Вас?
Да.
Зачем?
Не все ль равно?
Вас спрятать?
Здесь!
Нет! Нет!
Извольте выбрать сами:
Кинжала лезвие — иль кошелек с деньгами.
Вы, видно, дьявол.
Да, дуэнья.
Вот сюда!
Как, в ящик?
Хоть бы так. Ну что ж, согласны?
Да!
Скажи, из этого почтенного сарая
Берешь ты помело, на шабаш улетая?
Уф!
Здесь мужчина! О!
Не женщину же тут
Ждет госпожа твоя!
Мой бог! Сюда идут!
То донья Соль. Да, да! Сеньор, без промедленья...
Лишь слово — и навек ты замолчишь, дуэнья!
Кто этот человек? Исус! Что делать с ним?
Лишь я и госпожа во всем дворце не спим.
А, впрочем, что нам в том? Другой придет ведь тоже;
Есть шпага у него, и небо нам поможет
Уйти от дьявола.
Но этот все ж не вор!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Хосефа!
Госпожа!
Боюсь. До этих пор
Эрнани медлит...
Он! Ах, ждать такая мука!
Открой ему скорей, не дожидаясь стука.
Эрнани!
Донья Соль! Опять я вижу вас;
И голос этот ваш, что говорит сейчас.
Жить вдалеке от вас — для сердца горше яда.
Чтоб всех других забыть, мне вас, о друг мой, надо!
Ваш плащ совсем промок. Вы были под дождем?
Не знаю.
До костей продрогли?
Что мне в том?
Снимите же свой плащ.
Скажите, дорогая, —
Когда вы вечером ложитесь, засыпая,
Спокойной, чистою, и сон, сойдя на вас,
Касается перстом невинных уст и глаз, —
Вам ангел ничего не шепчет о несчастном,
Кого забыли все и кто вас любит страстно?
Как запоздали вы, сеньор! Но, боже мой,
Дрожите вы...
Нет, я пылаю пред тобой.
Когда у нас в груди клокочет страсти пламя,
А сердце ширится и полнится громами, —
Что нам гроза небес под проливным дождем,
С которой сходят в дол и молнии и гром?
Отдайте шпагу мне и плащ свой вместе с нею.