Помоги проекту - поделись книгой:
Эдик остался стоять в согнутом положении, чтобы не провоцировать незнакомца. Эдику казалось, что он видел, как темный человек пристально смотрит на него. Каждое движение рук убийцы воспринималось как попытка достать нож.
Эдуард ужасался в мыслях, насколько этот человек огромен. Что-то бросить вслух было бы неуместно. В любом случае, он знал, что даже если захотел бы что-то сказать, голос просто не позволил ему выдавить что-то, кроме писка. А встать с полусогнутого положения было невероятно страшно.
«В новостях именно таким убийцу и описывали, таким огромным, в черной рваной куртке, с пустым взглядом и шрамами по всему лицу…» – смутно припоминал Эдуард утренний региональный выпуск новостей. Всё начинало приобретать совершенно отчетливый окрас. И правда, шрамы на лице неизвестного являлись для Эдика очень ясно.
Ноги затекли, поясница невыносимо болела. Согнутое положение дает о себе знать. Беспамятство накрывало его. Эдик понял, что еще немного – и он свалится в обморок. Глаза закатились. Сердцебиение усилилось. К горлу подступила тошнота. Он попытался вскочить и побежать, но от резкой нагрузки потерял сознание – и упал лицом в грязь.
Эдуард отключился – и стал легкой жертвой, но немой убийца не двинулся с места.
Знал бы Эдик, что незнакомцем была чья-то выброшенная куртка.
Малыш
01.09.
Тик-так. Тик-так. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Утречко!
Здравствуй дорогой дневник.
Ура! Сегодня я иду на линейку в первый класс школы! Меня ожидает столько новых друзей. Может быть, я встречу в этом классе свою любовь?..
Просто прошлая моя любовь очень сильно обидела меня… И я ужасно разочаровался.
Дело было совсем недавно. Этим летом в садике я очень хорошо подружился с одной девочкой – Ксюшей. Мы познакомились с ней в один из очень жарких солнечных дней. Это было на игровой площадке у садика. Если честно… она мне сразу очень понравилась. Мы с ней любили разговаривать: обсуждать мультики и играть в куклы. Эх, какое было время! Правда, играть в куклы мне быстро наскучило… И я предложил ей по секрету от родителей вместе с моим мячиком на веревочке (мое изобретение для игр) пойти гулять в лес.
В лесу нам было очень весело: мы собирали землянику, стоя на коленках, и играли в мячик. В лесу было еще жарче, чем в городе. И вообще, нам было очень весело! Поначалу.
В один момент она впервые разочаровала меня. На площадке я играл с ней в ее глупые куклы, а она никак не хотела играть со мной в мальчишеские игры… Я помню, что так замучился убеждать ее поиграть со мной, что аж вспотел: снял футболку и расстроенно сел к дереву. Я чуть было не заплакал. На самом деле я уже тогда смертельно обиделся на Ксюшу…
Из-за этой гулянки мы вернулись с ней по домам только к вечеру. Из-за сборов земляники она разбила и стерла все свои коленочки и дома сильно плакала. И, представляешь, дневничок, всё рассказала родителям… Они пришли ругаться со мной и моей мамой. Ее злые родители кричали и сделали так, что со мной больше никто не дружил, а все взрослые относились ко мне очень плохо… Каждый день в подушечку я плакал от одиночества… И тут мама сказала, что мы переедем! Я так обрадовался! Ведь в новом городе меня снова будут любить! Мы переехали очень быстро: спасибо моей любимой мамочке.
Когда я был маленьким (хотя мама мне говорит, что я до сих пор маленький) мне нравилось выходить на улицу и пугать голубей. И вдруг вчера, смотря из окна новой квартиры на улицу, я увидел девочку, поступающую точно так же! Я сразу понял, что мы подружимся.
Дневничок, она настолько красивая, что я теряю дар речи! Теперь я очень жду линейки, чтобы увидеть ее – может, она тоже придет туда? Я бы очень хотел познакомиться с ней и показать, как я играю со своим мячиком на веревочке.
Ох, да уже будильник звонит! Я жду не дождусь! Надо спешить на линейку!
Это будет самый счастливый день!
До скорой встречи, дорогой дневничок!
Иван Ефимоф, 36 лет.
Любимчик
Последние куски угля тлели: холод обжигал кожу и кости. Ночное небо затянули тучи, и звезды не могли светить сквозь них. Пахло сырой осенью.
Мать сидела в пустой комнате с тремя сыновьями. Детский голодный плач рвал тишину в клочья. Женщина совала пальцы им в рот, чтобы они замолчали.
«Мне нечем вас накормить, малыши… У меня есть только пакетик молока на троих…»
(Она смогла украсть немного сладкой жидкости из хлева с коровами. Больше крохотного запечатанного пакетика взять не получилось, а своего молока у нее давно не было из-за голода).
Мама прилегла на пол и уперлась ребрами: больно.
«Молока хватит только на одного ребеночка» – мелькало в мыслях. Она невольно подложила локоть под себя, чтобы не упираться костями в пол.
Дети кричали и махали ручонками в разные стороны.
Мама привстала (правая рука совсем онемела и не двигалась). Левой она поднесла пакетик к губам самого маленького.
Он тяжело задышал, чувствуя приближение теплого, питательного молочка.
Женщина отвела упаковку в сторону.
Ее губы дрожали.
«Хватит только на одного…»
Малыш кусал свои пальчики беззубым ртом. Плоский животик резко поднимался и опускался. Впалые, синие глаза умоляюще глядели …и вдруг – начали закрываться.
Другой (средненький) сынок схватил ее пальцы своими. Мать выдернула руку как обожженная. Мальчик обмяк.
Старшенький, уже кое-как способный ползать (лишь от голодной слабости не ходил) обнял и сжал ее ногу, замерев в таком положении. Он открыл рот: просил еды.
Мама попыталась вытащить ногу – не смогла. Она попыталась сказать что-то, но вместо слов вырвался лишь жалкий писк. Близкие слезы неприятно сжали горло.
Двое из трёх малышей (младший и средний) замолчали и ослабли. Старшенький тихо стонал у ее ног.
Мать не могла поверить тому, что случилось.
Младшенький запрокинул голову.
Она с силой отпихнула старшего ногой и понеслась к младшему. Грязные ногти сжимали и рвали пакет. Истерика: женщина вопила. Мама, трясясь, открыла рот младшему ребенку и заливала туда текущую по пальцам жидкость. Молоко останавливалось в горле малыша, оставалось во рту. Головка наклонилась набок: всё вытекло на пол.
Женщина вскочила, царапая пол, и, поскальзываясь, разбила колено в кровь. Средненький сынок распластался на полу. Раскинул ножки в разные стороны в неудобном для живого человека положении. Он выглядел, как сломанная и неправильная звезда. Молочко, залитое ему в горло, вытекло через нос, пузырилось, текло по щеке.
Мать уронила пакет. Оставшееся питание разлилось по полу. Закрыв руками глаза, женщина сидела в углу и стонала. Ее плечи вздрагивали.
Полизав пол, к ней подполз старшенький сынок. Живой. Пока что.
Старик
Солнечный свет пробивается сквозь шторы в школьный класс. Жарко. За окном маленькие дети играют в мяч.
«Я так не хочу учиться!» – думал Валера. Сегодня на уроке дети проходили… впрочем, какая разница что?
Вскоре урок завершился, и мальчик выбежал на улицу. Ему нужно было посетить занятие в музыкальной школе.
Он проходил мимо детской площадки. На ржавой горке лежал ободранный собаками плюшевый мишка. Один его глаз отсутствовал, а другой будто светился красным. Из уха будто вытекал мокрый плюш.
Валера взял медвежонка к себе в карман: благо, игрушка была небольшой.
На полпути к музыкальной школе произошло нечто странное: медвежонок заговорил.
«Валера – так тебя звать? Я древний дух, который может исполнять желания!»
От удивления паренёк открыл рот и застыл на месте. Спустя пару секунд, заикаясь, Валера спросил: «Ах, а ты не мог бы сделать так, чтобы мне не пришлось ходить в музыкальную школу?»
«Да, конечно! Но тебе придется почесать мое пузико…»
Мальчик почесал шершавый, грязный живот медведя.
Вдруг вокруг него будто закружились тысячи и тысячи звезд! Он закрыл глаза на пару секунд – и очутился около школы.
«Ух ты! Мне и правда не пришлось идти в эту скучную музыкальную школу…» – подумал Валера.
Его глаза загорелись: в голове созрел гениальный план! Он схватил медвежонка сильнее и начал с остервенением тереть медвежье пузо.
«Я не хочу ходить в школу! И на спортплощадку тоже! Да и дома убираться! Не хочу, не хочу!»
Целая галактика закружилась вокруг Валеры: свет обжигал кожу, а пыль царапала глаза. Пришлось в очередной раз закрыть их.
Мягкая простыня коснулась его спины. Мальчик почувствовал сильное расслабление и спокойствие.
«Ух ты! Многонько я пропустил, стало быть…» – прошептал он вслух, тихо поднимаясь с постели.
Парнишка обошел маленькую, неуютную комнатку и увидел стоящее у стены большое зеркало. Как и любой уважающий себя
Адреналин защекотал низ его живота и поднялся вверх, остановившись комом в горле.
Перед ним, в отражении, стоял старик, морщинистый и уставший.
«Что? Что со мной произошло?..» – сказал мальчик и кинулся к медведю, неподвижно сидевшему в углу.
Мишка отвечал ему: «Ты захотел пропустить все возможности в этой жизни, что доступны молодым. Так зачем тебе молодость?»
Пух на стёртом животе мишки скомкался и почернел. В единственном алом глазе появилось очертание Валеры среди других ребят. «Я не один такой…» – подумал старик и ужаснулся. – «Много же в мире в пожилой оболочке – детишек…»
Губы игрушки растеклись в широкой улыбке. Раздался смех.
Пила
Одинокий домик лесничего стоит среди заснеженных осин. Тусклый огонь камина горит в нем, выделяясь. В доме крики: истерика дочери.
«АААА! Не-э-ет… не-икх-икх-т!» – истерила девочка. – «Папа! Он ушел… ушел…»
Пытаясь говорить слишком быстро и громко, малышка вскоре захлебнулась в своих слезах – и замолчала.
Мама сидела рядом с ней и смотрела сочувственно. Тусклый огонек камина, казалось, потух, но женщина подкинула туда последние кусочки дров, помешала их кочергой – и языки пламени вновь показались.
«Милая, этого стоило ожидать: он изменял мне – постоянно – вот и ушел.»
Дочь, еле-еле жуя сопли, выкрикивала: «ТЫ! Ты пилила его! Пилила!»
«А он кричал!» – сердито отрезала мать и смотрела на дочь уже осуждающе.
«Да! Да! Крича-ал! А ты пилила! Зачем??! Из-за тебя он ушел от нас! Ааах, ааах!» – дочь теряла воздух.
Дом наполнился едким дымом: мать не открыла печную трубу (перенервничала – забыла).
Лесная черная тьма сгущалась. Лунный бледный свет почти не пролезал сквозь густые ветви деревьев.
Было видно, что дочери тяжело переживать всё произошедшее – и мама обняла ее.
Трясущаяся девочка вяло попыталась отсесть.
«Ну это совсем не дело! Ты как к матери относишься?? Он – изменщик, алкоголик, а виновата я? А как нам дом топить? Он дров не приносил уже сколько!!! Скажи спасибо матери, что она нашла, чем дом растопить, иначе обе бы замерзли! Неблагодарная! Да я сама не хочу жить! Я не знаю, что дальше делать! Хкх… Хкх… Хкх… пилила!»
Дочь забилась в угол и тряслась.
Мать схватила окровавленную пилу и завизжала.
Тусклый огонь камина задергался – и потух. Отец догорел.
Мученик
Воскресенье. Яркий свет утренней зари освещает комнату.
Стоя, не садясь за стол, Валя доедает свое сладкое пюре (торопится). Одновременно с этим сплетает косички в мудреные формы. Делать все вещи одновременно и даже не замечать этого – удивительная женская способность!
Быстренько доев пюре и схватив свой чемоданчик, девушка вылетает из подъезда и сломя голову несется к вокзалу.
Куча людей, кашляющих и толкающихся, окружили ее, но каким-то удивительным образом Валентина прошмыгнула через огромных мужиков, спешащих занять аж два места (не в силу властолюбия, а в силу своих форм) – и заняла свое – около окошка.
Солнышко слепило, пришлось закрыть уставшие от бессонной ночи глазки. Сладкий сон, совершенно младенческий, на тепле. Темные волосы нагреваются – и, если дотронуться до них, можно почувствовать обжигающий жар. Однако, кожа головы ощущает их как теплую шапочку после прохладного ветра улицы. Голова расслабляется под теплыми волосиками – и буквально – отключается.
Остановки электрички сменяются одна за другой. Вале ехать далеко – от начальной до конечной станции: можно расслабиться. Она непонятным образом через сон осознает, что происходит вокруг, но не может трезво это осмыслить: вот, рядом с ней сидящий человек трясет ногой (волнуется, наверно), потом встает – и почти что выбегает на своей остановке: спешит. Что же случилось с ним, с этим человеком? Вале снятся сны о нем: вот, этот мужчина выбегает на самый летний зной: горячие солнечные лучи обжигают лицо. Он спешит в роддом, куда отвезли его жену.
Муж работал далеко, в Москве, на окраине. Метро, пригородный поезд – всё занимает драгоценное время. Жена позвонила ему до этого, до того, как он сел в электричку. Она позвонила ему, когда мужчина был на работе. Он, волнуясь, заикаясь, говорил ей, что вызовет скорую, но она отвечала: всё в порядке – сегодня к ним в гости как раз собирался ее давний друг – Роман. Женщина, тяжело дыша, шептала, что друг довезет ее.
В животе резало, будто ножом; по спине ручьем лился пот: рабочая рубашка намокала и прилипала к коже: зуд не ощущался, голова пустела. Думать не хотелось: было слишком много ощущений: мужчина подпрыгивал на месте, чувствовал неудобство и зажимал свои руки между ногами, а ноги прижимал к полу, чтобы больше не дергаться.
Как жена будет рожать без
Каждая лишняя секунда остановки поезда била по мужу. Мужчина стучал ногой по полу, надеясь, наверно, что машинист услышит его, что электричка двинется быстрее. Но она не двигалась.
С момента звонка жены прошло – несколько часов.
Поделиться книгой: