Длинная Жизнь Маши Во

У Лёши была ещё годовалая сестрёнка Настенька, но Настенька была совсем «не вариант» с её почти белыми и тоненькими как пух одуванчика волосёнками.

Так что Маше ничего не оставалось, как жить на голове Оли и ждать пока её выведут в свет.

Маша терпеливо ждала когда же, наконец Оля наденет одно из своих роскошных вечерних платьев и пойдёт в Большой театр, или в Третьяковскую Галерею, или в Пушкинский музей, или ещё куда-нибудь.

Но шли дни и недели, а Оля все не вылезала из своих джинсов и не выходила никуда дальше детской площадки во дворе и магазина, который находился в пяти минутах ходьбы от дома.

Через два месяца такой жизни, Маша впала в отчаяние. Она стала всё чаще вспоминать о маме и жалеть о своем переезде в столицу. Она даже стала подумывать о возвращении в школу.

– Какая разница, где тосковать по маме, зато хоть научусь чему-нибудь! А то так ведь и английский можно забыть! – размышляла Маша.

И вот когда она уже окончательно решила перебираться к Лёше, он вдруг взял и заболел ангиной. Он лежал в кровати с высоченной температурой, и Маша даже боялась к нему приближаться. Чтобы не заразиться, Маша пряталась в шерсти большой плюшевой собаки, которая всегда сидела в кресле, закрывая собой некрасивое коричневое пятно неизвестного происхождения.

Жить на собаке было скучно и голодно, но мысль о том, что в случае её болезни за ней некому будет ухаживать, предавала ей сил. Еще помогало терпеть голод желание похудеть, – за время жизни в Москве Маша стала чаще обычного сосать кровь, что привело к ожирению.

– Сброшу лишние пару грамм к лету, – мечтала Маша. Мечтала она так недолго: дня три. На четвёртый день внутренний голос, который почему-то был точной копией голоса её мамы, вдруг спросил её:

– Ну и кому ты будешь нужна такая вся стройная? Кому ты вообще нужна?

– Себе! Себе я нужна! – заорала Маша так громко, что Оля, которая как раз проходила мимо чуть ли не уронила градусник.

– Опять пошла с больным контактировать! – подумала Маша с некоторым осуждением и даже завистью.

На какое-то мгновение ей страстно захотелось встретить свою «вторую половинку» и завести семью, но она вовремя себя одёрнула – она слишком хорошо знала, чем заканчивается семейная жизнь у вшей.

– Надо трезво смотреть на вещи, – говорила себе Маша, – у вшей может быть или короткая жизнь в семейном кругу или длинная жизнь в одиночестве. Маша выбрала второе, – она хотела жить долго.

Оставшиеся три дня до полного Лешиного выздоровления Маша провела на собаке, в состоянии, которое она сама описывала как «горестная тоска».

На исходе третьего дня в ее кресло, придавив собаке передние лапы, плюхнулся Константин Сергеич.

– В командировку посылают, – произнес он, устало вздохнув.

– Насколько? – спросила Оля недовольным тоном.

– На месяц.

– На месяц?! – зачем-то переспросила Оля. Было видно, что она вот-вот расплачется.

– А почему ты не спрашиваешь, куда меня посылают? – удивился Константин Сергеич.

– Какая разница куда! Ты там будешь жить в шикарной гостинице с трёхразовым питанием, ходить на интересную работу ПЕШКОМ, а я тут буду крутиться одна с двумя детьми целый месяц.

Оля упала лицом вниз на стоявший рядом с креслом диван и заревела.

– Олик, ну не расстраивайся ты так! Время же, сама знаешь, как быстро летит, – утешал жену К.С., гладя её по голове. Он уже переместился на диван, и Маша поздравила себя с тем, что успела вовремя на него переползти. Она нетерпеливо потирала лапки, предвкушая скорое путешествие.

– Зато я тебе навезу всякой всячины – шелков разных, жемчугов, зелёного чая, – продолжал К.С..

– Как будто в Москве этого нет, – равнодушно сказала Оля. Она уже не плакала, но время от времени всё ещё шмыгала носом.

– Конечно, есть, – согласился К.С., – но в Китае все это гораздо дешевле!

Маша не могла поверить своим ушам. Неужели её мечта попасть на родину предков сбудется! Значит, она не зря покинула Чесаловку, не зря оставила школьную жизнь и свою бедную маму (в последнем она не была полностью уверена, но сейчас ей не хотелось предаваться грустным мыслям)!

На следующий день Маша с волнением следила за тем, как К.С. пакует чемодан. Оля бегала вокруг него и всё норовила подсунуть мужу какую-нибудь нужную вещь, – например, ещё одну рубашку или ещё одну пару носков. К.С. дожидался, когда жена выйдет из комнаты и прятал все эти «лишние тряпки» обратно в шкаф, на самое дно. Он любил путешествовать налегке.

Уже ночью Маша и К.С. выехали в аэропорт. Надо было опять трястись в тесном автобусе, потом долго ехать в метро с двумя пересадками, потом опять в автобусе. Но теперь дорога Машу нисколечко не смущала. Каждую минуту она повторяла себе:

– Через каких-то несколько часов я буду в Китае!

Теперь Машу всё радовало. Каждая станция метро казалась ей красивее предыдущей, движущиеся лестницы больше не пугали, а наоборот, вызывали восторг, шум приближающегося поезда обещал счастливую, светлую и долгую жизнь.

В аэропорту Машу охватило такое волнение, что она не могла усидеть на месте. А тут еще какие-то постоянные очереди, которые, как казалось Маше, никогда не кончатся. В одной из таких очередей Маша не выдержала и поползла из одного её конца в другой.

Где-то посередине очереди, она вдруг услышала совсем близко от себя тихий вкрадчивый голос:

– Синеглазая! Давайте знакомится! Меня зовут …

Маша в панике бросилась обратно, так и не узнав, как зовут обладателя тихого голоса. Через несколько минут она уже сидела на родной, уже начинающей седеть, голове К.С., тяжело дыша и дрожа всем телом. За время столичной жизни, она совсем отвыкла от быстрых перемещений. К тому же случайная встреча с особью мужского пола всерьёз ее напугала. Ей было даже страшно подумать, ЧЕМ могла закончиться эта встреча, если бы она не успела вовремя убежать.

Маша успокоилась только в самолёте. Глядя на огромные облака, похожие на толстые куски бело-розовой ваты, Маша жалела, что мама не может любоваться всей этой красотой вместе с ней.

– Надо было уговорить её поехать со мной! – говорила она себе, вздыхая.

От грустных мыслей Машу отвлекли запахи еды.

–Тут ещё и кормят! – удивилась Маша, вспомнив, что из-за всех этих сборов и волнений, она ничего не ела (вернее, не пила) со вчерашнего вечера.

Маша дождалась пока К. С. получил свой поднос с едой, и с наслаждением вонзила в его кожу свой хоботок.

Насытившись, Маша заснула крепким сном. Спала она до самого Пекина. Проснулась она, когда самолёт уже шёл на посадку. Машу стало тошнить, и у неё сильно разболелась голова, но как только самолёт коснулся земли, всё прошло.

В Пекинском аэропорту Маша опять почувствовала себя некомфортно, – количество стоящих в очередях людей одновременно изумляло и пугало её, поэтому увидев табличку с надписью EXIT, Маша облегченно вздохнула.

Прямо под табличкой стоял невысокий человек в очках с бледно-жёлтым листом картона в руках. На листе было написано большими красными буквами Mr. Yozhikov.

К.С. подошёл к человеку и сказал по-английски:

– It's me. I am Konstantin Yozhikov.

– Здравствуйте, – ответил человек, сворачивая картонку в трубочку, – Я ваш переводчик. Меня зовут Тао.

Человек в очках видимо сильно волновался, потому что никак не мог засунуть трубочку во внутренний карман своей куртки. Он несколько раз раскатывал её и скатывал заново.

Только когда листок наконец-то влез в карман, Тао протянул Ёжикову свою руку.

– Очень приятно, – сказал КС, – Вы замечательно говорите по-русски.

– Спасибо, я десять лет жил в Москве, – немного смущаясь, ответил Тао.

Переводчик повел К. С. к стоянке и долго искал свою машину, что было не удивительно, – машин было множество. За рулем машины сидел совсем ещё молодой человек и читал газету. Маша, прежде всего, обратила внимание на его волосы – очень чёрные, блестящие и жирные, как будто их хорошо полили каким-то маслом.

– Для любителей экстрима, – усмехнулась Маша, представляя, как она с бешеной скоростью скатывается со скользких волос на пол.

Тао и шофёр перекинулись несколькими фразами, и они поехали в гостиницу.

По дороге Тао пытался расспросить К.С. о столичной жизни, но К.С. почти на все вопросы отвечал односложно, и беседа быстро завяла.

Какое-то время ехали молча, делая вид, что слушают радио. Вдруг Тао что-то сказал шофёру и тот прибавил громкость.

– Моя любимая песня, – сообщил он Ёжикову.

Приятный баритон не спеша о чем-то рассказывал, как показалось Маше, лично ей. И хотя Маша не знала ни слова по-китайски, она понимала, о чём он поёт. О том, что жизнь это длинная дорога и что несмотря ни на что надо всегда идти вперед, потому что у тебя просто нет другого выбора.