Барышня-попаданка (СИ)

— Спасибо, — благодарю я, и сразу же перехожу к делу. — Баронесса, в этом зале столько уважаемых персон, а нет ли здесь человека, которого император наградил часами? Батюшка недавно рассказывал мне историю о том, как один сановник оказал неоценимую услугу нашему государству, за что император пожаловал ему часы, а позже ещё и орденом наградил.

— Кажется, князь Измайлов получал в подарок часы, — пожимает плечами баронесса. — Странные вопросы тревожат вашу прелестную головку, вам бы лучше думать о том, кто пригласит вас на первый танец, а не престарелым сановникам косточки перемалывать.

Так, значит этот князь Измайлов старый. Где у нас в зале кучкуются пожилые господа? Кажется, где-то на креслах возле игорных столов…

— Маменька, можно я немного осмотрю залу? — спрашиваю я у своей названой родительницы, заболтавшейся с баронессой о том, какие наряды модно носить в этом сезоне.

— Хорошо, только вместе с Сашенькой, — кивает маменька. — Для неё это тоже первый бал, так что до того, как вас пригласят на танец, держитесь вместе.

Бойкая темноволосая Сашенька, которая я уже видела на вечере у графини, берёт меня под руку, и мы отправляемся в плаванье между дамами и господами, ожидающими первого танца. Надеюсь, танцевать начнут не раньше, чем я успею обделать все свои делишки.

— Извините, не подскажете, где я могу найти князя Измайлова? — интересуюсь я у стоящего возле игорного стола господина, показавшегося мне достаточно старым, чтобы это знать.

— Сидит на креслах под портретом государя, — удивлённо отвечает господин. — А зачем…

Бодро прошмыгнув мимо парочки офицеров в красны мундирах я и немного упирающаяся Сашенька оказываемся возле роскошного кресла, на котором возлежит грузный старик в синем фраке со звёздами на груди. Брат Макса что-то говорил об увлечении хозяина часов магией, но на мага этот дедуля явно непохож.

— Здравствуйте! Извините, а правда ли, что император настолько ценил вашу службу, что подарил вам часы? — нахально интересуюсь я.

— Да, императорской лаской не был обделён, — сонно кивает старик. Интересно, он вообще услышал, что именно я спросила? Чёрт бы побрал эту дурацкую музыку, которая так громко играет, что мешает дедуле нормально расслышать мои вопросы!

— Какой позор! На что только не идут молодые девицы, чтобы заполучить богатого мужа, — вполголоса бурчит себе под нос проходящая мимо дородная пожилая дама, но мне сейчас не до неё. Возможно я совсем близко к возвращению домой!

А вот несчастная Сашенька не знает, куда деть глаза, настолько ей неловко от всего происходящего. Крепись, Сашенька, скоро я отправлюсь обратно в двадцать первый век, и не буду тебя позорить.

— Папенька, хорошо ли вы себя чувствуете? — помощь приходит ко мне в виде худощавого русоволосого молодого человека в небесно-голубом фраке, по-видимому, сына старика. У него-то я всё и разузнаю!

— Извините, не могли бы вы меня просветить насчёт вашего батюшки, — спрашиваю я, сделав самое милое выражение лица, на которое только способна.

Молодой человек пару секунд смотрит на меня с большим удивлением, но быстро приходит в себя, и расплывается в приветливой улыбке:

— Мы не были представлены друг другу, поэтому представлюсь сам — Юрий Измайлов, к вашим услугам. А вас как зовут?

— Даша Елецкая, а это моя подруга Сашенька Албышева, — киваю я на бедную девушку, которая не подписывалась на общение с дедулями и случайные знакомства с их сыновьями, поэтому выглядит не очень довольной.

— Значит, Дарья и Александра, — подытоживает Юрий. — Так что вы хотели узнать о моём батюшке?

— Говорят, что ваш батюшка был настолько полезен государству, что удостоился царского подарка. Правда ли это?

— Да, вы совершено правы. Этот подарок с честью хранится у него в кабинете, батюшка настолько его ценит, что даже слугам запрещает к нему прикасаться во время уборки.

— Вот это да! А…

— Позвольте сопроводить вас к маменьке, пока вы как-нибудь ещё себя не опозорили, — шепчет мне на ухо возникший как чёрт из табакерки Владимир. Его мне только сейчас не хватало! У меня тут расследование идёт!

— У меня всё под контролем, не стоит себя утруждать, — пытаюсь увильнуть я, но пафосный княжич непреклонен.

— Пока мой старший брат не прибыл в Москву, вы под моей ответственностью. Поэтому извольте оставить незнакомых людей в покое, — Владимир разворачивается к Юрию, представляется ему, извиняется за прерванную беседу и сообщает, что вынужден похитить меня для танца. На лице Юрия отражается разочарование, кажется, беседа о царских подарках его забавляла.

Точно, сейчас же первый танец будет, музыка сменилась на одну из тех, под которую Павел Аркадьевич бессердечно истязал меня на этой неделе. Припоминаю танцы, которым он меня учил, какой же из них сейчас будет? Вальс? Мазурка? Котильон? Точняк, бал должен начаться со странного танца под названием «полонез», усилия несчастного учителя, сутки напролёт пытавшего меня разными «па», не прошли даром.

— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, — поняв, что просто так отвести меня к маменьке не получится, Владимир идёт на крайние и, наверное, не очень приятные для себя меры.

— Чем обязана такой чести? — ехидно интересуюсь я, подавая Владимиру левую руку. Искоса вижу, что Юрий приглашает на танец Сашеньку, она соглашается, и её хмурое выражение лица сменяется самой очаровательной улыбкой.

— Беспокоюсь, что, танцуя с кем-то другим, вы наступите ему на ногу, и позорите нашу семью. Ведь к моему величайшему сожалению, совсем скоро вы станете её частью, — парирует надменный княжич, закладывая левую руку за спину, как и полагается кавалеру, танцующему полонез.

— Ах, вон оно что, — насмешливо вздыхаю я. — А я-то думала, что вы и правда планировали получить удовольствие от танца со мной.

— Никак не дождусь момента, когда нужно будет обмениваться партнёрами, — Владимир ловко встраивает нас в строй открывающих бал пар следом за Юрием и Сашенькой. — Вот тогда у меня точно появится шанс насладиться полонезом.

— У меня тоже, — довольно ухмыляюсь я.

— Дарья, вы, право, как будто совсем недавно узнали о существовании танцев, — морщится Владимир, когда я случайно наступаю ему на ногу.

— Так и есть, чуть больше недели назад узнала, — честно признаюсь я. — Лучше бы конечно, вообще не узнавала, такое себе удовольствие, — я чинно вышагиваю следом за Сашенькой, стараясь не сильно косячить, и больше не наступать Владимиру на ногу — хватит с него и одного раза.

По завершению первого танца Сашеньку сразу же приглашают на второй, а меня Владимир сдаёт из рук в руки названой маменьке, увлечённо обсуждающей что-то с бароном, баронессой и Алексеем Петровичем.

— Дашенька, а вот и ты, да ещё и в такой прекрасной компании, — радушно улыбается Марья Ильинична. — Пойдём, представим тебя батюшке Владимира.

Я нехотя плетусь за названой маменькой, названым папенькой, бароном и баронессой, с завистью поглядывая в сторону столов, за которыми господа играют в штосс и преферанс. Эх, не судьба мне составить им компанию — незадолго до поездки на бал маменька взяла с меня клятвенное обещание не притрагиваться к картам и никому не говорить, что я вообще умею в них играть. С моего названого папеньки, кстати, тоже было взято обещание не играть, поэтому бедняга, как и я, изредка бросает грустные взгляды в сторону картёжников.

— Князь, позвольте представить вам мою дочь Дарью Алексеевну, — восторженно восклицает маменька, когда мы подходим к креслам, на которых в компании нескольких господ помоложе восседает грозного вида седовласый старец, по-видимому, то самый отец Владимира и моего спешащего из Турции жениха.

Я приседаю в почтительном реверансе, старый князь одаривает меня лёгкой полуулыбкой и тут же забывает о моём существовании, завязав с папенькой и бароном беседу о политике, по-видимому, уже начатую когда-то ранее. Господа, сидевшие на соседних креслах, поднимаются, уступая места нам с маменькой и баронессой, и отправляются к игорным столам. Мы усаживаем свои пятые точки на мягкие подушки и прислушиваемся к разговору — я с любопытством, а маменька и баронесса с нескрываемой скукой.

— Военный гений Наполеона не поддаётся пониманию простого человеческого ума, — разгорячённо выдаёт мой папенька. Немудрено, что он проигрался в карты, с таким-то энтузиазмом в ведении обычных светских бесед! Не замечала за ним дома такого, наверное, нужных собеседников поблизости не находилось.

— Позвольте, Алексей Петрович, неужели наши скромные умы совсем не способны внять его величию? — подкалывает папеньку барон.

Так, если папенька восторгается Наполеоном, значит война ещё нескоро. Во всяком случае, до московского пожара я точно успею добыть часы и свинтить отсюда подобру-поздорову.

— Ваш скромный ум способен только на колкости, — парирует папенька, и обращается к отцу Владимира, — согласитесь, князь, Наполеон Бонапарт — величайший полководец, достойный стоять в одном ряду с Юлием Цезарем и Александром Македонским!

— А как же Австрия, Пруссия, Польша? Алексей Петрович, неужели вам совсем не жаль наших соседей, павших под пятой этого нового Македонского? — вмешавшийся в разговор Владимир к моему удивлению, оказывается пацифистом. Странно, с его любовью говорить гадости я думала, что он с радостью поддержит любое проявление жестокости.

— Господа, давайте отложим дебаты и поприветствуем моего нового знакомого Уильяма, — князь кивает в сторону подошедшего к нам молодого человека в тёмно-зелёном фраке. — Уильям англичанин, посетивший наш северный край с целью побольше узнать о наших нравах и обычаях, давайте я вас представлю.

Наконец хоть какие-то мои навыки оказываются полезными! После того, как князь представляет меня Уильяму, я приветствую его по-английски, и интересуюсь, как ему наша Москва. Уильям с радостью отвечает мне, и приглашает на следующий танец.

— Предчувствуя грядущие события, мы с супругой предпочли выучить дочь английскому, — комментирует мои умения Алексей Петрович. — Негоже девице слишком много внимания уделять языку, на котором говорит человек, развязавший столько войн.

Ай да папенька, как ловко переобулся!

Старый князь, до этого не обращавший на меня особого внимания, начинает смотреть в мою сторону с большим интересом, и даже в синих глазах Владимира я вижу любопытство по отношению к моей скромной персоне.

После того, как потанцевав с англичанином я собираюсь вернуться в кресло возле маменьки, пафосный княжич перехватывает меня приглашением на вальс.

— Отказ не принимается, вы же помните правила этикета, — в глазах Владимира прыгают насмешливые искорки. Подловить меня решил?

— Правила этикета гласят, что если девица пропускает танец, она может и отказать, — вежливо напоминаю я. Недельные труды мадемуазель Дюбуа не прошли даром!

— Дашенька, почему бы тебе не потанцевать с Владимиром, — Марья Ильинична отвлекается от болтовни с баронессой. — Он, как и ты, недавно в Москве, мало кого знает…

Ох уж эта маменька, не даёт мне отдохнуть спокойно! Принимаю приглашение княжича, и он довольно улыбается, когда я кладу руку на его плечо. А он классно танцует! И почему я сразу этого не заметила?

— Вы танцуете лучше, чем мне показалось в первый раз, — озвучиваю я свои мысли, кружась в вихре старинного вальса.

— А вы не так глупы, как мне показалось при первой встрече, — одаривает меня Владимир ответным «комплиментом».

Оставшаяся часть бала проходит без происшествий.

— Хорошей вам ночи, уважаемый, — говорю я на прощанье лакею графини, и слегка хлопаю его по плечу. Моя названая маменька морщится как от зубной боли, но делать замечание ей уже лень — время позднее, и к счастью, кроме нас и лакея никто не замечает несоблюдения мной субординации.

Эх, снова я забыла, что здесь не принято относиться к слугам как к равноправным гражданам. Лакей еле заметно улыбается, отвешивая мне прощальный поклон, и мне становится приятно от допущенной мной оплошности.

9. Вызов

Информацию о следующем балу, который нужно посетить, я воспринимаю не то что с радостью, а просто с бурным восторгом — ведь это новый шанс найти счастливого обладателя часов, которые отправят меня домой! Ко мне того гляди жених приедет, а я в этом дремучем веке замужество совершенно не планирую.

— Алый вам к лицу, — восторгается моя названая маменька, когда Маринка наряжает меня в следующее по списку бальное платье. Оказывается, ходить на балы в одном и том же — дурной тон.

Мадемуазель Дюбуа сетует, что мой французский всё так же ужасен, учитель танцев с гордостью заявляет, что я делаю успехи, и я отправляюсь на второй в своей жизни бал. На этот раз он проходит не у графини, а у какого-то сановника екатерининских времён, возле чьего роскошного особняка и высаживает нас Васька после получасовой тряски в карете.

Лакей забирает нашу верхнюю одежду и проводит нас в залу, на входе в которую мы приветствуем умудрённого сединами хозяина и его сына, красивого темноволосого юношу в офицерском мундире.

— Алексей, неужели это ты? — вошедший за нами следом Владимир с удивлением приветствует офицера. — Помню тебя совсем другим!

— Владимир, сколько лет, сколько зим! Так сколько времени прошло с тех пор, как мы играли детьми, — улыбается сын хозяина, — я в полк поступил, получил офицерское звание, а ты чем занимался? Слышал, учился за границей?

Владимир и сын хозяина увлекаются беседой, чему я несказанно рада — Владимир наверняка пригласил бы меня танцевать, пришлось бы снова наступать ему на ногу, а я девица эмпатичная, мне было бы больно видеть его страдания.

К сожалению, некоторые молодые люди заприметили меня на прошлом балу у графини, поэтому спокойно отсидеться подле маменьки не получается — и без Владимира находятся желающие меня пригласить. Особенно усердствуют в этом Юрий, сын князя, с ограблением которого у меня не сложилось, и его друг, поручик Никита Вишневский, симпатичный голубоглазый блондин, чем-то напоминающий моего однокурсника Макса.

Когда после канкана Никита делает комплимент моим грации и чувству такта, я вспоминаю, что именно его голос слышала в кабинете Измайлова. Что ж, пару вещей я о Никите знаю точно — актрисам он предпочитает барышень, и женихи для него не помеха. Короче, тот ещё аморальный тип, под стать любителю гулянок Юрию.

Да уж, Даша, умеешь ты привлекать внимание местных тусовщиков.

А вот и Юрий, лёгок на помине, приглашает меня на вальс. Эх, а я себе такое уютное креслице подле маменьки присмотрела.

Во время вальса Юрий бесперебойно лопочет что-то по-французски, и мне остаётся лишь изредка кивать, делая вид, что я его понимаю — на такой бешеной скорости, да ещё и во время танца новый для меня язык восприятию совершенно не поддаётся. Вдоволь наслушавшись про «лямуры» и «тужуры», я вежливо прощаюсь с Юрием, и отправляюсь на заслуженный отдых подле маменьки.

— О чём говорили? — любопытствует Марья Ильинична, когда я, обмахиваясь веером, наконец плюхаюсь в креслице.

— Что-то по-французски, — отмахиваюсь я. — Сделала вид, что понимаю.

— Надо уделять больше внимание языку, — сокрушённо покачивает головой моя названая маменька. — Так и до конфуза недалеко, хорошо, что сейчас обошлось.

«Конфуз» подкрадывается ко мне в лице барона, спрашивающего что-то на ненашенском, что я даже приблизительно не могу понять. Поймав мой умоляющий взгляд, направленный на Марью Ильиничну и Алексея Петровича, барон удивлённо приподнимает брови:

— Правильно ли я понимаю, что ваша дочь не говорит по-французски?

— Да, мы запретили нашей дочери говорить на языке узурпатора, — небрежно заявляет Алексей Петрович, а Марья Ильинична одобрительно кивает. — Мы предпочитаем смотреть в сторону Англии, ведь именно там находятся наши лучшие друзья и союзники.

— Позвольте, но не вы ли ещё на прошлой неделе были главным фанатом Наполеона? — насмешливо интересуется барон.

— Это было временное увлечение, — и глазом не моргнув врёт мой названый папенька.

— В нашей семье все англоманы, даже за обедом на аглицкий манер едим ростбиф, — поддакивает маменька. И она говорит чистую правду — уже неделю как повариха, присланная князем Орловым, подаёт нам на обед печёную говядину.

Излишне любопытный барон теряет интерес к моему незнанию французского и отправляется к карточным столам, а я отправляюсь танцевать польку с Никитой, потом вальс с молодым человеком по имени Анатолий, а потом решаю наконец передохнуть (с ударением на последнем слоге).

Выхожу на балкон, чтобы отдышаться, и ко мне в очередной раз за бал подходит Юрий. И снова лопочет что-то по-французски! Неужели по-русски нельзя поговорить? Устало киваю ему, Юрий улыбается, пододвигается ко мне поближе, но его останавливает внезапно раздавшийся из темноты возмущённый голос Владимира:

— Юрий, оставьте мою будущую невестку в покое!

— С чего бы? — Юрий наконец-то переходит на русский. — Дарья не только не была против моих ухаживаний, но даже поощряла их!

— Вы так быстро говорили, что я ничего не разобрала, — не придумываю лучшего способа объяснить, что совсем ничего не поняла из сказанного мне Юрием. Какие ещё ухаживания? Я на это не подписывалась! За актрисами пусть ухаживает, развратник! Конечно, если актрисам его ухаживания приятны, и они готовы их принять.

— А мне кажется, что вы отлично всё разобрали, — ухмыляется Юрий.

Вот негодяй! Владимир полностью разделяет моё мнение по поводу человеческих качеств Юрия, поэтому следующие его слова звучат как музыка для моих ушей:

— Вы лжец и клеветник! Я вызываю вас на дуэль, — как в старом кинофильме Владимир пафосно стягивает с руки перчатку и бросает её Юрию в лицо. Та-ак, а вот это уже лишнее. Какая ещё дуэль? Он это что, всерьёз?

— Что ж, дуэль так дуэль, — пожимает плечами Юрий, и демонстративно отворачивается от Владимира в сторону дверного проёма, где на удивление вовремя появляется высокая фигура Никиты. — Вишневский, будете моим секундантом?

— Хорошо, — кивает блондин. — Пистолеты?

— Думаю да. Владимир, стрельба на пистолетах вас удовлетворит?

— Вполне. Завтра утром пришлю к вам своего секунданта Алексея для решения организационных вопросов. Встретимся у барьера, — так и не подняв перчатки Владимир подаёт мне руку, и, оттеснив плечом опешившего Никиту, заводит меня обратно в залу.

— Что это вообще было? Почему вы вызвали Юрия на дуэль? Какой ещё барьер? — засыпаю я Владимира вопросами, но он оставляет их без ответа.

— Идите к своей маменьке, пора домой собираться. Только о дуэли ничего не говорите.

— Нет уж нет, так легко вы от меня не отвертитесь, ответьте уже наконец на мои вопросы! — даю я волю своему недовольству.

— Вы вообще хотя бы поняли, какие мерзости говорил вам Юрий? — синие глаза Владимира смотрят на меня с сочувствием и печалью. — Скорее всего, по своей неопытности не поняли, иначе бы не возмущались тому, что я решил вступиться за вашу честь.

— Я сама бы с ним разобралась! — делаю голос тише, чтобы нас никто не услышал, а то некоторые дамы, мимо которых мы проходим, начинают с интересом поглядывать в нашу сторону.

— Ну да, конечно, — покровительственно хмыкает Владимир. — Я принял единственное правильное решение, и вы должны быть мне за это благодарны.

— Благодарна? Вот ещё чего! Я не настолько беззащитна, как вы там себе напридумывали! Отмените дуэль! И не уезжаем мы никуда с маменькой и папенькой, бал ещё не скоро закончится!