Созвездие Кассиопея

Каким-то чудом, пританцовывая на месте, мне удалось в тесном пространстве развернуться под таким углом, чтобы внутренняя дверь шлюза наконец — то закрылась. Снова слышу шипение воздуха, чувствую, как сила гравитации отпускает, и мое тело тянет назад. Я не сопротивляюсь, делаю осторожный шаг в пустоту и медленно выплываю в открытый космос.

Часть 3. Открытый космос

В первые мгновенья я наслаждаюсь чувством свободы и невесомости, паря над черной пустотой. Луч нашлемного фонаря выхватывает из темноты обшивку корпуса, быстро нахожу перила лестницы и цепляюсь руками за них. Возле первой ступени, аккуратно сложенный в специальный ящик, находится внешний страховочный трос. Осторожно извлекаю его наружу, один конец пристегиваю к креплению, расположенному на выступе у внешней двери, второй карабин защелкиваю за пояс.

С силой отталкиваюсь ногами от лестницы и лечу вверх, перелетая сразу через три следующих ступени, пока снова не хватаюсь руками за четвертую ступень. Даже сейчас, находясь на грани выживания, я не жалею ни о чем. Именно в этот миг свободного полета тревоги и сомнения покидают мой измученный разум, ничего во вселенной больше не имеет значения. Есть только я и бескрайний космос!

Снова прыгаю через три ступени и чувствую не сильный, но болезненный удар в области шеи, чертыхаюсь вслух, забыв про второй скафандр, мертвым грузом висящий на спине. Дальше двигаюсь медленно и осторожно, пока не поднимаюсь на самый верх корпуса корабля.

Хорошее настроение тут же исчезает, в первый миг кажется, что гравитация снова давит на плечи. Но нет, это только иллюзия. А вот глаза мне не врут, внешняя обшивка корабля деформирована и повреждена и это, к сожалению, не оптический обман. Две параболические антенны вогнуты внутрь, а между ними застрял спасательный маячок. Продолговатая капсула, чуть меньше ведра, прочно вклинилась между наклонившимися дисками.

Присмотревшись внимательней, я не смог сдержать стон — проблесковый сигнал на маячке не мигает, значит он не активировался автоматически, как должно было случиться при переходе с основной системы питания на ограниченный функционал. Возможно спасательный корабль уже отправился на поиск, но где меня будут искать?

Кстати, о поисках. Стоя между двух поврежденных дисков, я осмотрелся по сторонам, пытаясь отыскать знакомые звезды. И ничего знакомого не увидел. Под моим кораблем раскинулась черная и бескрайняя бездна, ни малейшего проблеска света, ничего, кроме чернильной пустоты.

Уже в нескольких метрах впереди, где терялся луч прожектора, закрепленного на шлеме моего скафандра, чернота сгущалась на столько плотно, что казалось по ней можно ходить. Задрав голову вверх, я не увидел ничего, кроме такого же чернильного мрака, угрожающего опуститься и раздавить. Меня окружила бездонная пропасть мрака, зарождая клаустрофобию, пробуждая первобытный иррациональный страх.

Закрыв глаза и контролируя дыхание, я медленно досчитал до ста. Вокруг меня ничего не изменилось, но это ничего пугало уже не так сильно. Чувство страха отступило на задний план, в моем скафандре снова находился астронавт, готовый к действию. Обычный астронавт из проекта Заслон. Чувствуя под ногами твердую поверхность звездолета, я снова огляделся по сторонам. На этот раз, когда туман не застилал мое зрение, а рассудок не сковывал страх, я разглядел свет далекой звезды, сиявшей по левую руку от меня.

Спектр света, излучаемого звездой, исходил в непривычном для человеческого глаза диапазоне, очень напоминающем ультрафиолетовый цвет, вероятно по этой причине я не сразу заметил его. Увиденное одновременно дарило радость и тревогу, в первые несколько секунд я не мог понять, какое чувство зарождается в душе. С одной стороны, рядом со мной находилась далекая, но все-таки физическая материя, относительно которой я мог вычислить свои координаты и скорректировать дальнейший курс. Но с другой стороны, эту звезду я видел впервые, что совершенно точно означало лишь одно — я был далек от своей солнечной системы, в нашей галактике нет таких звезд.

Несколько минут я стоял на месте, не в силах сдвинуться с места, пока не осознал, что запас кислорода в моем скафандре тает с каждой минутой. Отложив ненужные мысли на потом, я молча и целеустремленно принялся за дело.

Толстые металлические диски спутниковых антенн отказывались выпускать свою добычу, а никакого приспособления я с собой не захватил. Мне понадобилось почти двадцать минут отведенного времени и не дюжая сноровка, чтобы выбить застрявший между ними аварийный маячок.

Отстранившись от корпуса, прибор аварийного оповещения начал медленно подниматься над космическим кораблем, увлекая за собой тонкий стальной тросик. Я успел засомневаться в исправности прибора, когда расстояние между нами увеличилось до пяти метров, но, когда моя рука потянулась к тросу, удерживающему аварийный сигнал, на конце цилиндрической капсулы зажегся и замигал ярко-красный свет, оповещающий о том, что космический аппарат под номером Марс-412 терпит бедствие.

Я провожал его взглядом, переполняемый сложными чувствами. Каждый астронавт знает устройство и назначение аварийного маяка, но как сказал Володя Ливанов, — если ты смотришь, как он отдаляется, значит сделал что-то не так. И смотря на мерцающий красный отблеск, я не мог отделаться от мысли, что случившееся не просто случайность, а в числе прочего, это еще и моя вина. Отбросив в сторону ненужные мысли, я снова посмотрел на мигающий маячок — ну что же, одну работу я уже выполнил, пора было приступать к другой.

На задней части обшивки корпуса я нашел две выдвижные панели, каждая из которых представляла собой множества одинаковых квадратов, покрытых толстым ударопрочным стеклом. Эта простая, но надежная конструкция предназначена для переработки солнечных лучей, превращая их в электрическую энергию для пополнения запаса аккумуляторных батарей. Абсолютно бесполезная вещь в моей ситуации, — с болью и горечью подумалось мне.

Рядом с верхней планкой обнаружились контактные клеммы, распределяющие имеющуюся энергию между основной и резервной системами корабля. Отыскав два провода резервной линии, помеченных красным цветом, я закрыл глаза, вспоминая просмотренные ранее чертежи.

Возможно виной стал пережитый стресс, или урезанный рацион питания, одно могу сказать с уверенностью — раньше со мной такого случиться не могло. Неуверенным движением я отсоединил два крайних провода основной линии, и прикрепил их к двум подключённым резервным проводам. Если моя память не подводила, а я искренне на это рассчитывал, система бортового компьютера брала питание именно с них.

Проверив, что все провода надежно закреплены, я снова обернулся на аварийный сигнал. Красный мигающий маечек извещал о том, что аварийная капсула только устанавливает мои координаты, в противном случае он бы перестал мигать и загорелся ярко-оранжевым цветом, передавая сигнал и мое местоположение на всех доступных диапазонах. Я с тоской смотрел на мигающий свет, размышляя о том, сколько времени понадобится высокоточному прибору, чтобы определить мои координаты, и, если это случится скоро, на что я надеялся всей душой, как долго времени понадобится спасателям, чтобы добраться с Земли куда-то сюда.

Тепло, образовавшееся в области поясницы, отвлекло меня от тревожных мыслей. Обернувшись, я увидел, бледно-синий свет, исходящий от далекой звезды, и снова замер, прислушиваясь к ощущениям. Через несколько минут неподвижного ожидания, стало ясно, что организм не соврал. Сквозь толстый слой защитного скафандра я чувствовал, как по плечам и груди разливается приятное, успокаивающее тепло. Не успел этот факт отложиться в голове, как мозг тут же начал энергично работать.

Тепло — это энергия, которая вполне могла послужить для зарядки моих истощенных аккумуляторных батарей. Проблема заключалась в том, что угол наклона между источником света и расположение линз-приемников был слишком острым, лучи проходили по касательной мимо линз, практически не задевая их. Взвесив все возможные за и против, я решил это изменить.

Не рискнув трогать все солнечные линзы, я открепил только десять из них, стараясь работать очень осторожно, чтобы не повредить тонкие проводки, тянущиеся от них к обшивке корабля. Эта работа представлялась нелегкой в виду того, что толстые перчатки защитного скафандра были явно спроектированы для других задач. И все же, потратив время, я с удовлетворением смотрел на полученный результат. Десять одинаковых стеклянных квадратов ярко поблескивали в неоновых лучах.

Решив, что на поверхности моя работа закончена, я ухватился за страховочный трос и перебирая руками, пополз назад, возвращаясь обратно к шлюзовому отсеку. В тот момент, когда я находился рядом со шлюзом, нащупывая кнопку открывания двери, надо мной пролетел инородный предмет, не сильно стукнув по шлему скафандра. Резко обернувшись на источник угрозы, я едва сумел подавить крик. Прямо на меня из черной бездны надвигался другой астронавт, одетый в такой же защитный скафандр.

Разглядев знакомый логотип с планетой Земля, радость и восторг захлестнули меня. На глаза навернулись непрошенные слезы, стоило только подумать о том, какими знаниями и умениями обладают наши инженеры из АО «Заслон», какой опыт и технологии у находятся у них в руках. Меня нашли, меня обнаружили, я больше не одинок!

Но постепенно радость сменилась удивлением, стоило лишь вспомнить о том, что я несколько минут назад включил и активировал спасательный маячок. Помощь не могла прийти так быстро, — в таком случае, откуда взялся второй астронавт? Оглядевшись по сторонам, я не заметил космического аппарата, на котором он мог сюда прилететь, и стал пристально всматриваться, пытаясь увидеть его лицо, сквозь затемненное забрало защитного шлема. Внутри скафандра находилась пустота, увидев которую, я не смог сдержать пронзительного крика.

Не соображая от страха, я с силой оттолкнулся от шлюзового отсека, отправив свое тело в свободный полет — подальше от корабля и пустого скафандра, который медленно и неумолимо последовал за мной. И только почувствовав натяжение страховочного троса, которым был пристегнут к своему кораблю, я вспомнил про существование второго скафандра. Видимо, в какой-то момент скотч не выдержал действия низких температур и теперь его обрывки болтались по сторонам, напоминая нити причудливой паутины. Хватаюсь руками за страховочный трос и возвращаюсь в отсек, радуясь, что комбинезон под скафандром остался сухим.

Когда шипение шлюзовой двери стихло, я не решился испытывать судьбу, а прямо в скафандре направился в отсек управления, не забыв захлопнуть за собой дверь. Сняв шлем, я с горечью убедился в собственной правоте — температура в главной комнате значительно снизилась, по сравнению с тем моментом, когда я ее покидал. Поборов соблазн остаться в скафандре, я принялся методично высвобождаться из него. Для осуществления моего плана нужны умелые руки, толстые перчатки для этого совершенно не подойдут.

Ежась от холода, я подошел к снятому фрагменту обшивки, нехотя лег на пол и протиснул свои плечи внутрь. Долго вглядываясь в цифры на миниатюрном дисплее, я не сразу поверил своим глазам. Дисплей показывал тридцать четыре процента, оставшегося от заряда аккумуляторных батарей. За время моего пребывания в открытом космосе, эта цифра повысилась на пять процентов.

Лежа на полу, я лихорадочно соображал, пытаясь высчитать время, проведенное вне корабля. Навряд ли моя экспедиция длилась дольше часа, но в таком случае, какую энергию несут лучи света с далекой звезды? Я повернул к ним всего десять зеркальных приемников, но даже этого хватило на то, чтобы повысить заряд аккумуляторных батарей.

Вне всяких сомнений, это была отличная новость и загадка, я решил отложить гипотезы на потом, сосредоточившись снова на чертежах и схемах. Переключив клеммы питания на внешней поверхности корпуса корабля, я тем самым перенаправил заряд имеющихся аккумуляторов, перераспределив всю энергию сразу на основную и резервную систему. Теперь оставалось включить все тумблеры, пробудив бортовой компьютер, а вместе с ним и остальные потребители энергии.

План был простым. При условии нормального функционирования бортового компьютера, искусственный интеллект должен сам отключить все лишнее, оставив только навигационное оборудование и систему жизнеобеспечения моего корабля, но это в том случае, если компьютер исправный. При ином раскладе, к которому я был морально готов, мне придется самому отключать все ненужное, при этом действуя быстро и работая наверняка. Пролистав несколько страниц в полетной инструкции, я быстро увидел нужный чертеж.

Стоя у панели с предохранителями, я заметил, что руки основательно дрожат. Причина крылась не в низкой температуре, увлеченный делом и подогреваемый адреналином, холода я почти не ощущал, но не мог избавиться о мысли — если система не запустится, это будет финальный конец. Космический корабль без бортовой электроники превращается в мертвый и бесполезный кусок металла, и тот, кто внутри, обречен на страшную и неминуемую смерть.

Несколько раз я поднимал и опускал побелевшие руки, не решаясь коснуться управляющих рычагов. Наконец, набравшись храбрости, я принялся поочередно включать предохранители, при этом стыдливо закрыв глаза.

Так, трясущийся с закрытыми глазам, Артем Сорокин встретил свою судьбу, а услышав в динамиках мелодичный голос, не смог сдержать радостных слез, — бортовая система полностью загружена, производится внутренняя диагностика модулей космического корабля.

— Сокет, ну здравствуй, Сокет! — смеясь сквозь слезы выдавил я.

Ответ последовал не сразу, причину длительной паузы я узнал через пару минут.

— Система видеонаблюдения не работает, — все также мелодично оповестили динамики, — Артем Александрович, я не могу провести диагностику вашего состояния по внешнему виду. Для точного измерения жизненных показателей, вам необходимо срочно лечь в анаболическую капсулу.

— Я в порядке, Сокет, за меня не переживай!

— Есть сомнения, у вас хриплый голос, ниже обычного на девять децибел.

— В полном, — ответил я, стараясь говорить своим обычным, будничным голосом.

— Хорошо, — ответил Сокет, — что случилось с камерами видеонаблюдения?

За долгие годы, проведенные на космическом корабле, я научился понимать искусственный разум. Ответ «хорошо» означал — «мы к этому вернемся позже», почувствовав в этом терпение и заботу, усталая улыбка появилась на моем лице. Через двадцать минут я уже лежал в анаболической капсуле, проваливаясь в глубокий, но здоровый сон.

Часть 4. Возвращение в новый мир

Мне снова приснился звук дождя, монотонно барабанящий по обшивке корпуса. Шум дождя принес воспоминания о моей далекой и прекрасной планете Земля. От этих воспоминаний сделалось так тепло и уютно, что я не сразу почувствовал, как нечто чужое и безликое снова осторожно касается моего разума. Но страха не было, отчего внезапно появилось предчувствие — ко мне подобрали нужный ключ. Лежа в полусне, я прислушивался к своим ощущениям.

— Знакомство! — это было не слово, не значение, кто-то умело собрал буквы, переставляя их внутри моей головы, а следом за буквами вынули образ, в котором я протягивал руку в черную, но манящую пустоту.

— Кто ты? — я попытался мысленно сформулировать вопрос в надежде на то, что мой собеседник, кем бы он ни был, услышит и правильно истолкует его.

— Нет смысла, — появились два слова. Я лежал, пытаясь обдумать и понять их значение, но на смену пришли другие слова, — сейчас я, ты будешь после. Разреши, если готов.

Некоторое время, в беспамятстве его сложно отмерять, я лежал, пытаясь понять значение мыслей, которые появились в моей голове. На счет того, что это были чужие мысли, я больше никаких сомнений не имел. Поразмыслив немного над прозвучавшим вопросом, я решил согласиться и рискнуть.

— Ответ утвердительный, я готов! — подумал я, попытавшись расслабиться.

В следующее мгновенье, меня отключили от собственного разума, Артем Сорокин более им не управлял. Повинуясь чужим командам, словно палочке невидимого дирижера, в памяти всплывали воспоминания из детства, и первым из увиденного был яркий свет. Чужой разум методично перелистывал мои воспоминания, начав просмотр с самого первого, когда родился маленький Артем. Из моей головы извлекли таблицу химических элементов и координаты планет солнечной системы, математические формулы и законы физики — всю информацию, которую я когда-либо помнил и знал.

— Теперь ты, — чужие мысли медленно сложились в моей голове, — познав тебя, я смогу объяснить доступней, сообщи, когда будешь готов.

Не имея ни малейшего представления о том, на что это будет похоже, я собрался и сконцентрировался на слове «готов». В следующее мгновение меня выдернули из собственного тела, а мое сознание растворилось в чем-то огромном, темном и немеющем границ.

— Это и есть сама Вселенная! — с благоговейным ужасом подумал я.

— И, да и нет, — без эмоций ответил чужой разум, — это наша вселенная, в которой существует лишь сознание, материи нет.

Я старался всеми силами, но не мог понять.

— Иная грань. Иная реальность. Иное пространство. Ты не готов, — эти мысли одна за другой пронеслись в моем сознании.

Не удивлюсь, если я плакал во сне. Мое тело, которое я не чувствовал и не контролировал, находилось в миллиардах километров от меня, но мой разум, где бы он сейчас ни оказался, раздирало чувство досады, горечи и злобы на себя. Я прикоснулся к другой цивилизации, к другому виду разумных существ, и не собрал никакой информации.

— Барьер между нами — пространство и время! Твой вид не выживет, преодолевая его!

И снова эти слова прозвучали для меня, как обидный приговор.

— Но есть другие планеты, похожие на твою, — продолжал рассказывать чужой разум, — они ближе, чем кажется, я покажу.

В моем мозгу замелькали образы чужих планет. Я никогда не видел их своими глазами, но они так явственно впечатались в мозг, как будто эти воспоминания принадлежали мне. Через мгновенье я оказался уже за пределами темной пустоты, перемещаясь в пространстве на немыслимой скорости. Звезды мелькали мимо меня, оставляя за собой светящиеся линии, чуть медленнее и ярче проносились созвездия, большинство из которых я видел впервые, даже не представляя, где нахожусь.

Полет замедлился в тот момент, когда впереди возникла горящая точка, я медленно приближался к ней. Светящаяся окружность увеличивалась в размере, через несколько секунд передо мной сиял яркий диск, я не сразу сообразил, что смотрю на чужое, далекое солнце, — чужая солнечная система, — поправил голос у меня в голове.

Когда солнце приблизилось на столько, что что его поверхность ослепляла глаза, траектория полета резко изменилась, уводя по изогнутой наклонной дуге. Вереди появилась другая точка — не такая яркая, как чужое солнце, но ее поверхность освещали солнечные лучи. По мере приближения точка увеличивалась, превращаясь в планету, которая с каждой секундой меняла свой цвет. Я смотрел на приближающуюся планету, различая на ее поверхности горы и моря. Бледно-голубой цвет сливался с коричневым, а сверху переливалось полупрозрачное марево из белых облаков.

Я смотрел, зачарованный красотой родной планеты, чувствуя, как где-то там, в миллиардах километров от этого места, мое сердце участило свой ритм. Полет замедлился, но не остановился, я приближался к поверхности, пробиваясь сквозь облака. Сердце забилось еще быстрее, а дыхание замерло у меня в груди, я готовился встретить разряженный воздух, но на физическом уровне ничего не ощутил.

Без труда преодолев сопротивление атмосферы, я приближался к поверхности Земли, медленно двигаясь по траектории круга. Подо мной бушевали необъятные океаны, из которых проступали очертания гор. Я смотрел на ландшафт, раскинувшийся подо мною, и понимал, что это не мой мир. Диаметр незнакомой планеты, теперь я это отчетливо видел, во много раз превышал диаметр планеты Земля, а всю поверхность покрывали моря и океаны, сквозь которые кое-где проступали редкие, покрытые зеленью острова суши. Внезапно тишину полета разорвал пронзительный и громкий клич, который повторялся снова и снова. А вслед за звуком, медленно и грациозно, из облаков появился огромный птеродактиль, лениво взмахивая перепончатыми крыльями.

— Эта планета пригодна для вашего вида, координаты уже у тебя в голове, — пронеслись слова в моем сознании.

Голос говорил тихо и без эмоций, в то время, как меня раздирала буря из чувств, — я открыл новый мир, пригодный для человека, теперь главное — вернуться назад!

Мое пробуждение случилось внезапно, как будто кто-то невидимой рукой щелкнул выключателем в моей голове. Еще мгновение назад я парил над неизвестной планетой, и вот лежу в анаболической капсуле своего звездолета, смотрю в потолок и вспоминаю свой сон.

— Артем Александрович, как вы себя чувствуете? — слышу знакомый голос, от которого уже почти отвык.

В голосе Сокета чувствуется забота, но такой вопрос прозвучал не с проста.

— Чувствую себя бодрым и отдохнувшим, — не моргнув и глазом отвечаю ему.

— Приятно слышать, — продолжает компьютер, — ваш пульс участился во время сна.

Ну, это не удивительно, учитывая то, что мне снилось, — эту мысль я не стал говорить вслух. Во время далекого межзвездного путешествия искусственный интеллект считается вторым капитаном на космическом корабле, и он обладает определенными директивами. В число его функций входит контроль за состоянием здоровья экипажа, обращая внимание и на его психическую часть. Не представляю, чем обернется мой рассказ о контакте с внеземной цивилизацией, который, к тому же, случился во сне.

Выбравшись за пределы анаболической капсулы, я первым делом принялся за еду, одновременно просматривая информацию на бортовых дисплеях. Пока я находился в состоянии сна, энергетическая система пополнилась до отметки в семьдесят пять процентов, но посмотрев на другой дисплей, отображающий текущие координаты в звездном пространстве, моя радость мгновенно прошла.

— Сокет, здесь, наверное, какая-то ошибка? — глядя на дисплей, поинтересовался я.

— Уточните вопрос, я вас не понимаю, — быстро откликнулся искусственный интеллект.

Ну конечно! Без камер Сокет не может проследить за моим взглядом, я про это уже и забыл.

— Ты определил мое текущее положение, — начал я, боясь услышать ответ.

— Спасательный маечек определил свое положение в пространстве, информация на дисплее взята от него.

— Но здесь, наверное, какая-то ошибка, — не удержавшись от вопроса, изумился я.

— Ошибки нет, Артем Александрович, мною проверено, координаты верны.

— Но это же…, — мне не хватило воздуха, или силы мужества, чтобы закончить предложение до конца.

— Ближайшая к нам звезда под номером С-13, входит в созвездие Кассиопея, — в голосе из динамика эмоций не было, а во мне они бурлили и переполняли через край.

— Созвездие Кассиопея, — повторил я осипшим от страха, чужим голосом, — о Проведение, куда же меня занесло?!

— Пока вы находились в анаболической капсуле, была произведена диагностика основных модулей и систем корабля, — продолжал докладывать бортовой компьютер, — двигатель исправен, в навигационной системе сбоев не обнаружено.

— Мы можем совершить межпространственный прыжок обратно в свою солнечную систему? — уже зная ответ, спросил я.

— Сожалею, но это не представляется возможным, — похоже голос из динамика и правда сожалел.

— Рассчитай время полета при максимальной скорости, — старческим голосом прохрипел я.

— Время обратного перелета займет три тысячи сто шестьдесят лет, если двигаться со скоростью триста тысяч километров в час, большей нагрузки ваш организм может не выдержать, учитывая длительное пребывание в пути.

— Мой организм не выдержит нагрузки в три тысячи сто шестьдесят лет, — я не смог сдержать нервного смеха.

— Сожалею, — снова откликнулся искусственный интеллект, — но расстояние между С-13 и Землей превышает максимальное значение, заложенное в формулу с коэффициентом Перельмана, иного способа вернуться нет.

Я стоял и смотрел на пульт управления, не в силах пошевелить даже рукой. Все усилия оказались потраченными в пустую, их перечеркивал обратный путь.

— Но ведь как-то я здесь оказался! — после продолжительного молчания произнес я.

— Согласно записей из архива полета, — тут же ответил Сокет, — во время совершения межпространственного прыжка между Землей и Марсом, произошла солнечная буря с выделением нестабильного электромагнитного луча. Это случайный показатель, который не поддается расчету, — завершил ответ искусственный интеллект.

— В любом случае, такой энергии нам взять неоткуда, — принимая неизбежное, согласился я.

— Выработка такой энергии системами корабля недостижима, — подтвердил Сокет.

Мне оставалось только погибать. Дальнейшие действия прошли, как в тумане. Я долго возился с обшивкой корабля, устанавливая на место снятые блоки, после чего бесцельно слонялся по комнате управления. Оказавшись возле главного дисплея, мои руки машинально ввели координаты пригодной для человека солнечной системы. Цифры, полученные во время сна, сами всплыли в моем сознании.

Изображение сменилось, и на экране замигала заданная точка — темное пятно на звездной карте, область, пока не исследованная человеком. Уменьшив масштаб выводимого изображения, я проследил расстояние от точки до планеты Земля — вполне досягаемое для «коэффициента Перельмана».

— Какой абсурд, — прошептал я, обхватив голову руками, — обладать такой значимой для человечества информацией, и быть не способным донести ее сквозь время.

— Вы в порядке, Артем Александрович? У вас сильно замедлился пульс!