Морские узлы жизни

– Колька из самоделки стрельнул.

– Из какой самоделки?

– Пойдем, посмотришь.

Борькин брат в сенях что-то мастерил. Около него на столе лежала «самоделка». Он по просьбе Бори дал подержать ее пришедшему. Это была обыкновенная медная трубка, с одной стороны загнутая под прямым углом. В ней во всю длину торчал гвоздь загнутый у выхода из трубки вместе со шляпкой тоже под прямым углом. Шляпку и конец трубки соединяла резинка.

– Покажи как стрелять из нее, – попросил Витя.

Коля вынул гвоздь из трубки, очистил в нее серу с трех спичечных головок, утрамбовал гвоздем затем немного вытащил его, резинка натянулась. Он вытянул руку и нажал на резинку пальцем. Гвоздь с силой ударил в серу и получился такой выстрел, что Ваханов вздрогнул. Но ему понравилось.

– Сделай мне такую!

– Трубки нет.

Кусок медной трубки в то время найти равносильно, слетать на Луну, но после долгих усилий Виктор вскоре пополнил ряды «самодельщиков». Кто ищет – тот всегда найдет. Увлечение ребят самоделками было повсеместно, как маленькая эпидемия гриппа. Конечно, кое у кого и ожоги были, если дозу не соблюдал, но все равно это были безобидные игрушки по сравнению с позднейшими изделиями – «поджигами». «Самоделки» мастерили потому, что других поделок, имитирующих звуки, нигде не купишь, как сейчас китайские хлопушки, а душа просила громких звуков. В поселке железнодорожной станции Симанщино к неопасному «стрелковому оружию» стали добавлять уже опасные «бомбы». Детали их: болты для скрепления рельс при ремонте железнодорожного пути, кучами лежали на обочине. Юные «Кулибины», два болта накручивали на одну гайку с двух сторон, а между ними почти целый коробок спичечных головок умещался. Сильно закручивали и кидали из-за угла об рельс или камень. Тому, у кого головы нет, и шапка не нужна. Гайку разрывало и болты разлетались. Впрочем, изобретение существовало не долго, родители быстро прекратили «милитаризацию» маленьких «шахидов». Некоторые потом несколько дней не могли сидеть на стуле. Витя тоже не миновал порки. С переездом в Симанщино ему доставалось часто – ремень всегда висел на спинке кровати для устрашения. Он даже однажды его спрятал, но себе дороже: нашли и им же проверили чувствительность его заднего места. Запомнилось, мама хлестала часто и не очень больно, может быть, сил не хватало, а папа редко, но – слезы из глаз. Наверно правильно говорят в народе : побои матери не болят.

Однако, «воспитательная работа» ума почему-то не прибавляла, и Витя скатился по успеваемости в последний ряд учеников. Успехи в учебе – это ступеньки лестницы, по которым не поднимешься, засунув руки в карманы. Пропал интерес к учебе, осталась только обязанность – «иди, учи уроки». Помочь некому – мама неграмотная и отец тоже, да и некогда ему. Он никогда Вите не вырезал из дерева пистолет, не ходил с ним за ягодами или куда-нибудь на природу, не принимал участия в его мальчишеских интересах, по крайней мере, память этого не зафиксировала. Вероятно, в своих заботах ему было не до детей. Но без него стало еще хуже. Беда грянула, когда Витя учился уже в четвертом классе – отца арестовали и увезли в Мокшан. Потом Мокшанский суд приговорил его к полутора годам лишения свободы за растрату имущества. Правильно. В торговле могут работать не все люди. Нужно быть торгашом в душе, тогда и дела пойдут. Честным в личной торговле трудно быть, возможно, только, если излишки со своего огорода. В остальных случаях, стараясь получить максимальную прибыль, максимально преувеличивают качество товара, подделывают, разбавляют, перепродают, другими словами – обманывают покупателя. Нельзя по ошибке продать, можно только по ошибке купить. Если в советское время спекуляция была уголовно наказуема (ст.158 УК), то сейчас она узаконена в коммерции. Люди привыкли соединять торговлю с меркантильностью, создавая пустоту жизни. Ради денег вместе с товаром продают свою совесть. Недаром Петр-1 в одном из своих указов писал: «торговля – дело воровское, а посему им жалование мизерное назначать и вешать по одному в год, дабы другим неповадно было». Богатство и деньги не обеспечивают ни здоровья, ни счастья, ни спокойствия. Сулят и обещают, но не дают.

Отец Вити, кадровый военный, боевой офицер влез в эту работу как «кур во щи». По природе честный и безотказный он не был близко знаком с лицемерием и мнимым добродушием районных чиновников и начальников. Человек спрятан за своими словами. Приходилось задерживаться на работе, гости посещали его часто и после работы. Спирт привозился на базу в алюминиевых флягах. Начальники покровительственно похлопывали по плечу и обещали райскую жизнь, хотя на семье это никак не отражалось. Правда, корова поселилась в «апартаментах» сарая тети Даши. Но когда у заведующего базой через два года началась «райская жизнь» и его увезли, никто из покровителей не вспомнил, что у него в чужом доме, фактически в чужом поселке, осталась совершенно неграмотная жена с двумя несовершеннолетними детьми и помочь ей некому. Цену плаща узнают в дождь.

Часть 2. Знакомство с цивилизацией

Люди часто жалуются на судьбу, на жизненные проблемы, но они только укрепляют человека, делают его стойким. Меч светоносный крепко куется в сверкающем горниле под мощными ударами, укрепляющими клинок. В груде пылающих углей и шлаков не виден сверкающий меч. Тверда и холодна наковальня, страшны удары и брызгами летят огненные искры. Но крепок меч, закаленный в огне и воде, и под ударами жизни. Сталь закаляется в огне, человек – в борьбе и трудностях. Не зная этой истины, переносить проблемы нелегко.

Из деревни в город

Семью Вити Ваханова трудности фактически и не покидали, а сейчас навалились со всею силой. Родители, по-видимому, решили оставить это несчастливое место жительства навсегда. Мама несколько раз ездила в город для встречи с осужденным отцом и один раз брала сына. Они долго сидели на улице напротив ворот в высоком заборе, около которого ходили вооруженные люди. Затем ворота открылись, и вышло с десяток людей в темной одежде, какую носят заключенные. Они расселись на корточках вдоль забора, опираясь на него спиной. Каждый в руках держал узелок с пожитками. Если бы мама не указала: «вон твой папа», Витя не узнал бы отца. Выглядел он довольно жалко: худой, как грабли, в арестантской одежде с узелком и поникшим взглядом. Жизнь, видимо, сломала его. Тяжело уважаемому всеми фронтовику вдруг оказаться в одной клетке с ворами и грабителями, но человек сам архитектор своей судьбы. Издалека пообщались с ним, потом подъехала грузовая машина, заключенных посадили в кузов с закрытым верхом и увезли.

Дождались окончания учебного года. Витя закончил удовлетворительно четвертый класс, Нина, его сестра – десятый. Мама продала корову, и втроем поехали осваивать цивилизацию. Квартира, которую заранее нашла мама, была, фактически, в центре города, в конце улицы – Козье болото (Кураева), где она обрывалась с высокого крутого берега в реку Суру. Каменный одноэтажный дом бабушки, место будущего проживания симанщинских неудачников, оказался напротив известной в городе бани «Козье болото». Имя ей досталось по наследству от улицы, на которой ее построили, а когда улицу несколько раз переименовывали, баня категорически отказывалась менять имя. Надо же сохранить память о болоте, где когда-то гуляли козы. Тем более что болото каждый год возвращалось в это место весной и после сильных дождей. По всем тротуарам вдоль домов люди ходили по деревянным мосткам. С одной стороны, лучше бы асфальт, но с другой – под мостками росли грибы шампиньоны. Где их еще найдешь столько? Однако маму Витину грибы, очевидно, не заинтересовали, так как, переночевав несколько ночей, она сказала, что переселяемся в другое место на улицу Кирова. Все произошло так быстро, что Витя даже в баню не успел сходить, но желание мамы для детей, как для солдат приказ командира, надо исполнять. «Грибное место» покинули в этот же день, ибо были «налегке». Шифоньер, кровать, холодильник перетаскивать не надо – все с собой. Не следует предаваться жалобам на перемены, которые нам в тягость, потому что перемены есть условия жизни.

Кирова-59 в полутора кварталах от глав почтамта, а во всех городах это учреждение считается самым центром города. Тетя Лена встретила их в своей квартире на втором этаже двухэтажного дома. Опять же преимущество: выше – обзор лучше. С этого дня началось превращение приезжих сельских жителей в городских, как в Одессе, если прожил десять лет в городе, значит – одессит.

Для Вити первое памятное знакомство с городом произошло у магазина Кузьмина. Это угловое двухэтажное каменное здание улиц Московская и М.Горького под общей крышей таких же зданий простиралось на весь квартал. Ранее, когда революционный пролетариат не гонял еще буржуев, на нем наверху крупными буквами было написано: «КОДИТЕРСКАЯ КУЗЬМИНА БУЛОЧНАЯ».

Здесь продавали торта и вкусные булки. В названный период, о котором идет речь, булками в магазине и не пахло. Сюда привозили только черный хлеб и то в небольшом количестве. Поэтому Нюра, Витина мама, до открытия магазина занимала очередь и передавала эстафету сыну и уходила на работу, чтобы вновь появиться к сроку. Люди, мечтающие отведать хлеба, в магазине все не умещались, и очередь выходила на улицу Московскую, тянулась метров тридцать до входа во двор и ныряла в него. И там, уже в широком месте, как удав, продолжала извиваться зигзагами. Последний в очереди, безмятежно проспавший, мог обрести хлебное счастье только через 4–5 часов. Чтобы поймать счастье, надо уметь бегать и рано просыпаться. Очередь состояла, в основном, из бабушек и дедушек, среди которых, Ваханов обратил внимание, шныряли двое мальчишек его возраста. Ему было скучно и хотелось поговорить:

– Вы что здесь кружитесь? – спросил он без задней мысли, чтобы завести разговор.

– А тебе чего надо? – подошел один из них и неожиданно три раза нанес кулаком удар прямо по носу. Витя опешил, был он не робкого десятка, в драках участвовал не раз среди деревенских сверстников, но к такому городскому коварству готов не был. Говорить не думая – то же самое, что стрелять не целясь. Бабушки вокруг заворчали, а побитый, зажимая нос, бросился за обидчиками, но они скрылись в толпе и больше он их не видел. Так новичок осваивал новые места пребывания, накапливая опыт через знакомства то с симанщинскими собаками, то с пензенскими «боксерами». И эти «знакомства», как занозы вонзившиеся, остались в памяти навсегда.

Во дворе дома, где теперь проживал Ваханов, он быстро познакомился с пацанами, как тогда модно было называть. И пока до школьных занятий было далеко, они таскали его по своим любимым загородным местам. Наиболее привлекательна была пойма старой Суры, скрытая в лесу от посторонних глаз, в районе с. Сосновки, не доезжая Ахун. Заросшая тростником с обеих сторон, но вода чистая и рыба водилась. Правда, дно сплошная тина с пиявками, зато какие лини попадались. Говорят, это рыба – доктор. Природа так обо всем позаботилась, что везде находишь чему учиться.

Городская школа №2, предназначенная приезжему парню для продолжения образования находилась рядом на улице Московской через площадь Ленина. Правда, памятника Ленину тогда не было и в помине и площади тоже, а стояла бензоколонка, огороженная заборчиком, мимо которой шмыгал ежедневно с портфелем ученик пятого «Е» класса. За его короткую жизнь это уже третье учебное заведение, причем в разных населенных пунктах. Опять надо привыкать к новой школе и новому окружению, перестраиваться. Когда голова забита такой перестройкой в ней, вероятно, мало места остается для школьных знаний, поэтому Витя стабильно поселился в первых рядах отстающих, а по арифметике занимал последний ряд. Научиться можно лишь тому, что любишь, например, «бебешка». Это круглый кусочек овчины, с прикрепленным в середине свинцом. Искусство «спортсменов», на переменах между уроками, заключалось в том, чтобы подкидывать ее внутренней стопой ноги, не промахиваясь, как можно дольше. Витя был не чемпион, но до тридцати раз мог держать ее в воздухе. Неизвестно как девчонки, они учились отдельно в женской школе, а среди мальчишек средних классов этой школы, «бебешка» была, как бы модным поветрием. Если у человека нет ни одного увлечения, он подобен деревянному идолу, который стоит там, где его поставили.

Последняя четверть шестого класса, после уроков Витя идет домой. Переходя улицу Московскую, увидел пустую консервную банку, которая, как будто, дожидалась его. Он, не раздумывая, поддал ей носком ботинка, и она с радостным бренчанием запрыгала вперед. Ботинки мама покупала к школе, они еще были почти новые, но кто об этом думает? Банка рассчитывала, что игра будет недолгой, но она затянулась, поэтому пыталась укатиться в сторону и спрятаться, однако «футболист» находил ее и не давал расслабляться. Вдруг, дорогу перегородили трое незнакомых ребят. Двое взрослых, а один Витиного возраста. Он и подошел к нему и начал придираться:

– Ты чё в прошлый раз толкнул меня на улице?

Витя видел его впервые и даже хотел сказать, что он врет, как парень неожиданно ударил его ладонью по левой щеке, чем-то царапнув. Затем, все трое пошли дальше. Пощечина оказалась слабая, царапины никакой не было. Потерпевший постоял немного, соображая, чтобы это могло означать и, удивленно поглядев им вслед, тоже пошел домой. На другой день он рассказал эпизод своим новым дворовым друзьям.

– Это тебя хотели порезать, – заявил Генка, – и рассказал случай, сам которому был свидетель.

В эти годы страна тяжело вытаскивала ноги из липкой нищеты, которая вместе с послевоенной разрухой породили бездомность, беспризорность и страну захлестнула волна преступности. Особенно безнаказанно действовали «щипачи», как на воровском жаргоне назывались карманные воры. Они были везде и особенно там, где больше всего народу. Вытащить из кармана кошелек с деньгами – это тоже «искусство», которому надо учиться. Некоторые достигли в этом большого мастерства и могли незаметно похитить деньги даже из внутреннего кармана пиджака. Лучшего успеха добивались те, которых природа наградила длинными тонкими пальцами, как у пианиста, и от постоянной «работы» они приобретали особую чувствительность. Между указательным и средним пальцами зажималось острое лезвие, называемое на жаргоне «пиской», необходимый инструмент карманников тех лет, и кошельки бесследно исчезали даже из закрытых сумок и карманов. «Писки» применялись и для защиты или нападения, если в междоусобных разборках участвовали карманники. Генка видел, как разрезали щеку парню, поэтому он с уверенностью сказал, что Витя оказался манекеном для тренировки будущего «щипача». Хорошо, что он еще не приобрел навыков.

За период учебы в школе Ваханов перезнакомился со всеми в классе, а с Ромкой Канцаевым завязалась дружба. Они были годки и соединила их общая мечта о море. Внешность Романа (по-настоящему – Рамазана) говорила о кавказском происхождении. И, действительно, отец его – чистый горец – лезгин по национальности приехал в Пензу в довоенные годы и женился на русской, высокой дородной женщине. Сам он был ниже ее ростом, очевидно, из-за горба на спине, но это не помешало им родить трех мальчишек, начиная с Романа. Отца всегда можно было найти в прокопчённой будке на улице Чехова, рядом с домом, где он, согнувшись в чаде кислотных испарений, лудил прохудившуюся посуду окрестных жителей, добывая хлеб свой. Трудолюбивая пчела собирает мед и с горьких цветов.

С начала весны мать Витина сообщила, что снова меняем местожительство. Причину не объяснила. То ли ей центр города не понравился, то ли на второй этаж высоко подниматься и туалет в квартире. Не привыкла к цивилизации. Для этого нужно время. Но если копнуть поглубже, скорее всего, финансы забастовку объявили. Содержать двоих детей в городе на зарплату подсобной рабочей кухни не только не просто, но и невыносимо. Место работы ее был буфет железнодорожного вокзала Пенза-4. Вите приходилось после там бывать не раз. Нюра брала его иногда на ночное дежурство, чтобы не было страшно одной. Запомнилось: как только уходил последний работник, они закрывали дверь изнутри, отодвигали мебель и в слоях пыли искали закатившиеся монеты, оброненные незадачливыми дневными посетителями.

Богатства тараканные

К переселениям «путешественник» уже привык, но жалко было терять новых друзей, хотя и переезжали недалеко – на ул. Бакунина 47. Частую смену жительства нельзя считать отрицательным явлением, поскольку человек освобождается от привязанности к месту. Оно тысячами малых нитей держит его, лишая подвижности. Перемены, путешествия всегда хороши, ибо несут новое. Странники бездомные в древние времена, считались самыми свободными людьми. Неудобств, конечно, много, но человек привыкает ко всему, зато сознание не приковано, подобно каторжнику к гире. Вы вошли в этот мир не для того, чтобы сосчитать листья на дереве. Не свободный не может летать.

Квартира тети Симы (Серафимы), так звали хозяйку, находилась во дворе ветхого, деревянного, одноэтажного дома. Квартирой назвать ее слишком громко – комнатка, наподобие больничной палаты с одним окном, по обе стороны которого стояли две кровати и проход между ними. В длину три кровати уместятся не больше. В середине комнаты половину прохода занимала печь-голландка, за ней вплотную придвинутый сундук, набитый до отказа многолетней собственностью тети Симы. Больше ничего нет, если не считать паутину затхлости и обнищания, освещающейся единственной лампочкой, на длинном проводе свисающей с потолка. Хозяйка, изможденная на вид старая женщина с выбивающимися прядями седых волос из-под застиранного старого платка, близорукая как крот, с толстыми стеклами очков, сидела за столом у входа и приветливо улыбалась.

За вечерним ужином Серафима поближе познакомилась с поселенцами и передала в их полное владение кровати: одну Нюре, а вторую ее дочери затем, попрощавшись, ушла ночевать к своим родственникам. Закрыв за ней дверь на крючок, новые жильцы отправились осваивать новые спальные места. Вите, единственному мужчине в этой квартире, досталось охранять сокровища тети Симы, как в сказке о сорока разбойниках, он умещался на сундуке. Лег головой к стенке, чтобы ноги можно было вытянуть сколько хочешь. Проснулся среди ночи – темень. Что-то ползет по лицу, схватил его в темноте и с отвращением отбросил, какой-то жук, а наверху, на стенке шуршание. Потом еще один на голову прыгнул и еще.

– Мам, закричал он, по мне кто-то ползает!

– Сейчас, сынок, свет включу.

При свете увидели, как по обоям стены около потолка в сторону печки длинной цепочкой устремленно двигались большие черные тараканы. Достигнув печи и продолжая движение, они срывались на побелке вниз, на сундук, но в эту ночь там оказалась голова постояльца. Передние ряды уже достигли стола, и было видно, как на нем шевелился большой черный клубок живых тараканов, ужинающих оставленным с вечера куском хлеба. Это были, очевидно, постоянные квартиранты и их сотни. Они с комфортом проживали и размножались за обоями, наклеенными прямо на бревна стены. В гости к ним часто заходили мыши и устраивали там громкие разборки с шумом и писком. Хозяйка, как выяснилось после, берегла свою черную «гвардию», потому что «они приносят богатство». Судя по «роскоши» в квартире, богатство еще не подошло. А может быть, в сундуке были спрятаны золотые слитки? Сейчас черных тараканов уже не встретишь – перевелись. Люди стали жить «богато» и они, вероятно, выполнили свою миссию. Вместо них пожаловали тараканы коричневые и поменьше размером – прусаки. Миссия их пока неизвестна.

Драка

Смена места жительства и шершавые условия жизни не отразились на постоянстве места учебы. Только путь до нее шел уже не через будущую площадь Ленина, а мимо старого цирка в конце ул. Пушкина, сейчас здесь – сквер. Учеба продолжалась своим чередом: математика прихрамывала, зато по русскому языку успехи – учительница Любовь Петровна приходила в школу не дежурить, а учить. Но самым любимым предметом Ваханова была астрономия. Меньше пятерки не получал. Видение на пасху в раннем детстве оставило след в сознании и интерес к этой науке и звездам на всю жизнь.

Для своего возраста Витя был достаточно крепким, плотного телосложения. На улице Бакунина, куда он переселился, его даже называли Тарзаном. В то время в кинотеатрах города шел очень популярный фильм под этим названием. Народу собиралось – билета не достать. Но спортом занимался только теоретически: слушал с друзьями по радио футбол и цирк посещали. Сюда приезжали борцы и показывали свое искусство. Толстые и неповоротливые, выходили на помост, обхватывали друг друга и долго ходили, сопели, кряхтели, пока один из них не делал прием. Если определять по их животам, как у бегемотов, на кусок хлеба с маслом «спортсмены» зарабатывали.

Учебный день подходит к концу, умственные упражнения заканчиваются, остался последний урок физкультуры, чтобы можно было размять закоченевшие члены. В спортивном зале школы несколько классов. Учитель задерживается, ребята толкаются, озоруют. Ученик соседнего класса, приезжий азербайджанец, что-то сказал Ваханову нелицеприятное, он ответил ему тем же, как петухи, и так слово за слово неприязнь разрасталась. Каждый мнил себя сильным и не хотел уступать. Вдруг азербайджанец первым бьет его кулаком в левый глаз. Сноп искр. Витя присел от боли и зажал глаз. Внутри у него все опустилось. Ни о каком возмездии и в мыслях не было. Полное поражение. Ребята окружили его. Подошел Абрамов, школьный авторитет из старших классов:

– Ты чего струсил? Набей ему морду, – и все одобрительно поддержали.

Вдохновленный поддержкой, Ваханов ринулся на противника, как таран. Тот сначала сопротивлялся, но разве можно устоять против такого напора. Ваханов вошел в ярость и колотил по его физиономии кулаками. Для «тельцов» характерно: их трудно разозлить, но потом трудно остановить. Долго нагреваются и долго остывают. Обида горела в нем. Он бил его до тех пор, пока тот, прижатый к стенке, не прошептал тихо:

– Хватит.

В своем классе азербайджанец появился только через неделю с непрошедшими еще следами кровоподтеков по всему лицу. Недели через две он пытался отомстить. После уроков в сквере поджидал Вахванова, но они с другом Романом, увидев с ним группу ребят незнакомых, обратились в бегство. Мстители гнались за ними вплоть до дома Канцаева. Здесь преследуемые успели заскочить в сени и закрыться. Несколько камней, пущенных в вдогонку, дверь храбро приняла на себя и все закончилось.

Внутри школы драки случались редко, излюбленное место для них после уроков был сквер около учебного заведения.

Защита собственности

Бои происходили не только в школе, но и по месту жительства. Осенью Витя увидел на базаре коньки «дутыши», его мечта, и долго выпрашивал у мамы 10 рублей, чтобы купить их. У соседа во дворе Вовки Неклюдова такие коньки были с ботинками – отец, работавший в УВД, купил ему. Конечно, базарные коньки, покрытые ржавчиной, не так блестят, как у Вовки, но к валенкам подходили точно. Как привязывать их Виктор научился еще на снегурках. Когда наступила зима, и снег плотно лег на землю, катание на коньках стало любимым их занятием после школы. Горка была в пяти минутах от дома, где улица Плеханова около железнодорожного вокзала заканчивалась длинным спуском под железную дорогу. Начинался он фактически от улицы Суворова и выходил по другую сторону ж\дороги. Это был автомобильный проезд. К нему скатывались на коньках, а оттуда загнутым крючком на проволоке зацеплялись за кузов проходящей машины и поднимались вверх. «Фуникулер» работал исправно.

– Ты еще и коньки не надел, – обиженно сказал Вовка, открывая дверь в комнату, – Мы же вчера договаривались. – Он зашел, громыхая коньками по деревянным половицам. Ваханов посмотрел на его коньки с ботинками – они блестели. Ему показалось, что он даже ботинки почистил кремом. Витя демонстративно сосредоточил все внимание на своих «дутышах» старательно прикручивая их к валенкам. Зависть стреляет в других, а ранит себя.

Когда все было готово, Ваханов надел свою фуфайку и друзья, захватив крючки, покатили на горку. Здесь они успешно, цепляясь за машины, сделали несколько рейсов вверх – вниз. Погода была прекрасная, светило солнце, а небольшой морозец только румянил щеки. Редкие прохожие, занятые своими делами, не обращали на них внимания, и было немножко обидно. Но вскоре появились заинтересованные люди. Подошла группа ребят к подъезду, пять человек примерно их возраста, и стали наблюдать, как они развлекались. «Спортсмены», польщённые вниманием, старались как можно лучше показать свое искусство. Когда в очередной раз они скатились к подъезду, ребята подошли поближе и окружили их. Витя почувствовал, как его обхватили сзади и повалили на снег. Он сопротивлялся, но двое держали его. Третий вынул нож и обрезал переднюю веревку конька. «У меня хотят отнять коньки», – вспыхнула в голове мысль, и уже никто не мог удержать его. Он вскочил на ноги. Неклюдов стоял недалеко, но не вмешивался – силы неравные. На него не нападали, его коньки приклепаны к ботинкам. Ваханов понял, что защищаться бесполезно и единственный шанс спасения – домой. Он проворно запрыгал вверх по дороге на одном коньке, второй волочился за правым валенком. Вовка шел рядом. Злоумышленники не отставали, и как хищники на раненного зверя, несколько раз набрасывались на него, пытаясь повалить. На перекрёстке улицы Суворова у колонки стояла очередь за водой. Здесь Витя поскользнулся и упал сам. Нападающие этого только и ждали. Мгновенно отрезали вторую веревку конька, но Витя успел схватить его рукой. Двое, пытаясь вырвать, тянули и дергали изо всех сил, даже приподымали его с земли, но рука мертвой хваткой вцепилась в драгоценную заржавленную собственность. Видя неравную схватку, из очереди выскочил мужик и разогнал несовершеннолетних грабителей. Ваханов, приняв, наконец, вертикальное положение, дрожа от пережитого напряжения, с мстительным воплем, похожим на победный клич американских индейцев, оставшимся в руке коньком, врезал одному из нападающих по шапке. Тот схватился за голову. Это была заключительная точка в бою, продиктованная справедливостью. Оборона выдержала натиск, и враг отступил.

В фуфайке Витя не только катался на коньках, но и ходил в школу. Эта единственная его «дубленка» была обыкновенной рабочей ватной фуфайкой с накладными карманами. И он завидовал одному знакомому, у него была такая же фуфайка, но с косыми карманами, вшитыми внутрь. Дальше этого зависть не распространялась, ибо это уже были заоблачные высоты. Чувства вещизма ему не привили, поскольку некому было прививать – родные и окружение его не блистали материальным благополучием, но хотелось выглядеть хорошо перед девчонками, Он учился в седьмом, и, вероятно, наступило время, когда начало просыпаться влечение к женскому полу. Однажды сидел в квартире около окна, выходящего в соседний двор, учил стихотворение. По двору легкой походкой прошла соседская девчонка Людка из пятого класса. Он не был с ней близко знаком, видел раньше, но никогда не обращал внимания, а здесь она показалась ему необыкновенной. И сердце его вдруг как-то неожиданно и приятно затрепетало в груди. Это было первое в его жизни неосознанное влечение к противоположному полу – любовь прелестная, поэтическая, уносящая в мир грез. Любовь – источник мук, жаль, что это прекрасное царство не вечно на Земле.

Синие перья застывшего ужаса

К началу школьных занятий мама купила Вите пальто демисезонное. За долгие годы цена его – 270 руб. не стерлась из памяти, очень дорого. Запомнился также материал из какой-то грубой ткани. Толстые волосы торчали из нее, как шипы. Но карманы были такие, о каких он мечтал. Счастливый ученик будущего восьмого класса с гордостью одел обновку и пошел за хлебом на ул. Московскую. Купив, сдачу сунул в карман нового пальто. Возвращался как всегда через сквер Белинского. Здесь его перегнал высокий парень лет двадцати и нечаянно толкнул в бок, не вписавшись на широкой аллее. При этом, обернувшись, нахально ухмыльнулся и быстро пошел вперед. Ваханов не был с ним знаком, но знал от других, что это карманник Чапай. Инциденту он не придал значения, но, когда пришел домой, сдачу в кармане не обнаружил.

Приключения на этом не кончились, а получили продолжение, через несколько дней, в тете Симиной квартире. Выход из нее на улицу проходил через небольшие сени, дверь которых закрывалась на металлическую задвижку. Уже за полночь кто-то начал стучать в нее, дверного звонка не было. Гостей не ждали. Сестра Витина еще не спала, открыла дверь в сени и спросила:

– Кто?

– Открывай! – Раздался грубый мужской голос. Нина испуганно захлопнула дверь и, накинув крючок, побежала будить мать:

– Какой-то дядька стучится! – Нюра встала, но не успела подойти к двери, как она задрожала от ударов кулаками. Значит, неизвестный отодвинул задвижку и уже проник в сени.

– Открывай! – ревел он, сопровождая матом каждый удар. Потом дверь, заходила ходуном, видимо, пытался сломать ее. Крючок из последних сил сдерживал напор. Нюру охватил ужас. Ночь. Одна с детьми в квартире. И представила, как здоровенный пьяный мужик, возможно не один, врывается в квартиру. Воображение, если дать ему волю, рисует страшные картины. Она потеряла самообладание и начала стучать в стену соседям с криками о помощи. С этой стороны стенка – перегородка тонкая и обычно слышно даже разговор, но на этот раз – мертвая тишина. Страх заразителен очень, как чума, и распространяется мгновенно на окружающих. Один трус может заразить страхом целое войско и породить панику. Комната, в которой находились заложники ломившегося в дверь двуного зверя, тоже погрузилась во мрак застывшего ужаса. Испуг, как удар молнии, парализует и лишает силы человека и делает его безвольною жертвою обстоятельств, ведь ожидание их привлекает, и их усиливает, и как бы удерживает вблизи. Психически человек становится совершенно беззащитным и открытым всевозможным воздействиям. Страх очень магнетичен, то есть притягивает к человеку именно то, чего он боится. Даже собака бросается на объятого страхом человека или другие животные, особенно дикие. Или пошел грибник в лес, зная, что здесь водятся дикие кабаны, и мысль сверлит его. На восемьдесят процентов он может быть уверен, что встретит зверя. Такие случаи постоянны. Если не хочешь увидеть в лесу зверя или змею, не держи в голове магнитную связь с ним. Люди от страха даже дар речи теряют, даже руки для защиты себя не могут поднять, отдавая ему физическую силу, однако в описываемом случае ответственность за детей, наоборот, придала их матери силы. Дверь продолжала сотрясаться и Нюра, просунув голову в форточку в отчаянии заголосила:

– Помогите!

Во дворе никого движения. Может быть, не слышали, а может быть – «да мало ли кто кричит». А зверь за дверью рычал. Тогда она полезла в форточку, как была в ночной рубашке. Говорят, что если голова пролазит, то пролезет и весь человек. Конечно, Нюра не хотела делать эксперимент, чтобы доказать это, но действительно пролезла и свалилась на завалинку под окном уже во дворе. Она подняла всех соседей и вскоре с их помощью инцидент был благополучно разрешен. Остаток ночи прошел спокойно, возможно потому, что Витя взял со стола десертный нож и положил его рядом с собой на сундук для защиты. Глубокая царапина на психике детей осталась на всю жизнь. Зима лето пугает, да все равно тает.

Сталин

Вскоре из исправительно-трудового лагеря пришел по окончании срока, исправленный отец Вити. Правда встреча его не была такой радостной, как по возвращении с войны, но все домашние были счастливы. Надоело беспомощно барахтаться в неумолимом потоке жизни. Теперь есть защита, даже тараканы разбежались по углам – чуют силу. Характер его почти не изменился, если не считать появившихся в лексиконе нескольких новых слов и выражений. В то время на зонах, где отбывали наказание заключенные, существовали масти. Они нелегально разделяли всех: на «авторитетов, шерстяных, фраеров, мужиков, шнырей, козлов» и так далее. Были масти «красная шапочка», «один на льдине», «ломом перепоясанный», но командовали авторитеты, обычно прошедшие большую тюремную школу. На самом верху неофициальной тюремной иерархии стоял «вор в законе», который приобретал этот титул на «коронации» – сходки «воров», а воры, в прямом смысле слова, назывались – крадунами. «Вор» по воровскому закону не должен работать и иметь постоянные связи с женщинами и жестко охранялся от посягательств. Если его ударили и пошла кровь, то напавший подлежал смерти. В разборках между заключенными «вор» выступал судьей и судил «по понятиям». Неоднократно судимые, разговаривали на особом жаргоне – «блатная музыка» или «по фене». Из письма заключенного: «…В зоне барин крутой, часто сам бывает на ночных и дневных шмонах. Кумовья абвера просто волчары. Один старлей хотел Витька ссучить, за это западло фаловал его в придурки в плеху, шнырем или тушилой. Витек по третьей ходке все еще ходит в пацанах, но он золотой пацан и быть ему в авторитете на следующем сходняке».

Судя по первому сроку, статье и образу жизни отец на зоне был в «мужиках», то есть в работягах, которые «пашут» за себя и за «воров». Освобождение – это еще не свобода. Выйти из лагеря – еще не значит уйти от осуждения, надо завоевать доверие в глазах людей. Уже на третий день после освобождения отец пошел устраиваться на работу и определился столяром в строительную организацию.

И первый же месяц его работы совпал с неожиданной смертью кумира второй мировой войны – Сталина. Миллионы защитников нашей страны ходили в атаку на фашистов с криками: «За Родину, за Сталина» и побеждали. Отец плакал, он имел двенадцать благодарностей от него и говорил, что страна не перенесет смерти генералиссимуса. Многие связывали победу над Германией с его личностью. Умаление и развенчание Сталина и его полководцев, в том числе Жукова, началось позже, в период правления Хрущева. Не испытывает человек ни тягости, ни опасности, когда после драки кулаками машет. Пусть все знают, какой он умный и если бы был там в это время, то все предусмотрел бы.

Нельзя, конечно, оправдывать необоснованные репрессии, но и сваливать все грехи, замалчивая хорошее, на одного человека нечестно и не справедливо. В 1939 году Сталин, в беседе с советским послом в Швеции А. Коллонтай произнес пророческие слова: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего, за рубежом и в нашей стране тоже. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут много злодеяний».

К сожалению, в каждой стране, как сорняки в саду, вырастают «разоблачители». Ради карьеры или денег, на которые не поскупится и вражеская страна, обливают грязью историю собственной страны и бывших руководителей, заведомо зная, что это ложь. Зайдешь в репейник – наберешься репья.

Неожиданная смерть любого человека всегда вызывает различные толки и подозрения, а здесь – Сталин. Не может такой человек умереть просто так. Поэтому власти стали рассматривать окружение вождя через линзу «предубеждения» и сразу же увидели людей в белых халатах. Оказались врачи и все еврейской национальности. Профессия врача в послевоенные годы была престижная и неплохо оплачиваемая, поэтому среди эскулапов часто стали попадаться еврейские фамилии. Когда в одном месте собирается много одной национальности и становится тесно – это вызывает негодование и подозрительность. Подливало масло в огонь и начавшееся возрождение еврейства, в результате которого на территории Палестины в 1948 году с помощью Англии образовалось государство Израиль. Не только СССР, но и некоторые страны Европы сопротивлялись этому. МГБ стало говорить о сионистском заговоре, финансируемым американской разведкой. Капиталисты не любят социализм, тем более в лидирующей стране. К этому времени в санатории вдруг умирает от инфаркта партийный лидер Жданов. Врач Елена Тимашук немедленно просигнализировала в ЦК о неправильном его лечении врачами – евреями, лучше «перебдить, чем недобдить». Подключились силовые структуры и арестовали девять человек, а медработника за «разоблачение врачей-убийц» наградили орденом Ленина. Волна антисемитизма прокатилась по всей стране, не миновала и школу №2 г. Пензы. Здесь работала молодая учительница с еврейской фамилией. Кто-то незаметно прицепил ей сзади лист тетради с размашистым словом «жидовка». С ним она прошла по длинному коридору до учительской в перемену мимо снующих учеников. Сколько слез выплакала потом, одному Богу известно.

После смерти Сталина арестованных врачей реабилитировали и восстановили, а орден у бдительного стража отобрали. Рана от ножа залечивается, а перед раной, нанесенной языком, врач бессилен.

Карманные воры

Однако жизнь продолжается своим чередом. Если наверху проблемы, то внизу их не меньше. Вчетвером жить в тете Симиной каморке уже невмоготу, да и сундук в длину стал почему-то короче. Отец сразу начал строить дом, вероятно, не без помощи своей конторы и работников. Место дали во дворе дома №16 в конце улицы Бакунина. Вымощенная серым булыжником, она упиралась в реку Суру. Мост еще не фигурировал в генеральном проекте архитектора. Дом, сложенный из старых бревен, стоял в конце длинного проходного двора в почетном окружении сараев и туалета. Он был почти готов, осталась крыша недостроенная, что не помешало семье переехать в него, лето, ведь, наступило.

– Завтра будешь помогать мне крышу доделывать, – сказал отец ученику, который уже окончил восьмой класс и был полон намерения отдохнуть с друзьями после учебного года. Отдыхать, конечно, не работать, но дом надо достраивать и Вите все лето пришлось приобретать опыт плотницкого дела. Руки в мозолях не опозорят.

Хорошо наверху сидеть все видно во дворе и даже в соседнем. Когда молотком не стучишь, люди не замечают тебя, редко кто поднимает глаза вверх, проходя по двору. Двор проходной, да и туалет в конце двора. Идут, разговаривают обо всем, думая, что их никто не видит и не слышит. Однажды наблюдали такую картину: жительница двора пожилая женщина решила посетить туалет, рядом с которым сарай, принадлежащий соседям «рыжим». Так звали семью, в которой отец и два сына были рыжие. В их сарае содержались несколько кур и петух, какое совпадение, тоже рыжий. Известно, что люди с рыжими волосами драчуны и забияки. Это качество каким-то образом передалось и петуху, был задиристый и бросался на прохожих хуже всякой собаки. При этом громко выражал свой гнев петушиными криками и хлопаньем крыльев, очевидно для устрашения. Он не разбирал кто местный житель двора или прохожий, но клевался больно. Днем куры гуляли у сарая под его охраной. Женщина, думая о своих проблемах, медленно приближалась к туалету. Петух занял выжидательную позицию среди кур и скрывал свои намерения, делая вид, что занят делом. Только женщина начала открывать дверь, как он с шумом бросился на нее. Она инстинктивно отпрянула, и петух залетел в помещение. Наглость птицы и испуг разозлило посетительницу, которая моментально шмыгнула вслед за ним, захлопнула дверь, поймала и бросила агрессора в дыру. По заслугам и честь. Потом вышла, огляделась вокруг никого не было и успокоенная, забыв, зачем пришла, быстро поспешила домой. Следующие визитеры уборной обнаружили его там – полдвора ходили смотреть, Витя тоже. Лиходей в новой обстановке чувствовал себя неплохо. Чтобы не утонуть в фекалиях он, как орел в небе, раскинул крылья и, не теряя времени, с увлечение склевывал личинок мух, которые во множестве кишели вокруг. Хозяйка «рыжих» вскоре вытащила бедолагу, отмыла и отпустила к его курам, которые дружным кудахтаньем приветствовали героя. Однако «герой» после этого происшествия как-то сник, стал тихий, и голова больше не кружилась от приступов гнева.

К шкваркам, как в простонародье называли личинок мух, влечение было не только у петуха, но и у жителей водной стихии. На реке Суре от Сенти, так называли небольшую серебристую рыбку Уклейку – отбоя не было. Юные рыболовы, наученные взрослыми, насадку для нее добывали оттуда же, где плавал петух. Засыпали сверху песком и пылью погуще и личинки выползали белые и чистые. Налавливали полуметровые куканы, что даже нести трудно. Правда в кипящей ухе всплывала иногда на поверхность вареная шквара, спрятавшаяся до времени в утробе рыбы, но уха от этого не теряла во вкусе.

Часто ходили купаться всем двором к жезезнодорожному мосту, соединяющему станции Пенза-3 и Пенза-1. В то время река не была еще перегорожена плотинами и по ней сплавляли лес. Огромные стволы соснового леса величаво проплывали под мостом. Хорошо было подныривать, кататься и бегать по ним, сохраняя равновесие. Самое интересное нередко связано с риском. Некоторые осмеливались прыгать в воду с высоты моста. В этих играх участвовали и ребята с ул. Суворова – по давней традиции большинство жителей улицы уже состоявшиеся или будущие карманники. Весь квартал от ул. Урицкого был заражен этим недугом, базар-то рядом. Двор проходной и Ваханову поневоле приходилось встречаться с ними. Неоднократно вместе играли в пристеночку на деньги на заднем дворе, но карманником не стал. Говорят, что если ребенок связался с плохими ребятами, то обязательно станет таким же. Конечно, ребенок может и почерпнуть что-то плохое, но он не станет непременно таким же плохим, не прилипнет грязь, к душе чистой. Если человек никогда не воровал, то он и под гипнозом не будет этого делать. Сознание малыша формируется до семи лет, пока он еще «маленькое животное» и дух не овладел телом, а знание жизни черпает из слов и примеров родителей, не сомневаясь в их безупречности. Пример очевидности: идет папа по тротуару, держа за руку трехлетнего сынишку. Проходят мимо прислоненного к стене велосипеда. Отец огляделся – никого нет, отстегнул вело насос и за пазуху. Карапуз срисовал картину и «родился» вор. Правда, имеет значение для него и жизнь прошлая. Мы ведь проживаем не одну земную жизнь. Желание украсть всегда напрямую связано с уровнем сознания. Чистота души беспорочной обязательно проявляется в последнем воплощении.

Разруха послевоенная с помощью нищеты, проявила дремавшие в людях их низкие, темные качества и вытащила наружу. На улице Бакунина и соседних с ней, буквально в каждом дворе были судимые за различные преступления в то числе – разбои, грабежи, убийства. Многие из них держали голубей и каждое утро выпускали в небо на прогулку. Это было повальное увлечение. Голуби разного цвета небольшими стаями заполняли все пространство над крышами домов. Безобидные кроткие птицы, являлись также предметом разборок и преступлений. Их воровали и переманивали друг у друга, а затем продавали на птичьем базаре на берегу Суры, в районе будущей скульптуры «Росток». Голубятника Ромку из соседнего двора убили прямо на центральном рынке в дневное время, вонзив нож в живот.

Спустя десяток лет, после морских походов, Виктору пришлось вновь встретиться с друзьями-карманниками, но уже в качестве «охотника за зайцами». Он работал оперуполномоченным уголовного розыска по очищению города от карманных воров и курировал подобные группы, созданные в райотделах милиции. И сам часто ходил на «дело», прихватив с собой пару дружинников. В магазинах, где всегда толпилось много народу, вора отличить легко по взгляду. Покупатели смотрят вверх на товар, а карманник вниз на их карманы. Как только вытащил кошелек из чужого кармана¸ «прикупил» на жаргоне, передает, как правило, стоящему недалеко напарнику. Они не видят, что за ними наблюдают. И в этот момент их задерживают обоих и приглашают потерпевшую. Когда начинается кража, сердце у «охотников» начинает учащенно биться. Действительно похоже на охоту. Эти жулики при опустошении карманов использовали различные уловки. Очень эффективно работала молодая женщина Роза, будучи беременной. На нее не подумаешь, да и толпа, когда она взывала к людям, всегда была на ее стороне. Однажды Ваханов вдвоем с дружинником решили поработать в районе рынка. На остановке автобуса на ул. Московской около мясного пассажа стояло много ожидающих. Карманник Коноваленко по кличке «Сынка» стоял среди них.

– Видишь щипача Сынку? – показал оперативник дружиннику на рослого парня.

– Вижу.

– Пасем его.

Когда толпа хлынула в подошедший автобус, они тоже втиснулись в тамбур. Коноваленко сразу, приступил к делу, проверяя сумки женщин, причем не церемонился. Есть люди и довольно много, которые любят осуждать других и считать деньги в его кошельке, часто ошибаясь. Считать деньги в чужом кошельке намного легче, если его украсть. Коноваленко придерживался этой теории. У одной молодой женщины он нащупал, наконец, портмоне и когда вытащил, был схвачен за руку. Потерпевшая потом рассказывала, что почувствовала, как сумка ее зашевелилась, она посмотрела и увидела в ней руку волосатую. По ней подняла глаза и встретилась взглядом с грабителем, который нагло ухмылялся. Очень испугалась. При задержании вор бросил кошелек на пол. Ваханов поднял его и, положив себе в карман, пригласил женщину с собой, и они вывели преступника на следующей остановке. До райотдела идти всего две остановки. На тротуаре Московской улицы было многолюдно. Пройдя немного, карманник вдруг стал громко взывать к людям:

– Граждане, помогите! Меня задержали ни за что. – И сразу же начала собираться толпа любопытных. Коноваленко готов был пустить слезу ради поддержки и пробил сердца самых сердобольных. Послышались громкие выкрики, выражавшие сочувствие «незаконно» задержанному. Гул нарастал и стал переходить в могучий рык негодования. Толпа, вечно сбитая с толку, в своем восторге воздвигает вам статуи и ломает их, чтобы ими же разбить вашу голову. У людей поношение и почитание живут в одном гнезде. Обстановка накалялась. Тогда Ваханов поднял вверх руку с похищенным кошельком:

– Вот он, – показывая на карманника, – украл это у женщины в автобусе.

Потерпевшая стояла рядом и утвердительно кивнула. Публика враз замолчала, проворачивая в мозгу услышанное, потом вышел парень и, не раздумывая, ударил вора по физиономии. Все вокруг дружно выдохнули:

– Правильно! – И стали расходиться.

Толпа – это свирепое чудовище: нужно либо посадить ее на цепь, либо бежать от нее. Энергия ее – страшная сила. Разношерстность людей порождает особо опасные излучения. Никто не следит за собой, никто не пытается владеть своими эмоциями. Достаточно слова, которым может заразить даже один человек, чтобы сборище пришло в бешенство особенно, если она охвачена одним настроением. Этим пользуются некоторые правители, тратя не малые средства для разжигания масс в неугодных странах, преследуя свои гнусные интересы.

Зловредны и ядовиты эманации сборищ как больших, так и малых. История не знает таких гигантских по населению городов, как теперь. Смердят скопища человеческие. Рим в период упадка достигал десяти миллионов, но это скопление лишь содействовало его распаду, такой финал ожидается и теперь. Энергии человеческие воздействуют и на силы природы, на стихии, выводя их из равновесия. Многие расстройства климата: землетрясения, наводнения, ураганы и т.д. вызываются хаотическими вибрациями человеческого мышления. Не от грязи или чистоты они зависят, ибо легко устранимы, но именно от низости сознания.

Окончили, наконец, строительство дома. Теперь у бывших сельских собственная городская недвижимость. Правда удобства остались деревенские – ни газа, ни воды, но так жили все в округе. На углу почти каждого перекрестка пересекающихся улиц – водонапорные колонки. Летом можно из дома прогуляться к ней с ведром ради удовольствия, а зимой – брр – только по необходимости.

Путешествие за мечтой

««Слухом земля полнится», – говорит народная пословица. Дошел слух и до Ваханова: в Калининграде есть мореходное училище (мечта о море продолжала сверлить его), где принимают с семилетним образованием. И он решился. Родители не препятствовали. В дорогу провожали всем двором, торжественно. Соседка бабушка Катя помахала около него полотенцем в сторону училища, чтобы сдал экзамены, потом расстелила его перед ним, вроде бы «скатертью дорога» и он двинулся в первое самостоятельное путешествие в надежде вернуться уже моряком. Билет до Москвы в кармане, деньги зашиты с внутренней стороны трусов – ни один вор не догадается, только бы булавка не расстегнулась. Поезд, монотонно постукивая на стыках рельс, везет его в столицу. Проносятся мимо железнодорожные станции, дома, поля и реки, все интересно, от окна не оторвёшься, но гложет внутри неизвестность, связанная с пересадкой на другой поезд: «Как я буду билет покупать до Калининграда?». Москва встретила его огромным Казанским вокзалом со снующими людьми, как на муравьиной куче, который сразу проглотил растерявшегося маленького провинциала и начал медленно переваривать его. Постепенно растерянность стала трансформироваться в любопытство, ведь первый раз в жизни в Москве. Витя прошелся по всем залам, заглядывая в открытые двери комнат. В одной увидел женщину в форме работника вокзала, сидевшую перед маленьким ящиком, на экране которого мелькали люди. Так вот, оказывается какое телевидение! О нем радио прожужжало все уши.

В справочном бюро сказали, что билет до Калининграда надо покупать на другом вокзале через площадь. Путешественник благополучно пересёк ее, купил билет и едет дальше. В купе плацкарта перезнакомился с попутчиками – по характеру общительный. Именно на этом поезде он впервые увидел в окно вертолет в небе – как стрекоза. Можно сказать, что вся поездка от начала до конца состояла из «открытий» для растущего сознания Виктора. Он знал, что в городе, куда стремился, в войну шли ожесточенные бои. Отец его принимал в них непосредственное участие и был награжден медалью «За взятие Кенисберга». «Взятие» произошло, но только территории, значившийся городом. Домов практически не было, одни развалины. Двухэтажное здание мореходного училища одиноко и грустно маячило над руинами когда-то крепких и аккуратных домов. Война, как правило, не разрешает никаких проблем жизни, но оставляет жестокие отпечатки своих следов.

К сожалению, напутствие бабушки Кати и ее «священные взмахи» полотенцем успеха не принесли. Ваханов моряком не стал. Судьба отсрочила этот момент до окончания средней школы, но он об этом не знал. Как домой возвращаться с таким позором? Да еще это полотенце! Обратный путь тот же, но в обратном порядке. В Калининград не ехал, а летел на крыльях надежды, а сейчас она покинула его. Радость, как солнце за облаками, скрылась за серыми тучами уныния. В Москве денег на билет до Пензы хватило и даже пять копеек осталось. К испытанию дорогой присоединилось испытание голодом. Так тебе и надо, неудачник.

Старенький вокзал Пенза-1, расцвеченный утренней толпой улыбающихся встречающих, принял московский поезд точно по расписанию на первый путь. Витю никто не встречал, ибо никому не сообщал о приезде. Тихо мышкой прошмыгнул в зал ожиданий и сел в углу на лавку, опустив голову. Тяжелым молотом стучало в ней: стыд, стыд, стыд. До дома всего четыре квартала, но решил дождаться темноты, чтобы проскользнуть по двору никем не замеченным. Сидевшие напротив две тети, судя по разговору, хохлушки решили позавтракать. Достали из сумки буханку хлеба и большой кусок сала, порезали и начали аппетитно есть, не прерывая болтовни. Витя, вторые сутки ничего не имевший во рту, ярко представил вкус хлеба с салом, проглотил слюну и пересел на другую лавку. У него было пять копеек, но что на них купишь? Он трижды обходил все ларьки вокзала и только к вечеру, когда появились к пассажирскому поезду бабушки со своими домашними маринадами, он купил один соленый огурец и съел его. Стыд пересилил голод. Если вы перестали стыдиться, то отвернитесь от звездного неба, оно с укором смотрит на вас. С наступлением темноты измученный странник, наконец, появился дома.