Нулевой год

— С двух сторон нас окружает болото, — продолжил я, игнорируя ропот. — С третьей — море, с четвертой — степь. За степью — горы. Планета, насколько я могу судить, обитаема. Наличие разумной жизни под вопросом, а вот ползучих гадов…

— Вот! Коротко и ясно, — прервал меня дядя. — Молодец.

Пожалуй, он прав. Я едва не сболтнул лишнего. Не стоило пока говорить, что встреченные по настоящий момент формы жизни вряд ли можно назвать безобидными и дружелюбными.

Одобрительно похлопав меня по плечу, полковник вновь занял место на башне. Стерев пятно грязи с брони подошвой своего блестящего сапога, откашлялся, прочистив горло, и засунул руку в карман, как раз в тот, в который незадолго до этого положил пистолет.

— Товарищи! Как вы видите, ситуация сложилась сложная. И первая задача, которая перед нами стоит — выжить. И не только выжить, но и сохранить то культурное, научное и техническое наследие, что у нас осталось. Но это чуть позже. Сперва — выжить. И ввиду этого я принимаю на себя чрезвычайные полномочия, и объявляю чрезвычайное положение.

— Ты, командир, человеческим языком объясни…

— Говоря человеческим языком — специально отобранные ополченцы пройдут по домам с целью… — военный замялся на секунду, подбирая нужное слово. — С целью национализации продуктов питания, станков, оборудования, транспорта, приборов и оружия, переписи скота и так далее.

Толпа загудела. То тут, то там слышались крики "продразверстка", "раскулачивание" и "хуже Сталина". Заблестела в свете двух солнц сталь топоров и ножей. Защелкали затворы ружей. Загудел электропривод броневика, наводя на толпу пулемет, но пока беря выше голов. Краем глаза я заметил движение в кармане полковника — он снял Макарова с предохранителя. Я разложил приклад автомата и загнал патрон в патронник. Ситуация обострилась — дальше некуда. Казалось, кровопролития уже не избежать, как вдруг…

— А ну — цыц, нехристи! — продребезжал в толпе старческий голос. — Заткнулись все, я сказал!

Повисла звенящая тишина. Распихивая селян локтями, добавляя особо нерасторопным клюкой, к броневику вышел дед Анисим.

— Я говорить буду!

Люди, казалось, даже перестали дышать. Про деда Анисима многое говорили. Приписывали ему и службу в СМЕРШе, и в особом секретном подразделении КГБ еще в те времена, когда то самое КГБ было. Дед появился в деревне настолько давно, что мало кто уже и помнил — когда. И кроме как "дед Анисим" его никто никогда и не звал. Я сильно сомневаюсь, что кто-то знал его фамилию, или, тем паче — отчество. Зато все знали другое. В свои хрен-его-знает сколько лет дед из своего немецкого карабина с оптикой, перестволенного под православный патрон 7,62х54, бил белку с полукилометра. И авторитетом пользовался громадным. Ну кто еще мог настолько нагло заявить давеча, что кроме старой берданы у него ничего больше нет, когда про тот самый карабин в деревне знала каждая собака?

Пожевав губы, устало оперевшись на клюку, дед начал свою речь:

— Я что вам скажу, люди добрые. Бориса я знаю с малых лет. Помню, он с ребятней у меня яблоки тырил, так я ему зарядил солью пониже спины. Так то когда было? Хлопец он добрый и, стало быть, человек надежный. И если он говорит, что вас, буржуев, пора раскулачить — то так тому и быть. Цыц, я сказал! — подавил старик прокатившийся было ропот. — Положеньеце у нас непростое. Ни нам, ни отцам и дедам нашим так туго даже при немце не было. Ведь тогда же все знали, что Красная Армия обязательно победит. А теперича нам подмоги ждать неоткель. Вы можете, конечно, попрятать свои закрома, но что потом? Порядок нужен! Андреич — человек военный, полковник, а, стало быть, не дурак. И прядок при нем будет. А коли порядок будет — то и достаток будет у каждого. Слыхали, чего малец сказал? У нас теперь целая планета! А это значит, что земли у каждого — хоть тыщу гектар будет. И, кто не лентяй — хоть замок себе построит. Но для этого нужен порядок. Я что предлагаю? Мы будем работать — честно, по совести. А Борис нам порядок обеспечит. Ведь обеспечишь?

— Обеспечу, — заверил дядя, вынимая руку из кармана.

— А уж я прослежу, чтобы никто, — дед Анисим поднял высоко вверх скрюченный морщинистый палец. — Слышите? Чтобы никто не баловал!

— А у попа Рендж Ровер тоже экспроприируешь? — поинтересовался кто-то.

— Ну зачем так? — облегченно вздохнул полковник, вытирая со лба пот рукавом. — Автомобиль ему нужен для выполнения своих прямых обязанностей… он же теперь — патриарх!

— Как патриарх? — ужаснулся отец Илья.

— А что, на этой планете есть еще один священник? — усмехнулся высунувшийся из люка участковый.

— А ты тогда, сын мой, получается — министр МВД, — парировал батюшка. — Ведь другого милиционера на планете тоже нету!

Теперь, почувствовав груз ответственности, побледнел и капитан…

Следующие несколько дней были целиком посвящены продразверстке, сбору и обработке статистики. Национализация происходила, в целом, почти добровольно. Лишь изредка приходилось передернуть затвор дробовика. Если кто-то пытался что-то утаить — помогали соседи, решившие вдруг проявить гражданскую ответственность. Магазин и несколько ларьков были раскулачены в первую очередь. Продукты, компьютеры, принтеры, фотоаппараты, инструменты и все прочее складировали в бывшем колхозном ангаре, обнеся его колючей проволокой и установив круглосуточную охрану. Питание на первых порах установили строго по талонам, которые вручную рисовала Марина, а дядя заверял своей подписью. Собственно, тут и начались первые сложности. Ну да, типа до этого легко было… Если рассады табака в деревне были, то чай и кофе оказались в дефиците. Их занесли в список лекарственных препаратов и выдавали только тем, кому полагался усиленный паек.

Конечно, не все хотели жить честно — случались случаи спекуляции, когда отдельные личности пытались выменять припрятанные запасы на золото. Глупо. Очень глупо! Они не понимали, что золото в этом мире совершенно ничего не стоит.

Впрочем, такие моменты искоренялись сразу — имущество спекулянтов конфисковывалось, а вот что делать с самими преступниками… расстрелять было слишком жестко, лишить свободы — мягко, ведь их все равно приходилось кормить. До принятия решения их просто закрыли в церковном подвале.

Но когда удалось выявить наркоторговца — молодой парень пытался выменять еду на героин, дядя оторвался по полной. Он устроил показательный суд на деревенской площади и расстрелял мерзавца собственной рукой. Стоит отметить, что торговля наркотой после этого прекратилась полностью.

Перепись показала, что в деревне осталось около двух с половиной тысяч человек — 937 женщин, 715 мужчин и 693 ребенка в возрасте до шестнадцати лет. Профессии были представлены самые разнообразные — врачи, геологи, плотники, каменщики, сварщики, механики и так далее. Даже один браконьер — так пожелал записаться дед Анисим.

В нашем распоряжении оказалось 297 гладкоствольных ружей, 32 нарезных карабина, 14 Наганов, 3 пистолета Маузер, 17 пистолетов ТТ, 3 Люгера, один Вальтер. Некоторое количество короткоствольных образцов идентифицировать никто не смог, настолько древними и редкими они были.

Из более серьезной артиллерии — нашлись два пистолета-пулемета Судаева, один ППШ и один МП-40! Про пулемет я уже упоминал, но, поскольку тот потреблял патроны британского калибра.303, коих в наличии не оказалось, то был совершенно бесполезен. Для остального арсенала боеприпасов хватало. Да, еще оставались и дядины запасы, которые он предпочел скромно не указывать в переписи.

Терпимо дело обстояло и с техникой. 213 легковых автомобилей, 38 грузовиков, комбайн, и 32 трактора, из которых 7 — гусеничных. Мотоциклов — больше пятисот, практически по одному на двор. Это еще не означает, что весь транспорт был на ходу, в перечень попали даже ржавые остовы, которые, кроме как на металлолом, девать некуда. С запчастями, шинами и топливом тоже ситуация, не внушающая оптимизма. Даже с учетом того, что в деревне была АЗС, топливо на которую завезли буквально перед самой катастрофой, а у каждого автовладельца конфисковали не менее канистры бензина, все равно надолго нам его вряд ли хватит.

Еще одним положительным моментом можно считать, что скотины тоже хватало — коров, свиней, даже несколько коз и коней. В сложившейся ситуации, в режиме строгой экономии — даже с избытком. Домашней птицы — вообще без счету.

За то время, что мы наводили порядок в деревне, трава успела позеленеть, а почки на деревьях — набухнуть. Весна в этом году наступила, мягко говоря, рановато. Удостоверившись, что ситуация стабильная, политически и социально выверенная, в сопровождении грузовика с десятком ополченцев, мы нанесли визит на завод.

Вот здесь в самом деле царила разруха. Без должного руководства работяги просто бухали, а этого добра, слава Богу, на Руси всегда хватало. В принципе, это был первый и один из самых значительных политических просчетов. Следовало разделиться на две команды, одну оставить в деревне, а вторую отправить сюда на следующий же день после объявления новой власти. Ведь металлургический завод, теперь — единственный на всей планете, представлял собой серьезный стратегический объект.

На предприятии мы пробыли еще два дня, приводя заводчан в чувство и инвентаризируя имущество. В наш автопарк добавилось еще несколько автомобилей и тракторов. Особую радость вызвали два тепловоза и два паровоза. С последними нам повезло особенно — ведь они потребляли дрова, а не солярку! Просто чудом они сохранились до наших времен, стоя в конце депо еще с пятидесятых годов.

Впрочем, главной ценностью был паросиловой цех с турбинами и генератором, мощности которого, по заверениям Михалыча, вполне достаточно, чтобы обеспечить деревню электроэнергией. Основное топливо для котлов — мазут, тоже был в дефиците, но построенные еще в середине прошлого века, они замечательно работали и на угле. Да, запасов угля оставалось меньше, чем на два месяца, и то лишь по причине раннего конца отопительного периода, но в окрестных горах на наши нужды его должно было хватить.

Нашлось применение и арестованным спекулянтам — их отправили на каторжные работы, проводить линию электропередач от завода к деревне.

И вот, уже через двадцать дней после катастрофы, в домах селян появился свет. Тут притихли даже те, кто пытался высказывать какое-то недовольство. Дядя моментально стал народным героем!

Мне удалось собрать какую-никакую компьютерную сеть, облегчив Марине жизнь — теперь учет припасов велся в он-лайн режиме, избавив ее от необходимости рисовать талоны. Признаться, с бумагой тоже было так себе. На талоны пустили даже картон от упаковок.

Мы наладили радио, играющее, в основном, музыкальные программы. Ну в самом деле, что еще можно было пустить в эфир? Новости, что курочка Пеструха снесла три яйца? Или что корова Буренка дала два ведра молока? Жизнь входила в более-менее привычное русло.

Полковник даже приказал начать посев зерновых, садить картошку, моркошку и прочую снедь. Крестьяне сперва сопротивлялись, утверждая, что сезон еще не начался, дескать, на календаре — только конец марта. В ответ на это дядя пару дней, чередуясь с Мариной, читал по радио выдержки из истории СССР, преимущественно периода коллективизации и индустриализации, после чего селяне поняли, что посевная пора начинается по сигналу зеленого свистка вверх, и, получив на складе под строгий учет семена, надолго увязли на полях и огородах.

Следующим серьезным просчетом стало то, что мы совсем забыли про жителей замка — Захарова и его банду. В одно прекрасное утро по всей деревне оказались расклеены листовки следующего содержания:

"Долой узурпузаторов!

Дорогие друзья! Полковник Грачев, в сговоре со своим племянников, взяточником-участковым и ворюгой-попом захватили власть над Вами! Они нагло забрали у Вас все то, что вы копили годами, а многие — и всю жизнь! Они жируют, сидя на шее рабочего класса! Они ведут Вас назад — в коммунизм!

Только я могу обещать Вам светлое будущее, достаток и процветание! Разгоните самозванцев, воткните вилы в их жирные бока, и идите ко мне!

В.П. Захаров"

— Ну, вообще, это статья 109 УК РФ, — заметил Семенов, читая листовку.

— А мне особенно смешно, что возвратом "назад — в коммунизм" пугает бывший член ЦК КПСС, — усмехнулся дядя.

Экстремист тоже сильно просчитался. Если бы такие листовки появились месяцем ранее — эффект был бы непредсказуем. Но сейчас, когда крестьяне видели реальные дела, видели восстановление жизни не на словах, а на деле, то им было глубоко плевать и на листовки вообще и на Захарова в частности.

Все же, как говорится, береженого Бог бережет, и мы усилили ночные патрули. Несмотря на это, листовки продолжали появляться, но те, кто их расклеивал, так и оставались не пойманными. Пока.

К этому времени окончательно выяснилось, что во всем обозримом пространстве, да и за его пределами, мы одни. Одному из деревенских радиолюбителей удалось собрать достаточно мощный передатчик. Эфир безмолвствовал. В дальнейшем мы предпринимали попытки один раз в неделю, с тем же успехом. Если на планете и были еще разумные существа, то не достигшие необходимого уровня развития. Или — наоборот, не считали нас достойными для контакта.

Кстати, о самой планете. В память о той, Старой Земле, мы назвали ее Новой Землей, или попросту Землей — чтобы не путаться, да и ради краткости. Белое солнце назвали Солнцем, большое и красное, которое, к тому же, полноценной звездой и не было — Аресом. Самая большая луна получила имя Урал, в честь региона, бывшего нашей Родиной, средняя, более всего похожая на нашу Староземную луну — Луна, а маленькая голубая — Челяба. Это я постарался. Хотелось ощущать над головой кусочек того, старого мира, который, вероятнее всего, где-то там, над головой, и был.

Глава 5. Медузы

Захаров, если не считать появления новых листовок, нас более не беспокоил. Конечно, было бы глупостью ожидать, что этим дело и закончится. Просто хотелось оттянуть момент самого крупномасштабного вооруженного конфликта на Новой Земле с момента появления на ней человечества. Ведь у него, там, в замке, пара-тройка десятков вооруженных до зубов головорезов. У нас, несмотря на численное преимущество, хоть какой-то опыт был лишь у дядьки и участкового.

В общем, листовками дело и не закончилось. Однажды ночью я проснулся от звука выстрелов. Если бы это был только сухой треск дробовиков — я бы продолжил сон, решив что ополченцам просто некуда девать удаль молодецкую — за два месяца ничего серьезного не происходило, кроме пьяной пальбы, за которую некоторые лишались усиленного пайка — как минимум. А как максимум — отправлялись выполнять какое-нибудь бесполезное, но ответственное поручение — пересчитывать деревенских собак, или красить телеграфные столбы известкой.

Но в этот раз все было иначе. Треск охотничьих ружей тонул в автоматных очередях, а автоматическое оружие было на этой планете только у избранных… вернее — у назначенных. И все четверо находились в одном доме со мной! И все четверо храпели молодецким храпом.

Поспешно натянув штаны, я засунул в карман пару запасных магазинов и выскочил на улицу. Участковый выбежал одновременно со мной, но дядя оказался всех проворнее — он успел полностью одеться и даже облачиться в бронежилет.

Деревню освещали языки пламени — один дом в конце улицы горел. Навстречу нам из багрового полумрака вышли двое ополченцев, ведущих под руки третьего. Даже при таком тусклом свете была видна кровь, темневшая на его одежде.

— К Марине, — коротко приказал полковник.

Мы поспешили к месту перестрелки, но едва мы приблизились, как были вынуждены вжаться в землю — над нашими головами просвистела автоматная очередь. Ползком, от укрытия к укрытию, мы подобрались к деду Анисиму, спрятавшемуся за поленницей со своим немецким карабином. Которого, по уверениям самого браконьера, у него никогда не было.

— Темно, как в погребе, — пожаловался старик. — Ни мушки, ни целика не видно. Снял только двоих.

— А всего их сколько? — поинтересовался дядя.

— Я насчитал девять человек, — ответил браконьер.

Еще одна очередь заставила нас перекатиться за поленницу. Положив автомат на бревно, я дал две коротких очереди в воздух.

— Помогите! — раздался женский крик. — Не стреляйте!

— Это Валя? — нахмурился дядя.

— Вера, — поправил его участковый. — Да, это она.

Я высунулся из-за укрытия, как раз вовремя, чтобы заметить темную фигуру, тащащую упирающуюся девушку, скрывающуюся в ночи. Я прицелился, но так и не нажал на гашетку — побоялся зацепить заложника. А в следующую секунду заработал мотор автомобиля и свет фар резанул по глазам.

— Я тебя на суку вздерну, скотина! — заорал дядя.

Ответом стал ехидный смех и несколько очередей из проехавшего мимо внедорожника. Несколько поленьев раскололись от удара свинца, зазвенело разбитое стекло. Джип взревел двигателем и исчез в ночи.

Возле горящего дома осталось несколько трупов и один раненный, который пытался уползти в темноту. Мы не поверили своим глазам — это был деревенский портной! Картечь разворотила его колено, почти оторвав ногу. У него в карманах мы нашли два автоматных рожка и гранату РГД-5.

Допрос не занял много времени — дед Анисим всего лишь клацнул затвором, приставив ствол винтовки к голове предателя, и тот с готовностью рассказал все, что знал. Захаров вынашивал планы захвата власти на планете, дабы создать свою империю — Империю Зла. У него в замке квартировались около полусотни наемников и серьезный запас самого современного оружия. Портной был его шпионом, а листовки вместе с ним расклеивал некто Сомов — бывший владелец трех продуктовых ларьков в деревне. Понятно, что Сомов отрастил зуб на новую власть после реквизиции добра, мотивы же портного оставались непонятны. Впрочем, никто и не пытался его понять — пока селяне тушили пожар, ополченцы арестовали второго предателя и в ту же ночь мы расстреляли обоих.

В результате налета мы потеряли троих убитыми, еще шестеро получили ранения. Кроме Веры, исчезли еще несколько человек. Без какой-то системы, без выборки по полу и возрасту.

— Нафига они сдались Захарову? — недоумевал я.

— Рабы, — ответил полковник. — Там, в замке, у Захарова одни наемники, годные только на то, чтобы стрелять. А кто-то должен готовить, убираться, возводить баррикады. Да мало ли что еще?

— Нормальное такое светлое будущее он уготовил, — прошипел участковый.

Бандиты оставили после себя трех убитых, два автомата АК-74М, один пистолет-пулемет Скорпион чехословацкого производства, пять гранат РГД-5 и значительное количество боеприпасов. Чего хозяин замка добивался своими листовками — понятно. Посеять раздор, организовать переворот в поселении землян. Нападением он достиг совершенно противоположного эффекта — все жители деревни, от мала до велика, жаждали крови бывшего функционера.

Военный объявил Захарова и его приспешников вне закона и утром же началась всеобщая мобилизация. Впервые ополчение получило пистолеты-пулеметы, конфискованные в деревне ранее, лучшие стрелки вооружались винтовками и карабинами. Дед Анисим даже притащил пулемет Максим с двумя цинками патронов к нему. Участковый, давно уже обалдевший от количества нелегального оружия в деревне, просто махнул рукой.

Мы уже собирались грузиться в машины, как на деревенскую площадь залетел Михалыч на ржавом заводском грузовике. Инженер так разогнался, что остановить автомобиль смгла только бетонная опора электролинии. Мужика буквально трясло от ужаса.

— Леть! — кричал заводчанин. — Смертучая леть!

Стоит отметить, что двумя днями ранее одна из заводских собак была найдена… мягко говоря — не вся. От нее осталась только шкура и кости, а все внутренности… не знаю, как правильно выразиться — в общем, словно высосаны! От бедного песика осталась только натянутая на скелет шкура, покрытая слизью, очень похожей на ту, в которую я вляпался в первый день пребывания на планете.

Сталевар был бледен, как смерть и его била крупная дрожь. Осушая большими глотками стакан самогона, Михалыч отбарабанил такую дробь, что лишь чудом не вышиб все зубы. Только после второго стакана, выпитого с такой же легкостью, что и вода, заводчанин оклемался и смог рассказать, что произошло.

— Значит, отправил я Лукина на маслобазу, проверить насос. А сам пошел в столовую, позавтракать, значит. Я видел голубое облако, но откуда ж я мог знать, что это за штука? Раз тут два солнца и три луны — почему б облакам не быть голубыми? Так вот… эх, дрянь какая! Сижу я в столовой, значит, уже позавтракал — пью компот из кураги, как вдруг… облако начало падать! Я не шучу — оно упало! И оказалось, что это не облако вовсе, а медузы!

— Медузы? — переспросил дядя.

— Да! Целая куча летучих медуз! С мерзкими щупальцами! Я закричал Лукину, чтобы он бежал, но он не успел… одна медуза бросилась на него и засосала в себя! Другие мужики побежали выручать Лукина, но медузы сожрали и их! Тогда охрана пальбу устроила, но патронов, сами знаете, у нас негусто. Я приказал всем схорониться, а сам, значит, прыгнул на ГАЗон и приехал к вам. Они еще гнались за мной, морды поганые! Но не догнали! Вот же твари какие! Айда со мной, а то мы еще не все стекла в цехах вставили — они же вовнутрь ворвутся и сожрут всех!

Полковник тихо, но смачно выругался. Возможно, стоило оставить на заводе более серьезный гарнизон, а не десяток человек с двустволками и коробкой патронов на каждого. Но кто же знал-то?

Слава Богу, нам не нужно было много времени на сборы — и все и так находились в готовности. Я, дядя, участковый и Миша разместились в МТЛБшке, а Михалыч, с целым взводом ополченцев, сели в тентованный Урал, и мы отправились.

Примерно в паре километров от деревни нам попалась первая дрянь. Черт, а ведь она и в самом деле походила на медузу! Купол около трех метров в диаметре, насыщенного голубого цвета, с гроздью отростков, растущих из центра, делая ее похожей на зонтик. В этой штуковине я узнал ту тварь, которую мы увидели в первый же день, на болоте. Только тогда я и подумать не мог, что эта хрень умеет летать!

Впрочем, эта не летала — она неподвижно парила метрах в пяти над поверхностью, как парашют, забывший приземлиться. Рядом на лугу лежала высосанная досуха рысь. Семенов навел на нее пулемет броневика и дал две коротких очереди. Несколько пуль прошили медузу, разодрав ее капюшон. Тварь отчаянно затрепыхалась, пытаясь набрать высоту, но залп картечи из нескольких стволов разметал куски инопланетной фауны по всей поляне.

Несмотря на все мольбы Михалыча поторопиться, мы вышли из броневика.

— Чтобы победить врага, его нужно знать! — мотивировал полковник свое решение.

Клочки купола медузы, упавшие на траву, растворялись прямо на глазах. А вот тельце, истекающее ярко-синей, я бы даже сказал — ядовитого цвета, кровью, оказалось более плотным. Миша неосторожно дотронулся до куска мяса поверженной твари и сразу с криком отдернул руку — в месте контакта красовался огромный ожог.

— Эта хренотень, похоже, ядовитая, — заметил я. — Советую стрелять, не выходя из машин.

Мы двинулись дальше. За поворотом между деревьями мы увидели еще одну медузу. Она медленно летела над лужайкой, при этом края ее купола медленно колыхались волнами. Отростки свисали так низко, что практически касались травы.

Капитан от неожиданности пустил первую очередь мимо. К канонаде пулемета присоединился треск дробовиков, но было уже поздно. Медуза, резко взмахнув куполом, ушла вверх. Она набирала высоту со скоростью реактивного самолета — сбить ее так и не удалось. Зато дяде пришлось долго кричать, чтобы бойцы не тратили патроны впустую.

Вскоре показался завод. Мы подъехали к самым воротам и я несколько раз посигналил. Но безрезультатно. Открывать нам никто не спешил. Или охранник был мертв, или слишком хорошо спрятался.

Впрочем, для МТЛБшки и эти ворота не представляли непреодолимую преграду. Броневик взревел своим 240-сильным двигателем и снес препятствие. Причина, по которой охранник не открывал, выяснилась сразу — его высушенный труп лежал рядом с КПП. Мы двинулись по дороге вглубь заводской территории. Из окон на нас смотрели испуганные лица металлургов.

И вот, между двумя корпусами цехов, над несколькими бездыханными телами, мы увидели не меньше двух десятков медуз. Пока не прозвучал первый выстрел, эти твари вовсе не обращали на нас внимания. Одни неподвижно парили в воздухе, другие медленно плавали вокруг. Иногда одна из медуз подлетала к луже, опускала в нее щупальца, после чего ее купол, казалось, раздувался, увеличиваясь в диаметре, и она с легкостью взмывала ввысь.

— Постарайтесь не шуметь, — прошептал дядя. — Разберите цели и открываем огонь одновременно.

Тихонько скрипнули, открываясь, люки. Мы выставили стволы автоматов и, по команде полковника, одновременно зажали гашетки. Протрещал громкий залп. Семенов строчил длинной очередью, рисуя узлы трассерами пуль, прошивающих инопланетных созданий. Я бил короткими, по три-четыре выстрела. Пустые гильзы со звоном рикошетили о крышку люка и отлетали в сторону. Одна из них попала за шиворот астроному, который, почувствовав под курткой горячий метал, звонко выругался.