Рождественские истории Залесья. Ведьмина месть

Только вот о самом главном забыла старая колдунья, а именно о том: что человек хороший, добрый, честный, отзывчивый по природе своей, даже в волчьем обличии таковым навсегда останется.

Вот и Тихон не растерялся. Далеко в лес не побежал. Оборотничество оно оборотничеством, а душа-то и разум прежними остались.

Привыкая к новому обличию, устроился Тихон на мягком лапнике под большой развесистой елью. Слух его обострился так, что слышно как мыши под землей суетятся, а нос… за версту чует, как добрая хозяйка в избе жирного гуся запекает.

В волчьей шкуре Тихону вполне тепло и уютно показалось, вот только большой серый хвостище несколько раздражал своей вихлявой живостью.

Вдруг обострившимся чутьем своим почуял Тихон, что на том самом месте, где он лежит, что-то в земле схоронено. Встал на лапы, и принялся рыть замерзшую землю. Схрон тот не глубоким оказался и в скором времени вытащил он из него зубами на свет божий дерюжный мешок. Сунул в него морду, а там… три небольших берестяных туеса лежат, таких, в каких по обыкновению своему бывалые охотники провизию хранят и мелочь всякую. Да только вот совсем не провизия в тех туесах оказалась. Два из них, под завязку полны пороховниц с порохом, а вот третий… доверху набит золотыми червонцами!

«Вот так находка! Да тут не меньше сотни золотых будет! – подумал Тихон. – Только какой от них прок сейчас?» – и в сердцах отшвырнув в сторону мешок, снова улегся на лапник, погружаясь в раздумья.

Семи пядей во лбу Тихону не понадобилось, чтобы уразуметь, чьих рук колдовство это подлое над ним сотворилось. А вот как дальше быть и что делать? Этого он не ведал, покуда… не заметил бегущего через лес черного кота, того самого, что намедни так неожиданно лошадь напугал.

Принюхался Тихон, а кот-то тот и не кот вовсе! Смердит от него по-черному нежитью.

Тихон зло оскалился, зарычал. Выйдя из своего укрытия, встал против ветра и, следуя волчьим инстинктам, стремительно бросился наперерез коту, ловко скрываясь за лесными деревьями и кустарником.

Ни чего не подозревающий кот, пробежав еще полверсты внезапно, остановился, неожиданно заприметив на торчащем из снега осиновом пне ярко-оранжевый зимний опёнок.

Оборотившись самим собой, фыркая и отряхиваясь от снега, чёрт уже было протянул мохнатую лапу сорвать лакомый грибочек, как вдруг из-за пня, будто из-под земли, выросла перед ним во весь рост, огромная фигура серого волка.

Разъяренный зверь, обнажая острые клыки, одним прыжком преодолел пень и со страшным рыком набросился на застигнутого врасплох чёрта.

Долго потом еще ломали головы местные охотники, тщетно пытаясь определить, от какого зверя такого иссиня-черная шерсть по всему лесу клочьями разбросана.

Желая всем своим существом вырваться из цепких лап волка, постарался, было, чёрт взобраться на ближайшую осину, но Тихон так хватил его зубами за заднюю лапу, что аж кости хрустнули. Повалил чёрта на спину и, вдавливая своим могучими телом глубоко в снег, вознамерился, уже было вцепиться зубами ему в глотку, когда тот, чуя неминуемую погибель, жалобно взмолился.

– Не губи солдат! Пощади! Все что хочешь, для тебя сделаю! Не я это! Не я! Ведьма проклятая все придумала! – визжал перепуганный чёрт.

При этих словах Тихон остановился, не послабляя, тем не менее, давления на поверженную жертву, потому как именно в это самое время созрел у него в голове хитро мудрый план: «Что мне толку от разорванного чёрта? Проклятия этим не снимешь, а вот ежели ведьму через него наказать?.. Для такого дела он мне в самый раз живехоньким пригодится».

– Всё чего захочу? – переспросил Тихон.

– Всё чего пожелаешь! – ответил чёрт, рассуждая про себя так: «Наобещаю дурню с три короба и сбегу к ведьме, она-то уж быстренько найдет способ охотников на него вывести!».

– Как обратно оборотиться знаешь? – продолжал Тихон.

– Не знаю, – соврал чёрт.

– Откупиться можно?

– Точно! Совсем запамятовал! Можно солдатик! Откупиться это всегда можно! Чем расплатиться желаешь?

– Золото сойдет?

– Сойдет! Сойдет, конечно! Только сам понимаешь, тремя монетами не откупишься.

– А тремя сотнями?!

Чёрт от жадности слюной подавился: «Вот удача, так удача! И с солдатом разделаюсь и золотишком разживусь! То-то братья черти обзавидуются!», – Тремя сотнями?! Да за три сотни я с любой ведьмой на раз, о чем хочешь, уговорюсь! Отпусти, а?

– С любой не надо. Та, что околдовала, пусть и расколдует. Понял?! – прорычал Тихон.

– Понял солдат, понял, как не понять! Отпустишь? – не унимался чёрт.

– Ладно, пошли уже. Что я сам, по-твоему, золото в зубах тащить буду?

И повел Тихон чёрта к тому месту, где дерюжный мешок нашел.

Чёрт едва поспевал за волком то и дело, припадая на искалеченную лапу.

К тому времени в лесу темнеть стало. Случись увидеть такую картину в потемках, какому-нибудь случайно забредшему в эти места охотнику хотя бы даже издали, на всю жизнь страху бы натерпелся!

Когда Тихон с чёртом добрались до заветной ели, в лесу окончательно стемнело. Ночное небо украсилось редкими звездами. С большей силой крепчал мороз, наполняя лес тем особо-удивительным треском, каковой происходит по причине, лопающихся на морозе коры и дерева.

– Тут жди, – приказал Тихон чёрту и проворно нырнул под ель.

Там он весьма осторожно, насколько позволяли волчьи лапы, равномерно распределил порох из пороховниц по туесам, а сверху аккуратно присыпал его золотом. В след за этим, острыми когтями, в донышке каждого из них, проковырял небольшие отверстия, с тем, чтобы при встряске порох тихонечко в мешок просыпался; на протяжении всего этого времени, выбрасывая из-под ели, земляные комья в сторону чёрта, на случай, чтобы тот с любопытства не заподозрил чего неладного.

Только чёрту не до того было.

Дожидаясь Тихона, и порядочно продрогнув на трескучем морозе, он только то и делал, что, пытаясь, согреться, резво хлопал себя лапами по плечам и потешно пританцовывал козликом.

– Ну, скоро ты там солдатик? Мороз до кишок пронимает!

– Земля мерзлая на силу вырыл, – ответил Тихон, выволакивая из-под ели, дерюжный мешок с туесами, – На! Любуйся крохобор!

Чёрт трясущимися от волнения лапами поочередно, один за другим, открывал туеса, убеждаясь в наличии их содержимого, и складывал обратно в мешок.

Взгляд его зеленых глаз, в ночной темноте ослепительно блестел преисполненный животной алчностью.

– Ну вот, и чудесно! Вот и сговорились! – закидывая мешок за спину, проворковал довольный чёрт, – Прямиком к ведьме снесу, уговорюсь, чтобы расколдовала, а ты солдатик домой ступай. До избы доберешься, в сарае схоронишься, а как только месяц станет к лесу клониться, так волчья шкура с тебя сама и сойдет.

Сам это говорит, а в уме про себя думает: «Ступай, ступай, в сарай, волк переросток, там охотнички из тебя дух-то мигом вышибут. Разом за все поквитаемся!»

И довольный своим лукавством поторопился к ведьме с приятными новостями.

– Смотри. Обманешь, под землей найду! – бросил Тихон ему вдогонку, – Докончу начатое!

Могло бы показаться, что чёрт пропустил эту угрозу мимо ушей, но это было бы совершенно не верно, так как он, невзирая на хромоту, заметно прибавил ходу.

Тихон же направляясь в сторону деревни, рассуждал так: «Ну, с этими лиходеями дело ясное. А вот, что со мной будет? Ладно, пойду к избе, Миланья небось заждалась, беспокоится. Покажусь, каким есть. А там… Чему быть того не миновать!».

В то самое время, когда Тихон добрался к дому, далеко над лесом полыхнуло розово-желтое зарево. Вслед за ним раздался мощный отдаленный хлопок, гулким эхом прокатившись по всей округе.

Миланья выскочила на крыльцо и… нос к носу встретилась с огромным серым волком.

Обомлев со страха и не в силах двинуться с места, смотрела она на него, не отводя глаз.

– Тихон?! – неожиданно сорвалось из её уст.

И вслед за этой её догадкой началось удивительное превращение. Потому как каждый даже самый мало-мальски грамотный человек на деревне знает: стоит только при встрече произнести настоящее имя волколака, как он тут же человеком оборотится.

Вот и у Миланьи прямо на глазах, серый волк стал приобретать человеческие черты. Обращение длилось не долго, и в скором времени перед ней, вставая с четверенек на ноги, предстал абсолютно нагой Тихон. Зардевшаяся Миланья смущенно отвела глаза в сторону, и подавая ему свою шаль прикрыться уступила дорогу, впуская с мороза в теплую избу.

А что же такое произошло в лесу?

Ровным счетом то, что и задумал Тихон.

Чёрт по дороге растряс порох, а когда по обыкновению своему, полез с мешком через печную трубу – в избу, достало всего лишь одной маленькой искорки для того чтобы порох в мешке тут же вспыхнул.

Количества его вполне хватило на то чтобы в один миг разнести на мелкие щепки и ведьмину избушку, и её саму вместе с лукавым приспешником; и так же всё её поганое колдовство.

А в скором времени, после взрыва, сквозь еще не успевшее развеяться пороховое облако, сверкающей россыпью новогодних конфетти, посыпались звенящей мелодией, с неба, на белёсо-голубое покрывало заснеженного леса, – золотые червонцы; знаменуя счастливое завершение этой невероятной истории.

Старожилы тех мест сказывают, что и посей день нет-нет да и отыскивает какой-нибудь счастливчик в глухом лесу золотую монету. Но сам я того не видел, а потому и вам об этом, врать не стану.