Дайвер в Стране Улыбок

– Как мы сегодня заказывали жалюзи – умора! – вспоминает Боцман и хохочет. – Жалюзи должно состоять из двух частей – большой и маленькой. Я ей говорю «ту патс», «две части» – не понимает. Сказал «пис», «кусочек» – врубилась! А такие числительные, как «фест», «секонд» – тоже не знает. Мы приспособились называть первый «ван пис», а второй «ту пис». Саша нарисовал ей чертеж, указал размеры, вроде все нормально. Называет цену – что-то много, – больше, чем ожидали… И тут она решила выяснить, с какой стороны веревочки приделывать к этим «писам», за которые потом дергать. Саша сказал насчет первого, затем второго, но она давай нам втирать еще про какой-то «пис», третий по счету. Мы ничего не понимаем, а у нее уже протокол составлен, и она в него тычет. Смотрим, а там в графе «количество» напротив маленького «писа» стоит цифра «2». Мы чуть не описались!

– Все правильно – «ту пис» да «ту пис», она и написала «ту пис»! – захихикал Саша. – Хорошо, что она прицепилась к нам с этими веревочками, а то закупили бы кучу этих «писов», куда их потом!..

В белом костюме

Идея нового русского дайвцентра со дня на день становится все более реальной. Вот уже Саша с Боцманом собираются фотографироваться на «Ворк-пермит».

– Надо поискать, может, где-нибудь завалялась фотография, – предлагаю я.

– Да ты что, это нужно специально сниматься, чтоб правильный размер, свет. А еще говорят, чтоб только в белой рубашке и в костюме с галстуком.

– Ничего себе… Где это все взять в Таиланде! – расстраиваюсь я. – Не покупать же. Что делать?

– Спрошу у Боцмана: думаю, у него та же проблема, – решает Саша.

Все оказалось очень просто: костюм с галстуком им в ателье пририсовали в Фотошопе! Стандартная процедура.

– Я похож на стилягу! На прощелыгу! – веселился Саша, глядя на себя в белом костюме.

Улучшили жилищные условия

Мы вчера переехали.

Теперь живем (бесплатно!) в офисе нового русского дайвцентра с почему-то нерусским названием «Ample diving», на втором этаже, приспособленном под жилое помещение.

Все так просторно, чистенько, беленько, – как в женской консультации. Я бесцельно слоняюсь с тряпкой по новому «дому» и не нахожу себе здесь места. Заглядываю в туалет, по размерам и стерильности напоминающий небольшую операционную, и даже стесняюсь воспользоваться им по назначению.

…А до этого мы жили в манговой роще. Домик был старый, мебель обшарпанная, вода из крана желтая, потому что дождевая. Но мы там чувствовали себя, как в райском саду. Пышные старые деревья не только давали тенек, но и обосабливали каждый домик ресорта друг от друга, и мы никогда не закрывали двери.

Под раскидистым манго около домика мы собирали с земли огромные желтые плоды. С кокосовой пальмы спрыгивала зеленая гадюка, туда-сюда курсировали серо-коричневые безухие белки, а во время дождя на пустыре голосили сразу несколько видов лягушек и жаб. Один вид особо крупных лягушек под названием «быки» издавал почти коровий рев. С ним соперничал хор буддийских монахов, по вечерам поющий мантры в храме неподалеку.

В нашем домике и вокруг него постоянно тусовались трое котов, каждый из которых – уникальнейшая личность… Под кондиционером проживали маленькие крикливые гекконы, а после дождя в открытые двери заходила большая жаба. Она неторопливо, но верно отлавливала всех насекомых, после чего с достоинством удалялась.

Не дом, а какой-то проходной двор.

– … Ну вот мы и улучшили наши жилищные условия… – сказал Саша, чуть не плача.

Иванушка-дурачок

– Проблема в том… – начинаю я объяснение с тайской продавщицей в компьютерном салоне.

– Забудь слово «проблема», не пугай народ, – учит меня бывалый соотечественник. – Здесь не бывает проблем. Проблема в Таиланде – это разве что кого-то убили, вот это проблема.

– У него уже нет проблемы, – ворчу я.

Однако постепенно принимаю основное здешнее правило поведения – улыбка на все случаи жизни. Главное для азиатского человека – это «спасти лицо", то есть не поддаться деструктивным эмоциям. Мышечный тонус задает настроение: от улыбки мне самой начинает казаться, что у меня нет проблем. Зато по отсутствию улыбки с первого взгляда распознаю соотечественника.

…Мы с Сашей опекаем очередного мента – его заслал нам из Владивостока Сашин друг Андрей, а с ним передал японскую фотокамеру с боксом. Поэтому Саша ради него готов на все – встретить-проводить на «тук-туке» и даже бесплатно «нырнуть» в бассейне «Дайв-Академии». Несмотря на свою давнюю нелюбовь к людям в погонах.

За деньги тот нырять не в состоянии (состояния нет), зато проезд у него до острова Самуи бесплатный, как у всякого мента.

Мы поселили его в нашем домике, а сами переехали в подготовленное жилое помещение дайвинг-центра: и ему подешевле, и нам хорошо – дом не простаивает до конца срока аренды.

…Парень оказался низкорослым и круглоголовым. Он так широко улыбался, так доверчиво смотрел на нас круглыми голубыми глазками, что я удивилась:

«Неужели этот Иванушка-дурачок работает в милиции? Разве гаишники такими бывают?»

– Деревенские мы! – то и дело повторяет он на голубом глазу.

– Да брось, Владивосток не такая уж деревня, – возражает Саша. – Я там бывал.

– Да все равно деревня! Вот у вас тут… Правда, я ж ничего не знаю, – голубенькие глазки по-детски округлились. – Вы бы мне хоть подсказали, как да что!.. Ох, я ж не проставился, – простодушно хватился он.

– Ничего, еще успеешь, – ответил Саша.

Но что-то мне подсказывало – не дождетесь…

Мы оставили Иванушке всякую хозяйственную мелочь, показали, как работает душ, как включается газ, затем повезли по острову.

Для начала я помогла ему снять байк у той сговорчивой тетки, которую надыбал Андрей. Я еще тогда удивилась, как дешево Андрей стоговался – неделя аренды за тысячу бат.

Мы кое-как преодолели языковой барьер, и я с облегчением вздохнула, когда она согласилась на тот же самый прайс.

Но тут началось нечто странное: этот «простачок» подхватил ее под руку, попутно подмигивая и тыча локтем в бок, одновременно свободной рукой рисуя на бумажке цифру «950». Тайка хохотала, но отрицательно махала головой. Иванушка продолжал свои танцы-манцы.

– Да ладно тебе – она и так сделала приличную скидку: ей же детей кормить надо, – урезонила его я. – Совесть-то надо иметь.

Получив шлем и байк, Иванушка сказал мне:

– Поможете мне продлить срок аренды домика?

– Да ты и сам справишься лучше меня, – заметила я.

– А где бы мне пообедать? Андрей говорил про одну бабку…

– Сейчас к ней и поедем, это рядом. И никакая она тебе бабка.

Это наша любимая столовая. В ней постоянно толпятся тайцы, а это хороший признак: значит, здесь дешево и вкусно, – как для своих, а не как для «глупых фарангов».

Мне очень нравится хозяйка – аккуратная, приветливая и добрая. Все зовут ее МамА, с ударением на последний слог.

Когда мы с Сашей впервые пришли пообедать, заметив, что клиент на костылях, она бесплатно презентовала ему баночку с какой-то тайской зеленой мазью, которая и впрямь оказалась целебной.

Сами мы редко ходим сюда – для нас дешевле готовить, но если русские друзья хотят попробовать настоящей тайской пищи, то мы приводим их только к МамЕ.

…Хозяйка радостно замахала нам, увидев наш красный «тук-тук».

– У нас новый друг из России, – по-родственному представляю я Иванушку. – Это друг того Андрея, помните, МамА?

Оборачиваюсь к своему протеже и вздрагиваю: вместо Иванушки-дурочка вижу Кащея Бессмертного: непроницаемая маска с плотно сжатой полоской губ… Овал лица из круглого вдруг стал квадратным, черные очки спрятали глаза, а мотоциклетный шлем окончательно довершил милитаризацию облика.

В общем, если азиатский человек работает над тем, чтобы "спасти лицо", то наш человек – над тем, чтобы скрыть лицо, – особенно перед обслуживающим персоналом, чтобы не расслаблялись.

– Сич-час же сними очки и улыбайся, или я с тобой больше никуда не пойду, – зашипела я. – У себя в России будешь такую рожу делать.

Целый день мы возили Иванушку по острову, показывая пирсы, магазины, туристические агентства, автозаправки. Прикидываясь несмышленым ребенком, тем не менее он ловко все схватывал, и было видно, что уже не пропадет.

Наш домик был проплачен на девять дней вперед, а Иванушка приехал на двенадцать. Решили, что я позже поговорю с хозяйкой, чтобы она продлила ему аренду.

– Выйдет чуть подороже, потому что мы с Сашей платили за три месяца – оптом, а тебе будет в розницу, но все равно выйдет дешевле, чем в любом другом месте, – предупредила я Иванушку.

– Да не вопрос, – развел он руками.

Тем не менее постоянно звонил и интересовался оплатой.

– Я еще с ней не разговаривала, – отвечала я по телефону. – Да ты не волнуйся – все равно будет дешевле, чем в других местах.

Но Иванушка почему-то волновался. И доволновался.

– Надо заплатить за день отъезда, – сказала мне хозяйка, когда я наконец дошла до нее.

– Но он же выезжает рано утром!

– Все равно надо.

Надо так надо. Он уедет, а нам с тайцами здесь жить. И дернул же меня нечистый влезть в это дело!

Расплатившись с хозяйкой, я зашла к Иванушке.

…Ну никак я не ожидала, что новость о том, что жилье обойдется на триста бат дороже, вызовет в нем столько эмоций. Парень, что называется, «потерял лицо»: вместо Иванушки-дурачка я увидела склочную Бабу-Ягу.

– Почему же это я должен платить за третье число? Я в девять уже уезжаю! Если считать сутками, то…

– Но она считает не сутками, а числами, – попыталась объяснить ему тайскую логику.

Иванушка в сердцах сунул мне деньги. Я посмотрела ему в лицо и наткнулась на холодный, подозрительный, испытывающий взгляд, в котором читалось:

«А не придумала ли ты сама всю эту бодягу с днем отъезда? Чтобы прикарманить мои триста бат?»

Я срочно откланиваюсь и ухожу, наспех погладив подбежавшего ко мне Очкарика. Только этого мне еще не хватало! Какие-то триста бат, тьфу!

«Просто он гаишник по жизни, – вдруг понимаю я. – Он привык вымогать деньги, а не давать, и ему невыносимо, когда кто-то другой устанавливает свои правила, а он не может навязать своих. Здесь, на чужой земле, прав не покачаешь, и погоны не помогут. Эта ситуация для него невыносима – вот он и беснуется».

На следующий день Саша с Иванушкой делают в бассейне “пробное погружение”. К обеду с мокрыми волосами оба возвращаются в наш дайвинг-центр.

Тот мрачнее тучи.

– Как он? – кратко интересуюсь у Саши.

– Способный, – так же кратко отвечает тот.

– А чего же такой злющий тогда? Ты даже не взял с него денег.

– Ну, во-первых, он всегда такой, а во-вторых, с утра познакомился с коллегами.

– С какими коллегами?

– Да ехал без шлема на байке, вот и оштрафовали его на дороге.

– На сколько?

– На триста бат.

Похоже, триста бат – прямо знаковая сумма в жизни Иванушки-дурачка.

Не побоюсь слова ремонт

Я ненавижу ремонт всей своей душой. Я готова жить в старом, обшарпанном жилье, лишь бы без звуков циркулярной пилы, без запаха нитрокраски и без ведер с известкой.

Все это оттого, что в детстве я пережила настоящий шок на почве ремонта.

…Помню, мы с мамой уехали на юг, а папа остался в Томске – делать ремонт в квартире.

Удивившись, что он не встретил нас в аэропорту, мы доехали на такси, открыли дверь своим ключом и … обомлели на пороге. В квартире не было даже пола – вместо деревянных досок был рассыпан черный шлак. Непонятно, куда девалась мебель и все прочее, что делает дом домом.

Мы долго стояли и молчала. А потом в двери подъезда бочком вошел отец – с виноватым и подозрительно опухшим лицом…

Несколько месяцев мы ходили прямо по этому шлаку, на нем же ухитрившись как-то жить. Мама приспособилась даже готовить. Я каким-то образом делала уроки на каких-то ящиках, но ощущение потерянности, безысходности и неустроенности вылилось в панический страх перед словом «ремонт».

Тем не менее этот мой ночной кошмар только и делает, что без конца воплощается в жизнь. Вся моя жизнь до сих пор протекала в перманентном состоянии затянутого ремонта, а то и на стройке. Меняется жилье, но суть остается. А когда ремонт в каком-то месте близится к завершению, Саша тут же продает или меняет жилье и снова приступает к ремонту. Может, в голове что-то поправить?

Мои родные знают об этой моей фобии, поэтому слово «ремонт» произносят с оговоркой и экивоками.