Сон № 9

– Как вам угодно. Что ж, если мой код недействителен, я, понятное дело, не могу войти, так? Жаль. Когда госпожа Като захочет узнать, почему ее бесценные окинавские серебристые погибли в результате отравления собственными экскрементами, я направлю ее к вам. А напомните, как вас зовут?

Ледяная дева застывает. С такими усердными экземплярами легко блефовать.

– Возвращайтесь завтра, когда обновите код доступа.

Я качаю головой:

– Исключено! Да вы знаете, сколько рыбок на мне висит? Раньше у нас был более свободный график, но с тех пор, как за компанию взялись профессиональные менеджеры, мы должны управляться минута в минуту. Один пропущенный заказ, и наши друзья с плавниками наглотаются фосфатов. Вот мы сейчас с вами препираемся, а девяносто скалярий в столичной мэрии вот-вот задохнутся. Ничего не имею лично против вас, но требую, чтобы вы представились – для внесения вашего имени в официальный протокол об отказе от ответственности. – Я выдерживаю драматическую паузу.

Ледяная дева трепещет.

Я смягчаюсь:

– Позвоните секретарше госпожи Като, она подтвердит, что мне назначено.

– Я уже позвонила.

Теперь моя очередь поволноваться. Если этот хакер еще и с псевдонимом ошибся, то меня порубят на фарш.

– Но вам назначено на завтра.

– Верно. Совершенно верно. Мне было назначено на завтра. Но вчера вечером Министерство рыбнадзора экстренно оповестило всех, занятых в этом бизнесе. С Тайваня получена зараженная, э-э-э, эболой партия серебристых рыбок, началась эпидемия. Зараза распространяется через систему воздухообмена, попадает в жабры и… в общем, отвратительное зрелище. Рыбку буквально раздувает, пока она не лопнет и внутренности не вывалятся. Ученые работают над вакциной, но, между нами говоря…

Ледяная дева дает слабину:

– Вам предоставляется служебная авторизация на два часа. Из пропускной кабины следуйте к турболифту. Не отклоняйтесь от сенсорных указателей на полу, иначе включится тревога и вам будет предъявлено обвинение в незаконном вторжении. Лифт автоматически доставит вас в офис «Осуги и Босуги», восемьдесят первый этаж.

– Восемьдесят первый этаж, господин Согабэ, – объявляет лифт. – Всегда к вашим услугам.

Двери открываются, и я попадаю в тропические заросли папоротников и других растений в кадках. Птичьими трелями звенят телефоны. Молодая женщина за конторкой из черного дерева снимает очки и откладывает в сторону опрыскиватель.

– Охрана сообщила, что сейчас подойдет господин Согабэ.

– А вы, значит, Кадзуё? Кадзуё, верно?

– Да, но…

– Понятно, почему Рэн называет вас своим Паноптикумным ангелом!

Секретарша игнорирует наживку.

– Как вас зовут?

– Дзёдзи! Я ученик Рэна! Только не говорите, что он обо мне не упоминал. Обычно я обслуживаю Харадзюку, но в этом месяце пришлось взять и его клиентов в Синдзюку, из-за его, э-э-э, генитальной малярии.

Она меняется в лице:

– Простите?

– Рэн вам не говорил? Ну, можно ли его винить? Босс думает, что у него просто сильная простуда, вот почему Рэн не отменил встреч с клиентами… Все шито-крыто!

Я робко улыбаюсь и оглядываюсь, ища камеры наблюдения. Не видно ни одной. Опускаюсь на колени, открываю чемоданчик так, что крышка не позволяет рассмотреть его содержимое, и собираю свое секретное оружие.

– Знаете, к вам сюда так просто не проберешься. Искусственный интеллект! Искусственная тупость. Кабинет госпожи Като дальше по коридору, да?

– Да. Но сперва, господин Дзёдзи, вы должны пройти сканирование сетчатки.

– Это щекотно?

Все. Закрываю чемоданчик и подхожу к стойке, держа руки за спиной и глупо улыбаясь.

– Куда смотреть?

Она разворачивает сканер в мою сторону:

– В этот глазок.

– Кадзуё, – смотрю, нет ли кого вокруг, – знаете, Рэн рассказал мне о… Это правда?

– Что правда?

– Что у вас одиннадцать пальцев на ногах?

– Одиннадцать пальцев?!

И как только она переводит взгляд на свои ноги, я выпускаю ей в шею порцию микрокапсул транквилизатора немедленного действия, достаточную, чтобы свалить с ног всю китайскую армию. Секретарша обмякает на конторке. Собственной потехи ради завершаю сцену тонким каламбуром в духе Джеймса Бонда.

Стучу три раза.

– Друг золотых рыбок, госпожа Като!

Загадочная пауза.

– Войдите.

Удостоверившись, что в коридоре никого нет, проскальзываю внутрь. Логово Акико Като именно такое, каким я его себе представлял. Клетчатый ковер. Мельтешение облаков за изогнутым окном. Старомодные шкафы с выдвижными картотечными ящиками во всю стену. На другой стене картины – столь безупречного вкуса, что взгляду не за что зацепиться. Между двумя полукруглыми диванами стоит огромный шар аквариума, в котором флотилия окинавских серебристых осаждает коралловый дворец и затонувший линкор. Девять лет прошло с тех пор, как я видел Акико Като в последний раз, но она не постарела ни на день. Ее красота все так же холодна и бессердечна. Акико Като глядит на меня из-за письменного стола:

– Вы не тот, кто обычно приходит к рыбкам.

Запираю дверь и кладу ключ в карман, где уже лежит пистолет. Она окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Я пришел не к рыбкам.

Она откладывает ручку.

– Тогда с какой стати…

– Тут дело простое. Мне известно ваше имя, а некогда вам было известно мое: Эйдзи Миякэ. Да, тот самый Эйдзи Миякэ. Верно. Прошло много лет. Послушайте. Мы с вами занятые люди, госпожа Като, обойдемся без пустых любезностей. Я в Токио, чтобы отыскать отца. Вам известно его имя. Вам известен его адрес. Сообщите мне и то и другое. Немедленно.

Акико Като моргает, проверяя факты. Потом смеется:

– Эйдзи Миякэ?

– Не вижу ничего смешного.

– А почему не Люк Скайуокер? И не Зэкс Омега? Ты в самом деле рассчитываешь, что эта уморительная речь заставит меня повиноваться? «Юный островитянин отправляется в опасное путешествие, на поиски отца, которого никогда не видел». А знаешь, что бывает с юными островитянами, когда они расстаются с фантазиями? – С притворной жалостью она качает головой. – Даже друзья называют меня самым ядовитым адвокатом в Токио. А ты врываешься ко мне и хочешь запугать, чтобы я выдала тебе секретную информацию о своем клиенте? Очнись.

– Госпожа Като. – Я выхватываю «Вальтер ПК 7,65 мм» и направляю на нее. – Досье на моего отца находится у вас. Дайте мне его. Пожалуйста.

– Ты мне угрожаешь? – притворно возмущается она.

Щелкаю предохранителем.

– Надеюсь. Руки вверх, чтобы я их видел.

– Ты не по тому сценарию играешь, малыш.

Она тянется к трубке, и телефон взрывается, как пластмассовая сверхновая. Пуля отскакивает от пуленепробиваемого стекла и вспарывает картину с неестественно яркими подсолнухами. Акико Като таращит глаза на прореху:

– Варвар! Ты испортил моего Ван Гога! Ты за это заплатишь!

– Да, в отличие от вас. Досье. Живо!

Акико Като рычит:

– Охрана будет здесь через тридцать секунд.

– Я видел схему вашего кабинета. Он недоступен для внешнего наблюдения и звуконепроницаем. Никакой информации ни извне, ни изнутри. Бросьте пустые угрозы и давайте досье.

– У тебя могла быть такая счастливая жизнь! Торчал бы на своей Якусиме, собирал бы апельсины с дядюшками и бабушкой…

– Больше просить я не буду.

– Не все так просто. Видишь ли, твоему отцу есть что терять. Если о его байстрюке – то есть о тебе – станет известно, то позор коснется многих высокопоставленных особ. Поэтому он и платит нам за то, чтобы эти сведения хранились в строжайшей тайне.

– И что?

– И то, что эту уютную лодочку ты и пытаешься раскачать.

– А, понятно. Если я встречусь с отцом, вы больше не сможете его шантажировать.

– Между прочим, за слово «шантаж» приходится отвечать в суде даже тем, кто все еще ищет подходящее средство от угрей. Адвокатам твоего отца необходима осмотрительность. Ты знаешь, что такое осмотрительность? Это то, чем порядочные граждане отличаются от вооруженных преступников.

– Без досье я отсюда не уйду.

– Что ж, у тебя уйма времени. Я бы заказала сэндвичей, да ты расстрелял телефон.

Так, пора с этим кончать.

– О’кей, давайте обсудим все по-взрослому.

Я опускаю пистолет, и Акико Като победно улыбается. Капсулы транквилизатора вонзаются ей в шею. Она оседает в кресле, безмятежная, как морские глубины.

Скорость решает все. Наслаиваю пленку с отпечатками пальцев Акико Като поверх отпечатков Рэна Согабэ и получаю доступ в ее компьютер. Откатываю в угол кресло с неподвижным телом. Не очень приятно – меня не оставляет чувство, что она вот-вот проснется. Многие компьютерные файлы защищены паролями, но я могу вскрыть электронные замки картотечных шкафов. МИ для МИЯКЭ. Мое имя появляется в меню. Двойной клик. ЭЙДЗИ. Двойной клик. Слышу многозначительное механическое клацанье – и один из центральных ящиков выдвигается. Пробегаю пальцами по ряду плоских металлических контейнеров. МИЯКЭ – ЭЙДЗИ – ОТЦОВСТВО. Контейнер отливает золотом.

– Брось.

Акико Като ногой закрывает за собой дверь и направляет «Зувр лоун-игл 440» мне между глаз. Онемев, смотрю на тело в кресле. Акико Като, стоящая у двери, криво усмехается. В ее зубах сверкают изумруды и рубины.

– Это биоборг, дурень! Репликант! Ты что, не смотрел «Бегущего по лезвию»[10]? Мы видели, как ты идешь сюда. Наш агент сел тебе на хвост в кафе «Юпитер». Помнишь старика, которому ты купил сигарет? Его «видбой» – это камера наблюдения, подключенная к центральному компьютеру «Паноптикума». А теперь встань на колени – медленно! – и подтолкни ко мне свой пистолет. Медленно. Не нервируй меня. С такого расстояния «зувр» так раздербанит тебе рожу, что родная мать не признает. Кстати, в этом она и так не сильна, верно?

Пропускаю шпильку мимо ушей.

– С вашей стороны неосмотрительно приближаться к незваному гостю без подкрепления.

– Досье твоего отца – очень деликатный вопрос.

– Значит, биоборг сказал правду. Вы не хотите лишаться денег, которые отец платит вам за молчание.

– Сейчас тебя должны волновать не этические принципы, а то, что я вот-вот превращу тебя в омлет.

Не отводя от меня взгляда, она наклоняется, чтобы подобрать мой «вальтер». Я направляю чемоданчик ей в лицо и отщелкиваю замки. Срабатывает вмонтированное под крышку взрывное устройство, яркая вспышка слепит ей глаза. Акико Като пронзительно визжит, я кувырком откатываюсь в сторону, «зувр» стреляет, стекло лопается, я взмываю в воздух, в прыжке бью ее ногой в висок, вырываю пистолет – он снова стреляет, – разворачиваю ее и апперкотом отправляю через полукруглый диван. Настоящая Акико Като больше не двигается. Сую запечатанное досье отца под комбинезон, собираю чемодан с инструментами и выхожу в коридор. Тихонько закрываю дверь – по ковру в коридоре уже медленно расплывается пятно. Непринужденной походкой иду к лифту, насвистывая «Imagine». Это была не самая трудная часть дела. Теперь нужно выбраться из «Паноптикума» живым.

Трутни суетятся вокруг секретарши, лежащей без сознания среди тропических зарослей. Странно. Куда бы я ни пошел, за мной остается череда потерявших сознание женщин. Я вызываю лифт и выказываю подобающую случаю озабоченность:

– Мой дядюшка называет это синдромом высотной качки. Верите или нет, на рыбок это действует точно так же.

Приходит лифт, из него появляется пожилая медсестра, рассекает толпу зевак. Я вхожу внутрь и быстро нажимаю кнопку, пока никто не вошел.

– Погоди! – Начищенный до блеска ботинок вклинивается между закрывающимися дверями, и какой-то охранник с усилием раздвигает их. Громадой туши и раздутыми ноздрями он напоминает минотавра.

– Нулевой уровень, сынок.

Я нажимаю кнопку, и мы начинаем спуск.

– Итак, – произносит Минотавр, – ты промышленный шпион или кто?

От резких выбросов адреналина в кровь у меня появляются странные ощущения.

– А?