Помоги проекту - поделись книгой:
Сложные оборотни госпожи Дарианы
Пролог. Все рухнуло, и другие наблюдения
Утверждают, что оборотни ощущают мир и себя в нем в восемь раз острее, чем обычные люди. Всегда было любопытно, откуда взялись эти цифры. Сейчас мои органы чувств почти не работают.
Горло забило опилками — трудившиеся все утро олухи-строители не удосужились выкинуть за собой мешки с мусором. По голове огрело здоровой дубовой балкой, я лично оплачивала счет и проверяла, чтобы даже для временных сооружений нам поставили самое лучшее дерево. Ну а голову обмотало полотнищем — наверняка, тем самым, с гербами академии.
У нас замечательный герб. На черном фоне белоснежный волк, вставши на задние лапы, как человек, угрожает разорвать верхними любого, кто окажется рядом. И еще у него длинный красный язык. Все первые годы в академии я любовалась этим вдохновляющим изображением, символом независимости и свободы моего народа.
Но погибать с куском материи на лице — это отвратительно. Волчица должна умирать в бою. Ну или в окружении своего выводка, провожаемая на небеса воем дерущихся между собой внуков. Рядом застонал Маркус.
— Дарриа, ты как? Перестань злиться, лучше помоги мне.
Конечно, он громила, ему легко говорить. Я попробовала пошевелить ногами, еще одна балка придавила мне их выше колена — так что нижние конечности не чувствовала напрочь. Часик в таком положении, и даже знаменитая регенерация не поможет избежать некроза.
Я что-то промычала в ответ, давая понять, что я его слышу, хотя легче от этого не становится. Оглушенный разум продолжал анализировать.
Вот на двух трибунах для руководства по обе стороны от постамента ректора гремят взрывы, и телохранители успевают сбить в прыжке ничего не понимающего Вернона.
Вот я ныряю под постамент, зная, что там спрятался Стефан, который подпиливал балки. Маркус с ревом срывается за мной, не подозревая, что спасать надо не одну меня, но и сына. Поздно.
Опоры, поврежденные взрывной волной, рушатся раньше времени, подминая не только нас троих, но и тех несчастных, кто в этот момент стоял рядом. По-моему, престарелая фрау Вильде, бессменный преподаватель математики на всех трех факультетах, как раз поднималась по ступенькам, чтобы получить грамоту из рук ректора.
Значит, кроме меня и Маркуса, в этой кромешной тьме скорее всего находятся еще двое. С другой стороны, опасность пролежать здесь несколько часов нам не грозит. Наверху пять-шесть сотен человек, которые помогут выбраться.
— Ясно, — глухо сказал Маркус. Ему достаточно прислушаться к моему дыханию, чтобы понять, что я контужена. — Держись, малышка. Надо выбираться самим. Над нами зачем-то натянули колпак и заблокировали… И… рядом с нами другие раненые.
Господи, во всем мире только он да папа называли меня так, остальное — это еще две плохие новости. Сколько можно за сегодня.
— А сам ты, что? — я с трудом выговариваю слова. Маркус не стал бы тратить время на беседу, если бы имел возможность добраться до меня.
— Подожди… Я сейчас, — хрипит он. И я ему верю. Мы знакомы более двухсот лет, и за все эти годы он не позволил себе ни слова лжи.
— Госпожа Дариана, папа! — это Стефан, слова богу. — Я не могу вытащить ногу, ее придавило кафедрой. Тут у меня госпожа Вильде, она истекает кровью.
Глава 1. Вступительная речь, которую я не забуду
Ректор традиционно писал ее почти неделю и не давал взглянуть никому, даже мне. Хотя я негласного выступала его личным корректором, правя официальные обращения от лица академии, а также важные письма в инстанции. Да, что скрывать, все поздравительные речи писала тоже я — но только не эту. В течение сезонных каникул, предшествовавших первому дню учебного года, Вернон старательно нагонял туману, чтобы огорошить всех, чья судьба так или иначе связана с Серой академией.
Именно из речи мы узнавали о рокировках в верхнем уровне управления, о вливании, как любил выразиться Вернон, столь «полезной нам новой крови». В ней же он вытаскивал из кустов большую часть припрятанных там роялей. И чутье, которое меня никогда не обманывало, подсказывало, что на этот раз старичок расстарался. На лицах других преподавателей я видела ту же тень беспокойства. У Ирмы вон начало дергаться веко, а уголок губ характерно подрагивать.
— Во-первых, позвольте мне сказать то, что я повторю все последние триста двадцать девять лет, — как всегда, при звуке его голоса, присущая волкам излишняя нервозность отпускала и меня. Так он воздействовал на всех оборотней без исключения. — Как сильно я рад приветствовать вас в стенах Серой академии. Среди вас нет случайных людей и нелюдей. Вы сознательно вступаете в нашу семью и становитесь частью братства, которое не делает различия между сильными и слабыми, между физическими данными и ментальным даром. Во-вторых, попав сюда, вы уже доказали, что являетесь частью свободного мира. Задача академии заключается в том, чтобы научить вас сохранить и отстоять свою свободу, найти свое место, развить данные природой способности, принести мир и процветание своей расе и всему Белогорью.
Мы с Ирмой переглянулись. Она кивнула на стойку с лимонадами, от которой нас отделял весь средний сектор кресел. Я горестно пожала плечами. У меня в этом году в подготовительном классе на попечении аж восемь вихрастых и клыкастых. Я стою на месте, между крайним и средним сектором — так чтобы полностью контролировать свои два ряда по четыре кресла в каждом. Ослаблять надзор нельзя. Что мои младшие, что, тем более, старшие запросто сорвут церемонию.
Ирма выразительно посмотрела на Винсента. Глава кафедры по физподготовке ответил ей чересчур продолжительным взглядом. Этак ее супруг примчится к нам, не дожидаясь промежуточных каникул, и студенты смогут на практике сравнить, что эффективнее — хорошо натренированное и усиленное амулетами тело плюс холодный разум или разрушительная мощь вкупе с полным отсутствием самоконтроля.
Две бутылочки лимонада, голубая и розовая, выскочили из ведерок со льдом и заскользили в нашу сторону как раз над головами первокурсников и их семей, занимавших верхнюю часть среднего сектора. Винсент покровительственно улыбнулся, Ирма же хмыкнула будучи в полной уверенности, что контролирует ситуацию. Ну, посмотрим. Она горяча и влюбчива, что не характерно для ее Дома, но переход к откровенной холодности происходит у нее так же быстро, как это свойственно всем семьям Новой Луны.
Я непроизвольно вздохнула, мне такое и не снилось. Несмотря на все тренинги и успокоительные пилюли. Благодаря матери, рожденной в верховном клане Дома Полнолуния, я вместе с силой вдоволь хлебнула горестей, связанных с невозможностью обуздать инстинкты. Впрочем, зачем я наговариваю лишнее —привычным жестом погладила отцовский клык, который с юности носила на правом запястье на золотой цепочке, — мне пришлось куда проще, чем ей. Папина Ущербная Луна не даст мне умереть с красными глазами.
Если бы мама дожила до этого дня, то вряд ли бы смирилась с тем, что первая в роду возится со стайкой ребятишек, у многих из которых перед фамилией нет ни «фон», ни «де». Я большим пальцем сорвала крышку с горлышка. Имбирный лимонад — изобретение богов.
Пара глотков газировки не помешают сосредоточиться, а Вернону дадут понять, что преподаватели не так уж чтобы сильно волнуются. Ректор тем временем продолжал:
— В этом году мы принимаем сразу сто новых студентов: тридцать трех оборотней, прошедших вступительные испытания, тридцать семь нейтральных магов, подтвердивших свое намерение не переходить ни к светлым, ни к темным и развивать силу в серой зоне, и тридцать… эмммм… из расы, которая ранее в академии представлена не была…
Я чуть не поперхнулась своей розовой жижей. Сюрпризец, ёкарный мамай! Кого это он имеет в виду? Так, на Ирму можно не обращать внимания, я и отсюда слышу, как часто она задышала. Специально отыскала глазами скамью, на которой чинно расселись старшие ведьмы. Мда, и у них все всполошились. Зельда, более менее соответствовавшая мне по возрасту, поднялась во весь рост — это, кстати, правда, что ведьмы высокие, они во всём предпочитают превосходить окружающих — и, не отрываясь, попыталась прочитать что-то на моем лице.
Мы, конечно, вместе пили на Ночь всех проклятых, отмечая окончание учебного года, но что ты, дорогуша, себе позволяешь? Я не упоровшийся лебедой щенок, чтобы моя физиономия превращалась для тебя в открытую книгу. Я правая рука ректора, которая, как и ты, не понимает ровным счетом ничего…
Вернон же откровенно наслаждался произведенным впечатлением. Он оглядел тянувшиеся вверх ряды в нашей импровизированной зале на открытом воздухе: оборотни справа, ведьмы слева, по центру нейтральные маги и только что прибывшие новички. Так, если присмотреться над ними продолжаются еще ряды, на существование которых намекает легкое марево. Старый разбойник скрыл от нас ту самую расу, спрятав ее за защитным куполом и завесой невидимости.
Теперь я не сомневалась, что слухи, распространяемые все лето газетенками типа «Правда Белогорья», «Вестник столицы», «Медвежий путь», — в общем, расплодившимися во множестве в результате бума на словопечатанье в некогда закрытых Восточных землях, — оказались истиной. Серая академия приняла на учебу вампиров.
Значит, быть бунту. И усмирять придется не мой проблемный класс, который на общие уроки пускать нельзя, а преподавателей-оборотней — Ирму, Крейга, Стаса, Вейлу — и их студентов, по сути, отпетых головорезов, коими мы все в глубине души и являемся. Вернон уверен, что я со всеми справлюсь или у его нейтралов вдруг поднакопилось мощи? Как он вообще собирается рассчитывать на меня, ведь я тоже оборотень!
Теперь уже ректор не сводил с меня взгляда. Да что там он, более пятисот пар глаз следили за моей реакцией. Если сейчас взбрыкну, то его авторитет, этот учебный год, будущее нашей академии — все рухнет, как карточный домик.
Я держу себя в руках. Я контролирую дыхание. Дарриа, раз, Дарриа, два, Дарриа, три… Даже к папиному талисману прикасаться не стоит, чтобы не выдать, как сильно нервничаю. Я демонстративно подняла голову туда, где над трибуной в воздухе парил символ академии, кристалл Истинной свободы и предназначения. Попросту говоря, камень Серых.
Ни одной трещинки, ни намека на затемнение. Камень раз в десять секунда отправлял из своего кокона легкие разряды. Это его состояние нормы. Ректор не лжет и верит каждому своем слову. Он уверен, что поступает на благо всем нам. Спокойно, Дариана.
Вернон поднял пятерню ладонью к нам, в открытом дружелюбном жесте, словно сдаваясь. Вся академия знала, что уже более ста лет он означал одно и то же: «Да, ладно, Дариана, не сердись». Сейчас последуют объяснения, напутственная речь и представление преподавателей. Лишь бы в этот раз пронесло. Его глаза смеются, но это вижу я одна. Ну что же, старый лис, включай на полную мощность свое обаяние. Внутренний голос подсказывает, что сюрпризы еще далеко не исчерпаны.
— Свободный народ, времена изменились, и это счастливые перемены, — Вернон как будто услышал мой призыв. Его тембр ровен, амплитуда лишь слегка поднимается, а потом снижается к тому же уверенному тону, с которого начинал. Никаких резких колебаний, что надрывают оборотням чувствительные барабанные перепонки. — Сначала ведьмы поднялись с колен и заняли в обществе достойное место. Больше никто не назовет уважаемую даму «каргой», «выжившей из ума старухой», «перечницей». Ну, вы поняли. Теперь даже на Западе, где до этого не желали признавать ведьмовство как отдельное проявление стихии, не услышишь возражений. Наша академия была первой, где ведьмы нашли приют…
Его слова потонули в громком свисте с левой трибуны. В приветственном свисте. Ведьмы, от мала до велика, выражали признательность Вернону за то, что даже в самые тяжелые для них годы он не отрекся от факультета. Теперь-то им раздолье, но всего несколько лет назад их сильнейшие представительницы выглядели откровенно жалко. Насколько помню, они не в состоянии были выдать простейшее заклинание отражения.
Ректор проследил, чтобы любые насмешки в их адрес жестко карались, а их основные дисциплины, такие как целительство, зельеварение, метаморфозы, шли в академии в обычном объеме. Защита их общежития на всякий случай была усилена.
Наверное, поэтому, когда верховная ведьма Востока вернула себе силу, — поговаривали, что Ядвига не ограничивалась Белогорьем, а подворовывала энергию в соседних мирах — она не скупилась на нужды академии. Аудитории оснастили по последнему слову магтехники, к нам завезли экраны с цветными картинками, а в преподавательский состав вошли несколько очень сильных ведьм. Та же Зельда.
Чего греха таить, Верховная сплавила к нам баб с отвратительным характером, с которыми бы сама на соседних землях ужиться не смогла. А здесь они вынуждены существовать бок-о-бок с другими расами и поумерить свою вселенскую спесь. Академии — польза, великой княгине — польза, да и ведьмам от этого хуже не стало.
И сейчас наш ректор-интриган не прогадал: после его пассажа ведьмы вряд ли поддержат оборотней в их протесте, вполне обоснованном, против присутствия на территории академии вампиров. Далее Вернон ожидаемо обратился к тем, кто всегда стоял за него.
— Спасибо, девочки, спасибо, — и ничего, что некоторым из девчушек уже перевалило за первую тысячу? — Я хотел бы напомнить, что наша академия всегда оставалась последним оплотом и для нейтральных магов. Сколько было разговоров, что этот вид магии нежизнеспособен, так как, лишаясь уязвимостей, присущих тьме и свету, нейтралы не годятся и для резких всплесков силы? Своей славной историей мы доказали, что нейтральная магия не только имеет право на существование, но и куда устойчивее, надежнее и выносливее двух извечно противостоящих друг другу источников. Наши маги незаменимы при работе с амулетами, востребованы на государственных постах. На них держится вся судебная система.
Низкий восторженный гул центрального сектора был ему ответом. Еще бы, сколько нейтралов выжили благодаря Вернону. В их семьях, избери они родную стихию, их чаще всего ждало родовое проклятие — к сожалению, довольно распространенная участь среди черно-белых — и скорая смерть. Безумие идет рука об руку с силой — а когда ты мальчишка или девчонка, так хочется жить. Уж мне ли не знать. И пусть этот вид магии называли полужидким или разбавленным, он гарантировал своему адепту безбедное и продолжительное существование, давал возможность завести семью. Я снова едва подавила вздох.
Вся трибуна нейтралов, включая первокурсников с разных факультетов (и ведьм, и нейтральных магов, и даже оборотней) поднялась в едином порыве, скандируя «Вернон — чемпион», «Даешь Вернона главой совета магов!». Замечательно, еще одно очко в пользу ректора. Я внутренне напряглась, потому что теперь настала наша очередь.
— Сыновья и дочери Серой мглы, кому как не вам знаком вкус свободы, — я не ошиблась, Вернон обращался к оборотням. Он помедлил, словно собирая наше внимание в кулак. — Я не сомневаюсь, вас ожидает выбор, который повлияет на всех нас. В Белогорье вернулась зеркальная магия и госпожа Зеркал. Как иначе сохранить нейтралитет между светом и тьмой? Некоторые расы уже присягнули ей на верность. Вы веками отгораживались от контактов с магами, но нынче и от вас ждут последнего шага. Выберете ли вы чью-то сторону или же укроетесь в лесу, решать вам. В любом случае весы судьбы меряют шансы каждой из сторон, и ваш голос может оказаться решающим.
Глухое молчание правой трибуны в ответ. Клянусь, оно годилось для того, чтобы резать камни. Грубая лесть ему не помогла. Когда-то Серую академию основали именно оборотни, а потом пустили сюда разделить знания и остальных, кто отказывался видеть мир в одном цвете. Вернон пришел после того, как наши аксакалы осознали, что ректор с переизбытком когтей управляет заведением не так аккуратно, как ректор, у которого на руке всего пять пальцев и каждый из них ему дорог.
Это соответствовало нашей концепции свободы, но вот вампирам в ней места не было. Тогда Вернон предпринял еще одну попытку.
— Какое бы решение ни приняли главы трех домов Луны, — в этом месте мне стало горько, потому что среди высших представителей Полной Луны дееспособной осталась лишь я одна … — Вы имеете право знать правду. Появляется все больше доказательств, что ваша вражда с вампирами создавалась искусственно. Более того, что группа магов подделывала в свою пользу признаки истинности и формировала союзы, которые бы никогда не увидели свет. Это касается не только оборотней, но и всех высокородных семейств Белогорья. Но лишь оборотни столкнулись с болезнью вырождения, что, возможно, свидетельствует о злонамеренном…
Что же, Вернон дождался бурной реакции и от оборотней. Правый сектор взвыл, студенты и преподаватели повскакивали с мест, тыкая пальцем в неподвижно висящий кристалл. В чем заключается замысел ректора? Посеять смуту в наших рядах, внушить нам мысль о заговоре против оборотней — настроить против светлых и темных магов, которых мы и без того недолюбливали, чтобы толкнуть в объятия только что воцарившейся зеркальной королевы?
Первые признаки приближающегося безумия отдались под языком металлическим привкусом. Такие новости не могли меня не взволновать и Вернон, наверняка, отдавал себе отчет, что рискует вызвать незапланированное перевоплощение. Кару небес, как метко отзывался о таких случаях папа.
Кто из присутствующих в состоянии справиться с волком моего ранга? Вернон знал ответ — так какого он затеял всю эту постановку… Или он получил подачку от новой повелительницы вампиров, и жадность затмила старику рассудок… Почему же наш камень не сигнализирует о черном предательстве?
Краем сознания я зафиксировала, что поблизости открылся портал, но большая часть разума мне уже не подчинялась. Я боролась, вцепившись обеими руками в спинку кресла, из которого снизу вверх на меня смотрел перепуганный Стефан.
— Госпожа Дариана, можно мне выйти? Здесь очень громко, это пугает, я схожу в туалет и вернусь. Госпожа Дариана, а у вас глаза налились кровью. Вам идет.
Не помню, что я ответила, но мальчик убежал быстро. Мои мысли застыли надо мной и вокруг — не исключено, что я смогла бы их потрогать. Постепенно на поляне наступила тишина, я не сразу обратила на нее внимание. Все собравшиеся замерли. Теперь уже никто не отваживался смотреть в мою сторону. Я вскинула голову, чтобы из последних сил сосредоточиться на окружающем мире, который удалялся с бешеной скоростью.
Камень Серых накалился и стал похож на кусок кровавого коралла или чье-то вырванное сердце. Он навис над площадкой ректора, как Дамоклов меч. Все внутри меня похолодело. Только не так, не здесь. И тут знакомое до боли воспоминание, как когтями потерлось о позвоночник с внутренней стороны.
Воздух дернулся определенным образом, приближающаяся поступь шагов стала еще тяжелее, чем я их запомнила. Вкрадчивый запах заполнил ноздри, прежде чем его обладатель скинул плащ-невидимку — открыто демонстрировать межпространственные переходы строго-настрого запрещалось.
— Маркус, дружище! — воскликнул Вернон. — Мы ждали тебя через пятнадцать минут. Но ты всегда вовремя.
Маркус фон дер Варр, глава дома Новой Луны — мой бывший возлюбленный собственной персоной поднялся на постамент. По обоюдному согласию мы не виделись сто сорок лет. Как и требовали приличия, он стащил с головы нелепую широкополую шляпу и низко мне поклонился.
— Госпожа Дариана-Маргаретт Вольфдерлайн, — мое третье имя, Элизабетт, он терпеть не мог с детства. — Счастлив приветствовать хозяйку обеих Лун.
И что мне оставалось делать. Я задернула порозовевший кристалл защитным пологом, не позориться же дальше, и радушно помахала Маркусу. Хорошо, что этикет не требовал снимать шляпку, а то волосы на голове стояли дыбом.
Мне не привыкать играть на публику. Когда ты представляешь одну из главных академий мира, оставаясь при этом первым лицом своей расы, то это, извините, норма. Я готовилась к тому, что стану центральным персонажем сегодняшней церемонии, хотя Вернон и заверял меня, что непосредственного участия не понадобится. Он «всего лишь» перечислит мои должностные обязанности на этот год, которые мы согласовали заранее.
Сейчас я щурилась и пыталась через колебания слоев защиты, окружавших ректорскую кафедру, разглядеть каждую неровность на лице Маркуса. Безуспешно. С этого расстояния я не могла даже удостовериться, что он постарел. Все-таки не мальчик, старше меня на пятьдесят лет, что для оборотня уже говорит о том, что он приближается к срединному рубежу.
Почтенные семейства и их оболтусы жадно следили за происходящим на «сцене». Сегодня ректорскую трибуну иначе и не назвать. Сначала нас шокировали намеками на вампиров, потом забросали сенсационными заявлениями, а далее госпожа Полной и Ущербной Лун, то есть я, чуть не перевоплотилась прилюдно — и все это завершилось чудесным появлением фон дер Варра!
Минуточку, дер Варр — не менее важная фигура, чем я или мой отец. Начнем с того, что он самый сильный альфа трех Лун, а это для оборотней имело огромное значение. Его титул считался на несколько градаций выше, чем наш, а из-за своего почтенного возраста папа по доброй воле не стал бы вступать с ним в схватку. В общем, Вольфдерлайны не стремились оспаривать его физическое первенство, а дер Варры не покушались на наши политические амбиции. Так что кланы не враждовали, наоборот.
Были и другие обстоятельства, из-за которых Маркус приковывал к себе избыточное внимание. Из-за нелепой случайности он потерял почти всю семью, жену и троих детей, два года тому назад. Элоиза обожала магтехнику — это их и сгубило. Все это время курфюрст не снимал траур, не выходил в люди и не участвовал в поединках. И это неизбежно вызывало шушуканье за его спиной.
Никто и не сомневался, что случись такое в любом другом Доме, то оборотень бы помешался с горя. Но Новая Луна дарила своим детям выносливость, если не черствость. Поэтому я, как и все остальные, силилась получше рассмотреть его со своего места.
Наша встреча, пускай нас разделяли пятнадцать рядов кресел, тоже волновала умы. Что произошло между нами много лет назад, достоверно знали лишь несколько оборотней. Все же остальные отношения такой перспективной пары рисовали кто во что горазд: одни утверждали, что мы не смогли почувствовать к другу другу интерес, другие — что Маркус не пропускал ни одной юбки и в отместку я выбрала Фредерика, третьи — что его жена забеременела раньше, чем я согласилась на предложение руки и сердца.
Уверена, что вариантов было гораздо больше. За эти годы я научилась пропускать сплетни мимо ушей. Переписку с Маркусом, начатую в подростковом возрасте, мы не прерывали до сих пор. Десять лет назад взять своего четвертого ребенка, Стефана, на воспитание он предложил как раз в письме. Одновременно Элоиза склоняла меня к этому же почти год.
Дер Варр обратился к ректору без ухищрений по усилению голоса, и его услышали и на верхних рядах:
— Уважаемый господин Сноу, у вас тут обстановка куда более непринужденная, чем я представлял. Мне казалось, что студенты не должны покидать свои места. Выть и свистеть, ну и обжиматься по кустам. Я заметил сразу две парочки, которые пропускали общее собрание.
Вернон и бровью не повел:
— Дорогой мой, я неслучайно обратился к тебе за помощью. Госпожа Дариана незаменима на своих постах, но проректора по воспитательной работе мы найти никак не можем. Ты же не откажешь старику, попробуешь совместить с преподаванием.
В его голосе вопроса не прозвучало. И это неожиданно. Не замечала, чтобы эти двое ранее как-то особенно тесно взаимодействовали. К тому же выход Маркуса в разгар моего… ээээ… всплеска тоже не тянет на стечение обстоятельств.
— Друзья мои, мы немного отвлеклись, — ректор все-таки не забыл про торжественную часть. — Прежде, чем я перейду к представлению тех, кто в этом году поведет вас к свету знаний, я вернусь к важной теме расовой общности.
Дер Варр за его спиной махнул рукой, и полог невидимости над средними ярусами слетел. Сверху на собравшихся уставились тридцать, а точнее двадцать девять, бледных перепуганных физиономий. Да они почти дети, и явно не горят желанием здесь находиться. Кроме того, их оставили совсем одних, без родителей и наставников. А куда делся тридцатый вапмпиреныш?
Маркус, по-видимому, озадачился тем же вопросом. Он отрывисто сказал что-то ректору и удалился за возведенную плотниками стену.
Толпа безмолвствовала. Собравшиеся уже получили столько новых впечатлений, что реагировать бурно были не расположены. Поэтому по-привычке ориентировались на своих сюзеренов. Но Маркус совершенно определенно дал добро, а я, все это видели, протестовать перестала.
— Догадываюсь, что многие из вас в недоумении, — продолжал Вернон. — Перемены, о которых я говорил, не прошли даром для высших учебных заведений. Вампиры оказались изгоями в университетах, где командуют маги. А создать свой оплот подготовки за столь короткий период невозможно. Господа дер Варр и Вольфдерлайн предложили мне дать приют студентам-вампирам сроком на один год. Я не мог отказаться.
Так, кто бы сомневался, что в этом замешан папа. Вернон Сноу — не тот человек, который ввяжется в авантюру, не переложив ответственность на кого-то другого.
— Предлагаю провести этот учебный период с пользой для всех рас. Мы изучили, формированию каких навыков в нашей большой и дружной семье могут способствовать вампиры, — в этом месте я поежилась, как и большинство присутствующих. — Таким образом, мы плавно переходим у учебным делам. Я приглашаю на эту сцену Аделаиду де Стайн, единственную представительницу этой расы, которая возглавит экспериментальный факультет.
На трибуну поднялась маленькая аккуратная женщина в строгих очках в черной оправе. Двадцать девять ее воспитанников протяжно засвистели, и я отчего-то порадовалась, что они и в такой нервной обстановке поддерживают друг друга.
— Госпожа Аделаида заменит ушедшего на пенсию профессора Блюма и будет преподавать всемирную историю и историю магии. Кроме того, у нас добавился новый предмет, практика очаровывания, который она также возьмет на себя. Нагрузка будет высокой, но я в вас верю, профессор. Мы также покажем вам, что такое настоящие чары...
Ректор тут же попробовал было пояснить, что отдельным лохматым личностям необходимо отстаивать свои интересы не только при помощи зубов и когтей, но его объяснения потонули в издевательском вое, который начался на правой трибуне и был подхвачен средней. Аделаиде не дали сказать и слова.
В этот момент на сцену ловко запрыгнул Маркус, подтянувшись двумя руками, как будто он не знал, для чего придуманы ступеньки. Курфюрст сердито зыркнул на распоясавшихся «зрителей» и те прекратили концерт. Дер Варр встал за спиной ректора рядом с Аделаидой. Я снова порадовалась тому, что скрыла камень. Досада и еще какое-то неприятное и плохо поддающееся анализу чувство заставили меня покраснеть.
Глава 2. Большой взрыв
Дальше события понеслись камнем с горы. Я не сразу оценила эту скорость, так как, чего скрывать, сосредоточилась исключительно на Маркусе и вампирше. Как давно они знакомы? Невыносимо находиться настолько в стороне и не иметь возможности вдохнуть их запах — одного глотка мне было бы достаточно. На мой взгляд, так куда информативнее, чем ориентироваться на частоту дыхания, расширенные зрачки и другие косвенные признаки.
К реальности вернул Вернон, произносивший мое имя. Я последний раз скользнула взглядом по плотно сжатым губам Маркуса. Пожалуй, достаточно. Смотрела так долго и пристально, что стало казаться, что он мне подмигивает. Это попросту невозможно.
— Проректор по учебным вопросам у нас бессменный — Дариана! — Вернон выкрикнул мое имя, как иллюзионист, объявляющий коронный фокус.
А ведь так и есть, я уже многие годы им и являюсь. Наше партнерство изначально воспринималось как фантастика, но именно в академии моя жизнь вдруг обрела смысл и перестала быть довеском к собственной фамилии и корням. За это я до сих пор бесконечно благодарна ректору Сноу.
Я включилась примерно в середине его монолога. Скольких преподавателей он уже перечислил? Да нет, все в порядке, опять воду лил.
— Госпожа Вольфдерлайн, я уверен, коллеги смогут вас заменить на эти десять минут, спускайтесь к нам, — невероятно, эти слова принадлежат Маркусу, который бесцеремонно перебил Вернона. — Я не знаю, что и думать, когда вы с таким хмурым видом парите над нами. Ваше место рядом с ректором. Разве нет?
Наш непосредственный руководитель в этот момент не выглядел обрадованным, потому что, в отличие от дер Варра, прекрасно сознавал, чем чревато даже короткое отлучение от моих восьмерых агнцев. Кстати, их по-прежнему семь. Стефан до сих пор не вернулся на место.
Я пожала плечами в ответ на это предложение — кто он такой, чтобы указывать мне на мое место. С другой стороны, прямой отказ будет означать, что я либо настроена против него лично, либо считаю этот момент подходящим для того, чтобы показать характер. Все эти глупые ужимки я никогда не понимала: существуют более эффективные методы, чтобы разоружить противника.
И, что еще обиднее, сам Маркус может вообразить, что я его избегаю. Плюс это прекрасная возможность подобраться к ним с Аделаидой прямо сейчас и не забивать больше голову на их счет.
Неожиданно для Вернона и еще больше для самой себя я кивком попросила Ирму занять мое место и, подобрав нижнюю юбку, зашагала вниз по крутым ступенькам. Ректор встретил меня на кафедре, помог подняться и поцеловал руку. Так что мне пришлось протянуть ее и дер Варру, чтобы не оскорбить пренебрежением.
Аделаида с любопытством наблюдала, как то, что могло бы стать собранием ректората, превращается в светский салон. Остальные маги-оборотни-ведьмы жадно ловили каждый наш жест.
Поделиться книгой: