— Сидорова, добрая бонна. — С ударением куда надо, а не куда им захочется. Да я молодец! Запомнила немного букв, устроилась на работу. С жалованием четыреста гелдов!
Ассия еще потыкала куда-то пальцем. Я долго не понимала, чего она от меня хочет, пока у нее терпение не кончилось, она не перевернула листок и не показала мне номер. А! Я сообразила, что мне нужно вписать туда нечто, похожее на наш ИНН, и свой я тоже успела выучить, потому что видела его на каждом адресованном мне письме.
Довольная Ассия передала один экземпляр Федро, мне вручила другой, а следом — уже рукописные листочки. Мне снова пришлось записывать имя и номер, ставить подписи, но вот наконец все было улажено. Федро забрал у меня перо и принялся ставить подписи, а у меня в груди все пело. Ура! Ура!
Федро отдал мне мои экземпляры, с довольной улыбкой потыкал в сторону горы посуды, ждущей моей заботливой руки. А дальше произошло непредвиденное.
Ассия что-то сказала, Федро что-то ответил, и тут она легонько, шутя, сперва дала ему подзатыльник, он преувеличенно смущенно заохал, Ассия засмеялась, пальцем указала — мол, нагнись, чмокнула его в щеку и ушла. Я стояла, отвесив челюсть. Это что я сейчас такое видела? Ладно, хозяин вдовец и очень порядочный, но вроде как работница беременна не от него?..
Или я что-то путаю?
Федро заметил мое замешательство. Понимая, что словами тут не поможешь, он приложил руку к губам, потом послал воздушный поцелуй в сторону ушедшей Ассии, изобразил большой беременный живот, показал мне два пальца, ткнул ими наверх, снова показал живот и показал средний палец… имел в виду третий, наверное?.. Третий… ребенок? Его и Ассии?
Я наконец сообразила закрыть рот. Ткнула пальцем туда, куда ушла Ассия, потом указала на Федро, явила ему три пальца и следом сложила руки, будто качаю младенца. Федро просиял и начал совать мне три пальца прямо в физиономию.
Я вздохнула и отвела его руку. Ну круто, что уж. У тебя, мужик, двое детей и третий скоро будет, я за тебя рада. А вот я устроилась работать совсем не туда, куда мне посоветовал добросердечный матрос.
И очень мне интересно, во что это выльется…
Глава шестая
Посуда когда-нибудь должна была закончиться, под конец вместо тарелок мне все чаще попадались стаканы и кружки с явным запахом спиртного. Свежим, между прочим, запахом. То есть можно было и понять, что пока я у мойки верчусь, в других комнатах этого… хм-м, трактира, едальни или бара — куда именно я попала, пока было неясно — что-то происходило. Бросаться выяснять было глупо, раз уж решила довести до конца хотя бы одно дело, стоило придерживаться своего решения. К тому же свежую посуду отмывать было гораздо проще, а тарелки, если и появлялись, то в основном с крошками, как если бы в них была сухая закуска — сухари всякие, орешки, мелкие местные креветки. Руки, естественно, ныли, кожа сморщилась от воды и средства, одно хорошо — хоть ожогов никаких быть не должно, все же не химия, а натурпродукт.
Работала я на автомате и даже не думала, что потом. То есть ясно, что есть договор, есть четыреста гелдов и в минусе дракон, который остался голодным. Но что дальше? Вот закончится посуда — и куда мне?.. Где я вообще? Как я по темноте вернусь в пансион? Не выселили меня же еще оттуда, должны были хотя бы на пару дней комнату сохранить. Или здесь как с переводчиком: чего зря тратить деньги?
Рядом звякнуло — это Федро и правда притащил полный поднос керамических кружек. Я уже машинально потянулась к ним, но мою руку остановили, а потом и вовсе отодвинули от мойки.
Что не так?
Я непонимающе посмотрела на работодателя, а тот вдруг подмигнул, по-отечески хлопнул меня по плечу — да так, что я чуть не села там, где стояла, оказалось, что ноги меня не держат, да и сама я держалась только за счет упрямства. Пришлось вцепляться в ближайший стол — грязнючий, естественно, из чистого на кухне сейчас были только мойка и небольшое пространство вокруг нее.
— Буйун ин эрли, — произнес он и жестом показал на выход из кухни. Последнее слово мне, кажется, было знакомо. «Сегодня», что-то про сегодня, но что именно? Возможно, будь у меня свежая голова или вообще силы на умственную деятельность, я бы догадалась. Но в данный момент оставалось только хлопать глазами и мять тряпку в руках.
Федро вздохнул, что-то пробормотал себе под нос, видимо, про мигрантов, выдернул эту самую тряпку из моих рук, отправив к оставшейся посуде, а потом открыл окно и показал на темноту снаружи:
— Зан каранлик. Ку разамен.
Ага, последние слова тоже что-то шевельнули в моем сознании. Все-таки фразы «спокойной ночи» и «доброе утро» в брошюрке для новоприбывших я читала, они-то в самом начале. Дальше них дело не пошло, но теперь-то чего голову пеплом посыпать, не в желудке дракона — и отлично, дальше буду умнее. Федро тем временем решил, что объяснений с меня достаточно, и махнул приглашающе рукой, мол, пойдем. Я заторможено оглянулась, мне ли это, но в кухне больше никого не было, так что пришлось делать шаг. Правда, за тряпкой я машинально потянулась, чуть было не унесла с собой — вот что значит сроднилась. Федро же ждал нетерпеливо и зевал так заразительно, что и я не удержалась, чуть этой самой тряпкой себе рот не прикрыла, сдерживая зевок.
Так, хватит! Это мне так пришлось скомандовать усталому и зацикленному на однообразных действиях мозгу. Я проморгалась и уже более решительно затопала туда, куда меня звали. Хуже-то не будет. Наверное.
Федро вывел меня в небольшой такой зал — широкая барная стойка, открытая, заходи кто хочешь, один длинный стол с лавками, четыре штуки столиков на четверых и еще с пяток более мелких — все это было разбросано в зале затейливым образом, так, чтобы и люди вроде бы вместе сидели, и вроде бы отдельно, а расстояния между столиками хватало, чтобы протиснуться отнюдь не тощему хозяину. Под ногами хрустел мусор, вверх я даже боялась смотреть, чуяла — кружева из паутины где-то там, над тусклыми светильниками, но столы — вот чудо — были неожиданно чистыми, если сравнить их с остальным заведением.
Я тут же вспомнила про Ассию и ее третью беременность. Если здесь своего рода семейное предприятие, то беременной по силам только столы протереть и пиво жаждущим подать. Или даже наоборот: на том высоком стуле с подушечкой возле барной стойки, рядом с бочками с местным пивом, Ассия и сидела, а обихаживал клентов как раз Федро. Все-таки мыть посуду так, как я это сегодня делала, — это стоять часами на ногах. Но я не могла представить, чтобы Федро был настолько идиотом или гадом, чтобы требовать этого от беременной, ну, предположим, все же супруги. Да и времени откуда взять, если там еще два ребенка бегают, пусть даже им няню наняли — а в Еронии такое практиковалось, родители своих чад все равно должны видеть! Зато ясно, отчего пол грязнющий и тарелок стопки — некому мыть!..
Я уже почти была готова, что мне ткнут на помещение и дадут тряпку потолще и метлу в подарок, но нет, Федро зашел за ширму рядом со стойкой, а там оказалась широкая лестница — на удивление добротная, с широкими плоскими ступенями и крепкими перилами, чтобы уж точно не упасть. А наверху оказался простой такой коридор с деревянными, потертыми, поцарапанными полами. Дверей было штук шесть, четыре выделялись цветом и на каждой был порядковый номер. Неужели номера? Меня немного перекосило: вспомнился портовый отельчик, но Федро только мимо проскочил. Его не интересовали ни эти комнаты, ни храп за одной из них, ни жеманное хихиканье за другой.
Предпоследнюю дверь Федро распахнул перед моим носом и одновременно указал на себя. Ага, внутри я успела рассмотреть стол, стулья и полки, кажется, бумаги, — некое подобие кабинета.
А последняя, самая узкая дверь, скрывала санузел — но тут мало того что вода была проведена, в самом дальнем углу торчало в стене окно, а под ним стояло некое подобие деревянного трона с крышкой. Я с сомнением уставилась на это чудо-юдо, боясь поверить, что вижу допотопный унитаз, но, судя по довольному лицу Федро, прямо-таки гордому, эту инновацию он внедрил сам. Но куда же канализация выводится?.. Впрочем, потом узнаю, зато понятно, зачем окошко: чтобы выдувало все ненужное.
И что дальше? Я вопросительно посмотрела на Федро, а тот ступил в самый конец коридора — темный и чем-то загруженный, видимо, оставляли все нужное и ненужное, чтобы не мешалось под ногами. Здесь тоже было окошко, пыльное, Федро мазнул по нему ладонью, обтер ее о штанину и тыкнул себе в грудь, а потом указал куда-то в темноту:
— Оне яшориз.
Я хлопнула глазами, потому что на доброй ночи мои познания и заканчивались, но протолкалась к Федро и выглянула наружу — темноту ночи там рассеивали фонарики и виднелся двор и еще одно здание. Хм-м, он хотел сказать, что они с Ассией живут там? Переспрашивать мне точно было не ко времени, и так усталость навалилась. В любом случае при свете дня все разобрать будет проще. Дождаться бы этого света дня… И где его дождаться?..
Стало совсем как-то грустно и сонно, и я уже готова была, наверное, прикорнуть прямо здесь, на узкой захламленной, чернющей лестнице… Лестнице?
— Сен, — именно на ступени — высокие, неудобные — и показывал теперь Федро. И даже руками сделал жест, мол, ползи, ползи наверх. Наверное, будь я в большем адеквате, то сначала попыталась распросить, а что, а как, но день меня все же доконал. И я, уже не обращая внимания на то, как задирается и без того короткое платье, и правда поползла, придерживаясь руками за ступени, наверх. Федро, кажется, что-то пробурчал, но одобрительным тоном. Может, понравился вид, а может, пожелал спокойной ночи.
Через шесть длинных ступеней — с таких если свалиться, то шею себе свернуть вообще легко будет — я уткнулась лбом в дверь. Этим же лбом дверь и открыла — точнее, она уже приоткрытая была, скрипнула, стоило надавить сильнее. И наконец вползла внутрь.
Рухнула тут же на пол, пахло здесь очень сильно пылью и слегка ощутимо травами. Что-то отдаленно скреблось и попискивало, но местные тараканы вроде бы не пищали, так что я почти успокоилась. Можно было прямо вот так закрыть глаза и отрубиться, ведь если я поняла верно, то Федро мне место для сна подогнал, не гнать же работницу куда-то в ночь. Но остатки достоинства — чего-чего? — зудели, что нужно встать хотя бы на колени, осмотреться и хоть воду найти. Не говоря о том, чтобы умыться. И если я засну на полу, то завтра утром меня с этого пола можно будет сгребать лопаточкой. Я, конечно, не пенсионерка, но здоровье после тридцати это всегда лотерея — кому повезет, а кому нет.
— Вставай давай, — скомандовала я себе, неуклюже чуть приподнялась и раскрыла глаза. А в комнате, куда я попала, неожиданно оказалось светлее, чем я думала. Свет шел тусклый от серого кругляшка с мой кулак размером — артефакт был почти разряжен, такой и не жалко было отдать, но я с благодарностью помянула своих новых работодателей. Учитывая, что это всего лишь на ночь, то мне предоставили шикарные хоромы.
Стоять ровно здесь можно было не везде, скат крыши не давал. По углам нависали какие-то коробки, сломанные шкафы, стулья, частично здесь был склад. Только его отодвинули в сторону и чуть освободили от мусора, возле стены четко было видно лежанку аж с двумя матрасами — старыми, но не вонючими, и даже одеяла чья-то заботливая рука набросала. В углу стояло ведро с водой и таз, чтобы умыться. А еще на постели оставили разной ветоши и платье — вряд ли оно мне было впору, у нас с Ассией разные фигуры, еще и платье явно было для беременной, но оно было чистым! А еще на колченогом столике возле лежанки под белой тряпицей обнаружились кружка молока и булочка.
Честно, я прослезилась. Ну или, может, это от концентрации пыли в воздухе. Даже если весь этот сервис вычтут потом из моей зарплаты, сейчас он был мне нужен как никогда.
Уже падая без сил на лежанку — умытая, насколько это было возможно в полумраке и таких условиях — я не удержалась и немного даже захныкала. Ну так а что, стресс, будь он неладен! Все-таки, просыпаясь сегодня в пансионе бонны Маррон, я не предполагала, что полдня буду бегать до сердечного приступа, готовить какую-то жуть, отбиваться от непрошеных кавалеров и вообще спасать свою шкуру от съедения драконом! А теперь у меня работа есть — я социально защищенная! Ура!
— А ты ого-го! — похвалила я себя, прежде чем окончательно заснуть.
А просыпалась уже от громкого стука в дверь.
— Лилия!.. Лилия!.. — орал вместо будильника Федро, а понятным из его речи было только мое имя. Но его тут же перебил другой голос:
— Лилия Сидорова, переселенческий номер… — да, свой номер я помнила, и некто диктовал его правильно. Я успела едва прикрыться одеялом, когда компания из Федро и троих мужиков в зеленых форменных плащах ввалилась на мой чердак.
— Вы нарушили пункт «вэй» договора о миграции, что влечет за собой наказание — перемещение из списка законопослушных мигрантов в список лиц, добровольно-принудительно согласившихся на церемонию поглощения. Ерония вас не забудет. Вы немедленно должны перейти под юрисдикцию министерства наказаний. Не сопротивляйтесь, иначе мы будем вынуждены применить силу. Плакать тоже бесполезно.
Я ошарашенно хлопнула глазами, из приоткрытого рта не вырвалось ни звука. Шок и только. Бред же!
Стойте-стойте, что за «церемония поглощения»?! Это так драконий перекус называют? И почему я понимала то, что слышала?... Нет, не тот вопрос, почему я вообще это слышала? У меня же работа появилась! Я выполнила условия договора! И почему Федро прячет глаза и вообще физиономия у него виноватая?..
Глава седьмая
— Рекомендую проследовать за нами, — объявил мне самый главный мужик, судя по количеству орденов на груди. Чем больше, тем важнее, ведь так? Выходить он и его сослуживцы никуда не собирались, просто таращились на меня как на бесплатное развлечение. Ну что за люди?!
А я все сидела на кровати и хлопала глазами. Во-первых, я понимала пришедших, а Федро почему-то все еще нет. Значит, мой переводчик все же дал дуба окончательно, что нельзя сказать о чужих амулетах, они-то работали отлично. По крайней мере, я бы предпочла меньше понимать сейчас.
Во-вторых, какое еще «нарушение пункта вэй-шмэй»? Я же подписала контракт с работодателем и законопослушно вымыла сотню тарелок и кастрюль, а то и больше!
А в-третьих, фиг им, а не «проследуйте»! Я под одеялом не то чтобы одета. Все же глупость — спать в платье, оно и так на мне не особо село, еще и помнется. А никакой другой одежды, кроме белья, на мне и не было. Все ночнушки, шортики, маечки остались в пансионе вместе с моим чемоданом и рюкзаком. И если Федро, кажется, уже понял, в чем, собственно, проблема, и стал бочком-бочком выползать из и так небольшой комнаты, то сотрудники министерства были выше любых приличий.
— Мне как бы одеться надо, выйдите, пожалуйста, — сдержанно и вежливо попросила я. На что мне досталось сухое:
— Чтобы дать вам шанс сбежать?..
— Здесь как минимум второй этаж, а то и третий, — фыркнула я и добавила, смутно припоминая, как и что я видела из окошка на лестнице. — А лететь мне еще и в реку. Невозможно сбежать!
— Вероятность пусть и минимальная, но она всегда есть, — надулся мужик. — Знаю я вас, нарушителей, сквозь половую щель проскользнете! Так что глаз не спущу!
Ага, а глаза маслянистые и дышит он часто, фу, какая мерзость! От возмущения я надулась и рявкнула, хотя сама от себя не ожидала, наверное, недосып и то, что меня к дракону ни за что собираются отправить, все решили:
— Я на вас, боно, в суд подам за нарушения приличий! — Так-то я знать не знала, есть ли какие-то законы, касающиеся этих самых приличий, но, наверное, были, потому что по улицам в костюмах Адама и Евы не разгуливали, а в местах, где все неприличное происходило, все было скрыло за шторами и иносказаниями. — Может, я что-то и нарушила, а это еще доказать надо, потому что работа у меня есть, но это вам право не дает пялиться! Я не одета! И свидетель у меня есть, а если закричу, то еще с пяток свидетелей придет…
— Ладно-ладно… — заворчал чиновник, покосившись на ничего понявшего из моих слов Федро. Глаза-то у моего работодателя были на месте, ситуацию он вполне мог описать, к тому же ответы пришедших он как раз понимал.
Мне дали пять минут и угрожали войти, как только эти пять минут закончатся. Как я должна была отсчитывать этот крохотный срок, никого не волновало. Так что пришлось считать секунды про себя, прыгать вокруг постели, собираясь. С одной стороны, сборы мои были краткими — в платье впрыгнуть, его затянуть, а волосы попытаться в косу завязать. А с другой, хотелось упасть на кровать и застонать: ни зеркала, ни нормальной одежды — на кого я вообще похожа, как я в таком виде буду что-то отстаивать, меня же так еще и по городу проведут?
— Время, — рявкнули за дверью, и та распахнулась тут же. Наверное, все мужские лица, которые торчали в проеме, ждали, что я кокетливо буду поправлять сползающие плечики платья или чулки. Но чулки на мне были вязаные, не кружевные и не спадали, минимум привлекательности.
Меня препроводили в кабинет Федро, где остановился главнюк, и я сразу же взяла слово:
— Не имеете права, никаких законов я не нарушала. Работа у меня есть, договор есть, — я помахала Федро рукой, потом показала на него, на себя и в воздухе изобразила роспись. Он почти сразу понял и вытащил договор о работе, передал его главнюку.
— Оформлено верно, — скривился тот, — но почему не зарегистрировано?
— Так оформили вечером, сегодня вот собирались регистрировать, — не моргнув глазом ответила я, хотя ни о какой регистрации и знать не знала. Может, кстати, и Федро не знал…
— Договор должен быть зарегистрирован тем же числом, каким подписан!
— Так мне что, нужно было ночью идти к зданию министерства?.. — развела руками я.
— Нет, прием регистрационных форм осуществляется только в отведенные для этого часы…
— Вот и я о чем! Как вы мне предлагаете тогда регистрировать договор, если министерство закрыто?
— Это не мои проблемы, — отмахнулся главнюк. — Вы должны были придумать что-то!
— Например, подать регистрацию еще до того, как нашла работу и подписала договор? Или придумать амулет, который в прошлое возвращает? — хмыкнула я, но вместо бешенства со стороны главнюка нарвалась на ироничное:
— Вот видите, все вы можете придумать. Только почему-то не хватило ума воспользоваться этой придумкой!
Ну действительно, только на это ума и не хватило! Я скрипнула зубами, но вынудила себя промолчать. А Федро наоборот что-то сказал, потрясая бумагами и хмуря кустистые брови, еще и Ассия заглянула в дверной проем, вопросительно скользнула по мне взглядом, мол, все нормально? Я не знала, как ответить, потому что внутри частично тряслась от страха, что дракону меня все-таки отдадут, бюрократия всему виной будет, а частично едва себя сдерживала, чтобы не начать доказывать свое право на «жизнь и работу в Еронии», шараша кулаком по столу. Я же столько пережила, пока эту работу искала! А тут!..
— Хорошо, я принимаю смягчающие обстоятельства этого нарушения, но дело вашей работницы будет рассматриваться в нижней палате суда сегодня после обеда. А ее я забираю и договор тоже.
Ассия деликатно покашляла за моей спиной. Федро почему-то побледнел, а в следующую секунду и мне стало ясно, о чем он подумал. Ассия отодвинула меня в сторону, уперла руки в бока и разразилась такой тирадой, что я диву далась и, конечно, ни черта из ее речи не понимала, но помогали сами побледневшие чиновники.
— Добродетельная бонна, мы понимаем, что вам трудно работать…
— Добродетельная бонна, мы понимаем, что вы обязаны соблюдать все требования министерства стандартизации…
— И министерства здравоохранения и гигиены…
— И что вы, конечно, платите налоги, добродетельная бонна, и поэтому у нас есть работа и кусок хлеба!
— Нет, вот «дармоеды» — это обидно, добродетельная бонна.
— И что вы, добродетельная бонна, через пару недель получите награду из рук его величества за рождение третьего ребенка…
— Но, добродетельная бонна, закон есть закон! — взмолился наконец главнюк. — Я уверяю вас, добродетельная бонна, что лично я приложу все усилия, чтобы вернуть вам вашу работницу! Сделать копию договора? Разумеется. И засунуть его себе куда?.. О, добродетельная бонна…
Добродетельная бонна, закончив орать, развернулась и вышла, хлопнув на прощание дверью так, что на главнюка сверху, со шкафчика, свалилась какая-то непонятная ваза. Судя по тому, как Федро ловко ее подхватил, Ассия об этой особенности вазы прекрасно знала.
И все же заступничество моей хозяйки, как я ни была ей за это благодарна, меня, увы, не спасло. Правда, пока меня выводили, Федро успел метнуться на кухню и принести мне горячий сверточек. Да, похоже, с работодателями мне повезло, а вот с остальным — как-то не очень. Но раз меня обещали вернуть, стало быть, сегодня жрать точно не будут.
А ведь кого-то им надо жрать, с ужасом поняла я. Ну чтобы поддерживать страх и ужас. Потому что если все такие законопослушные, а этого просто не может быть, то дракона никто не будет бояться. Наверное, никаких отсрочек и замен вида наказания не предусмотрено, ну и дракон кони двинет с голодухи…
Меня вывели на улицу. Изуверы, я работать хочу! Серьезно и правда. А после того, как Ассия так за меня заступилась, хотя и понятно, что я ей нужна, — все равно после этого мне работать хотелось еще больше и еще лучше. Ко мне с добром — и я отвечу так же. И вообще я уже даже придумала, прямо вот пока меня вели, как оптимизировать труд на кухне, вот только как объяснить это Ассии и Федро, когда у меня из всего лексикона — «ивет» и «айир», то есть «да» и «нет»?
Переводчик купить надо.
Вот мне казалось, что на меня вся улица будет пялиться, но нет. Всем было на меня плевать совершенно. Может, здесь такое в порядке вещей, постоянно кого-то уводят из мигрантов? А, собственно, почему нет, в своем мире я тоже не удивлялась. Даже — даже сторонилась их. Вот же… черт. Ничего не поймешь, пока не прочувствуешь на своей шкуре.
Меня запихнули в автозак. Такая дымящая таратайка: спереди кабинка, за ней — двигатель, плюющийся дымом, следом коробка с зарешеченными окнами, позади еще одна кабинка. Я дернулась сперва туда — ну за что меня в клетку? — но нет, меня практически схватили за шиворот и кинули в приоткрытую дверь. Наручники не надели, и то хорошо…
Ну и сидела я тут одна, если не считать одного из чиновников. Ничего себе, с какой помпой за мной приехали. Интересно, откуда узнали? Какая-то магия? Все может быть, подумала я, вряд ли они провели настоящее следствие, чтобы опросить бонну Маррон, потом Нину, потом отыскать притон, куда я сначала попала, найти Киддо, если он вообще еще в городе, найти трактир Федро… Может, кулон? Точно!
Потому что наверняка эта штука хоть и не работает, но какой-то сигнал подает точно. Хитро придумано: вы, дорогие мигранты, язык никакой не учите, мы к вам со всей душой, куда вы денетесь.
— Боно, — спросила я, задумчиво глядя на кулон-переводчик, — а он у меня не работает. Что мне делать?
— Получите зарплату, сходите в отделение министерства миграции и там зарядите, — последовал равнодушный ответ.
— А сколько стоит?
— Двадцать пять гелдов.
Недорого, подумала я.
— Это на две недели, а зарядить нужно не менее чем на пять месяцев. Это если ваш работодатель внесет за вас миграционный залог. Но он внесет, вы же должны его понимать как-то.
Ага, мы прекрасно обходились и жестами…
— А если не внесет — то за год вперед.
Что? Сколько-сколько это будет гелдов?
Здесь в каждом месяце, к счастью, двадцать восемь дней, то есть пятьдесят гелдов в месяц, а всего — двести пятьдесят гелдов, если Федро внесет этот чертов залог, и страшно подумать сколько, если не внесет. В году здесь тоже двенадцать месяцев, это проще почку продать. Для дракона, наверное, охотно купят… Но вот вынь и положь шестьсот гелдов. Да где я такие деньги возьму? Двести семьдесят гелдов или чуть больше у меня, конечно, есть, но это мне до зарплаты еще жить и жить, а на что?
От расстройства я развернула сверточек. Ух ты! Какой завтрак! Свежий хлеб, два яйца, колбаска, какая-то зеленая хрень. Пахло это все, впрочем, замечательно. Я сварганила бутерброд и смакуя принялась его точить, а чиновник напротив меня слюной капал. А вкусно. Очень. Кухня у Федро действительно обалденная, хоть и простая, не то что там — тараканы под рыбьими потрохами. Правда, не знаю, что это за зеленая простыня.
— Бонна, — окликнул меня чиновник, — вы салфетку для рук жуете.