-то другому, не возымело бы никакого действия.

Алексей нашёл те особенные, простые слова, которые только сам человек и способен сказать себе, чтобы сделать один, самый важный шаг – шаг вперёд.

***

– Любопытный результат, – произнёс Всеволод Леонидович, передавая данные единому перед следующей итерацией. – Как вы к нему пришли?

– От противного… – ответила Марианна Владимировна, строго следя за безучастным лицом начальника. – Вы были довольно несдержанны…

– Я не вижу смысла в действиях Виктора и Ангелины, – он перебил Марианну, не сводя глаз с информационного потока. –  Их эксперименты похожи на развлечение.

– У нас есть воля самим выбирать подход к исследованию.

– Да. И эта воля – моя.

Алексей_N+1

Утром двадцать первого декабря ведущий инженер НТЦ «Заслон» Алексей Нежков перебегал Московский проспект, раздумывая, как уговорить замначальника разрешить ему ночевать на работе. Преодолев проходную, он прошёл в главное здание, отметился у охраны и с удивлением обнаружил перед собой четырёх незнакомых людей, полностью перегородивших проход. Молодая симпатичная уборщица сверкала глазами так, что стало немного неловко, грубый монтажник поглядывал с нескрываемым пренебрежением, высокая строго одетая женщина смотрела, казалось, сквозь него куда-то в бесконечность.

Перед ними стоял статный идеально выбритый мужчина в костюме. Он представился, пожал Алексею руку, протянул бумагу, и жизнь ведущего инженера резко изменилась.

Конечно, Алексей принял правду не сразу. Бумагу назвал подделкой, фотографии и видео – «фотошопом», час доказывал начсеку, что их технологии нарушают закон сохранения. Но, понаблюдав с крыши главного здания, как часть триумфальных ворот вдалеке на проспекте то рассыпается, то собирается вновь, а на фоне плавает однотонная серая мгла, он перечитал собственное письмо и в конце концов поверил.

Всё утро ведущий инженер носился по этажам, организовывал коллег, таскал начсека по кабинетам руководителей. «Что у вас за технологии такие? – сетовал он у двери главного конструктора. – Звёзды заново зажигаете, а человека загипнотизировать не можете! Вы по личному распоряжению президента. Запомнили?»

Наконец по общей связи объявили сбор всех сотрудников в конференц-зале. Начальники отделов и замы, инженеры всех категорий, техники, бригадиры – весь Заслон, все были тут.

Алексей начал выступление неуверенно, пытаясь избавиться от неловкого, стыдливого ощущения. Микрофон на щеке постоянно мешался, приходилось его поправлять. Бегая глазами по ботинкам первого ряда, ведущий инженер стал заговариваться, но, случайно поймав несколько заинтересованных взглядов, понял, что люди слушали. Его голос стал крепче, ладони раскрылись, руки стали указывать и обобщать, следуя за словами. Так Алексей не заметил, как проговорил полчаса.

– В общем, перед нами стоит колоссальная задача, коллеги… Распоряжение, как я говорил, поступило с самого верха. Владислав Леонидович, собственно, представляет… – он многозначительно посмотрел на потолок, – и будет постоянным наблюдателем и научно-техническим консультантом. Послушайте… Я семнадцать лет в Заслоне работаю, многие меня знают. Я прошу вас! Вы не представляете, как много зависит от нашей работы. Оставайтесь в две смены! Оставайтесь на ночь, если можете!

В зале стали настороженно переглядываться, кто-то нахмурился, кто-то натужно хмыкнул. Алексей заметил озадаченное лицо начсека и воскликнул в аудиторию, картинно хлопнув себя по лбу:

– Конечно! Семён Семёныч! Извините, главного не сказал! Переработки оплачивает президентский фонд! За двенадцать часов двойной, за сутки сколько там, Владислав Леонидович, пять окладов дадут?

– Да-да, – уверенно подтвердил начальник сектора, погладив несуществующие усы.

«Другое дело!» – послышалось с задних рядов, кто-то хихикнул, уборщица Геля, стоявшая вдалеке у стены, восторженно захлопала в ладоши, и по залу прокатилась волна одобрительного смеха и аплодисментов.

Через полчаса первая рабочая группа собралась в технической лаборатории. Алексей пригласил начальника сектора к интерактивному кульману и протянул стилус.

– Начнём с теории. Прошу изложить всё, что вы знаете об искомом взаимодействии научным языком, – и добавил тише: – Посмотрим, как хорошо вы освоили нашу физику с математикой…

Владислав Леонидович раскрыл толстую папку, полную очевидных, но неизвестных земной науке формулировок, взял у Алексея стилус и начал писать. Работа закипела.

Поначалу Алексей старался не покидать группу, но его постоянно дёргали из других отделов. Полные рабочего энтузиазма, но не понимающие, что делать, ведущего инженера Нежкова теперь считали за главного. «Ладно, там люди поумней меня, справятся!» – подумал Алексей, оставил теоретические изыскания старшим коллегам, а сам погрузился в подготовку испытаний и упорядочиванию всего остального.

Геля, самая бойкая и живая из воплощений единого, взяла шефство над техперсоналом. Она наладила коммуникацию между отделами, организовала доставку напитков с закусками из столовой прямо на рабочее место, составила новый график уборки, расписала всё на две смены. Алексей посматривал с интересом, вспоминая её взгляд утром на проходной. Хотел подойти на обеде, но наблюдая, как она висит на шее у Димы Холостяка из техконтроля – так нагло, чуть в тарелку ему не залезла, – отказался от этой затеи.

Через три дня начались первые испытания. Техническим бригадам удалось собрать три генератора ультраслабых возмущений, ещё два были на подходе. И хотя приборов, способных считать подобные колебания, не было, начальник сектора заверил, что очистил пространство в камерах от всех возможных помех. Оставалось по наитию, ожидая подсказок научно-исследовательской группы, модулировать возмущение в надежде получить результат.

Ночью Алексей ломал голову над подходящей комбинацией параметров, а днём курсировал по главному зданию, принося коллегам свежие данные и идеи. В очередной раз пробегая по коридору, он заметил техника, паявшего плату нового генератора.

– Здравствуйте, мы с вами так и не познакомились… – ведущий инженер протянул технику руку. – Хотел поблагодарить вас за помощь. Вы и сборку организовали, и сами вон… столько сделали. Спасибо.

Виктор Николаич отложил паяльник, цокнул языком и, не принимая рукопожатия, медленно встал.

– Мы делаем, потому что начальник сказал, – несильно, но неожиданно резко он ткнул Алексея в грудь. – Думаешь, мы вам всерьёз собрались помогать? Вторую жизнь захотел, как в фантастике? Это бесполезно, вы и тысячи лет не протяните…

Ведущий инженер попятился и, услышав разговор вдалеке, поспешил к выходу.

– Хорошо, что за вас решает начальник! – бросил он напоследок, захлопнув дверь.

В коридоре Алексей заметил Гелю. Прижимая к груди папку с бумагами, она ворковала с начальником производственно-диспетчерского отдела. «Он ей в отцы годится!» – проскочило в голове у ведущего инженера, и, вспомнив о неотложных делах, он поторопился в другую сторону.

Следующие трое суток слиплись в один долгий день. Алексей спал урывками, постоянно что-то записывал, бегал вверх-вниз по этажам и питался исключительно кофеином и сырниками. Научно-исследовательской группе удалось получить первые данные, но испытания результатов пока не дали. Две команды, посменно занимая суперкомпьютер, тщетно пытались проквантовать пятое взаимодействие. Необходимо было всё осмыслить, формализовать, «выдохнуть». Требовался хотя бы год вдумчивой, спокойной работы, больше проб, больше ошибок…

На исходе семидесятого часа, сидя за рабочим столом, Алексей наконец глубоко заснул. Проспав три с лишним часа – непозволительно долго – он почувствовал, как чьи-то пальцы ласково гладят его волосы. Рядом, подперев голову рукой, тихо сидела Геля.

– Здрасте… – нелепо улыбаясь, проговорил Алексей.

– Я не хотела беспокоить, ты сейчас так занят. Думала, будет минутка, сам подойдёшь. – на её щеках появились смущённые ямочки. – Не удержалась. Я хотела тебя поблагодарить.

– Да спасибо, не за что… То есть, извините, за что?

– За то, что заступился за меня тогда, – она коснулась рукой его шеи и, глядя в непонимающие глаза, добавила: – В прошлый раз.

– А, прошлый… – догадался Алексей. – Так это был не я…

– Конечно ты, – Геля ловко скользнула к нему на колени. – Это всегда ты…

Она запустила пальцы в всклокоченную причёску ведущего инженера. Алексей подумал, что наверно стоило бы прекратить это, но его руки полагали иначе. Они приподняли лёгкую миниатюрную Гелю за талию, придавили к груди, её зубы сладко впились в его губы. Хорошо, что замначальника в отпуске. И что в кабинете был этот неудобный диван…

Кожу на руках и ногах как будто покалывало, подниматься совсем не хотелось. Геля стояла у окна, накинув лабораторный халат. Бесконечная питерская ночь декабря и тени голых ветвей разлиновывали её силуэт жёлто-болотным лекалом.

– Мы уже занимались… этим?

– Этим? Почему ты никогда не произносишь слово «любовь»?

«Значит, занимались…» – решил Алексей. Чувства и разум тянули его в противоположные стороны. Сердце радостно стучало, счастливое от того, что его кто-то любит, но в голове непрерывно крутилось: «Она тебя изучает, использует и изучает…»

– Боюсь, наверно, – честно ответил он. – Я жену любил, дочку, работу. Катюху я, конечно, сейчас люблю. Только где это всё? Ладно семья, сам виноват… Ты знаешь, я ведь года четыре назад звездой в Заслоне был. Инфраоко в серийное производство выпустил, какой был проект! Я будущее создавал этими руками! Теперь и не помнит никто…

Он посмотрел на Гелю, ожидая сочувствия, но столкнулся с хмурым, недобрым взглядом.

– Какой же ты эгоист… Какие вы все эгоисты, это невероятно! – она полыхнула, как плазма в микроволновке. – Молчи, просто молчи и смотри.