Помоги проекту - поделись книгой:
Евгений Гарцевич
ЧОП «ЗАРЯ»
Книга третья
«Столичный вестник»
Специальный выпускъ! Срочно в номеръ!
«С
Глава 1
— Любезный, заказывать что-то еще будете? — из-за барной стойки лениво, чем-то чавкая и растягивая слова, крикнул на меня мужичок с усиками, бывший в этом чудесном заведении одновременно и барменом, и официантом. — Еще чаю подать? Отсели бы от окна, сквозит там.
— Двойной давай, с чабрецом и малиновым вареньем, — я положил на стол раскрытую газету и обернулся к бармену. — И какой-нибудь крендель давай, с повидлом.
Я поежился. От окна и правда шел довольно плотный поток холодного воздуха, а кое-где прорывались и снежинки. Кружились, играя в солнечных лучах, и оседали на стол и газету, которую я очень старательно читал последний час.
Я перевернул страницу, достал нож и, стараясь не обращать на себя внимание бармена, проделал новую неровную дырочку. Поднял газету, посмотрел в окно и, не удовлетворившись результатом, повторил процедуру, расширив дырку.
Одним глазом скакал по заголовкам и картинкам, а вторым внимательно смотрел на народ, толпящийся под вывеской: «Зубные врачи для бедных». Там я тоже уже был — скрывался в очереди бедолаг и грелся возле бочек с горелым мусором. Недолго, слишком много не только нервных типов, но и реально нуждающихся тоже хотели тепла.
Я не выделялся — старый ватник, дырявые, набитые ватой, штаны и шапка-ушанка с одним оторванным ухом, грецкий орех за щекой и грязная повязка прикрывающая «опухоль». В очереди меня легко приняли за своего, и биться за место у костра, привлекая внимание охраны дракой, не хотелось.
Вариант отправить на слежку Белку отработал себя несколько часов назад. Пробраться внутрь и убедиться, что Дантиста нет на месте, она согласилась, а вот караулить внутри или снаружи — отказалась. Либо скучно, либо холодно.
Так что теперь я сидел в трактире через дорогу, дрянном и полупустом, так как местные завсегдатаи пока трудились где-то на городских производствах. С одной стороны, я наслаждался жизнью — почти тепло, вкусный крепкий чай, свежие булки с крендельками, и никто не пытается тебя убить. Это, временно, конечно, но все равно.
С другой стороны, еще вчера я щеголял в новом модном прикиде — короткий тулупчик, очень похожий на куртку военного летчика из моего прошлого мира, напичканный местными технологиями. Только если у нас это всякие там «гортексы», мембраны и утеплители, то здесь пропитка была магической.
Невесомый, будто из гагачьего пуха бомбер с аккуратным меховым воротником, но теплый настолько, что крещенские морозы кажутся слегка прохладными первомайскими ночами. К куртке прилагались плотные брюки карго с карманами, где оказалось удобно хранить патроны для дробовика, также утепленные и непромокаемые. И крепкие ботинки, которые мне чуть ли не бонусом подарили, учитывая, сколько я потратил. Когда дорвался, наконец, до лавки магических редкостей мадам Дюпонд.
Я спустил почти весь дополнительный бонус, который нам выплатил Исаев за изгнание химеры и помощь с сектантами. Пустил бы весь, да и основной гонорар в придачу, но Захар, как черт из табакерки, появился и перехватил банковский чек прямо перед моим носом.
А вот то, что Исаев выдал налом, я забрал себе. Повезло, что у Захара рука уже занята была. Поделили на всех, и моя часть в итоге осела в кассе у мадам Дюпонд. Но я ни разу не пожалел. Особенно когда на одной из полок натолкнулся на блокнот — точь-в-точь, как был у деда.
— А это что? — я попытался сделать максимально не заинтересованный тон, хотя внутри поднималась волна жаркого интереса. Вот только меня уже дважды развели, заметив мой интерес.
Поняв, что у меня есть деньги и я готов их тратить, в зал спустилась сама владелица. Мадам Дюпонд оказалась ни разу не француженкой, а вполне себе нашей, родной, в чем-то по деревенскому милой. Только в почти кукольной обертке — маленькая бойкая мадам с большими формами или грамотно подобранным корсетом. Подозреваю, что магическим. На вид мадам было около пятидесяти лет, и свой возраст она не скрывала — войдя в роль некой доброй тетушки, которая желает племяннику только лучшего.
— О, мон шери, у молодого барина отменный вкус, — проворковала «тетушка», чередуя французские слова с русскими. — Это премилая занятная вещица. Записная тетрадь ручной работы мусье де Фуа. Во всей губернии только два экземпляра, ля уник, так сказать, чудом удалось их получить. Вы слышали про мусье де Фуа?
— К сожалению, не довелось, но слышал про фуа-гра. — я уже начал уставать от милейшей «тетушки». — А в чем же уникальность?
— Фуа-гра? Ах, а вы шутник! — притворно засмеялась мадам Дюпонд. — Как же я вам завидую, молодой человек! Вся жизнь впереди, вас ждет столько интересного, столько знакомств. Этьен де Фуа — один из немногих иностранных мастеров, допущенных к императорскому двору. Будете в столице, заглядывайте к нему в мастерскую.
— Всенепременно, — я кивнул и, строя из себя гусара, попытался клацнуть пятками. — Но все же, что в нем особенного?
— Кожа высочайшего качества, французская бумага, магический замок крови… Ах, но это и так видно. А вот то, что не видно — это заклинание поиска. Блокнот невозможно потерять! Владелец всегда знает, где он.
— Ааа, ясно… — я не смог сдержать вздох разочарования. — Только владелец?
— Конечно, иначе в чем смысл? — не поняла мадам Дюпонд и задумалась, морща картофельный носик. — Возможно, мастер де Фуа больше сможет про это рассказать. Навестите его, я дам вам рекомендацию.
Я вынырнул из воспоминаний, в прорези газеты началось движение и бурление масс. Подъехала черная моторка, из которой вышло три незнакомых мне головореза и одна из самураек. Все также спортивна и одета не по погоде, но под курточкой теперь проглядывало нечто похожее на бронежилет.
Вышла, осмотрелась, прощупывая ауру присутствующих. До меня достать не должно, но я все равно напрягся, создавая защиту. Банши научила — не просто скрыть себя, а обмануть, скопировав кого-то рядом. Так что если самурайкин сканер и добьет, то увидит двух похожих совершенно непримечательных барменов.
Девушка осмотрелась, рявкнула на мужика, приставшего к ней с вопросами, когда же, наконец, откроется клиника, и скрылась внутри, забрав с собой одного бойца, а двоих оставив у входа. Где-то через минуту на крыше клиники появился охранник со снайперской винтовкой.
Будем надеяться, что это приготовления к приезду босса. А то мы замучились его уже искать.
Дантист скрывался. Ни здесь, ни в других местах в городе, про которые знал Гидеон, его не было. В совпадения или неожиданные срочные дела я не верил и не льстил себе, что стоматолог боится нас. И вполне реальней было то, что опасается он Черной Барыни, которая могла в своих неудачах обвинить его.
Если это так, то мне же лучше. Прихлопнуть двух вражеских зайцев одним махом в одном месте. А то надоело все время оглядываться. Засада Исаева ожидаемо не сработала, и Барыня все еще была в моем списке.
Хорошо, что сектантов оттуда можно было вычеркнуть. Павловский мертв, а большая часть его приспешников теперь где-то вместе с ним жарится в аду своих темных богов. Пару доходяг только в плен взяли, но допросить нормально не получается.
Говорить те не могут, хоть под пытками, хоть под гипнозом, читать и писать не умеют. Максимум что Исаевские спецы смогли добиться — это кивки на вопросы и тыканье пальцем в карту. И вроде Исаев вместе со стражей накрыли пару точек с остатками сектантов. Кого-то взяли живыми, но опять натолкнулись на сложности в общении. И все для того, чтобы выйти на заказчика.
Мы в этом уже не участвовали. Собрали трофеи, подлатались и поехали домой, чтобы перед поездкой в столицу закрыть долги. Как по банку, чтобы в Москве нас ждало дедово имение, так и с Дантистом, который, как назло, портил нам все планы.
Всю дорогу до Белого Яра и потом каждый день, пока мы искали Дантиста, я пытался вскрыть «буханку».
Объяснить, как она сама приехала к шахте, мы так и не смогли. В тот момент Гидеон уже был сильно пьян, Захар обновлял в кузне свои железяки, а Стеча отмокал в бане. И получается, что, когда возникла опасность и бойцы Исаева погнали на помощь, никто из чоповцев участвовать в этом мог, и «уазик» взял все в свои призрачные руки.
Докатился до шахты, развернулся и открыл огонь из пулемета. Не особо метко, но в нужный момент шороху навел.
Странненько. Но чем сильнее об этом думали, тем больше других странностей вспоминали. Хотя бы тот случай, когда Гидеон задавил охранника «сумоиста» возле городской бани и клялся, что моторка сама поехала. Плюс злобные рычания, которые раньше казались обычной перегазовкой.
Вариантов было два — либо подцепили где-то потустороннюю сущность, либо она была там с самого начала. С самого моего появления в этом мире. С того самого момента, как дед пожертвовал жизнью, чтобы меня вытащить.
И при таком раскладе выражение: «Гордей вложил в нее душу» обретало новый смысл. Резкий характер, хулиганские замашки, необузданность и ярость — а от «буханки» всем этим так перло. Но это и помешало мне с самого начала почувствовать подвох, потому что я всегда был такого мнения о УАЗах. Может, и зря, но речь же об ощущениях. К которым еще примешивалось некое родство душ.
И я поверил, что там дух деда. Но была проблема.
В том, что вызвать его дух на разговор не получалось. Никаких тебе: «Здравствуй, дедушка! Поделись мудростью!»
«Буханка» на контакт не шла. Я точно чувствовал, что там что-то есть. Что-то агрессивное, но дружественное к нам. Может, не целиком фобос, как Муха или Ларс, но какая-то часть. Воспоминания или фантомный след от его сильного желания вернуть меня и отомстить за сына. Я ощущал ауру, четкую колкую энергию, но будто спящую.
Пробовал найти рецепт того коктейля, который впопыхах намешал и принял возле шахты. Три дня спать не мог, сердце стучало, но кроме воспоминаний о клубных тусовках и «ред буле» с водкой, ничего не пришло. Аж бесило!
Видимо, в тот момент вышел за рамки, потянулся к новому уровню, превозмог себя, но переборщил. Мышца, которая отвечала за фобосов, надорвалась.
Я тренировался. Если уж рвать жилы, то сразу же и наращивать.
Взял за правило каждое утро выходить на ринг с Мухой. Драться с ним, расходуя силу на двоих, бегать, прыгать и далее по списку из стандартной программы боксера.
А каждый вечер работа с «буханкой» — какая-то лютая смесь медитации, пантомимы и боя с тенью. Но дед не сдавался, либо я что-то делал не так, либо и здесь играла его характерная упертость. Но как говорится на каждую упертую задницу, найдется свой бампер от «уазика».
Я решил, раз он не выходит из душелова, значит, надо подселить к нему кого-то другого. Зона комфорта штука довольно ограниченная. Первым практически добровольцем отправился Муха — подсадить его получилось, механизм душелова прекрасно работал с моторкой, хоть я и не мог также легко визуализировать для себя, сколько там мест и что происходит.
Кузов немного потрясло, будто машина стала стиральной, а потом рыкнул и чихнул двигатель, и из выхлопной трубы вылетело небольшое темное облачко в виде взъерошенного Мухи.
Но я не сдался. Прочистил всю выхлопную систему, которая в здешнем мире, по сути не функционировала. Банку выхлопную разорвало или что там могло сломаться, но звук «буханке» будто прямоток прикрутили, а на рычание весь дом сбежался, думали, что деймосы напали.
Добил деда Ланс. Уж не знаю, на каком уровне поговорили старики, но и, правда, рыбак рыбака… Образ Гордея проявился на лобовом стекле — слабенький, будто засохшие следы от капель после дождя, но узнаваемый. Суровый бородатый дед, обозленный и выражающий свое недовольство рычанием мотора и длинным протяжным гудком. Когда заметил меня — притих, лицо подобрело, а взгляд и улыбку можно было расшифровать как:
В нагрудном кармане сразу потеплел жетон Ордена.
Новехонький серебряный жетон действующего, так сказать, лицензированного охотника. А не рекрута, как раньше — этот вопрос мы решили первым делом, как оказались в ордене.
На одной стороне имперский герб и церковные знаки, а на другой гравировка в виде силуэта «уазика», внутри которого уже выбит герб семьи Гордеевых.
Это было небольшое нарушение, но помогла протекция Исаева, когда нас восстанавливали в правах. Помимо статуса такие жетоны имели ряд дополнительных свойств и могли выступать в роли аккумуляторов силы. Не полноценный «повербанк», но оружие последнего рывка.
Я позвал официанта и попросил еще стакан горячего чая. Ээх, переборщили мы тогда с празднованием. Если бы первым делом за Дантистом пришли, а потом уже в Орден, может, и не пришлось бы уже третий день в засаде сидеть.
Захар остался в поместье, готовит нас к переезду, а остальной ЧОП жаждет попасть на прием к стоматологу.
Стеча шарится в городе, пытается что-нибудь вызнать. Но он не местный, что с одной стороны хорошо — можно кем угодно прикидываться, а с другой стороны — он не знает, у кого спрашивать. Гидеон в «буханке» где-то в переулках на соседней улице, следит за черным входом. Банши дрыхнет после ночной смены.
— Ну, наконец-то, зубодерню щас откроют, сколько дней-то уже народ ждет, — над ухом прогундел официант, ставя на стол новый стакан и кивая на марлю, торчащую у меня из кармана. — У тебя-то поди уже даже болеть перестало? Газетку-то уже до дыр прочитал.
— Да, не болит еще, — я погладил челюсть и поморщился. — А с чего решил, что откроют?
— Так топить начали, вишь дым из трубы попер.
Я развернулся к окну, сдвинул стакан, от которого шел пар, и всмотрелся в дом напротив. И, правда, дым — обычный светлый и жиденький, не такой, будто самурайка какие-то вещдоки уничтожает. На первом этаже там, где драли зубы, чуть в сторону отошла штора, но сразу же запахнулась плотнее, чем была до этого. В комнате темновато, не похоже, что готовятся к приему пациентов.
На улицу вышел охранник, из тех, кто постоянно был в здании. Растолкал бедняков, проходя к бочке, и выбросил туда какой-то мусор. Замер рядом и закурил, высматривая что-то на перекрестке.
— Пойду и я, а то вдруг, очередь пропущу, — я бросил пару монет на стол и стал одеваться.
Вернул грецкий орех, замотал голову и, закутавшись в ватник, побрел через дорогу к толпе. Тихонько влился между подмороженными людьми, протиснулся поближе к бочке и поправил шапку, а то совсем ничего не видно.
Послышался звук моторки. Охранник бросил бычок и стал теснить людей от входа. Ну! Неужели, дождались?
Машина остановилась, хлопнули двери, очередь колыхнулась, пытаясь одновременно не потерять свое место, убраться с прохода и разглядеть, кто же приехал. Пришлось на цыпочки встать и разочарованно плюнуть.
Никто из моторки не вышел, наоборот, из здания показалась самурайка и подошла к машине.
— Расходитесь, приема не будет, — она махнула рукой, как гаишник регулировщик, — Доктор в отпуске.
Послышались вздохи, жалобные возгласы, но народ не торопился. Будто решил, что его обманывают — типа я уйду, а вдруг, откроется. Наоборот, стали жаться к входу. Меня кто-то толкнул, я обернулся с мылью: «идите, идите, я вам уже на спину плюнул» и увидел лакированные ботинки.
В толпе чумазых бедняков, через одного чуть ли не в лаптях, в сторону двери пробирались два черных модных штиблета. Мелькали в разрезе длинной облезлой шубы, заляпанной чем-то темным.
Глава 2
Я сжал жетон — еще одна новая фишка охотника с лицензией — отправка сигнала команде, что мне нужна помощь. Без координат, голосовых сообщений и регистраций, но и так все знали, где я нахожусь.
Человек в ботинках ускользал. А толпа, решившая, что я пру без очереди, возмутилась и загустела, ощерившись острыми локтями. На помощь пришел мэйн, выдав капельку силы, которую я трансформировал в волну необъяснимой тревоги перед собой. Кто-то пискнул, другой схватился за щеку от пульсирующий боли в зубном нерве, третий побледнел и осел на пол, но в сторонку, освобождая мне проход.
В почти лысую, вероятно, когда-то бывшую кроличьей, шубу я вцепился уже в дверном проеме. Пихнул «бульдогом» под ребра и толкнул вперед, отправив кувыркаться через порожек. Отмахнулся от растерявшегося охранника ударом рукоятки по лбу — бил, не целясь, знал, что Муха подкорректирует (мы такое уже тренировали), заскочил внутрь и захлопнул дверь.
Я не очень представлял себе наш разговор. Злился на Дантиста за подставу и бесился за долг деда, а еще понимал, что не хочу оставлять за спиной бандита, который знает мою историю. Вопрос нужно было закрывать. Как именно? Ну, как пойдет! Точно не будем мизинчики жать друг другу и приговаривать: «мирись, мирись и больше не дерись…»
Дантист меня уже ждал, стоял в центре зала, широко и твердо расставив ноги. Полы распахнутой шубы развевались, демонстрируя кожаный жилет с двумя рядами рукояток метательных ножей. Он улыбался, во все свои тридцать с чем-то отбеленных зубов, и смотрел с прищуром. Взмахнул рукой и у меня за спиной щелкнул замок в двери.
— Не хочу, чтобы нам помешали, — одновременно со словами, Дантист резко взмахнул рукой, и в меня полетел метательный нож.
Сработали рефлексы Мухи, я дернулся, прыгнул за ширму, заменявшую гардероб и дважды выстрелил из «бульдога». Мы сдвинулись и еще раз обменялись выстрелами и бросками — он метал ножи с какой-то невероятной, почти пулеметной скоростью, а я прыгал, кувыркался и стрелял в ответ.
Одна пуля прошила шубу, вырвав клок свалявшегося меха и оторвав заплатку, еще одна чавкнула Дантиста по лопатке, судя по звуку попав в какую-то броню. Все остальное — мимо, просто позастревало в стенах, выбивая штукатурку.
Много слухов ходило про способности Нечаева. Кто-то говорил, что он стихийник, другие закатывали глаза и верили, что он некромант, третьи косились за спину и шептали, что он умеет в телепортацию и в бешеную скорость. Правды не знал никто, ибо в основном все дела решали самурайки, а те, кому довелось испытать способности Дантиста, говорить уже не могли.
После первого обмена любезностями я был готов поверить в запредельную скорость. Я хоть и достал его одним выстрелом из пяти, но здесь и Муха помог, выложившись на максимум и эффект неожиданности. Не ждал Дантист от меня такого ответа.
Поделиться книгой: