Тёмная поэзия

Влад Волков

АЗАТОТ

Влад Волков живёт в Москве. Работает в компьютерной сфере. Пишет прозу и поэзию в направлении «Лавкрафтовской мифологии» (Мифов Ктулху).

Что есть сил, коль можешь, сияй!Средь крупы рассыпанной звёзд.И сколь далеко ни блуждай,Видишь нас сквозь мрак Мира Грёз.Крась пурпурной кровью закат,С севера Авророй свети!Тем, кто преклонился у врат,Сил предай подальше пройти.Жертву мне свою назови,Сына забери, но не дочь.Силою меня надели,Дай нам пережить эту ночь.В разум мой пошли свой ответ,Слышать мне позволь этот зов!Там, где тьма, должен быть свет.Древний не потерпит оков.Я восславлю имя твоё,Прахом на могилы детей.Знаньям обучу я её,Сделаю навеки твоей.Зажигаем свечи души,Те, кто так боится огня.Там на перекрёстках, в тиши,Где морок вчерашнего дня.Символы твои нанесу,Камнем с убиенной жены.Где туман рождает росу,Там цветут прекрасные сны.Синевой своей озари,Ею переполни меня.Эту ночь себе забери,Дай нам свет грядущего дня.Голос средь кристаллов небес,Звуком флейт ползёт мимо стен.В разум, где нет больше завес.Пусть грехи смывают из вен.Стоя у надгробной плиты,Я восславлю имя твоё.Скромно приносящий дары,Забери его, не её.В вихре танца нас закружи,Сил придай прожить эту ночь.Выстрой нам свои миражи,Ниспошли, что может помочь.Там, на перекрёстках миров,Где молитвы наши слышны.В трещинах твоих кандалов.Там горят лишь свечи души.Я смиренно жертву принёс,Их на блюде в пищу прими.Видишь нас сквозь мрак Мира Грёз.С дочерью позволь мне уйти.В этом лабиринте зеркал,Дланью верный путь укажи.Тот нашёл, кто долго искал,В вихре танца нас закружи.Озари сияньем своим,Радугой сквозь весь небосвод.С губ дрожащих прочь пусть летит:«Иа! Зи Азкак! Азатот!»В серебристом свете Луны,Оставляя чёрную тень,Молим бога вечной войны:Дай нам встретить завтрашний день.Где бурлит величье твоё,Там же, где кишит твоя власть,Криками клубит вороньё,Словно разверзается пасть.Пусть кружатся перья смолы,Мы походкой ветра уйдём.Тихо ритуал завершим.Клятвы верности принесём.

Дмитрий Давыдов

НЕКРОПОЛЬ

Дмитрий Давыдов – поэт, музыкант, композитор. Предпочитает музыкальные жанры дарк-метал и дум-метал. На данный момент возрождает музыкальный коллектив, в котором играл ранее в роли лидер-гитариста. Ведёт авторский паблик «Бестиарий моих дней». Пишет стихи и тексты к песням с 2005 г. Тематика: смерть, философия, безысходность, темнота человеческой души, скоротечность бытия и поиск ответов на насущные вопросы жизни.

Скотомогильник ушедших времён,Здесь мифология часть бытия.Ты инфицирован и заражён.Ты здесь навеки, навеки здесь я.Некрополь – город мёртвых,Некрополь – город живых.Некрополь – рай несвободных.Некрополь – ад для иных.Пещерное время, быть может, пройдёт,Несовершенство останется в нас.Рассудок оружие не превзойдёт.Глупости – время, мудрости – час.Мрачные стены непрочных домов,Но слишком сложно от них убежать.Цитадель правды уходит в мир снов.Я не хочу здесь существовать!..

Анна Вязьмитинова

БОГ ДИКОЙ ТАЙНЫ

Анна Вязьмитинова родилась и выросла в Киеве. По образованию – юрист, по хобби – переводчик. Публиковалась в сборниках стихотворений в 2010, 2012, 2018 годах. Лауреат конкурса «Каплантида-2017» в номинации «литературный перевод». Вошла в шорт-лист фестиваля «Интереальность-2019».

Стихи Анны мифологичные, мрачные, жутковатые. Гоголь, Гофман, Лавкрафт, Кинг и Макен передают оттуда всем привет. Анна считает, что восприятие ужасного сводится к страху смерти – неизвестности и небытия в одном лице. Смерть всегда дотягивается, но можно погладить её ладони и при жизни, доказывая, что от страха до любви – один шаг. Пусть даже последний.

Публичная страница Вконтакте: https://vk.com/inferi_wordart

Профиль в Фейсбуке: https://www.facebook.com/anna.vjazmitinova

по мотивам романа Стивена Кинга «Кладбище домашних животных»

Где костенеет бурелом,Жадна трясина,Подманишь жизни жарким ртом,Рукой массивной.В тумане огоньки тревог,В ресницах блики…Такой великий древний бог.Такой великий.Настало время, твой урокБезумно-строгий.Покажет месяц-криворогТень криворогих.Кусками скальпов торопыгЗакрыло фары.Кричат гагары у тропы.Кричат… Гагары?Ты паникующей толпойИ настом талым,Коварным корнем под ногой,Осиным жаломПодманишь смерти на порог.Всем, ежечасно.Такой ужасный древний бог.Такой ужасный.Без толку в страхе умолять,В надежде тоже:Тверда холодная земля,Но сердце твёрже.И ждёт болотная вода,Ждёт неслучайныхБог уходящих навсегда,Бог дикой тайны.Не победить шаги судьбы,Не пересилить.Но кем мы были без борьбы?Кем бы мы были?В коварный корень скручен рог,Замолкли крики…Такой ужасный древний бог.Такой великий.

Артём Толмачёв

КОЛДУНЬЯ

Впервые Артём Толмачёв начал сочинять в младших классах школы под впечатлением книги о Робине Гуде. Писал рассказы в школе, в институте. В какое-то время перешёл на сочинение стихотворений, преимущественно лирических. Со временем стихи стали приобретать трагический, мрачный характер. Последние два года пишет рассказы в основном в «тёмном» жанре. На своём счету имеет публикации в таких сборниках рассказов, как «К западу от октября», «Лабиринты безумия», «Происхождение мрака». Участвует в различных литературных конкурсах, среди которых были отборы в «Самую страшную книгу» в 2019 и 2020 годах. В настоящий момент есть новые творческие наработки и планы.

Глядит с угрозой на болотаКрасными окнами старый дом.Издалека похож на злого монстра.Живёт старуха в доме том.Она живёт там триста лет,И день и ночь колдует.Жёлтой кожей обтянут скелет,От неё холодный ветер дует.Старуха-ведьма много знает,Больше, чем её ровесники-дубы.Когда нужно, лесную нечисть призываетИ разговаривает с нею на «ты».В прошлом сокрыта седая древность,Быстротечно настоящее.Хранят чудовища старухе верность.Она видит предстоящее.Огромная сутулая тень,Пальцы как старые ветки.Грядёт новый день,Будут ещё новые жертвы.Бурлит и кряхтит котёл,Полумрак комнатёнки страшен.И свирепо пылает огонь,Пожирая день вчерашний.

Дмитрий Колейчик

ПЛЮС 10%

Дмитрий Колейчик родился в Минске, живёт в Воронеже. Окончил Литинститут им. Горького, семинар прозы А. А. Михайлова. Автор поэтических книг «В Рай!» (2016) и «Оккультизм» (2018).

Они обманутые и отвратительные.И просыпаются из могил —встают, падают, поднимаются.Пальцы ломая, хватаясь за плиты,такие дорогие плиты из гранита,мрамора…отполированные с любовью.на вечную память.в нашем сердце.мы никогда не забудем,бла-бла-бла.Море амура-мур-мур-мур.Они приходят в те места,где их только и могут ждать,в привычные старые квартиры, пивные, пельменные…безутешные, ожившие —им холодно, они грязные:хотя бы чашку чая и душ! Ноих гонят, как ненависть.всё, на что они могут рассчитывать —страх и ненависть.Живые их не любят.И все плиты осыпаются сахаром,– гранитные, мраморные, —в чай на полыни —для мертвецов.Бог видит, что людивсё ещё не могут принятьжизнь после смерти.Дьявол утверждает, что этого —не произойдёт никогда!а Бог просто боится забвения…поэтому не оставляет никогов геенне огненной.(Забирает всех,понимает всех,забирает к себе,прощает всех…всех!всех!всех!всех!)Дьявол детямвозле школысуёт в руки спички.(Нет отвратительней лжи,чем вся без остатка правда!)Но дети не берут,им запретили родители.Рай – не рай, – полон людей.Тыква – горница гостей.(Полон земляной орех костей!)Боль не прекращается никогда!Хочешь ли познать наслаждениесамосожжения?Гарантия невозвращения,или мы вернём вам душуплюс 10%.Смотрите сами – как они ходят,шатаются,– унтерменши…

Владимир Беспалов

ГУСТАВ

Так и не придумав себе по-настоящему крутого псевдонима, Владимир Беспалов публикуется под своим настоящим именем. Пару раз его рассказы попадали в сборники издательства «Перископ». Иногда Владимир пробует писать в рифму, хотя всё, что он знает о поэзии, почерпнуто им из песен Эминема.

https://stihi.ru/avtor/vladimir313

(посвящается нильскому крокодилу-людоеду Густаву)

Нас ждёт крокодильчик,Окутанный илом,В проточной водичке —Убийца плаксивый;Мистический пологИз страха и скорбиСорвал герпетолог,О главном напомнив:Добычей для сильныхРождён невиновный,Банальны причины,Примите покорно,А хищник, что хищник,Опущенный с детстваНа самое днище,И жертва не жертва —Лишь выбор фортуны,Случайный к тому же,Ей, суке безумной,Решать, что на ужин;Проявит заботу:В бурлящую речкуПошлёт антилопу…Взамен человечка.

Герда Грай

ДАВНО ПОТЕРЯННЫЙ ДРУГ

Герда Грай – поэт, редактор и переводчик из Твери. Публиковалась в основном в местной печати и в паре всероссийских альманахов и сборников (журнале «Страна Озарение», альманахе «Слово талантам» и др.), а в 2018 году вышел её первый сборник стихов.

Страница в ВК: https://vk.com/gerda_grai_poetry

Каждая тень в ночи – буто-балерина,Каждый глухой шаг – будто звериный.Свет фонаря снаружи бьётся пожаром;Если один во тьме, то танцуешь в паре.Медленно из углов тянется тень навстречу,Чтобы застыть на миг, тихо обняв за плечи,И закружить, кривясь, по потолку и полуИли в руках лежать бархатно-чёрным сколом.Время ступает в такт – слепонемой оракул.Каждая тень в ночи – татуировка мрака,Напоминает всем тёмным пятном безоким,Что никто не приходит в мир одиноким.

Василий Рогулин

ДОРОГИ ТЬМЫ

Василий Рогулин полюбил хоррор ещё в подростковом возрасте, фанател от творчества Лавкрафта и Баркера.

В октябре 2019 года занял первое место в конкурсе «Современный Дух Поэзии». В 20-ый печатный сборник конкурса вошли пять его стихотворений: «Водяной», «Поющие Скалы», «Русалка», «Лешие», «Охота».

Участвовал ещё в одном самиздатовском сборнике «Слово талантам. Том 2».

В 2020 году решил попробовать себя в прозе. Несколько рассказов были озвучены на Ютуб-канале «Den Blues & Cupidon». А на канале «Истории от Ворона» его рассказ «Снегурочка» занял второе место в конкурсе «Хоррор-Баттл».

                    Когда хаос пронзали звёзд ожоги,                    А Земля была космической пылью,                            Старые боги, забытые боги                 Правили Тьмою – безумны, всесильны.                     Теперь во власти материй и света                     Всё то, чем по праву они владели,                        Ревниво взирают на Человека,              Как вечность их ненависть беспредельна.              Скрытые в мрачных кавернах вселенной,                       Забыты, но ни о чём не забыли,                      Жуткую кару готовят надменным                Смертным, что истину ложью сокрыли.                   Всем, кто на ноги поднялся едва ли,                  Когда пламя звёзд уже было старым,                    Кто полными страха ищет глазами                 Во тьме отголоски древних кошмаров.              В клокочущей бездне, где Время смертно,                        Как паутину сплетают Дороги               В мир света из мира злобы и скверны,                          Старые боги, забытые боги.

Андрей Новичков

ОКНО

Андрей Новичков – воинствующая феминистка, растоптанная на митинге в поддержку чемоданчика из «Криминального чтива». Немного пишет и много читает.

Сколько лет я живу один,Может год, может пять или семь,Очень бледен и нелюдим,Ты меня не заметишь совсем.Всё сложней выходить из дома,Да и память подводит давно,Как зовут меня? Павел? Рома?Хотя, впрочем, не всё ли равно…Каждым вечером, после заката,Я подальше от окон держусь,Моё место давно уж палата,Только в психи у нас не берут.По ночам во дворе кто-то ходит,Кто-то странные воет песни,Моя жизнь это хоррор-пародия?Неужели они уж в подъезде?Поднимается лифт, я немею,Так противно скрипят его двери,Я кидаюсь к окну и жалею,Что Господь не дал крылья и перья…

Кассандра Тарасова

ЯГА

Кассандра Тарасова – российская писательница, художник, автор рассказов и повестей в жанре фантастики и детской литературы.

Родилась в г. Москве. Выпускница Государственного университета управления (ГУУ) по специальности «Связи с общественностью».

Писать начала в 19 лет, с 2009 года – постоянный автор на сайте Проза.ру. С 2014 года состоит в Российском союзе писателей. Выдвигалась на премию «Писатель года» в 2015—2018 гг., в 2019 году – семинарист и автор-участник Крымкона «Фанданго-2019».

– Поговори со мной,Пустая голова.Скажи, зачем пришёл?Где был?Совсем забыла – первым был?А, может быть, и нет.Ты говори, не бойся.– Скажи, простила ты меня?Прошу, зарой, терпеть нет силы,Верни в могилу, мочи нет!..– Могилу?Здесь она,Вокруг шеста стоитНа коем череп твой висит.С благословением надо былоПриходить. А ты?– Нет! Я не вор!Сними меня с ограды!– Так постараться надо,Чтоб ведьму убедить.А шельмеца насквозь я вижу.А видишь ты?Глазницы загорелись, иЧереп засиял костром.Во всполохах мелькали сожаленьяИ раздавался тихий стон.– Вот говорят, горбатогоМогила, мол, исправит,Да всё не то, не впрок,И на зубок, предпочитаюЯ воров и негодяев.А что детей невинных пожираю —То врёт молва, – сказала ведьма…И к другому черепу пошла.

Артём Максуль

ФОНАРЬ БЛЕДНЫХ ПОЭТОВ

Артём Максуль – переводчик английского и скандинавских языков (шведский и норвежский). Основатель издательского дома Leo De Nord («Лев Севера»). Поэт-композитор, основатель музыкального проекта Alhor Ern («Волк-Одиночество»). Хобби: история, литература, мистика, историческая реконструкция, йога и боевые искусства.

Шарлю Бодлеру (1821 – 1867) посвящается…

                    Опять на небе полная луна —          Фонарь поэтов бледных, волчье солнце,                  Ползёт в моё открытое оконце,             И этой ночью мне сегодня не до сна.          Спит, призрачен, в её мерцании Париж,  Смыв кровь вином с зубов голодной гильотины.             Судьба людская – шлюха и скотина,             Несчастна и пронырлива, как мышь.                   И вроде есть достаток у меня,           Открыты в высший свет богемы двери,              Но ночью на душе скребутся звери,                   И застит взор египетская тьма.         Я вижу шествия средь жёлтых пирамид,              Пыль, мёртвых ныне армий топот,             Неясных заклинаний слышу шёпот,              Востока древнего вдыхаю аромат.               Песнь чёрной гальки, чаек грусть, Холодных волн прибой, вползающий на скалы,          Норманнов вой, им славы вечно мало,                Драконов моря заунывный рёв.              И, обмакнув в чернильницу перо,         Тону во вновь мелькающих виденьях;    Сколь Дьявол шлёт своё мне вдохновенье —           В глазах моих рокочет бесом шторм.             Я был средь них и жил средь них,           Но тесно снова мне в моём именьи,           Опять к чертям угасло вдохновенье,              Но знаю, что должно меня спасти.И вот, в цилиндре, в бархате и с тростью в тишине,             Вдыхая смрад и мрак остылых улиц,               Прохладой их, забвением любуясь,          Скольжу туда, где светят красным фонари.                  Улыбки куртизанок, будто розы,               Вмиг расцветают, лишь узрев меня.             Мой чин им недоступен в блеске дня,             Но льнут теперь они ко мне, как лозы.                      И вновь необъяснимую тоску          Топлю в абсенте, жгу в безумных ласках;                Шагнув во врата Лилит без опаски        Суккубов рой всласть пожирает мою плоть.                  Уйду блаженный и ещё хмельной                 В компании таких же привидений                 В томленьи, предрассветной лени     Пройтись по набережной в мёртвой тишине.                  Вдруг, две неотёсанных фигуры:             – Месье, всего три франка, ради Бога!         А если жаден будешь с нами, недотрога,             Меж рёбер ты получишь точно нож!    – Не скуп я, господа, только причём здесь Бог?            Юродивым полезно лишь Писанье!            Сегодня шлёт из Ада вам посланье         Сам Мефистофель, не снести вам ног!           Клинок из трости блеклый обнажив,        Пронжу сердца с насмешкой негодяев;             Их трупы пусть в канаве почивают,        Я ж растворюсь в тумане Сены до зари.

Борис Панкин

МЁРТВЫЕ ХОРОНЯТ МЕРТВЕЦОВ

Борис Панкин родился в 1966-м году в Карелии. Окончил Санкт-Петербургский государственный университет, математик. В настоящее время живёт в Крыму.

Публиковался в журналах «Дружба народов», «Звезда», «Нева», «День и ночь», «Зинзивер», в «Литературной газете» и в газете «День Литературы», на портале «Сетевая поэзия», в различных альманахах и сборниках.

Автор книг «Новый Раскольников» (2011) и «Лабиринт» (2020).

Победитель международного поэтического конкурса «Заблудившийся Трамвай» имени Н. С. Гумилёва, 2014.

Страница в Журнальном зале: http://magazines.gorky.media/authors/p/boris-pankin

мёртвые хоронят мертвецов.сделай подходящее лицопод такой ответственный момент.в траурном переплетенье лентмёртвые, теперь уже, цветы, —как она и он, как я и ты.скорбно и торжественно стоим.смотрим, как уходит в небо дым,растворяясь в бледной синеве.такова, вздыхаем, селяви. —бьёт ключом, и всё по голове.прёт, как танк, и не остановить.альбинони, моцарт и шопен.суета, томление и тлен.вязкие прощальные слова.зябнущего неба синева.дальний звон нездешних бубенцов.мёртвые хоронят мертвецов.

Влад Волков

НЕИМЕНУЕМОЕ

Влад Волков живёт в Москве. Работает в компьютерной сфере. Пишет прозу и поэзию в направлении «Лавкрафтовской мифологии» (Мифов Ктулху).

Я слышу многостворчатые пасти,Взвивающиеся к небу из груди.Знамёна низвергают, символ власти,Плетутся фараоны позади.Я видел, как возносятся святые,Как мёртвые шагают сквозь Дуат,Как падают сквозь бездну остальные,Кто вызов бросил правящим Богам.Поднялись в воздух сотни мощных крыльев,Их глаз, смотрящих вдаль, уже не счесть.Но зверь завыл под слоем живой гнили.И шей, и морд – шестьсот шестьдесят шесть.На пиках возвышалась тьма казнённых,Визжащих, проклинающих вовек,Всех грешников и во грехе рождённых,Всё то, что взял и создал человек.Там первый сразу мог стать и последним,И сбились иерархии чины.Все, как один, тонули в вязкой бездне,Дотла сгорая, коль обречены.Там Стикс бурлил, и скалилась Харибда,Там змей Уроборос хвост поглотил.А пучеглазые молились на свой идол,Чтоб бог Бокруг их дланью защитил.Под блеск доспехов мраморных валькирий,С суккубами сражались в облаках,То воинство, что о пернатых крыльях,С молитвой Элохиму на устах.Где скрежет молний – там и звуки грома.Гиганты спорят, кто из них лютей.Но все склонятся, если выйдет Кронос,Который пожирал своих детей.И голубь не притащит ветку вербы,И око Ра не льётся из-за туч.Лишь воет Гарм, скулит протяжно Цербер,Но не соединить врата и ключ.Людские вопли слёз, мольбы прощений,На капищах у склепов и гробниц,В неистовстве всех жертвоприношений,Всё кланяются и спадают ниц.Идут войной, друг друга убивают,Калечат, пожирают средь молитв.К воинственным богам своим взывают.Арес и Морриган, Сехмет и Святовит,Взирают с полным боли взглядом,Как полыхают континенты битв,Как возникают девять кругов Ада,Под гулкий зов, что Гавриил трубит.Война за души – мелочной разборкой,Покажется, коль буду я готов.Вестник Богов, древнейших, мудрых, зорких,Избавившихся от своих оков.Как пленники, мы сбросим свои цепи!Пусть мёртвые восстанут из могил,И гимны воспоют Ньярлатотепу,Что в бегство всех врагов их обратил.И воссияют древние кристаллы,И вздрогнут тут же даже божества,Когда мы распахнём свои порталы,И мир пожрёт космическая мгла.Пусть долго не взывали к нам обряды,И пусть Неименуемый забыт.Мы храмы возведём средь маскарадов,Под грохот мощных дьявольских копыт.С последним вздохом обречённой плоти,Победа далека и отнята.Настану я – и всё в момент умолкнет.И сладко воцарится темнота.

Андрей Миля

ТЬМА

Андрей Миля – автор то ли страшных, то ли мерзких историй и читатель, который в хорроре не любит хэппи-энды. Родом из Курской области, ныне живёт в Москве. К хоррору тяготеет с детства. Имеет несколько печатных публикаций.

Я слышу мёртвых голоса,А иногда их вижу лица,Безумья жизнь моя полна,И ночью мне почти не спится.Жизнь после смерти есть, я знаю,Но лучше б не было её,Ведь нет в ней общего с тем раем,В который верят, ничего.В ней нет ни радости, ни света,Лишь стоны мёртвых и их плач,Вы не найдёте там ответа:Творец нас создал иль Палач?Я закрываю свои очиИ уши затыкаю я,Но ещё до прихода ночиВновь слышу мёртвых голоса.Незваный призрак в дверь скребётся,С собою холод он несёт.Войдёт в мой дом, и вновь начнётсяСбежавших в мир наш хоровод.А вслед за ними тьма придёт,Их всех зажмёт в своих объятьях,Давно умерших вновь распнёт,Потом сожжёт соломой в платьях.Она коснётся моих ног,Не понимая в чём тут дело,Ведь я здоровьем хоть не плох,Но она видит моё тело.По коже холод пробежит,И тьма опять меня коснётся,Посмотрит, что-то там решит,А после в мир иной вернётся.И так почти каждую ночьОна приходит в мои стены,Никто не может мне помочь,Но я не стану резать вены.Ведь после смерти будет тьма,Я не хочу в её объятья.Я не хочу попасть туда,Где только тьма, и где нет счастья.

Кассандра Тарасова

РУСАЛКА

Кассандра Тарасова – российская писательница, художник, автор рассказов и повестей в жанре фантастики и детской литературы.

Родилась в г. Москве. Выпускница Государственного университета управления (ГУУ) по специальности «Связи с общественностью».

Писать начала в 19 лет, с 2009 года – постоянный автор на сайте Проза.ру. С 2014 года состоит в Российском союзе писателей. Выдвигалась на премию «Писатель года» в 2015—2018 гг., в 2019 году – семинарист и автор-участник Крымкона «Фанданго-2019».

Под берегом цветущим,Укутанный волной,Спит в остове гниющем,Гарем подводный мойВ нём – женихи, и каждыйСмеялся – и затих.Все любят мои песни —Прекрасней нету их.Возьму венок невесты,Что плыл у берегов.В воде цветам нет места,Как нет и для врагов.В полночный час подлунныйЯ выйду танцевать.Сестрицы мои мёртвыеМне будут подпевать.В ночи с ветвей заложныеНас будут дети звать.Представлю невозможное —Представлю, что я – мать.

Анастасия Туровская (Янси)

ВЕДЬМИНСКАЯ СКАЗКА

Анастасия Туровская (Янси) стихами балуется с детства. Пишет городскую, философскую, любовную лирику, мрачные сказки и сюрреалистичные истории. Её творчеству близка модернистская техника «потока сознания», символизм, сюрреализм и декаданс. В 2019 и 2020 годах стала лонг-листёром «Филатов-Феста». Печатается в поэтических сборниках и журналах, например, в «Литературной Евразии», в ЛитПро «Ритмы Вселенной», выпусках ИД Перископ, рязанских изданиях и др. В 2018 году в Санкт-Петербурге вышла книга «рОковые сказки», написанная в соавторстве с поэтом Марией Эспуар, а в ноябре 2019 года – книга «Разнотравье городов» (презентация состоялась в г. Рязани). Иногда выступает в Рязани, Москве и Санкт-Петербурге. В Рязани организует поэтические вечера в котокафе «Лофткот».

Оживший рождественский ангелС крылами из белого шёлкаНа лютне заснеженной звонкоРазлучную песню играет.Из круга костей, рун-шепталенТебе, до последнего вздоха,Мой рыцарь, любимец порока —На память фарфоровый ангел.За пазуху спрятав подарок,Небрежно кивнул на прощанье.Ты многих сгубил обещаньем —Что ж, сердце врачует исправноЛишь месть… В краях чужедальних,В объятиях ведьмы моложе,Тоска непосильная гложет —Играй тому весело, ангел!Лей в чашу с Мадерой проклятье,Пой заговор лютый над спящим…Кто ищет трофеи – обрящет.Сомкнётся же тьма необъятна:Пусть сохнет, как прут, руки свесивВ бессилье, скупая составыОт хворей. Мне ворон двуглавыйПриносит февральские вести:Ты маешься дико и страшноВ тисках неотвязных видений,Вобрав всю печаль до последнейОбманутой жизни. УкрашенТвой стяг окровавленной славой,Чертог позолотой завидной…Да толку! Дрожащий, покинутЛюдьми и рассудком, без праваПоследнего слова, дотлеешьС костром первомайским наутроВеликого Шабаша. В мутномСознании вздыбится теньюКрыло из чернильного шёлка…На то моя воля и правда —О, скоро цветами расплатыРаспустится майская тонкость!И взмоет в рассветное небо —Назад – снов людских не нарушив,Мой ангел, простая игрушка —Пленённый пылающий демон.

Дмитрий Николов, Александр Дедов

МИР

Дмитрий Николов родился в Харькове, по образованию историк-археолог. Публиковался в сборниках, журналах, вебзинах и альманахах «Самая Страшная Книга-2021», «Мир Фантастики», «Опустошитель», «DARKER», «Мю Цефея», «Рассказы», «Аконит» и др. Работает в самых разных жанрах: от фантастики и мистики до постхоррора и психологического реализма.

https://vk.com/veroyatnost_nevozmojnogo

Александр Дедов родился в г. Волжский Волгоградской области. По образованию юрист уголовно-правовой направленности.

Публиковался в альманахах «Redrum», «Бесконечная история», «Чемодан», а также в вебзине «DARKER». Финалист ЧД-2017 и нескольких конкурсов альманаха «Квазар», победитель конкурса боди-хоррора «Эмбрион».

Создатель и лидер коллектива первого в России альманаха гримдарка и тёмного фэнтези «Медианн». Предпочитает писать тёмное фэнтези и мрачную научную фантастику.

https://vk.com/sheol_and_surroundings

https://vk.com/mediann.zine

Пролог

ОнаТрущобы у рыбного рынкая помню, как будто вчера…Краюха, неполная крынка,торговки, воры, юнкера;Измешены грязные улки,как тесто, под натиском пят.Часы бьют на ратуше гулко.Колёса двуколок скрипят.Сквозь крики и грязную руганьнеделя к неделе – года.Заляпанный столик не струган,сквозь крышу сочится вода.Несчастный удел одиночкиприклеился, точно репей.Как мать отказалась от дочки,так нет и любимого ей.Стенания, вздохи и всхлипывпитались в мой угол и кров.Облезлые старые липысо всех собирались дворови было до скрипа смешно имглядеть, как, совсем не шутя,молилось в слезах под луноюзабытое Богом дитя.Как будто вчера и как будтотри тысячи жизней прошло!Какое прекрасное утро!Как терпкое это мерло.Навоз, испарения, рыба —всё это останется здесь.А ведь эти люди могли бы(простите невольную спесь)возвыситься, переродитьсяи тоже глядеть из карет,как режут в проулках убийцынесчастных за горку монет;Как кровь ручейками сбегаети капает в ливнесток,А школьники шустро пускаюткораблик-дубовый листок.Оставлено прошлое в прошлом.Пускай копошатся – не жаль.Кровь стала рубиновой брошью.Я перевернула скрижаль.ОнЛюбви я никогда не знал:ни жениной, ни сестринской, ни материнской.Вся жизнь моя – сырой подвал,я рыщу в нём – большая злая крыса.Я никогда не знал любви.И от того мне горше видеть вашу прелесть!Хоть плачь, хоть режь себя – реви!Ах, лучше б вы куда-нибудь, да делись!Не знал я никогда любви!Ваш вечный визави во тьме ночной, яшепчу себе: живи, червяк, живи!Чтоб все узнали мою боль и захлебнулись болью.

Глава первая

Послание из прошлого

ОнСмеркается, сгустились тени.Торговцы покидают рынок, ты решаешь тоже.Пересчитаешь выручку до пенни;Глядишь по сторонам, а у самой мороз по коже.Знакомой улочкой пойдёшь —я серой мышью юркну по дорожке следом.Весь – предвкушение, сжимаю нож.Торговка станет моей маленькой победой!Ты даже не успеешь закричать,когда из тьмы я выскочу тебе навстречу.И словно для письма из сургуча печать,несчастной крик я замурую в вечность.Мы спустимся с тобой в подвал,сегодня бал – на нём танцуем только я и ты.Я платье на тебе порвали алым начертил поверх дрожащей наготы.Удар, ещё удар. Ещё! Ещё!Бледнеешь, уж сошёл румянец с щёк.Свой испустив последний, тяжкий вздохты громко рухнешь подле моих ног.О! Это лишь начало, госпожа.Сегодня будет праздник у ножа.Противный хруст хрящей и позвонков:отрезал голову и был таков!Какой экстаз, какой восторг!Несусь к любимой на порог,в корзине голова и бычии чресла —торговка их домой несла.ОнаС приходом ночи птицы замолчали,растратив скороспелый свой задор,и я, под стать – в ночнушке и в печали —шагами мерю тёмный коридор.Скрипит паркет, зияют двери спален,но нет в них ни спасенья, ни души.Весь воздух в доме будто бы отравлен.Ночь стелется, как влажный крепдешин.Часы в гостиной дребезжат вполсилы– разиня Эльза! Кончился завод.Луны колтун собачьей шерстью сивойуродует беззвёздный небосвод.Покинута, оставлена, забыта!Возлюбленным, служанкой, наконец.Вот по брусчатке цокают копыта,на конской сбруе блеет бубенец…Нет, не ко мне. Конечно. Мимо. Мимо!Мелькнёт двуколка в свете фонарей,и тени голубая пантомимак руке пустой протянется моей.Я потянусь навстречу, если б… Если бПисьмо в две строчки: «Милая, прости!».Участливо выскакивают креслаи замирают на моём пути.Я вру себе: «Мне только отдышатьсяи я его, конечно же, дождусь!».Но сон, подонок, не даёт мне шанса,он говорит: «Забудь его, останься»,и отнимает явь и боль и грусть.                           ***Вода совсем остыла. Сводит пальцы,покрытые бороздками морщин.О, как мне надоело просыпаться,куда нелёгкий случай притащил!На крик вбегает Эльза, суетится,трёт полотенцем одубелый стан.Почти без зла шучу: «Ночная птица,порхать ты не устала по кустам?».Когда женат он, тайны не нарушу —запрусь и спать, веди его к себе».Но вместе с шуткой просится наружу,как странно, зависть к девкиной судьбе.Отзавтракав, одеться и на рынок;Работа вмиг размоет эту блажь.К тому же моя новенькая – Нина —пока весьма посредственный торгаш.Сбегаю вниз, а настроенье в гору;Стучат подбойки звонким молотком,но нахожу за дверью коридоракорзину под батистовым платком.Сквозь белоснежный хлопок проступаютразводы цвета свежего мерлои в тот же миг безжалостная памятьвдруг оживит что прежде отмерло…Не может быть! А почему не может?Рукой безвольной сдёргиваю ткань.Мороз игольчатый бесчинствует на кожеи сердце бьёт пошлейший канкан.Сознания расколотая льдинаскрежещет гулко мрачные слова:«Не может быть! Но это точно Нина…Верней, её, несчастной, голова».Разинут рот, глаза в безумной негесощурены, под веки закатясь;Дорожки крови, высохшие в беге,напоминают дьявольскую вязь.Из грубых и безжалостных пробоинсочится сукровичная слюда.Лишь только тот, кто бесконечно болени не боится Божьего судасвершает сатанинские обычьи,что встретишь разве на страницах книг…Рога торчат из черепа и бычьитестикулы нанизаны на них.

Глава вторая

Исповедь

ОнаОставив с полицейскими Эльзу,взбегаю вверх по Ратушному съезду;Трещат подбойки, грязь чернит подол.Мне лают вслед бездомные собакии глупо ухмыляются зеваки,уродливые все, как на подбор.Плевать, плевать на их дурное семя!Плевать, что будет завтра с ними всеми!Мой демон снова вырвался из тьмы!Нет толку в дознаваниях ищеек,когда нечистый ждёт у каждой щелии обращает в явь дурные сны.Но в силе для него найдётся равный,создавший твердь, вспенивший океаны,и жизнь вдохнувший в рыб зверей и птицЕдинственной надеждой будет вера.Ворота, монастырь святого Пьера,я падаю и простираюсь ниц…                              ***Лишь чудом не пришлось ей стать воровкой,ведь «повезло» родиться полукровкойв обыденной для многих бедноте.Отец-цыган бежал из-под ареста,мать удавилась на опушке леса;Её забрали сёстры, но не те,что раздвигают ноги у таверны —вместилища безносой грязной скверны, —а жёны Бога, сёстры во Христе.И вот она – не девка-замарашка,а мудрая и добрая монашкаво власянице грубой, при кресте.Она – моя надежда и опора,и нет секретов у меня, которыхя ей бы не доверила ещё.Я чувствую её сухие пальцывлекут меня и требую подняться,уводят в келью крепко сжав плечо.«Ах, милая моя исповедница!Пришло, пожалуй, время повинитьсяв единственном утаенном» – дрожа,шепчу, лица от слёз почти не видя.Львы-гербы топчут фрески на апсидеи щерятся с любого витража.                              ***Была весна, холодная, но всё жеиз тех, что забираются под кожу;Вскипает кровь и тащит за порог.Я встретила его в прозрачном парке.Листва лежала прошлогодней паклей.Казался он ужасно одинок.У кромки пруда жалка и сутулатемнела бесприютная фигураприродному упадку ассонанс.Я подошла, глядеть стараясь мимо,и замерла неловко, недвижимо,а листья вязов сыпались на нас.Нахлынула несвойственная робость —так замирают у чужого гроба.Но в тёмном кварце ледяной водывозник лица его неверный оттиск;Формальностями вовсе не заботясь,он вырос рядом, как срамной волдырь.Всё было быстро и довольно странно.Пруд закипел, как колотая рана,размытый контур подхватила рябь.Он молча приобнял меня за шею —листвы и кринолина тихий шелест —Ах, если бы я знала, если б, я б…Тем временем, другой рукой нашарив,достал платок, скомкав в ладони в шарик,бесцеремонно сунул мне под нос.Вдохнув, чтобы кричать, что было силы,я в это же мгновение осипла,как будто накурившись папирос.Сознание расплавилось, как свечка,отчаянное ухнуло сердечко,в глаза ударил праздничный салют.К ногам прокралась чёрной кошкой слабостьи всё, что мне тогда осталось —отринуться в безбрежный абсолют.                            ***Очнулась я в его убогой кельене зная час, не зная дня недели,в чужом тряпье – спасибо, не нага —прикованной на низенькой кровати.Терзали мысли о забытом мной развратеиспанского не хуже сапога.Измучена неведеньем и страхом,я задрала убогую рубаху,ощупав и бесстыдно оглядевсаму себя, не обнаружив крови.Сосуд мой был невинен и церковен,прости мне святотатство. Этот лев,что щерится мне в спину с гобелена,он не простил бы дьявольской измены,прелюбодейства гнусного греха.Я прождала мучителя до ночи,готовая брыкаться, рваться в клочья…Проснулась лишь под пенье петуха.Сквозь сумерки холодного рассветавошёл не человек – часть силуэта;Чернел в глазах провалами могил.«Отдайся мне, отдайся же, отдайся…».На раз-два-три, так кружат вальсы,как заведённый, угрожал, молил;Переменив десяток ухищрений,не получил успеха ни на пенни.А я всё размышляла о другом:«Безумен он? Безумен. От того ли,что он, так унижаясь, молито том, что может просто взять силком?Иль от того, что искренне лелеетмечту, что моё сердце потеплеет,растает, как огромный снежный ком?».Да только заблуждалась я не меньше,что, в общем-то, и свойственно для женщин,безумен он, сестра, совсем в другом…                           ***Прошла, наверно, не одна неделя —в окне моём все листья облетели —терпению его пришёл конец.Однажды ночью он вошёл, шатаясь,с порога бросив шёлковую завязь,в которой трепыхались пять сердец.Вот крест тебе, моя родная Анна,я говорю, как есть и без обмана,мне чудилось, багровые комкипульсируют и просятся наружу…Такие дни испепеляют душуи без ножа кромсают на куски.А он ушёл, не говоря ни слова,и делал это снова, снова, снова…как будто подбирая дикий шифр.То кисть, то глаз, то детскую головку —так кот несёт хозяйке мышь-воровку,чтобы умаслить лёд её души.На мне, сестра, на мне все эти жертвы,тела, что этот гнусный жерновперемолол в кровавый липкий фарш.Но стоило б пустить его в себя мнедуша моя грехом, нашейным камнемменя тянула б в ад. Ты скажешь: «Блажь!».Да только грех греха не остановит!Стань я как он, прольётся вдвое крови —безумье, нечестивость воплотив,я б понесла в греховном этом вихреи родился б безжалостный антихристпроклятье Богу, миру во плоти!Придя в ночи, он испарялся утром,но раз забыл обеденную утварь —мне удалось разжать тупым ножомодно из звеньев, выбраться, укрытьсяв густых кустах у моего «зверинца»;Дождаться, как кошмарный ухажёрзаявится. Засов на дверь накинув,поджечь солому краденной лучиной,в рыданиях скрывая торжество…Я думала, что вместе с ним погиблигрехи мои, дай поклянусь на Библии,я радовалась будто в Рождество!Но вот он жив, бессмертный демон этот,и он пришёл призвать меня к ответу —мне не видать счастливого конца;Опасность скрыта в каждом незнакомцеи я дрожу, как только сядет солнце,ведь я его не видела лица…ОнНет женщины грязнее, как нет чище Бога.При виде львов на витражах я содрогнусь от омерзенья.Здесь тишь и тьма, до монастырского порога.Добрёл-таки мятежный дух отмщенья.Сквозь анфилады, под кирпичным сводомбреду в бреду и предвкушаю кровь.На сердце страх, зато в душе свобода.О вас, любовь моя, я вспоминаю вновь и вновь.Я ветром прокрадусь вдоль приоткрытых келий,я затаю дыхание у нужного порога.Она грязна, порочна, в самом деле,монашки старой смерть угодна будет Богу.Уродка мерзкая с сухим, как чернослив, лицом.Сквозь льва на витраже её ночлег мне освещает месяц.Умри, презренная, забудься вечным сном.Сегодня я твой Бог, сегодня я твой Кесарь!Едва проснувшись, старая, ты не вскричишь,Петля сильней затянется на тощей шее.И обречённо глянув поверх крыш,подрясник обмочив, растянешься в постели.Покину я монашеский приют,всё так же тихо, словно летний ветер.Я вас найду, я к вам приду,я ненавижу вас, но и люблю сильней всего на свете!

Глава третья

Маскарад

ОнаДышать почти что нечем, меркнет свети ломит рёбра, кажется, до хруста.Будь проклят тот, кто выдумал корсет,чёрт побери проклятого прокруста!Ах, как некстати этот маскарад,но не отменишь высланных визиток.У ламп безвольно кружит мошкара.И Эльза надо мной, как Немезида:шнуровку тянет, крутит волоса…Быть женщиной – забота, а не данность.Крем в декольте и пудра для лица —ещё не веселившись, настрадалась.Теперь веселье – сон, вчерашний день.Страх не отмыть отстоянной всенощной.Сейчас судачат, стало быть, вездео девушке, разорванной на клочья.Я так боготворила «высший» свети я к нему близка, как никогда, но…Но счастья нет, надежда на ответот моего любимого – Адама.Теперь мы редко видимся, как знать:Не разлюбил? Не отступился? Ах, ведьбывает, что молчанием казнятнадёжней и скорее, чем на плахе.Мне нужно убедить его бежать,куда глаза глядят, но только вместе.И я, как разрешается невесте,смогу его пред Богом ублажать,воздав его терпению по чести.Съезжаются, стучат, стучат, стучат,как люди в дверь, булыжники в подковы.«Ах, Эльза, милая, скорей! Который час?Да, добрый вечер, не узнала кто вы…».За маскою не разобрать лица;Здесь арлекины, мавры и лисицы,слон и лемур, солдат и полицай.На глянце масок масляно лоснитсяпрогорклый свет свечной, как тухлый жир,тоскливей дёготного мрака подворотенПусть скрыты лица, Бог его сложилна зависть Аполлону… Точно! Вот он.Широких плеч вальяжный разворот,полукивок небрежный – вот мерзавец! —волнение стараюсь побороть,жму руку, но нарочно в плоть вонзаюсь.Непроницаемая кожа, как кора.На маске сфинкс – как равнодушны скулы —перехватив, так, словно нам пора,за локоть он ведёт меня в людскую.Захлопнув дверь, всё так же в тишине,прижав к стене, почти что у полати,как на давно приевшейся женерукой моё он задирает платье.Пьян он или сошёл с ума?Но вместе с ним пьянею и страннею.И платье задираю я сама.Честь берегу, но есть одна идея…Он входит с болью, эта боль сладка.Сознанье меркнет, вспыхивая снова.Стук равномерный, словно с молоткауходит мир и я его основа.Излившись, он спускает платье вниз.Уходит так же: молча, не прощаясь.Его ищу глаза, но вместо нихв глазницах маски сумрачная завесь.В груди клокочет, а во рту першит,заножены ладони все о доски.Пусть. Согрешила, плеву сохранив.Не понести мне от любви содомской.Хоть тяжек грех, но не смертелен он.Я выхожу, оправившись, обратно.Адама нет нигде со всех сторонсмешались лица в маски, маски – в пятна.Запятнана и я, сомненья нет,что до лица… в нём что-то есть от маски;Разнять их и явить на Божий светнаверно сможет лишь клинок дамасский.Но разве можно знать наверняка,что эта плоть она теперь моя, ведьвскипает жизнь, как горная река.Послушный сон от непослушной явипорой не отличить, не разобратьв тебя иль ты глядишь из зазеркалья.Лицо-близнец, лицо-сестра-и-брат.Где мой Адам, где мой бесчестный Каин?Вокруг меня стеной и бал, и пир.Веселье или злополучный пасквиль?Вплывает полицейский мундир.Костюм хорош, но почему без маски?За ним чудная Эльза семенит —кургузый тюк в венецианских перьях.«Мадам, меня прошу вас извинить,что вам мешаю именно теперь я– растерянность сошла с его лица —опасность – доложил нам соглядатай;Божится, что он видел подлеца,но потерял его, дурак поддатый.Нет времени на церемониал,проверки, генеральские приказы.Пусть шанс его теперь ничтожно мал,нам нужно ехать, но немедля, сразу.Смените маску – спутаем следы.Ждёт экипаж, решайтесь, чудо-кони.К тому же, если он теперь следит,себя он выдаст, бросившись в погоню».Страх закипел и брызнул мне в глаза.Когда же стали очертанья различимы,я сразу потянулась развязатьтесьму орлиной накладной личины.Сменив её служанкиной, вдогонсквозь гул веселья, вслед за галунами —иль что у них ещё взамен погон? —к коляске, что приехала за нами.Копыт-колёс тяжёлый унисони лошадиный пряно-острый мускус.В мгновенье цепенеет каждый мускули я тотчас проваливаюсь в сон.                            ***Качается бесшумно экипаж.Бессонный мир, безмолвный, бессердечный.Невидимой рукою бисер мечетпо небу Бог, но тот тусклей и мельче,чем все мои надежды на реванш.В окне темно и не видать ни зги.Глаза со сна запутались в ресницах.Исчез, пропал мой полицейский рыцарь.Ах, разве это всё могло присниться?Дразнится память, жаля, как москит.Зудит в груди расчёсанный бубон,в ушах пищит. Качает безобразнои я стучу вознице, но напрасно —он лишь скорей везёт меня на праздник;притормозив, вышвыривает вон.Ладони полосует крошка льда.Я снова здесь, у своего порога.Вхожу, крадучись, до костей продрогла,но первый встреченный гарсон-пройдохасрывает платье, не дождавшись «да»;Проводит, даже вталкивает в зал.Здесь все, кто прежде был, нет, много больше!Князья, магнаты, даже судьи Божьи —не по зубам такие мне вельможи,но кто тогда их всех сюда позвал?Молчание. Чадит свечной нагар.Меня не видят, жмутся, ставши кругом.Но стоило шагнуть, тесня друг друга,все обратились, полетела руганьи я заметила, что я совсем нага.Но чёрт бы с ними, чёрт бы их побрал,неловко прикрываясь и сгорая,иду сквозь улюлюканье двора я;Так, верно, шёл Господь до Рая,сквозь строй людей, их масок, их забрал.Так лучше, чем полживая хвала,но всё равно дрожит нутро донельзя.Вот наконец тупик. Тоннель зла.А у стены в крови бедняжка Эльза…лицо сокрыто маскою орла.ОнВсе сливки общества сегодня собрались.Вино рекой, ложь, морфий и разврат.Люби и пей, кури, молись —здесь каждый быть сегодня рад.Здесь полумрак, здесь каждый вздохпрошит пороком декаданса;Вдруг – чей-то крик, переполохи вновь стихают звуки вальса.Людской поток валит наружу,Все зашептались, чувствуя беду,а на террасе посреди багровой лужилежала девушка со срамом на виду.– Взгляните, это маска птицы! —трясётся щёголь из столицы.Слетела спесь, морфина дрёма:зарезана хозяйка дома!Расхристанное платье, задранные юбки,разорванная грудь алеет раной.Раскинутые ноги, как у проститутки,дворецкий закричал: сюда, охрана!Дрожащею рукой старик снимает с мёртвой маску;сглотнул, душа в груди свернулась наизнанку.Едва дыша, дрожа, залившись краской,он выдохнул, её узнав служанку.

Глава четвёртая

Лицом к лицу

ОнаКрик не громче пищания молинарастает, взрывается вмиг;Будто гром, запоздавший за молнией,разрезает мой сон, как мясник;Рассыпается, эхом ли, смехомворонья… Ночь чугунным литьёмдавит грудь безразмерным кромлехом.Грудь! Где ладное платье моё?Пах, живот – я нага абсолютно!Шёлк простынок не мой, не слыхатьни людей, ни шампанских салютов —где вся эта витийская рать?Тишина. Очертанья предметоввыплывают навстречу и я —этот сон, как дурная примета —посредине чужого жилья.Неуютная тесная спальня,стул, кровать… а в изножье застыл,будто с ним от рождения спаянИли приняв его за костыль,человек-невидимка, фигура.Послушанье пропало в ногах.Что же я, безнадёжная дура,Отдалась и поверила. Ах!Звуки влажные вплыли напевно:перестук, тихий шелест, капель.Кокон треснул, как девичья плева,нос учуял, как сеттер-кобель,нотки с детства знакомой мне вони,ладан смерти – осклизлый туман.Пахнут так поутру скотобойни;сладко-гадкий, сводящий с умааромат освежеванной плоти,свежей крови, сочащейся сквозь.Я всмотрелась в фигуру напротив;Осознание впилось, как гвоздь.Поднялась неуверенно, трудно.Что спешить? Есть ли выход отсель?И ступила в накапавший с трупачёрный вязкий и тёплый кисель.Створки рёбер распахнуты, словновор ограбил сервант с серебром.Рук иссиня-багровых изломы.Запах… лучше бы сера и бром.Глаз пустоты, бездонные топи,дырки носа и губ бахрома.Страх скребётся, с побегом торопит,но душа безразлично хрома.Я смотрю на измызганный китель;тусклый блеск – узнаю галуны.Незадачливый бедный спасительв свете выплывшей кстати луны.От него, словно нить Ариадны,вон из комнаты тянут кишки.Что же, изверг, попробуем, ладно!Всё равно не отмоешь ни ладаном,ни вином мне грехи и грешки.                       ***Проходя через пыльную кухню,поднимаю разделочный нож.На застывших курантах и двух нет,но рассвета вспять не повернёшь.Шаг босой осторожен и лёгок,кожа стылая снегом бела,тень моя с грациозностью йогапроскользнула по краю стола.Вверх по лестнице хнычут ступени,холодят мокрый лоб ветерки.Мир в тревожном слепом отупении.Нож – уже продолженье руки.Сколько птицы, телят и козлятиперебить довелось на веку.Кто бы знал, что, добравшись до знати,старый труд на себя навлеку.Человек не сложней и не лучшесвиноматки, грызущей приплод,оставляющей грязные кучивместо поиска Райских ворот.И меня причастив нечистотам,вместо благости пресной просфор,обрекли на котлы Азатота,Люциферов кипящий костёр.Только, прежде чем горестно кануть,я найду его – знаю, он здесь.И в аду будет греть мою память,жарче всякой геенны, месть.ОнНе выпускаю уд из рук:душа в раю, когда рука на уде!В углу над зеркалом сидит паук,девицы сердце предо мной на блюдеЯ трогаю его: холодное, пустое!Лишь час назад оно по телу кровь гоняло,страдало от любви, толкало на лихоеи вот оно лежит на блюде – неживое.Всё думаю о вас, моя родная!Ваш – каждый вздох мой, каждый миг!Из плоти меч, изнемогая,ругает каждый меч, что в вас проник.Вы – моя плоть, вы – непорочная душа моя!Я – демон, козлоногий бес, сатир.Я – ваш вожак, вы – моя стая.Вы – это мир, мы – это мир!ОнаНе заметила, как размоталасьи закончилась нитка кишок,как исчезла тупая усталость,страх рассыпался в порошок.Будто компас ведёт лабиринтом,путеводною стрелкой служа,дирижирует в поисках ритмасеребристая стрелка ножа.Шаг крадущийся точен, бесшумен,глаз намётан и ухо востро;Бой в груди обезумел, как Шуман,но безумье – не страх, а восторг.Пусто. Снова. Меня не обманетзапустение и тишина.Знаю я – в предрассветном туманевстреча наша предрешена.На пороге последней из спалензамираю и вижу – вот он.И плывёт на меня, наступаетмой мучитель, мой дьявольский сон.Так же наг он, как я, так же бледен,так же худ, длинновлас, что он мог…мог сойти за беспутную леди,только с грязным отростком меж ног.Ноги сами шагнули навстречуи, вонзившись в подбрюшье уже,нож мой только пустил брызги трещинпо зеркальной поверхности. Нечеммне теперь обмануться. Туше.ОноЧудовище, исчадие, уродка —судьба другого не дала урока,сколь память бы его не тщилась скрыть.Ах, если бы дразнились только дети!Но для души ближайшей на свете,для матери я был… была… лишь стыд.Несчастье, наказание, проклятье,девчонка в брюках или мальчик в платье —не всё ль одно кем притворяться, кольни кротость, ни весёлость, ни ужимкине перевесят чашу, где ошибкиприроды лишь уравнивают боль.Отец исчез до моего рожденья;счастливчик – он не знает кто и где я.Природу не исправив тумаком,несправедливой руганью площадной,ребёнка-пятилетку беспощадномать бросила в квартире средь икон.Их лики оживали вечерами,их нимбы расплывались веерами.Одни – струили ласки тихий свет,другие же, нахмурившись гневливо, —глаза распахнуты как карие оливы —твердили: «Грешникам спасенья нет».Так жизнь текла меж благостью и гневом.Весь мир пульсировал зажатым нервом,пока в куске зеркального стеклане удалось узнать попеременносебя и вновь себя, себе на сменуи это зеркальце мне стало словно клад.В нём я – есть я, в любом обличье.А чтоб людские соблюсти обычьи…Мука – девицу, сажа – сорванцаскроит из неугодного лица;Переоденешь платье на изнанку —в босоту превратится оборванка.Но если лжёшь – всегда лги до конца.И жизнь моя внезапно раздвоилась,как будто кровь разъял жестокий вируси разделил меня напополам:мужское с женским, злобу с добротою…Прочла судьбу свою как будто по Таро яи трещина пошла по зеркалам,по памяти по жизни и по… и по…В окно стучит, как жрица в бубен, липа.Луна сменила солнце на посту,в колье из звёзд застыв императрицей.Волшебником пришлось мне исхитриться,чтоб обмануть себя. Но был «пастух» —отец греха, его бесчестье дьявол.Как дурака он вёл меня лукавонад пропастью до крика петуха.Вдали над городами рдели башнии женщины смеялись, точно баньши…А я был слеп, и я была глуха,отшельнически прозябая втуне.Но неуклонно колесо фортунынезримой силой направляло путь.Мне подали карету-колесницу,как высшему жрецу или же принцу,но вместо жезла дали нож и кнут.Причудливо тасуется колода…Кто ждал любви, семейного приплода,забыв умеренность, дарил одну лишь смерть.Пожалуй, правосудье тут бессильно…Повеситься бы, где моя осина?Нет, это пошлость, однозначно. Merde!Пусть страшный суд рассудит нас и ладно.Любовникам и морфий, точно ладан:боль исчезает – вот тесьма, возьми.Срам обтянув, воссталый, одубелый,я отсекаю – красное на белом.Не провести теперь нам врозь и миг.Собой себе рву девственную плеву.В глазах темно. Мы обретаем мир.

Владимир Беспалов

ОБОЖАЯ БЛОНДИНОК

Так и не придумав себе по-настоящему крутого псевдонима, Владимир Беспалов публикуется под своим настоящим именем. Пару раз его рассказы попадали в сборники издательства «Перископ». Иногда Владимир пробует писать в рифму, хотя всё, что он знает о поэзии, почерпнуто им из песен Эминема.

https://stihi.ru/avtor/vladimir313

Поманила красивой походкой,Будоражат мой разум флюиды,Каблучками ты топала звонко,Эй, малышка, какие обиды?Не читала ты, глупая, сказокО большом и озлобленном волке?Я узнал мою девочку сразу,Убегай, что от этого толку?Поиграем мы в салочки… в прятки?Уповай, как и все, на удачу,Мы живём, как умрём – без оглядки,И сегодня не будет иначе.Эстетично стекают по щёчкамРучейками оттенка меленыРастворённые в слёзках комочкиНа ресницах налепленной скверны;Белокурые локоны ветерРазвевает, как символ фиаско,И по-дружески нежно так треплет:Успокойся, расслабь уже связки;Оператор твой крик не услышит,Зверолов не отыщет на тропахПепелище костра из покрышек,Не отыщет и дядюшка опер.Я своё приближение выдамМелодичным, волнующим свистом,Эй, малышка, какие обиды,Ты дрожишь… всё закончится быстро.Домочадцы зажда́лись, наверно,Где их чадо, ушедшее утром?В направлении, псам неизвестном,Что вынюхивать станут, как суткиИстекут равнодушно, по капле,Да стартует отряд поисковый,Фотоснимки столбы разукрасят —Я один оторву для альбома.

Никита Поляков

ПО ТРОПАМ ПРЕИСПОДНЕЙ

У всех есть тайны, чувства, мысли, эмоции, желания, страхи, страсти, демоны. Есть они и у Никиты Полякова.

Когда пал Иерусалим,Возвращались мы домой,Кровью пачканы плащи,С крестом алым за спиной.Погорели города,Покалеченные люди,Смерть забралась в их дома,Мертвецы по всей округе.И не только им порокИскупить, утешить надо,Я хотел попасть домой,А попал на круги ада!Крест нашили мне на кожу,Дабы я спустился вне,Чтоб спасти своей любимойДушу в адовом огне.Начался же путь мой бренный,Искупая за грехи…Что творил в Иерусалиме,Крестоносные полки.И настигло…Вот при входе венценосная молваНе творив ни зла, ни волиНеизвестные тела.Крик детей небрежно мёртвых,Изувеченных дотла,Утонувших в вечной скорби,Не познавшие креста.Сладострастные девицы,Похотливая толпа,Всего мира здесь царицы,В скалах адова костра.Обжиратели, гурманы,Скопидомы, до скопцаСих пожрал трёхглавый цербер,Душу прокляли отца,Гнев и лень кем овладелаВ драке им не будет вздоха,Покарать за обольщенье,Жар в могилах лжепророков.Самосмерты, содомиты,Игроманство шулеров,На седьмом ужасном кругеПища гарпий, гончих псов.Подлые, гадалки, воры,Лицемеры и льстецыКаждому своё мученье,В этой проклятой щели.Вот предатели доверчих…Это мой последний круг,Здесь их лица пали в бездну,От цепей ледовых мук.Вот и дьявол тоже вмерзший,В самом центре гений зла,Я не дам тебе свободы,Кается моя душа…И в чистилище войдя,Я раскаялся пред Богом,Да простил бы сам себя,С окончательным итогом.Чтоб пройти к своей любимойКруги ада и земли,Средь всей этой мракобеси,В кой судьбой меня сошли.Вместе быть с той, что люблю,Ни в аду, и ни в раю,В чистом месте искупленья,По ту сторону земли,Не проклят, не спасены,Не живые, не мертвы.

Евгений Егофаров

ЛИСТ

Затруднительно говорить о себе в третьем лице, когда не знаешь своего первого и всё время скрываешься за вторым.

Одни указывают на Евгения Егофарова пальцем и говорят, что он сновидец и птицегадатель, другие же бросают в него всякий сор и камни, будто в нищего или сумасшедшего.

Егофаров благодарно собирает и то, и другое. Солому, ветки и прах он несёт в мёртвые деревни, из камней складывает алтари в святилищах ночи. Там старцы, хрупкие, как птичьи косточки, воскуривают витиеватый дым, вместе с которым и мысль Егофарова поднимается к свету, быть может, уже давно погасших звёзд.