Фолклендское коммандо

Мне было приказано готовиться к спецоперациям, длящимся три дня, с использованием всех наших раций и «легкого снаряжения» (то есть никаких спальных мешков или укрытий, но столько боеприпасов, сколько мы можем унести, не становясь слишком тяжелыми для боя). Это означало, что мы не будем вести наше обычное скрытое наблюдение, а, вероятно, примем участие в рейде.

Но сначала 148-й батарее нужно было провести последнюю встречу на «Фирлессе». Скорее всего, это был последний раз, когда мы снова собирались вместе, пока все не закончится. Нам нужно было обсудить наши процедуры и решить, как именно мы будем действовать до завершения кампании.

С тех пор, как мы в последний раз были вместе в Пуле шесть недель назад, мир радикально изменился.

Мы были в море. Для других странный период подготовки и ожидания в Пуле был продлен, прерываясь, как и в нашем случае, на продолжение «последних» ночей в пабах и винных барах. Затем они долетели на самолете VC-10 до острова Вознесения и распределились по разным кораблям.

Две команды 148-й батареи, возглавляемые капитанами Вилли Маккракеном и Крисом Брауном, сыграли ключевую роль в захвате Южной Георгии. Они с большой точностью направили огонь корабельных орудий, чтобы запугать, но не уничтожить аргентинский гарнизон, заставив его сдаться.

После Южной Георгии к этим командам присоединились еще две. Они уже начали программу бомбардировки с моря Порт-Стэнли с использованием боевых кораблей авианосных сил адмирала Вудворда. Эта операция проходила под общим кодовым именем «Операция Паракет». А мы, несмотря на ранний старт, прибыли в район боевых действий последними.

Артиллерийским аспектом этой операции руководил подполковник Кит Ив, офицер связи Королевской артиллерии по огневой поддержке корабельной артиллерией. Благодаря его постоянным перемещениям по флоту, от одного боевого корабля к другому, и работе в адмиральском штабе на «Гермесе», Кит Ив стал довольно известен.

Некоторые флотские офицеры, с которыми я разговаривал, казалось, считали что он чокнутый, возможно из-за его энтузиазма в связи с этой задачей. Но более вероятным объяснением было то, что они еще не понимали, какое огромное количество боеприпасов им придется расстрелять гораздо больше, чем они привыкли на учениях мирного времени. Бомбардировки Порт-Стэнли происходили днем, и корабли, идущие к Порт-Стэнли, подвергались атакам. Это было для них крайне необычно. Присутствие Кита на борту и вообще 148-й батареи ставило их на гораздо более высокий уровень боеготовности и риска, так что их первоначальная неуверенность в нашем опытном, прокопченном кордитом полковнике была понятна.

Ник Аллин и я были вызваны на «Фирлесс» 18 мая для получения приказов и подробного инструктажа. Все группы ПН должны были быть там, поэтому я решил взять Деса, Тима и Стива на вертолет, чтобы они могли наверстать в приключениях своих товарищей.

Мы были рады снова увидеть остальных и охотно обменивались новостями. Полковник Кейт Ив рассказал о своем счастливом спасении во время атаки реактивных истребителей-бомбардировщиков «Мираж», когда две бомбы прошли сквозь борт корабля первые из нескольких неправильно снаряженных бомб, которые не взорвались. Он даже умудрился сделать фотографии, демонстрируя либо недостаток воображения, либо крепкие нервы.

Снова появился капитан Боб Хармс — огромный, как жизнь, и очень шумный. Из-за разочарования, которое он пережил во время бездействия на «Канберре», Боб начал дополнительную и непроизвольную карьеру морского пожарного на первом из нескольких кораблей, на которых он оказывался в тот момент, когда их бомбили. Боб выполнял роль одного из наших бесценных офицеров связи в оперативных центрах боевых кораблей, когда мы корректировали огонь с берега. Ему еще предстояло пережить первое из трех кораблекрушений, что привело к тому, что он стал официальным «Ионой флота», которого боялись как капитаны, так и команды кораблей.

Остальные четверо офицеров огневой поддержки корабельной артиллерией, капитаны Кевин Арнольд, Крис Браун, Найджел Бедфорд и Вилли Маккракен, перелетали с корабля на корабль, продолжая корректировку обстрела Порт-Стэнли.

В то время, как в ходе рейда «Блэк Бэк» бомбардировщики «Вулкан» КВВС сбросили всего две «железные» бомбы на взлетно-посадочную полосу Стэнли, наша КОП (корабельная огневая поддержка) наносила серьезный ущерб — следующая ступенька в эскалации боевых действий.

Однако команда Вилли отсутствовала на этом собрании. Они уже высадились на Фолклендских островах недалеко от предполагаемой зоны высадки морского десанта, сойдя на берег несколькими ночами ранее, в рамках программы наблюдения силами специального назначения.

Для дневных обстрелов Порт-Стэнли боевые корабли покидали основную авианосную группу «Гермеса» и направлялись на юг, к линии огня, находившейся всего в нескольких милях к востоку от аэродрома. Угроза ракет наземного базирования «Экзосет» сделала, в конце-концов, дневные бомбардировки слишком рискованными. Но до этого момента корабельные вертолеты вылетали с офицером-корректировщиком на месте второго пилота. Он отдавал приказ на поражение цели и корректировал огонь, выныривая на веролете из-за прикрывавших холмов, в момент, когда должны были упасть снаряды, засекая дымы от взрывов и затем выполняя корректировку.

В первый раз, когда они это сделали, Крис Браун был офицером-корректировщиком в вертолете «Рысь» с фрегата «Алакрити» (Серия «А» типа 21). Он убедил пилотов, Боба Берроуза и Роба Слимана, снять их противокорабельные ракеты и установить два единых пулемета GPMG в кормовой части, по одному в каждой боковой двери. Крис управлял одним, а «Школяр» (школьный учитель военно-морского флота с «Алакрити»), который некоторое время служил в 41-м коммандо, управлял другим. Этот «пугающий» дуэт должен был пугать сам себя!

Они взлетели с борта фрегата «Алакрити» к югу от Порт-Стэнли и сделали широкую петлю на север, подальше от мыса Пемброк и аэродрома. Миновав пролив Беркли, они пролетели над Кидней Айленд, чтобы приземлиться на возвышенности к востоку от Маунт-Лоу. С этой точки Крис намеревался наводить орудие «Алакрити» на Стэнли. Но, заметив рыбацкий катер под бело-голубым флагом с солдатами на борту, они бросились на него, строча из обоих пулеметов. Противокорабельные ракеты, отвергнутые Крисом, идеально подходили для этой цели. После первого захода они сделали круг за Кидней Айленд. Но было довольно глупо делать второй заход, так как в заливе появился быстроходный патрульный катер, открывший по ним огонь.

В вертолет попало примерно восемь пуль, но никто не пострадал и, вероятно, ничего не пострадало. Пилоты даже не подозревали, что в них попали, и не заметели пробоины в фонаре в нескольких дюймах от головы первого пилота. На корме Крис крикнул Школяру, что ни в коем случае нельзя делиться этой плохой новостью.

Они приземлились на отроге к востоку от Маунт-Лоу, и, исполняя свое желание быть первым членом Экспедиционного корпуса ступившим на Фолклендские острова, Крис выпрыгнул из вертолета, обнаружив вытекающее из пулевого отверстия в баке топливо. Они немедленно взлетели, сообщив по радио, что в них попали.

Капитан Вилли Маккракен, дежуривший на втором вертолете, получил приказ взлететь и подхватить их, если они упадут в море. С тающим запасом топлива, Браун и компания полетели в безопасное место что снова привело их прямо под обстрел с БПК (быстроходного патрульного катера).

Они приземлились на «Алакрити» с сухим как кость топливным баком. Только тогда пилоты обратили внимание на пулевые отверстия, которые не произвели на них должного впечатления. Вилли Маккракен, находившийся на втором вертолете, слушал радиопереговоры, делая заметки для своей собственной вылазки. Много позже он рассказал мне, что по мере того как разворачивалась эта драма, лицо его пилота, а он полагал, что и его собственное, становилось все бледнее и бледнее.

Крис Браун был тем, о ком четыре дня ранее широко сообщали газеты, рассказывая о рейде SAS на Пеббл-Айленд, как о «холодном, спокойном голосе», направлявшим огонь корабельной артиллерии на аэродром во время атаки SAS. Его команда радостно сообщила нам, что на этот раз все было так же, кроме «хладнокровия и спокойствия».

Приказы по группе и «коммуникационный» инструктаж были проведены в часовне «Фирлесса», в блок-контейнере, закрепленном на верхней палубе ЗРК «Си Кэт», единственном свободном помещении корабля. Ошеломляющая нехватка свободного места превратила часовню в штаб-квартиру командующего амфибийными боевыми действиями (КАБД) Майкла Клэппа, нашего «другого босса», после Джулиана Томпсона. Коды и детали связи для 148-й батареи были розданы по кругу, как сборники гимнов, но мрачная запись во время проповеди вступала в противоречие с назначением блок-контейнера.

На этой встрече мы узнали больше о том, чем занимается группа Вилли Маккракена. Вместе с бомбардиром Джексоном и его расчетом, Вилли высадился на неделю раньше основного десанта в районе Суссекских гор, к югу от бухты Сан-Карлос Уотер. Их высадили на резиновой лодке с корабля-матки, шедшего на юг в Фолклендский пролив. Высадившись, они организовали схрон с продовольствием и боеприпасами и теперь очень осторожно и медленно пробирались ночью к месту операции, чтобы дождаться там остальных. Их задача состояла в том, чтобы отправлять информацию, если она была достаточно важной (в частности, если район будет внезапно усилен), а затем, когда начнется высадка, наводить на вражеские цели боевые вертолеты. Как только войска высадятся на берег, группа должна присоединиться к десантникам, которые должны были занять оборонительную позицию к югу от мыса.

Позже Вилли рассказал нам об очень неприятном потрясении, которое они испытали вскоре после того, как их высадили к юго-западу от Сан-Карлоса. Они отнесли тяжелый груз в схрон, подальше от места высадки, выкопали яму и спрятали все в ней, тщательно замаскировав. Эта работа была самой опасной частью их инфильтрации, так как если бы высадка была замечена, их было легко атаковать. Они покинули это место так быстро, как только смогли.

Как только они достаточно удалились от места высадки и тайника, они замедлили ход, очень осторожно с помощью ночных прицелов осмотрели землю впереди, проверив тыл, не преследуют ли их, а затем осторожно двинулись вперед. Джеко, заместитель Вилли в группе, был замыкающим. Оглядываясь назад, он испытывал неприятное чувство, что за ним следят. Они остановились и заняли «круговую оборону», лежа на земле, головами наружу, с оружием наизготовку.

К их ужасу, с тыла из-за гряды показалась фигура, двинувшаяся прямо к ним. Затем появились еще несколько человек, аккуратно выдерживающие интервалы в колонне, шедшие осторожно, останавливаясь и всматриваясь вперед, а затем двигаясь дальше балансирующими шагами. Это был кошмар, который, как надеялась группа, никогда не произойдет. Их обнаружили. Они приготовили свои 66-мм противотанковые гранатометы, разложили гранаты и молились, чтобы этот патруль их не нашел. Из-за темного гребня показались еще какие-то фигуры, и когда они приблизились, казалось что они разговаривают и этот язык не английский. Этот патруль превратился из отделения во взвод, численностью около тридцати человек, а затем в еще более многочисленную группу, по мере того, как все больше фигур осторожно выбиралось из оврага. По мере приближения голоса становились все громче, а специфика осторожной походки все отчетливее, пока не стало ясно, что это пингвины.

Облегчение и разрядка напряжения дали повод для веселья, но оно продлилось недолго. Очень многие из этих птиц почувствовали присутствие команды и начали изучение. Когда они подошли достаточно близко, чтобы ощутить присутствие людей, птицы внезапно запаниковали и с криками негодования бросились прочь. Патруль двинулся дальше, горячо надеясь, что поблизости нет аргентинцев, которые могли бы заметить суматоху и провести поиск.

Я уже думал о будущем не только о нашей первой предстоящей операции, но и о том, что мы будем делать после нее, и как свести к минимуму неразбериху.

Для трехдневного рейда с SBS я решил не брать группу на эсминец «Антрим» в полном составе, оставив Деса на «Интрепиде». Опыт подсказывал мне, что разумный человек, который точно знает, что вы делаете, бесценен для присмотра за оставленным снаряжением, получения всего, что может потребоваться в дальнейшем, и подготовки к вашему возвращению. Дес был серьезно недоволен моим выбором, но понял логику, и сделал хорошую работу. Я обещал ему «место в поле» на следующей операции.

Удивительно, как ужасно чувствовать себя брошенным, особенно когда другие делают что-то опасное. Сильное желание быть там, с командой, противостоит естественному чувству самосохранения, которое настаивает на том, что вам лучше находиться на теплом, безопасном корабле. К сожалению, любое равновесие нарушается сильным чувством вины, за то, что ты находишься в безопасности, а другие нет. (Уравнение становится еще более сложным, когда выясняется, что оставаться на борту кораблей в Сан-Карлос-Уотер не очень безопасный вариант).

Как только приказы были отданы, ответы на все вопросы получены и прощания завершены, 148-я батарея разошлась. ПГН-1 отправилась на «Интрепид», чтобы подготовить наше снаряжение для переброски на эсминец «Антрим» и присоединиться к SBS. После всей этой неразберихи и неопределенности было большим облегчением узнать, чем будем заниматься. Мои тревоги и опасения по поводу последствий аргентинских авиаударов были отброшены в сторону, и я сосредоточился на вещах, с которыми действительно мог что-то сделать. С этого момента у меня не было времени ни на что, кроме моего собственного маленького вороха дел. На самом деле, я помню, что радовался тому, что кто-то другой несет ответственность за аргентинские ВВС, что было нелогично, поскольку мы, так же как и все остальные, страдали от их внимания.

Следующий день, 19-го мая, прошел как всегда в ожидании вертолета. В конце-концов мы полетели на «Антрим» с нашим снаряжением через несколько других кораблей, в уже знакомой версии «музыкальных стульев». Во время обеда мы не надолго застряли на промежуточном корабле, поэтому поели и прибыли на «Антрим», когда уже наступила ночь.

Когда мы покидали «Интрепид», SAS должны были вылететь с корабля, готовые к диверсионному рейду на Дарвин и Гус-Грин во время основной высадки десанта в Сан-Карлосе. Добравшись до «Антрима», мы узнали, что один из вертолетов «Си Кинг» с «Фирлесса», во время переброски людей и снаряжения при подготовке к штурму, упал в море. Велся поиск выживших. Ходили слухи, что этот «Си Кинг» вез SAS.

Позже я узнал, что это была правда. Вертолет перебрасывал людей, которых я знал, из эскадрона «D» и авианаводчика КВВС Гарта Хокинса. Я познакомился с ним в процессе очень цивилизованных учений передовых авианаводчиков наполненных общением. Он организовывал их на полях рядом с лучшими пабами в среднем Уэльсе. Пилот, который отделался лишь порезами и шоком, тоже оказался моим другом все эти детали постепенно выплыли намного позже. Один из выживших бойцов SAS позже рассказал мне, что когда вертолет оказался под водой и шел ко дну, возникла ужасная паника, поскольку люди боролись за жизнь. Он сумел выбраться, но его ботинок застрял в перекрещивающихся ремнях на спинке сиденья. Он сказал, что почувствовал, как чья-то рука схватила его за лодыжку, а потом что-то пилила. Рука дважды крепко стукнула его по лодыжке как сдающийся дзюдоист в болевом захвате. Его освободили. Он выплыл на поверхность и был спасен, а спаситель был одним из восемнадцати, утонувших в этой ловушке.

Я предчувствовал, что подобная катастрофа была неизбежна. Там было так много полетов, что просто по статистике что-то должно было пойти не так. Я чувствовал себя хуже, чем после гибели «Шеффилда», и с этого момента, всегда нервничал, когда летел на вертолете.

«Антрим» был эсминцем, оснащенным орудийной системой «Марк 6» и несколькими разновидностями ракет. Поскольку корабль был старым, его коридоры были просторными, с удобными каютами и кают-компаниями. Экипаж явно наслаждался пребыванием специальных подразделений на борту и был очень уверен в себе. Особенно после успеха в Гритвикене, где они участвовали в захвате подводной лодки «Санта Фе» и освобождении Южной Георгии. Еда тоже была превосходной!

Весь специальный лодочный эскадрон базировался на борту «Антрима», завершив первый этап своей войны тщательную рекогносцировку всех позиций аргентинцев. У них все еще были группы на задании, в том числе одна к северу от места базирования Вилли Маккракена на юге высадочной зоны у Сан-Карлоса. У них было несколько чудом спасшихся. Одна разделившаяся команда потеряла человека на неделю. (Они отозвали оставшуюся часть патруля, затем, получив дополнительные пайки и боеприпасы, вернулись, нашли пропавшего бойца, который следовал инструкциям и ждал в одном из заранее назначенных мест встречи запасной точке сбора).

Постоянная жизнь в мокрых норах во мху, переход вброд рек и питание всухомятку во время этих долгих патрулей уже истощало их силы и большинство страдало от ранних симптомов траншейной стопы. Поскольку подразделения специального назначения имеют возможность заказывать необходимое снаряжение, а не обходиться тем, что им выдают, специальный лодочный эскадрон заказал, казалось бы, волшебные, водонепроницаемые лыжные ботинки вместо практически бесполезных уставных армейских ботинок, но они еще не прибыли. Хотя наши друзья заметно устали, они были спокойны и уверены в себе, думая теперь далеко наперед, за пределами сложностей и опасностей высадки, которыми были заняты все остальные.

Мы были частью того, что военные планировщики называют «операциями передовых сил» — темного мира скрытой работы, которая предшествует всем военным действиям. Их разведывательные действия в интересах основных подразделений десанта были завершены, SBS перешли к планированию того, что собираются делать дальше, предсказывая, что основные силы могут сделать, оказавшись на суше, и продумывая необходимые разведывательные задачи до того, как операции могли быть запланированы.

Глава 6

Фаннинг-Хед

ПГН-1 получила приказ с «Фирлесса» подготовиться к трехдневной операции, взяв все радиостанции, но облегченную выкладку. На «Антриме» нам сообщили, что именно мы должны делать. Боевой патруль, который должен быть заброшен на берег при поддержке орудийного огня с «Антрима» за день до высадки первых отрядов, был ключевым элементом плана. Целью этого патруля было обеспечение безопасности пролива, через который должны были пройти военные корабли, чтобы войти в бухту Сан-Карлос-Уотер.

Высота, господствующая над узким входом в Сан-Карлос-Уотер, называется Фаннинг-Хед. Это крутой холм, с которого открывается прекрасный вид на все вокруг. Патрули спецназовцев сообщили о значительной активности вертолетов противника и передвижениях войск в этом районе. РЭР, сверхсекретная служба радиоэлектронной разведки, сообщила, что в этот район переброшена «рота тяжелого вооружения», хотя они не могли сказать, находится ли она на Фаннинг-Хед или где-то еще в районе Сан-Карлос-Уотер. Эта неясность информации изначально была вызвана неопределенностью в передачах аргентинцами картографических ссылок. Ситуация должна была разрешиться немедленно после захвата нескольких карт аргентинцев.

Наша миссия состояла в том, чтобы «нейтрализовать аргентинскую роту тяжелого вооружения». Мы должны были заставить их сдаться меньшему по численности отряду, вооруженному только стрелковым оружием, но с боевым кораблем в качестве поддержки. Мы стремились выглядеть как пехотный батальон (в котором насчитывается 650 человек), имея непропорционально большее огневое превосходство. Эта довольно странная задача была поставлена, как это обычно бывает с операциями сил специального назначения, на самом высоком уровне, военные планировщики должны были оценить решимость нашего противника. Они уже видели, как аргентинский гарнизон в Гритвикене сдался без боя после обстрела и хотели посмотреть, поступят ли так же войска на Фолклендских островах.

Это должна была быть психологическая операция, дополнительно осложненная двумя задачами: оценка решимости аргентинцев, плюс обеспечение безопасного прохода флота путем «нейтрализации» подразделений противника. Мне оставалось решить, каким образом должна быть достигнута «нейтрализация» и действительно ли она была достигнута. Это было очень необычно для военного планирования, где каждая миссия должна иметь четкую цель с несколькими простыми ограничениями. Это были распоряжения, фактически допускающие изменения.

Кроме того, в задаче, которую нам поручили, был существенный гуманитарный аспект. Мне было приказано начинать обстрел корабельной артиллерией за пределами огневой позиции противника и медленно продвигать его, чтобы «отогнать» их подальше от орудий. Как только они больше не смогут обстреливать флот в море, мы попытаемся взять их в плен. С нами отправлялся переводчик с испанского в комплекте с мегафоном, чтобы, когда мы будем на расстоянии слышимости мегафона, призвать их сдаться. Затем я должен буду «подкрасться» к ним снарядами. Если, в конце-концов, они все-таки откажутся сдаться, я должен буду накрыть их.

Переводчиком был офицер морской пехоты, капитан Род Белл, выросший в Южной Америке (кажется, в Коста-Рике). Его испанский был достаточно хорош, чтобы сойти за кубинца или аргентинца. Однако в Экспедиционный корпус он попал не в качестве переводчика, а в качестве адъютанта полка снабжения, что само по себе было очень ответственной, тяжелой и важной работой. Роду потребовалось некоторое время, чтобы стимулировать систему «открыть» его способности переводчика, и лишь недавно он был освобожден от своих многочисленных обязанностей адъютанта.

Обладая обширными знаниями о Южной Америке, Род полагал, что аргентинцы были встревожены мощной и чрезмерной, как им виделось, реакцией Британии на их вторжение, на которое, как они думали, Британия согласится по умолчанию. (В Пуле, перед вторжением аргентинцев, мы рассматривали предложение отправить на слом «Эндуранс» как потакание аргентинским претензиям в этом районе). Род, с его сильной эмоциональной связью с Южной Америкой, хорошо знавший ее народ, сочувствовал положению Аргентины и особенно бедственному положению ее отдельных солдат.

Все подразделения специального назначения, намеченные к высадке с «Атрима», были размещены в носовом адмиральском салоне. Это была, по обыкновению, великолепная гостиная, которую адмирал использовал, когда «Атрим» служил флагманом, для приемов, встреч и вечеринок. На толстых коврах было разбросано военное снаряжение, а великолепный дубовый стол был прикрыт одеялами, на которых лежали карты, наполовину заполненные магазины к «Армалайтам», блокноты и карандаши, скотч, ножницы, куски черной маскировочной ленты (известной как «гарри маскерс») и листы карт, украшенные квадратами, треугольниками и стрелками, нарисованными восковыми карандашами. Вдоль стен громоздились рюкзаки «Берген», выкрашенные черной, зеленой и коричневой краской, многие из которых были открыты, а их содержимое было разбросано по шикарному ковру. На столе и стульях лежали 9-мм пистолеты, армалайтовские винтовки в нескольких вариантах, гранатометы и ракеты, маскировочные сети, мохнатые камуфляжные костюмы «Гилли», палаточные стойки, пакеты с консервами, наполовину съеденные шоколадные батончики (каждый ел, пока мог), ботинки, теннисные туфли, носки и непромокаемые костюмы в общем, такая неразбериха, что даже представить было нельзя, что кто-нибудь когда-нибудь разберется, кому и что принадлежит.

Но вся эта путаница являлась частью процесса действительно тщательной подготовки каждый человек точно знал, что ему принадлежит и куда он это положит в своем снаряжении. Груды снаряжения были разделены на кучи для патрульных групп из четырех человек. В этих патрулях каждый знал, где остальные хранят свои вещи, и был способен сориентироваться в разгрузках, карманах и рюкзаках друг друга, как в своих собственных. Эта близость особенно важна, когда кто-то получает ранение, или когда такие жизненно важные вещи, как еда и боеприпасы заканчиваются. Кроме того, невозможно, чтобы каждый человек нес только свое собственное снаряжение и ничего больше. Всегда есть много амуниции, которую нужно поделить между членами патруля, уравняв вес груза.

Командир патруля SBS, маленький светловолосый лейтенант морской пехоты Роджер Ф., был занят написанием приказов, которые он должен отдать в полдень следующего дня. Он не столько планировал, сколько координировал различные мероприятия. Было много советов от очень опытных сержантов из отделений. Пожалуй слишком много, на самом деле. Патрули SBS не привыкли действовать как крупное подразделение. Обычно они действовали самостоятельно. Их сила заключалась в индивидуальности, которую было трудно подавить, чтобы организовать этот большой и необычный комбинированный патруль.

Операция была довольно сложной, особенно на этапе высадки с использованием вертолета. «Си Кинг» планировали задействовать вместе с «Уэссексом», заимствованным с «Фирлесса». Поскольку летная палуба «Антрима» могла одновременно принять только один вертолет, запасной должен был взлететь и зависнуть, и снова сесть, как только второй вертолет взлетит. Эту эквилибристику предстояло проделать ночью и судя по всему в плохую погоду.

Самой большой проблемой было отсутствие информации о противнике. У нас был выбор из трех довольно удаленных друг от друга мест, которые, по данным нашей разведки, он мог занимать. Они могли оказаться и в других местах, и не обязательно все вместе или в ожидаемом количестве. Переговоры по защищенной линии с Джонно Томпсоном из оперативного центра SBS на «Фирлессе» не дали ясности, поэтому мы остались с неопределенными целями операции.

По моему мнению, Фэннинг-Хед был самым важным географическим объектом и представлял собой тактический участок, на котором мы должны были доминировать. Нам не оставалось ничего другого, как заставить противника сдать его, чтобы обеспечить безопасный проход кораблей в Сан-Карлос-Уотер. Мы будем иметь дела с любым противником, который случайно материализуется где-нибудь еще. У нас не было достаточно времени, чтобы провести полную рекогносцировку местности. Приоритет безопасности означал, что мы могли сойти на берег только после наступления темноты за день до высадки, что давало нам только одну ночь для обнаружения и нейтрализации противника. Если наши планировщики правильно оценили боевой дух противника, можно было рассчитывать, что наш испанский оратор убедит его сдаться. Затем флот встанет на якорную стоянку, высадит 3-ю бригаду коммандос, и мы вернемся на десантных судах на «Интрепид». Таков был план.

Запасной вертолет находился в процессе оснащения новейшим оборудованием тепловизионной камерой, подключенной к видеомагнитофону и монитору, позволяющим определить местонахождение роты тяжелого вооружения. Наш инструктор по парашютному делу из Пула, флай-сержант КВВС Дог Флетчер, был обучен, как им пользоваться. Частично, по руководству изготовителя, частично — сержант-майором Королевского корпуса инженеров и механиков, из НИИ в Фарнборо, который сопровождал это оборудование.

Камера была подвешена в дверном проеме «Уэссекса» с помощью парашютных строп, подальше от горячих выхлопных газов. Тепловизор показывал тепловую картинку, на которой живые существа, как обещали, отображались очень четко. Ее можно было записывать и воспроизводить на экране телевизора.

План состоял в том, чтобы медленно пролететь над всем районом, «пропылесосив» его с помощью тепловизора, и записать видео. Затем мы возвращаемся обратно на «Антрим», проигрываем запись, по которой определяем позицию или позиции противника. Я горячо надеялся, что они окажутся в районе Фанниг-Хед, и что там будет только одна группа. Наш патруль уже будет проинструктирован обо всем, кроме деталей расположения противника. Через несколько минут, определив зону высадки с вертолета, точки сбора и цель, мы быстро проинформируем всех. Первая группа заберется на борт «Си Кинга» и улетит, чтобы обеспечить безопасность и подготовить для остальных посадочную зону. Учитывая возможность получить ранение до того, как корабль перейдет на дежурство по боевым постам и в лазарете перестанут принимать обычных пациентов, я решил на всякий случай сделать противостолбнячную прививку. При размещении на боевых постах медики перемещались в кают-компанию, традиционное место размещения медицинского центра на корабле в бою, оставляя лазарет как свободное место на палубе, которое быстро заваливали носилками, коробками с медицинским оборудованием и кислородными баллонами.

Как только мы покинем остальную часть флота и отплывем к Восточному Фолкленду, укол от столбняка станет невозможен. Это было похоже на талисман для удачи, который, как я надеялся, не станет искушением судьбы.

В течении всего дня 20 мая напряжение нарастало. Мы перенесли наше снаряжение из адмиральского салона на главный камбуз, который был более доступен с летной палубы. День прошел за едой и упаковкой снаряжения, сопровождаемыми постоянными совещаниями по планированию в адмиральском салоне.

Группа формальных приказов в этот день была по уши в делах и нестыковки в плане сглаживались, по мере того, как мы работали. После полудня мы все выспались и пробудились к большому ужину и завершающей встрече. Капитан «Антрима» созвал ее, так как, теоретически, он руководил операцией и хотел дать свое одобрение плану. Мы не были в восторге от того, что нам пришлось представить ему план на этой последней стадии.

Затем мы спустились на главный камбуз, чтобы собрать боеприпасы. Магазины к стрелковому оружию всегда хранят разряженными, чтобы избежать осадки пружин. Минометные мины и 66-мм реактивные гранатометы пришлось доставать из корабельных погребов. Наше личное оружие было тщательно вычищено, чтобы удалить старое масло из ствола, иначе оно будет дымить при стрельбе, и слегка смазано. Ручные гранаты, прежде чем аккуратно уложить эти смертоносные предметы в наших подсумках, были вычищены. Мы ввинтили запалы, взвели ударные пружины и вставили предохранительные чеки. Все укладывались спать, если могли и отдыхать, если сон не шел. Операции частей специального назначения характеризуются многочасовым напряженным ожиданием.

В воющей и бурлящей снаружи тьме, «Антрим» очень быстро удалялся от Экспедиционного корпуса к точке, с которой должен отправиться в разведывательный вылет «Уэссекс». Это точка будет находиться на расстоянии более 100 миль от Восточного Фолкленда, так что не только наша высадка займет некоторое время, но и любые проблемы возникнут очень далеко от любой помощи. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению под палубой. Стоять и дрожать, несмотря на термобелье, на резко двигающейся и вибрирующей палубе было очень одиноко.

Нас с Роджером вызвали на летную палубу для проведения разведывательного полета с тепловизором. Море было очень неспокойным, дул сильный ветер. Случайные слабые вспышки света в различных местах на палубе, указывали на то, что палубная команда проводит предполетную проверку, шатаясь, как пьяные, от корабельной качки. «Уэссекс» стоял «под парами», чтобы удержаться на месте и нас проводили к его двери. Мы передали наше оружие борттехнику прежде чем подняться на борт. Тепловизионная камера блокировала большую часть двери и нам пришлось протискиваться мимо нее. Флай-сержант Дуг Флетчер наш оператор-самоучка, борттехник и оба пилота все были одеты в спасательные жилеты и гидрокостюмы. Мы с Роджером чувствовали себя очень уязвимыми в нашей тяжелой боевой выкладке и быстро впитывающей влагу и намокающей армейской форме. Взлет в таких условиях всегда чреват аварией. Пилот должен заставить вертолет «взлететь» на страховочных концах, чтобы, когда их срубят, из-за качающейся палубы вертолет не сбросило в море. Лишь краткие вспышки света указывают, когда срубят стропы, и как только их убирают, пилот немедленно взлетает в завывающий ветер.

Как только вы окажетесь в воздухе и удалитесь от корабля, ветер может только замедлить ваше снижение. Тем не менее, необходимость лететь как можно ниже, чтобы избежать вражеских радаров и кромешная темнота, были, мягко говоря, тревожащими. В открытую дверь с ревом врывался очень холодный воздух и скоро мой озноб перешел в дрожь. Судьба «Си Кинга» SAS не выходила из головы весь полет. В гарнитуре я слышал, как командир и второй пилот отпускают шутки висельников на тему падающих в море вертолетов.

Чтобы добраться до северо-западной части Восточного Фолкленда, чуть севернее Фанниг-Хед, потребовалось около 45 минут. Мы поднялись на 300 футов (прим. 90 м) над уровнем моря и начали тепловизионную съемку Рэйс-Пойнт и Мидл-Бей к северу от него. Несмотря на предыдущие сообщения от патруля SBS об активности противника в этом районе, съемка района Мидл-Бей ничего не показала. Мы надеялись, что система работает. Затем мы двинулись на юг, чтобы прочесать северную часть самого Фаннинг-Хед. Изображение на экране показывало линии побережья и хребта очень отчетливо, с темными и светлыми пятнами, указывающими на болота (явную разницу температур между землей и торфом). Этот второй заход ничего не дал, пока мы не вышли к возвышенности, где находился поселок Порт-Сан-Карлос. К нашему удивлению, он был ярко освещен уличными фонарями и теплым светом из окон деревянных бунгало как в мультфильме «Снеговик». Мы прошли прямо над поселком, который (к счастью) дремал и оставался, по-видимому, непотревожен нашим интересом.

Проход назад, вдоль гребня к Фанниг-Хед, выявил скопления примерно полутора десятков маленьких, но ярких светлячков, парами и в группах. К северу от Фаннинг-Хед находилось несколько таких групп, причем одна группа находилось на самом верху. Тепловизионная система работала необычайно хорошо. Мы нашли «нашу» роту тяжелого вооружения.

Мы прошли вдоль побережья, затем снова над поселком Порт-Сан-Карлос, к району сразу за ним, а, затем, на юг, от холма Дез Валлей Хилл и Лукаут Хилл. Мы повернули назад, через реку Сан-Карлос, прежде чем пролететь над поселком Сан-Карлос. Затем мы «пропылесосили» бухту Аякса и мыс Рек, прежде чем, с чувством облегчения, не обнаружив больше никаких позиций противника, направились на северо-запад обратно к морю. И очень долго летели назад, к теплу и безопасности «Антрима».

Посадка при штормящем море была непростой задачей. Как только палубная команда принайтовила вертолет, чтобы качающаяся палуба не сбросила его в море, мы прокрутили пленку, уточнив местоположение противника. Затем мы с Роджером выбрались из вертолета и спустились по трапу, чтобы проинформировать патруль.

Щурясь в ярком свете адмиральского салона, мы пробежались по особенностям места высадки и расположения противника. Индивидуальные черты были стерты черным маскировочным кремом на наших лицах, скрывавшим предательский блеск нормальной кожи. Группа обеспечения безопасности зоны высадки начала поднимать свои тяжелые «бергены» из камбуза в ангар летной палубы, составляя их аккуратными рядами для быстрого опознания в темноте.

С самого начала наш тщательно разработанный план полета столкнулся с помехами. Огромный груз боеприпасов, который мы приготовили, превышал грузоподъемность «Си Кинга», настолько, что он не мог взлететь. Количество десанта на каждый вылет пришлось быстро менять, создавая странную атмосферу некоторой суеты в темноте и леденящей неразберихе летной палубы.

Мы с Ником Аллином попали в третий рейс. Пилоту понадобилось несколько попыток, чтобы оторваться от палубы, так как вертолет был очень перегружен. Дверь была полностью заблокирована грудами очень тяжелых «бергенов». Вес наших забитых под завязку боевых выкладок сделал уставные флотские надувные спасжилеты бесполезными, если бы ими пришлось воспользоваться. Так что, по обоюдному согласию, мы нарушили еще несколько правил и сняли их, как только отправились в путь. Трагическая авария «Си Кинга» с SAS свербела в наших умах.

Этот полет занял всего 25 минут, так как к этому времени корабль уже значительно приблизился к островам. Мы прошли над Миддл Пойнт и летели низко и ровно, пока короткие сигнальные вспышки экранированного фонаря не указали место посадки. Когда пилот сделал последний заход на посадку, внизу зажглась «Т» из едва заметных фонарей, чтобы указать ему точное место и направление ветра.

Вертолет резко приземлился, и мы спрыгнули вниз, выгрузили снаряжение и образовали широкий круг, головами наружу. Тем временем рев нисходящего потока от винта уже затих, и вертолет исчез в темноте.

Мы тихо лежали в вереске, глядя в ночь, ожидая следующего рейса. После непростой высадки я согрелся, и даже был рад лежать под звездами на подветренной стороне холмов, которые напоминали мне о военно-морском артиллерийском полигоне Кейп-Роф, на северо-западе Шотландии.

Этот сладко пахнущий склон холма был свободен от корабельного гула и всепроникающих запахов бензина и дизельного топлива. Не было никакой вибрации, и воздух был свежим. Несмотря на обстоятельства, я рад был оказаться на суше.

Слабый шум двигателя предупредил нас о том, что вертолет возвращается и команда на посадочной площадке снова выстроилась со своими фонарями, сначала высветив опознавательный сигнальный код. Затем, когда пилот коротко мигнул из кабины, высветили букву «Т» (Буква «Т» сообщает пилоту, что ветер дует с вершины «Т», так что он должен зайти на посадку с ее основания.)

Во время ожидания холод начал просачиваться сквозь слои моей одежды. Так что, как только приземлился последний рейс, я был готов отправиться в путь. Мы взвалили «бергены» на плечи и двинулись вверх, по склону к Фаннинг-Хед. Нас снабдили уменьшенной версией тепловизора. Его несли в голове нашей длинной и тяжело груженой «змейки коммандос». Были частые остановки, чтобы посмотреть вперед и дополнительная пауза, когда наш подозрительный «хвостовой Чарли» (замыкающий в «змейке») разбирался с шумами в тылу. Дорога была очень неровной, с огромными кочками травы и странными побегами чего-то, напоминающего водоросли, с огромными салатными листьями высотой по пояс. Вскоре мы вспотели и распахнули смоки, чтобы проветриться. Пот пропитывает вашу одежду, заставляя вас мерзнуть, как только вы остановитесь и остынете. Мы поднялись на вершину холма и послали вперед разведчиков с тепловизором, чтобы «пропылесосить» землю, которая, как они доложили, была чиста.

Вершина хребта была каменистой. Я вздохнул с облегчением, поскольку это означало, что ее вряд ли заминируют. Но мы скользили по мокрым камням, спотыкаясь, и иногда падали под тяжелыми «бергенами», что было очень досадно.

В темноте показалась Фаннинг-Хед. Всякий раз, когда мы останавливались, группа разведчиков немного продвигалась вперед и «змейка» двигалась вверх, образуя обращенный наружу круг, соприкасаясь лодыжками. Мы стали нервничать из-за Фаннинг-Хед, которая, хотя все еще находилась за пределами досягаемости стрелкового оружия, начинала нависать над нами, так что, возможно, за нашим продвижением наблюдали.

Затем мы услышали выстрелы, доносившиеся из непросматриваемой зоны к северо-западу от Фаннинг-Хед. Свист и рев, несомненно, были выстрелами противотанковых безоткатных орудий, а удары — возможно артиллерийскими и точно минометными.

Поскольку звук для нас был приглушен, я решил, что орудия стреляли по морю, где наши корабли собирались перед тем, как войти через пролив в бухту Сан-Карлос-Уотер. Мы опаздывали и так как «Антрим» был на позиции, готовый к открытию огня, я решил его использовать, чтобы заставить замолчать вражеские орудийные позиции.

К несчастью, с одной из его 4,5-дюймовых пушек в двухорудийной установке возникла заминка. Остальная часть патруля никогда не имела дела с корабельной артиллерией (или любыми другими крупными орудиями) и стала нетерпеливой. У нас был миномет, который нес сержант Арчи Си, рослый и очень крепкий минометчик из SAS, пару лет назад обучавший меня на курсе боевых действий в джунглях, в Белизе, в Центральной Америке. Выпуская мины, которые он нес в своем рюкзаке, он облегчал свою ношу важное соображение для опытных солдат. Арчи очень хотелось пострелять.

Мы шепотом переругивались и, к несчастью, его нетерпение взяло верх над моим благоразумием — около двадцати мин были выпущены из миномета одна за другой совершенно безрезультатно. Как я и предполагал, их удар, куда бы он не пришелся, не был даже услышан, не говоря уже о наблюдении или наведении на цель. С другой стороны, любой, кто находился поблизости от нас, наверняка заметил бы вспышку выстрелов, которая довольно хорошо указывала на наше присутствие.

Помимо нетерпения, с которым мы ожидали готовность корабля, у Ника были проблемы со связью, но обойдя вокруг вершины холма, мы смогли войти в связь. После спора о стрельбе из миномета, наших проблем с радио и задержек, в рядах послышалось бормотание, приглушенные жалобы и тревожные сомнения по поводу мудрости столь долгого ожидания на морозящем холоде. Мы с Ником стояли примерно в 15 метрах от остальной части патруля, когда радист корабля наконец доложил, что они готовы и я приказал им стрелять залпами (по одному снаряду из каждого ствола).

Мы могли видеть слабую вспышку орудий «Антрима» задолго до звука выстрелов. Я приказал патрулю залечь. Первый залп мог, из-за специфики корабельной системы, пойти куда угодно. Затем последовала тишина, жуткий свистящий звук и вторая, более короткая тихая пауза, после чего снаряды начали взрываться. Я запросил воздушный подрыв (когда снаряды взрываются в 50 футах (прим. 15 м) над землей), и когда они прибыли, ночь превратилась в день. Через несколько секунд раздался глухой грохот взрывов. Промежутки между ними были заполнены охами и ругательствами патруля, который никогда не наблюдал корабельных пушек в действии. Я чувствовал себя Мерлином, высвобождающим силы тьмы.

Они попали точно в цель. Очевидно на эсминце транслировали наши сообщения через динамики системы оповещения. После тревоги, вызванной посадкой наших вертолетов, их опасным переходом на линию огня и завершающим залпом этими первыми снарядами, когда мы передали им сообщение: «цель накрыта, 20 залпов для эффекта», они все зааплодировали.

Сорок снарядов взрывались попарно в течении примерно одной минуты. Наш патруль остался лежать, обмениваясь одобрительными ругательствами. Когда обстрел прекратился, аргентинцы больше не стреляли.

Мы решили продвигаться к позициям противника под прикрытием спорадического обстрела корабельной артиллерией. Это заставило бы нашего противника сосредоточиться на собственном выживании, и таким образом, у него было меньше шансов узнать о нашем присутствии. Снаряды падали каждую минуту.

Роджер Ф. и я шли вдоль гребня до самого конца, откуда мы могли наблюдать за северными склонами Фаннинг-Хед. Я всмотрелся в экран тепловизора, нашел наблюдательную группу рядом с вершиной, затем осмотрел склоны и был поражен, увидев две линии фигур, неуклонно двигающихся по гребню вниз, в долину перед нами. Я насчитал 40 и еще больше на подходе, все в нашу сторону. Мы были в меньшинстве, поэтому мы должны были максимально использовать нашу позицию на возвышенности, наряду с другим жизненно важным фактором внезапностью.

Был отдан приказ выстроиться в линию вдоль хребта, разместить все пулеметы на флангах, небольшую группу стрелков позади нас, чтобы защититься от атаки с тыла, а миномет в овраге в тылу. У нас было шестнадцать единых пулеметов, по одному на каждую пару бойцов. Они были заряжены трассирующими боеприпасами, которые светились красным в темноте, так что потоки огня будут наводить ужас на противника. Только батальон, или, как минимум, две роты, могут развернуть до шестнадцати единых пулеметов.

В своем дневнике я записал:

«Ночь была очень холодной и мы быстро замерзали, когда останавливались. Мы сильно вспотели, тяжко отработав на переходе, и, когда мы останавливались, становилось еще холоднее. Мы добрались до нашей позиции на гребне, двигаясь очень осторожно, отправив вперед снайперов. Сначала не было видно никаких признаков, но потом, на фоне северного отрога Фаннинг-Хед мы увидели шесть или около того фигур людей, закапывавшихся в землю. (Впоследствии мы обнаружили, что их заставил окопаться обстрел, они не беспокоились пока не начали падать снаряды). Я приказал корабельной артиллерии открыть огонь далеко позади них, (800 метров) и начал подтягивать его к ним.

Я не только не хотел накрыть их, еще больше я не хотел накрыть нас!

Ярко-красные фигуры на тепловизоре бегали, ложились или просто стояли неподвижно, когда падали снаряды. Затем была замечена странная вещь две параллельные шеренги людей прошли через отрог и выстроились на нашей стороне, очевидно решая, что делать дальше.»

Затем фигуры начали двигаться в нашу сторону — прочь от их орудийной позиции и моих снарядов ОПКА. Мы решили, что пришло время опробовать наш громкоговоритель. Было очень ветрено, на нас задувало с вражеской стороны. Поток трассирующих пуль выпустили из «Армалайта», снабженного ночным прицелом, а затем еще один единый пулемет открыл огонь по той же линии, дав очередь трассирующих пуль над их головами. Но, как и следовало ожидать, громкоговоритель, который был так тщательно настроен, упакован и перенесен, не сработал. Род Белл пытался кричать что-то об «отчаянных королевских морских пехотинцах», но если бы они и услышали, то после артиллерийского обстрела и пулеметных очередей, это должно было звучать голосом разгневанного бога.

Одна группа противника сидела, как приказал им Род, но были и другие, пытавшиеся улизнуть через отрог и вернуться на свои позиции. Используя трассирующие пули из оружия с ночным прицелом, для целеуказания, мы обстреляли из единых пулеметов этих потенциальных беглецов. Сначала чтобы отрезать их и «сгуртовать» обратно, к основной группе, а, затем, прямо по ним огнем на поражение.

В этот момент южноамериканские симпатии Рода Белла прорвались наружу, и он очень разозлился, крича, что спускается с холма, чтобы поговорить с ними и предотвратить их убийство. Я настаивал на том, чтобы для его защиты была направленна секция с рацией. Так что, в этой чрезвычайно сложной ситуации, мы позволили нашим гуманитарным инстинктам взять верх над военной логикой и разделить наш отряд в темноте.

Ночь заканчивалась. Приближался рассвет, и мы находились в очень уязвимом положении. Над нами нависала Фаннинг-Хед, на которой, как мы знали из нашего обзора тепловизором с вертолета, был противник.

Было непонятно, что делать. Мы нейтрализовали «Фаннинг-Хед Моб», как позже стало известно — так называлось подразделение противника, и таким образом, достигли своей цели. Теперь мы должны были что-то сделать с врагом перед нами.