Художник

Художник

Повесть-сказка.

Пролог

Срывались двери с телефонных будок. Наклонились в кривой полуулыбке дома. Бешено стучал в висках несуществующий дождь. Это был сон.

Снилось мне, что я стою на Лысой горе, а клыкозубая патлатая ведьма раздает толпящимся людям пахучий пористый шоколад. Тот, кто получил кусочек, улетал в любовь. Улетал буквально, отталкиваясь от горы ногами и нелепо помахивая в воздухе растопыренными руками, как крыльями. Я ждала своей очереди. Но тот, с кем я хотела быть, улетел с другой, и я со скучающим видом наблюдала, как тает толпа жаждущих любви, пока не осталась на Лысой горе одна. Ну, не считая, конечно, Ведьмы.

Она оглянулась и с удивлением обнаружила меня.

– Ты что, одна осталась? – растерянно спросила Ведьма, оглядываясь по сторонам.

Я смущенно улыбнулась, пожала плечами – да, вот такая ситуация.

– Погоди, сейчас мы кого-нибудь тебе подыщем, – Ведьма шарила глазами по склону Лысой горы, пытаясь найти хоть какого-нибудь завалящего мужчинку. Бесполезно – Лысая гора как вымерла. Тогда она поскребла своим половником по котлу с горячим шоколадом, но и там было пусто. Противный звук железом об железо осведомил, что шоколад испарился.

– Да, видать не твой сегодня день, – вздохнула Ведьма.

Я молча пожала плечами. Мне оставалось только констатировать факты. Над Лысой горой повисло молчание. Пауза затянулась. Понимая, что, как воспитанная леди, я должна поддерживать беседу, я спросила Ведьму. Не из любопытства, просто из вежливости:

– Неужели Ваш Эликсир Любви иссяк? Я думала, он никогда не кончается!

В ответ Ведьма залилась хриплым смехом:

– Эликсир Любви? С чего ты взяла, что это приторное снадобье – Эликсир Любви?

– Но ведь только Любовь может дать человеку крылья! – возразила я, указывая рукой на порхающие вокруг Лысой горы парочки.

– Никакая это не любовь, просто томление молодых тел, – буднично объяснила Ведьма, – и летать им осталось недолго, – она указала метлой, на которую опиралась, как на клюку, на черную грозовую тучу, идущую с запада.

И в самом деле, туча заморосила мелкими дождевыми брызгами. Тела влюбленных быстро намокли, и они стали медленно приземляться, усаживаясь на склонах горы. Очарование полета сразу же исчезло, все стало каким-то будничным и неинтересным.

– А что же тогда такое Любовь? – спросила я, не ожидая услышать в ответ что-либо вразумительное.

– О, у Любви совсем другой аромат – не приторно-сладкий, а … – Ведьма помахала перед носом корявыми пальцами, будто навевая запах духов, – ну…, в общем, это для тонких ценителей, – она опять хрипло захохотала.

– Интересно было бы его почувствовать, – не унималась я.

– Да? Ты хочешь познать аромат Любви? – она пристально смотрела мне в глаза, ожидая ответа.

В этот момент надо было просто свести все на шутку, сослаться на плохую погоду, попрощаться и спуститься с Лысой горы. Но меня подвела привычка всегда говорить правду, и я ответила:

– Конечно, хочу!

– Что ж, – сказала на это Ведьма, – тогда пойдем ко мне, я приготовлю для тебя настоящий Эликсир Любви, аромат которого ты никогда не забудешь!

Дураку понятно, что это была ловушка. Каждый знает, что если на людях ведьмы стараются вести себя прилично, то на своей территории могут сотворить все что угодно. И уж тем более опасно идти в логово ведьмы юной девице. Известно, что именно девицы приносятся злодейками в жертву, становясь источником долголетия старых колдовок. Но в этот момент инстинкт самосохранения меня подвел, и я согласилась на это безумное предложение.

Ведьма удовлетворенно крякнула, взяла в руки метлу, но, к моему разочарованию, мы не полетели на ней, а стали спускаться с горы пешком. Думаю, что причина тому была весьма банальной – дождь, усиливший гравитацию, видимо, не позволил бы взмыть в небо потрепанной метле, а Ведьма и не стала испытывать судьбу. Встряхнув метлой, которая мгновенно раскрылась над нами огромным черным зонтом, Ведьма взяла меня под руку и повела вниз по тропинке.

Мы спускались по Лысой горе, лавируя между влюбленными парами, которые, вдоволь налетавшись, теперь отдыхали на земле в весьма фривольных позах. В какой-то момент я увидела Того, с кем мне так хотелось полетать, в объятиях рыжей девицы, с которой он стартовал с Лысой горы. Приступ ревности подступил к горлу, но я успокоила себя тем, что сейчас узнаю вкус настоящей Любви.

Правда, наша пешая прогулка с Ведьмой по окраине города показалась мне столь скучной, что я даже засомневалась в ее способностях. «Может она обычная стареющая тетка, развлекающая себя мистическим антуражем, и все закончится банальной попойкой с излияниями одинокой души», – промелькнуло у меня в голове.

Дом Ведьмы находился на окраине нашего городка. Внешне он ничем не отличался от соседских типовых коттеджей эпохи развитой перестройки, но когда мы зашли внутрь, меня вновь охватила та же волнительная атмосфера, которая была на Лысой горе.

Внутри дом казался нереально большим, с уходящими куда-то вверх лабиринтами коридоров, мрачными лестницами, ведущими в какие-то потайные комнаты. Меня поразило обилие книг, которые стояли повсюду. Я успела пробежаться глазами по заглавиям на корешках – в основном, это были философские труды, начиная от античности и до французских экзистенциалистов. Я тут же отругала себя за сравнение Ведьмы со стареющей теткой. Интеллектуальный багаж хозяйки дома вызывал уважение.

Ведьма провела меня в просторную кухню, освещенную зелеными и синими фонарями, бросавшими причудливые тени на предметы на стенах – многочисленные полки со старомодными кастрюлями и горшками, банками с травяными приправами, бутылками с разноцветными жидкостями. В стену был встроен камин, который сам по себе вспыхнул, как только мы переступили порог (понятно, что он был электрический, но все равно эффект произвел должное впечатление). Посреди кухни, как бы на подиуме, возвышался круглый стол, который обступили мягкие диваны.

После многочасового стояния на Лысой горе мое тело само упало в уютные объятия диванчика. Ведьма же совсем не казалась уставшей. Бросив в угол зонт, который встал туда скромной метлой, она достала с верхней полки большой керамический горшок, поставила его на плиту и начала вбулькивать в него содержимое разных бутылок, сыпать какие-то порошки.

– Вы готовите Эликсир Любви? – на всякий случай уточнила я.

– Ну, конечно, мы же договорились, что ты его сегодня попробуешь! – Ведьма выглядела очень самоуверенной и даже как бы торжествующей.

– Поделитесь рецептом? – спросила я шутливо.

– Почему бы нет? – Ведьма усмехнулась, – ингредиенты только редкие, их в обычных супермаркетах не купишь. В основе – красное вино из подвалов царя Соломона, в качестве ароматизатора идут сухофрукты из плодов райского сада до падения Адама, жгучие пряности Гоморры, немного меда для сладости, и, конечно, слезы девственницы, – она показала склянку с абсолютно прозрачной жидкостью, – без них вкус эликсира будет неполным.

После того, как несколько капель из склянки вылилось в горшок, вверх поднялся столб пара, как бывает, когда в кипяток бросают щепотку соды. Это было еще одно предупреждение свыше, и в тот момент у меня еще были пути к отступлению: можно было пойти в туалет и незаметно покинуть опасное жилище. Но я не услышала и этот последний звоночек.

Между тем, кухня начала наполняться неповторимым, опьяняющим ароматом. И если минуту назад у меня еще оставались какие-то сомнения или опасения, то теперь они полностью растворились в этом чарующем запахе. В волнах аромата, плывшего по кухне, мне виделись причудливые птицы, перетекавшие в затейливые венки из нежных цветов, потом становились странными геральдическими символами.

Я зачарованно наблюдала за происходящим. В это время Ведьма разлила в два бокала, с виду напоминающие старинные кубки, дымящийся напиток. Один бокал она протянула мне, второй держала в руке.

– Ну что же, давай выпьем за знакомство! – предложила она, – кстати, как тебя зовут? Я ведь до сих пор не знаю твоего имени!

– По паспорту Алена, в крещении Елена, а родители зовут меня Лелей, – улыбнулась я.

– Так-так… Леля, вкуси аромат Любви и стань избранной, – с театральной интонацией произнесла Ведьма, слегка прикоснувшись к моему бокалу.

Меня немного смутили ее слова, но отступать было уже некуда. Соприкоснувшись, наши бокалы издали нежный звук, после чего я сделала глоток Эликсира.

Нежное тепло разлилось по всему телу магической волной. Я почувствовала невероятное блаженство и невесомость, как будто бы эта волна вынесла из тела мою душу и она заполнила собой все пространство. В восторге я взглянула на Ведьму.

Волна блаженства сменилась потоком изумления. Лицо Ведьмы начало стремительно меняться – разгладились морщины, крючковатый нос стал аристократическим и изящным, исчезли клыки, кривой рот оформился нежной лентой юных губ. Но самыми поразительными были глаза – они становились все больше и больше, заполняя собой всю поверхность ее лица. Они казались экранами, проецирующими иную реальность: я увидела в них прекрасные лица мужчин, юношей, благородных старцев. Все они оттуда с восторгом смотрели на меня.

В этот момент я забыла о существовании всей вселенной. Я не могла оторвать взгляда от этих глаз, я упивалась ими, чувствуя, что они влекут меня внутрь, как огромный омут, как водоворот, из которого невозможно выплыть. Все мое существо понеслось навстречу им. Мне казалось, что я лечу в эти глаза вместе с телом, прохожу через их оболочку, растворяясь в потусторонней реальности. В этот момент я потеряла сознание.

Глава 1.

Художник

Первые лучи солнца высветили очертания Города. Словно карандашный набросок, появлялись контуры домов, храмов, площадей. Это была еще не живопись дня, насыщенная красками и оттенками, а строгая графика раннего утра.

Все это пронеслось у Художника в голове, когда он вышел на Привокзальную площадь и зашагал к своему дому. Идти было далековато, да и апрельские ночи еще оставались морозными, но он не стал брать такси.

Художник не был в Городе много лет, и ему хотелось заново познакомиться с ним. Лучи солнца высвечивали один за другим городские здания, словно театральные софиты декорации на театральной сцене. В Городе многое изменилось за эти годы – храмы поражали внешним великолепием и сиянием куполов, а добротные дома купеческой и сталинской постройки перемежались новоделами постперестроечного периода. Улицы казались шире, просторнее, чище, от этого вид у Города стал более «европейским», но исчезло то очарование старины и провинциальности, которое всегда так умиляло столичную богему, приезжавшую сюда покутить.

Все эти новшества несколько покоробили Художника. Город явно стал другим и совсем не вязался с образом из детства, который сохранился у него в памяти, и воспоминаниями о котором он жил все эти годы.

Художник покинул Город почти 20 лет назад. Как и вся провинциальная творческая молодежь, он искал в столице новых возможностей для самореализации и признания своего таланта. Он многого достиг за эти годы. Его картины продавались в столичных и европейских салонах, его имя было во всех каталогах современного искусства. Если бы он был прагматичным человеком, он мог бы давно купить квартиру с видом на Кремль и обзавестись собственным художественным салоном или выставочным залом, но Художник был романтиком и кутилой.

Деньги от продажи картин он тратил на путешествия, любил гульнуть на широкую ногу вместе с многочисленными друзьями, которые иногда месяцами зависали в его квартире на Арбате, переделанной из бывшей коммуналки. Подруги сердца – из числа поклонниц его таланта – долго не задерживались в его жизни. Сбегали, как правило, после очередного длительного запоя.

В какой-то момент Художника постигла мысль о бессмысленности такого существования, он устал от мимолетных романов и навязчивых друзей и решил сбежать в провинцию. У Художника не было особых планов, что он будет делать в Городе. Да, впрочем, он никогда не планировал свою жизнь. Он принадлежал к породе людей, привыкших безраздельно доверять своей интуиции, и был уверен в ней, как в лучшем гиде по лабиринтам Жизненного пути.

Но в тайниках его романтической души жила мечта о встрече с Прекрасной Дамой, которая осветит его жизнь и станет Единственной Музой на все оставшиеся годы, отпущенные Господом. Он мечтал об идеальном образе, о родственной душе, и в то же время о душе непостижимой и загадочной, к которой можно стремиться всю жизнь, но так и не познать до конца. Этот образ, рожденный его воображением, казался ему почти реальным, и Художник жил предчувствием судьбоносной Встречи.

С такими мыслями он перешагнул порог родного дома.

Несмотря на ранний час, мать Художника не спала. Она всю ночь пекла пироги, варила студень и тушила картошку, готовясь к приезду долгожданного сына. Когда он объявил ей, что приезжает насовсем, она сначала не поверила его словам, потом долго пытала, что случилось, решив, что в жизни сына произошло что-то непоправимое или криминальное, раз он решил сбежать из столицы. В конце концов, восприняла это как очередной «заскок» своего непредсказуемого отпрыска и решила просто радоваться тому, что единственный сын опять будет с ней рядом.

Ссоры, пьяные скандалы с битьем посуды – все это осталось в прошлом и мгновенно стерлось из памяти. К ней возвращался ее сын – знаменитый и гениальный Художник, которым она гордится и ради которого будет жить.

Все это она подумала, когда Художник, переступив порог дома, заключил ее в объятия и радостно объявил:

– Ну вот, мама, твой блудный сын вернулся из долгих странствий. Теперь я буду с тобой и никогда тебя не покину!

Глава 2.

Ведьма

На Город уже начали опускаться вечерние сумерки, но Ведьма еще только проснулась. Вчера была бурная вечеринка в квартире Философа, где она, как всегда, блистала во всей красе, поразив гостей, приехавших из Риги, знаниями античной философии. Философский диспут продлился до самого утра, и, чтобы держаться в форме, Ведьме пришлось неоднократно подкреплять себя мартини. Вчера она была на высоте, но сегодня чувствовала себя прескверно.

Ведьма запахнула свое худосочное тело в изящный шелковый халат, подаренный ей сто лет назад японской гейшей. Этот халат имел свойство поднимать ее эмоциональное состояние, и, ощутив его ласковое прикосновение, она почувствовала себя немного лучше.

Приняв ванну, Ведьма уселась в кресло с чашечкой кофе, обдумывая, чем ей заняться сегодня вечером. Идти никуда не хотелось, но и сидеть в одиночестве было скучно. И она решила вызвать Лелю.

В арсенале Ведьмы было несколько оригинальных вещичек, которые она хранила только для себя, никогда не показывая их посетителям. Леля была одной из таких ее игрушек. Девочка, созданная Ведьмой, жила в луче света. Она общалась с Ведьмой, когда та ее вызывала, а остальное время сладко спала в своей реальности, созданной специально для нее. Леля никогда не была в обычном мире и из людей знала только Ведьму, которая любила рассказывать девочке о своей жизни, посвящать ее в свои планы. Ведьму забавляла восторженная реакция Лели на рассказы о ее похождениях.

Сама же девочка никогда не хотела оказаться в мире людей. Больше всего на свете она любила свои сны, и именно в их просмотре заключался смысл ее существования. Беседы с Ведьмой были для Лели лишь небольшим разнообразием в ее жизни грез.

Ведьма повесила на стену небольшой белый экран и включила прибор, похожий на кинопроектор. Луч света, вырвавшийся из него, нарисовал на экране зеленую лужайку с яркими цветами, между которыми порхали бабочки причудливой расцветки. Прямо посреди лужайки стояла маленькая деревянная кроватка с балдахином из розового тюля, под которым спала хорошенькая золотоволосая девочка.

Ведьма коснулась рукой экрана, и изображение на нем сразу стало объемным: поляна вместе с бабочками и кроваткой переместилась на журнальный столик, который стоял перед Ведьмой. Ведьма подняла розовый балдахин и с улыбкой посмотрела на девочку. Поток воздуха откинул челку со лба, девочка недовольно поморщилась и открыла глаза:

– Ах, мне снился такой чудесный сон! – капризно скривив ротик, сказала девочка, – зачем ты меня разбудила?

– Что же тебе снилось, Леля? – с улыбкой спросила Ведьма.

– Мне снился бал! Бабочки устроили его прямо на поляне! И я сейчас как раз танцевала с Золотым Мотыльком. А он так прелестно танцует вальс! Пожалуйста, разбуди меня попозже, я хочу досмотреть свой сон!

Леля протянула руку, чтобы задернуть розовый балдахин над кроваткой, но Ведьма ей этого не позволила. Сегодня она не была склонна потакать капризам девочки.

– Послушай, Леля, – сказала она, – оставь эти глупости! В жизни есть гораздо более интересные вещи, чем танцы с мотыльками!

– Да? – девочка, которая уже было положила голову на подушку, снова села в кроватке и широко открыла глаза, – и что же это?

Из всех черт характера, которыми наделила Ведьма Лелю, лучше всего ей удалось любопытство. На этом качестве девочки Ведьма всегда играла, когда ей нужно было добиться от Лели чего-то своего.

– Что это? Ну, например, танцы с прекрасными молодыми людьми. Хочешь, я тебя с ними познакомлю?

– С молодыми людьми? А кто это такие?

– Иди сюда, и ты все увидишь сама!

Леля выпрыгнула из кроватки прямо в руки Ведьмы, и тотчас полянка вместе с цветами и бабочками исчезла, а луч света погас. Ведьма посадила девочку рядом с собой, и она тотчас приняла размеры обычного ребенка лет тринадцати.

– Расскажи, расскажи мне про этих молодых людей! Я хочу посмотреть на них! – кокетливо сказала Леля.

– Да, я думаю, что ты уже достаточно большая, чтобы узнать, что такое Любовь, – серьезно сказала Ведьма.

– Любовь? Я знаю, что это! Мне шептал о ней Золотой Мотылек, когда мы танцевали вальс. Это что-то сладкое и тает во рту, как мороженное с сиропом! – Леля попыталась изобразить интонацию, с которой ей говорил об этом Мотылек, и весело рассмеялась.

– Твой Мотылек – дурак, – резко сказала Ведьма. Наивность девочки иногда начинала ее раздражать. К тому же Ведьме самой хотелось быть первооткрывателем всего, о чем должна была узнать Леля, и ее взбесило, что какой-то мотылек шептал ей всякую чушь по поводу любви.

– Так что же такое Любовь? – капризно спросила Леля.

– Любовь… – Ведьма замерла на несколько мгновений, словно рождая в уме некий образ, – Любовь – это

Когда Земля и Небо растают как дым,

Когда двое сольются в восторге и станут Одним,

Когда поцелуи опьяняют сильнее, чем хмельное вино.

Испытать это чувство не каждому в жизни дано!

Леля зачарованно смотрела на Ведьму. Ее слова произвели на девочку большое впечатление, но в то же время в них было нечто новое и непонятное, что могло нарушить ее безмятежное существование среди мотыльков и бабочек.

– А ты сама испытывала это чувство? – спросила Леля, глядя на Ведьму широко открытыми глазами.

– Да, много раз, – улыбнулась Ведьма. – Скажу тебе больше: Любовь – это самое прекрасное из всего, что есть на этой земле, и только ради нее и стоит жить. Когда нет Любви, жизнь теряет смысл. Но для кого-то Любовь может стать убийственной!

Ведьма внимательно посмотрела на Лелю, чтобы убедиться, что ее слова произвели на девочку неотразимое впечатление. Так оно и было.

– Убийственной? – с суеверным ужасом Леля смотрела на свою покровительницу.

– Не пугайся! Это всего лишь одно из свойств Любви. Одни люди готовы отдать за Любовь все, даже свою жизнь, а другие принимают ее как дар, ничем не жертвуя ради нее. Удивительно, что при этом и те, и другие действительно любят! Так устроен мир, и мы ничего не можем здесь изменить.

– Ах, как это сложно понять! Разве можно отдать кому-то свою жизнь? Ведь это самое прекрасное, что у нас есть! – наморщила лоб девочка.

– Прекрасней Любви нет ничего, и жизнь без нее бессмысленна! – обреченно повторила Ведьма, – впрочем, я не буду тебя ни в чем убеждать! Сейчас ты все увидишь своими глазами!

Ведьма опять включила свой волшебный проектор. В луче света на белом экране появились старинные каменные стены, похожие на монастырские. В тесной келье без единого окошка сидел красивый мужчина с черными волнистыми волосами. В руках у него был какой-то предмет, на который мужчина не отрываясь смотрел. И когда луч высветил этот предмет, Леля увидела, что это портрет Ведьмы.