Вятский Край, Вятские Поляны

Вступительное слово

директора Вятскополянского

исторического музея

Книга, предлагаемая читателям, будет несомненно интересна жителям г.Вятских Полян и Вятскополянского района, всем кто интересуется историей Вятского края. В книге представлен очень интересный исторический материал, собранный из разных источников. Автором проделана большая работа с первоисточниками.

С интересом воспринимается описание истории заселения Вятского края и его освоения русскими людьми и о роли в этом новгородских ушкуйников. Очень интересна история о крестном ходе с иконой Спаса Нерукотворного из Елабуги в Вятскополянский район, воспоминания об этом очевидцев и старожилов, а также история возрождения этого крестного хода отцом Алексеем Сухих в Вятских Полянах.

Книга читается на одном дыхании с огромной пользой для души и сердца. Желаю автору, чтобы этот исторический труд был не последним в его творческой деятельности.

Г.А. Ханжина

Предисловие автора

Это небольшая книга об историческом прошлом Вятского края и г. Вятские Поляны появилась на свет достаточно случайно. Написание этой книги не планировалось. В последнее время, уже более трех лет, я очень подробно занимался изучением, составлением, а затем и описанием родословной рода Колесниковых, моего рода по отцовской линии. С детских лет, мне казался несправедливым тот факт, что до нас жило огромное количество наших предков, которые к чему-то стремились, за что-то боролись, радовались, печалились, продолжали свой род, от них к нам перешли многие их качества, благодаря им мы сегодня живем, а они как будто пропали, их никто не помнит и не знает. Подавляющее большинство людей знает, как правило, своих бабушек и дедушек, но уже далеко не каждый может сказать как звали его прадедушек и прабабушек, не говоря уже о том, чем они занимались. А про прапрапредков даже и говорить не приходится. Уже давно, более 20 лет назад, начал я собирать сведения о своих родственниках-предках. Два года назад сделал официальный запрос в Кировский архив, откуда мне прислали очень подробный ответ со сведениями о моих предках. На основании этих и других собранных материалов мною было составлено родословное древо и описание Вятской родословной линии. Мои предки по отцовской линии родом из Вятского края, ныне Кировская область. На самом юго-востоке этой области находится Вятско-Полянский район, административным центром которого является город Вятские Поляны. Это город в котором я родился и провел свои детские и юношеские годы. В шести километрах от г.Вятские Поляны находится деревня Киняусь (ранее называлась Спасская), в которой родился мой отец, и откуда произошли все мои предки по его линии. Поэтому я и назвал эту линию – Вятская Киняусьская (Спасская) родословная линия. Мне удалось установить 80 человек относящихся к этой линии, проследить ее, вглубь веков до 1740 года. Написанная мною книга об этой родословной, предназначена, естественно, для своих, для родственников и состоит из четырех частей. В первой мне показалось нужным рассказать о истории заселения земли Вятской людьми русскими с древних времен до, примерно, 1600 года. Далее, во второй части, речь идет о истории возникновения и развития г. Вятские Поляны. В этой истории мне ранее не все было до конца ясно. Например, разные источники описывают историю возникновения первоначального поселения немного по-разному. Я попытался во всем этом разобраться и описать все более точно, понятно и логично, как с хронологической, так и с фактической точек зрения. Далее в третьей и четвертой частях речь идет непосредственно о моих родственниках и предках, событиях и фактах, связанных с д. Киняусь (Спасская).

Но первые читатели этого труда, обратили мое внимание на то, что в нем очень много интересного исторического материала как раз в первых двух частях, где идет речь о истории Вятского края и г.Вятские Поляны. Мне посоветовали издать этот материал отдельной книгой, так как сведения в ней изложенные, будут интересны широкому кругу читателей и особенно моим землякам. Вот эту книгу вы сейчас и держите в своих руках. Книга эта небольшая и не претендует на полную историю тех времен. Это попытка рассказать о самых, на мой взгляд, интересных и зачастую малоизвестных фактах и событиях, которые здесь происходили на протяжении многих веков. Для сохранения логической линии повествования, описывались естественно и широко известные факты. В процессе этой работы через мои руки прошло большое количество материала, он взят из открытых официальных источников, на которые будут указаны ссылки. Этот материал я просто изучил, проанализировал, систематизировал и со своими выводами, заключениями и некоторыми эмоциями представляю Вашему вниманию.

Светлой памяти моих родителей,

Колесникова Николая Дмитриевича

и Колесниковой ( Березиной )

Августы Михайловны п о с в я щ а ю

Часть 1

Вятская земля – некоторые страницы истории

Вятская земля – удивительно красивый край, покрытый девственными таежными лесами. Среди этих лесов, состоящих в основном из красивейших елей и сосен, покрывающих зеленым покровом Вятские увалы, стремительно течет река Вятка. Берега ее то крутые, заросшие лесом, каменистые, то песчаные с красивейшими отмелями-пляжами. Течение очень быстрое стремительное. С холмов – увалов открываются, зачастую, потрясающие виды на десятки километров вокруг. Когда смотришь сверху на реку кажется что внизу струится серебряная лента. Недаром эти места, особенно окрестности г.Вятские Поляны, часто называют Вятской Швейцарией, а Вятку в древние времена, за свою красоту, бывало, называли рекой «Серебряной». Но свое официальное название Вятка, главная река края, получила, как предполагают, от слова «ватка» – так называлось одно из удмуртских племен. Удмурты еще в глубокой древности стали селиться по берегам Вятки, кроме них на западе края жили племена марийцев, а на севере – коми. Это были народы финно-угорской группы, их численность в крае была небольшая.

Русские, начиная с XII века постепенно проникали в бассейн реки Вятки и образовывали здесь, пользуясь миролюбием удмуртского народа, небольшие поселения. Лучшие дороги той поры были реки. Именно по ним, используя «волоки», перетаскивая на себе свои суда из реки в реку, первые русские поселенцы проникали в Вятку. Этот северный и более ранний путь колонизации русскими Вятского края шел, в основном, из Новгородских владений, второй западный путь – со средней Волги, из Нижегородской и Суздальской земли становится главной дорогой для русских поселенцев в область средней Вятки, особенно, после монголо-татарского нашествия на Северо-Восточную Русь. Спасаясь от ужасов этого нашествия, люди хлынули в глухие вятские леса, где уже имелись компактные русские поселения, первой волны переселенцев.

Огромную роль в заселении русскими этого края и его освоении сыграли новгородские ушкуйники. Несколько подробнее остановлюсь на том, кто же это такие. Название «ушкуйник» произошло» от слова «ушкуй». Ушкуй – это узкое, легкое и быстроходное речное судно на 20 – 30 гребцов. На таких судах легко преодолевались сухопутные волоки и мелководья, их использовали в основном для военных походов. На этих судах ватаги, состоящие из предприимчивых молодцов, отправлялись в дальние края, где торговали, а чаще грабили местное население. Главной добычей ушкуйников были пушнина, золото и серебро.

Новгородские ушкуйники – это воинственная и буйная молодежь, которая доставляла массу неприятностей на родине – в Новгородской республике, и поэтому отцы города, страшась ее буйства, с радостью отпускали ее в летние набеги как на соседние русские, так и на прочие низовые земли. Зачастую купцы и князья обеспечивали ушкуйников оружием и финансами, естественно, входя в долю при дележе добычи. Некоторые историки, говоря об ушкуйниках, называют их – потомками русских викингов, которые представляли собой неофициальный военный флот Великого Новгорода. Им иногда поручался сбор дани с обширных северных владений Новгорода и другие опасные предприятия, но, зачастую, они явно превышали порученные полномочия, действуя по своему почину. За разбои этих ватаг Новгороду часто приходилось держать ответ перед Москвой и Золотоордынским ханом. Иногда ушкуйников использовали и в политических целях, так с 1360 года для улучшения отношений с северными Скандинавскими соседями и Литвой, ранее страдавших от набегов ушкуйников, а также, возможно, для подрыва экономической основы Золотой Орды, их деятельность была перенесена на Каму и Волгу.

В ватагах ушкуйников были не только новгородцы, но и устюжане, вологжане, вятичи, карелы, вепсы, смоляне, тверичи, москвичи и многие другие. Так же как варяги, викинги и прочие разбойники и грабители, ушкуйники были людьми без национальности. Они были вольными людьми и подчинялись выборным вожакам, которые часто назывались воеводами. Ранней весной ушкуйничьи ватаги, большие и малые из разных мест собирались в намеченном месте сбора, часто это был Устюг Великий. Здесь на общем сборе, очевидно, избирался воевода, или подтверждались полномочия бывшего предводителя, окончательно определялись первоочередные цели предстоящего набега. В основном, ушкуйники, спускались по Вятке на Каму и Волгу, вторгались в Булгарию, где громили и грабили ее города и селения. По пути они грабили всех подряд, беря в полон удмуртов, марийцев, русских, захваченный полон затем продавался на невольничьих рынках, в той же Булгарии.

Сама Вятка впервые упоминается в летописях под 1374 годом, как раз, в связи с походом новгородских ушкуйников на Волжскую Болгарию, входившую в то время в состав Золотой Орды. "Того же лета (1374) идоша на низ Вяткою ушкуйници разбойници, совокупишеся 90 ушкуев, и Вятку пограбиша, и шедше взяша Болгары, и хотеша зажещи и взяша окупа 300 рублев и оттуда разделишася на двое, 50 ушкуев поидоша по Волзе на низ к Сараю, а 40 ушкуев идоша вверх по Волзе, и дошедше Обухова пограбиша все Засурье и Маркваш, и переехаша за Волгу лодьи, поромы и насады, павузки и стругы, и прочая вся суды изсекоша, а сами поидоша к Вятце на конех посуху и идучи много сел по Ветлузе пограбиша".

Этот 1374 год – стал рубежным годом для Вятской страны. Она внезапно с помощью ушкуйников выныривает из неизвестности и попадает на самую стрежь бурного течения российской истории той эпохи. Судя по всему, и этот поход новгородские ушкуйники начали из Устюга Великого, откуда им легко было попасть на верхнюю Вятку по реке Юг через Юго-Моломский волок на реку Молому. Выйдя затем на Волгу с Камы, ушкуйники напали на Булгар – столицу Волжской Болгарии, и взяли его. Чтобы город не был сожжен, население заплатило ушкуйникам большой выкуп – 300 рублей, скорее всего серебром, очень большие деньги по тому времени. Возможно, именно здесь – в Булгаре, они продали и набранный по пути полон. В Булгаре ушкуйники разделились на два отряда. Один из них на 50 ушкуях отправился вниз по Волге к столице Золотой Орды Сараю и судьба его осталась неизвестна.1

Но для нас гораздо интересней судьба другого отряда. На 40 ушкуях пройдя вверх по Волге и разграбив население по рекам Суре и Свияге (Засурье и Маркваш), населенное горными марийцами и чувашами, ушкуйники дошли до устья Ветлуги и все свои суда здесь уничтожили – "изсекоша". На отнятых в набеге конях они двинулись на знакомую им Вятку, причем, "идучи много сел по Ветлузе пограбиша". Можно предположить, что возвращаться домой в Новгород либо в Устюг Великий – на свою временную базу, им было нельзя, либо где-то стояла рать, готовая перенять грабителей, либо новгородцы готовились выдать "головой" чересчур воинственный отряд, испортивший отношения Новгорода со всеми соседями.

Придя на конях в Вятку, ушкуйники, судя по всему, здесь и обосновались. Можно предположить, что они обустроились в уже существовавших тут русских поселениях, созданных задолго до них крестьянами-колонистами, обложив данью (пушниной) местное удмуртское население. Именно они, опасаясь нападений враждебных им отрядов, таких же ушкуйников, а также татар, удмуртов, марийцев и построили в 1374 году, судя по всему, первый город в крае – серьезное деревянное укрепление, получивший тогда же по аналогии с главной рекой и предыдущим поселением название Вятка2. Данных о том, что они покинули Вятку, в летописях нет. Приход на Вятку такой мощной военной дружины, более 1000 человек, не просто изменил соотношение сил в крае в пользу русских, но сразу придал Вятской земле новый политический статус самостоятельной земли. Ушкуйники, обезопасившиеся огромными расстояниями и таежной глухоманью, практически создали себе на Вятке базу для организации разбойных набегов на сопредельные земли. Скорее это была не база, а разбойничья республика, чем-то напоминающая «Запорожскую Сечь» или «пиратскую республику» на острове Тортуга в Карибском море в XVI веке. И эта республика просуществовала более 100 лет, отличаясь постоянными набегами и грабежами окрестных земель. Вятский историк А.И. Вештомов считал, что истинной причиной частых нападений вятчан на соседей, является «жадность к грабежам, к которым привыкли новгородские беглецы».

Как заметил другой вятский историк Александр Степанович Верещагин: "С 1374 года появляются ушкуйники на Вятке, и с этого времени страницы русских летописей до самого 1489 года заполняются известиями о "подвигах" вятчан чисто ушкуйнического – "изгонного", "искрадного" характера". Действительно, ни разу не читаем мы в летописях, что вятчане XIV-XV веков одолевали своих противников благодаря своему численному превосходству, они всегда брали внезапным и стремительным натиском, "изгоном", "искрадом", набегом, да еще находчивостью и отчаянной дерзостью. А.С. Верещагин, неодобрительно качая головой, все же не может не восхищаться примерами такого удальства и самого бессовестного авантюризма.

В 1391 году хан Золотой Орды Тохтамыш послал царевича Бектута в военный набег на Вятскую землю. В ответ на это нашествие вятчане в 1392 году, вместе с другими ушкуйниками, овладевают внезапно Кашаном, а затем Жукотиным. В 1417 году они с Жадовским и Разсохиным, по летописи, "изъехаша в насадех безвестно и повоеваша всю землю Двинскую и Заволочскую, и Холмогоры, и Борок, и Емцу взяша". В 1433 году с сыновьями Юрия Галицкого Косым и Шемякой, стремительным натиском разбивают большую рать Василия Темного и "емлют руками" великокняжеского воеводу Юрия Патрикеевича. В 1434 году вновь с Юрием Дмитриевичем и галичанами в Лазареву субботу опять разбивают рать Темного за Ростовом у Николы на горе, а в страстную среду являются уже под Москвой.

В своих военных походах вятчане показали себя как воины находчивые, быстрые, ловкие и хитроумные. Так, в 1436 году призванная галицким князем Василием Косым для войны с Москвой, дружина вятчан в четыреста человек двигалась по берегу Волги возле Ярославля. Внезапно вятчане узнали, что невдалеке стоит семитысячная рать зятя московского князя – ярославского князя Александра Брюхатого, причем последний спит в это время в своем шатре. Дело было ранним утром и при сильном тумане, сорок удальцов проникли во вражеский стан и похитили князя с женой, переехав на лодках на другую сторону Волги. Затем они потребовали за пленников выкуп в четыреста рублей (столько тогда стоили четыре пуда серебра). Получив выкуп, вятчане нарушили договор и увезли пленников на Вятку. Разгневанный московский князь в отместку приказал ослепить союзника вятчан князя Василия Косого, захваченного накануне в плен. В 1438 году "безвестно"(т.е внезапно) они появляются на устье Юга, а в Троицын день жгут город Гледен3, и устюжане разбегаются от них по лесам. В начале пятидесятых годов XV столетия, "съединяющесь с Шемякою", они неожиданно приходят на Устюг, на Вологду, воюют и грабят Сысолу, Вымь и Вычегду, захватывают более полутора тысяч полону и многих пленников "продают в по-ганьство". В 1466 году в среду, на пятой неделе поста, они незаметно прокрались мимо Устюга, так что их "не слыхали в городе и сторожи", "искрадом" воюют по берегам Кокшенги и Ваги, а на обратном пути, когда устюжане "доспели им переем под Гледеном", дают посул из добычи устюжскому наместнику и утекают к Вятке. В 1467 году, в числе ста двадцати человек, вторгаются в землю Вогуличей, захватывают их князя Асыку и приводят на Вятку.

Обстановку того времени в крае и городе показывает послание московского митрополита Ионы вятчанам. Митрополит в 1452 году, в этом послании требовал покориться великому князю московскому, прекратить грабежи и разбои в окрестных землях и отпустить полон. По яростному накалу послания заметно, что вятчане сидят уже в "печенках" у московских объединителей Руси.

Устро

йство Вятского общества, обычаи

По мнению многих российских и местных историков, Вятка, как Новгород Великий и Псков являлась в ту эпоху вечевой республикой. Все важные вопросы решало общее собрание полноправных граждан города – вече. Проницательный вятский историк Александр Вештомов, писал о первых вятчанах: «Наследственное же чувство вольности, к которому они привыкли в Новгороде, воздерживало их от монархического правления, которого они терпеть не хотели. Сложился образ правления, походившего более на безначалие, от которого ежели они не могли рассыпаться, то сему причиною тогдашние их в чуждых сих местах обстоятельства. Жизнь среди чуждых им племен связали их извне крепким узлом в дружелюбное между собою общество, которое составило вне тогдашней России некоторый род небольшой независимой республики. Этот вывод очень важен – независимая республика вне тогдашней Руси».

Большую роль в становлении этой "республики" сыграло Вятское купечество. Купцы не только везли в город необходимые товары: металл, украшения, оружие, соль, но и помогали продавать военную добычу, которой после удачных набегов скапливалось очень много. Выход на Каму и Волгу, где были как объекты для нападения, так и мощные рынки – это золотой путь для горожан XV века. Впрочем, где золото – там и смерть. Многие из горожан не возвращались из этих ушкуйничьих набегов домой. Вятка быстро разбогатела и приобрела свою мощь, именно, благодаря такого рода "грязным" деньгам. Кстати, существенную долю в этой торговле составляла продажа захваченного людского полона, причем не только из удмуртского и марийского, но и из русского населения соседних земель. Местное купечество, богатевшее от войны, имело скорее всего и значительные земельные владения в городе и округе.

«Вожи» и «Ватаманы»

В древний период истории русской Вятки, до окончательного покорения ее Москвой (1489 г.), особенным почетом и славой пользовались здесь так называемые "вожи" – это были отважные смельчаки, которые в мирное время, пускаясь в далекие путешествия с той или другой целью, проникали иногда до Каспия, до Белого моря, иногда далеко за "Камень" (Уральский хребет), внимательно осматривали проходимые ими местности, а по возвращении домой делались руководителями и указателями "пути" для своих соотечественников, в их, часто весьма далеких и удивительно смелых налетах за добычей. От знания "пути", ловкости, изворотливости таких "вожей" обыкновенно зависел, главным образом, счастливый исход вятских набегов,4 которые совершались большею частью, незначительным числом смельчаков, но непременно – "изгоном", "искрадом", внезапно, и дали себя знать не только Москве, но и грозному еще тогда Сараю. Из этих "вожей", смотря по относительной их опытности и умелости, избирались вятчанами для походов как вожди небольших отрядов – "ватаманы", так и главный предводитель – "воевода".

Звание и таланты "вожа" нередко переходили от отца к сыну, что и неудивительно, так как "вож", отправляясь с небольшим числом спутников, например, за соболем "за Камень" или за товарами востока "в землю татарскую", к берегам Каспия, обыкновенно, в числе спутников, брал с собою и сына, чтоб ознакомить его с "путями" тогдашней торговли и добычи. Яков Пугвин, славный "вож" средины XV века, "водивший" вятчан на Сысолу, Вымь и Вычегду, а потом бывший первым между тремя выборными "земскими воеводами" на Вятке, имел сына Константина; а этот Костя Яковлев Пугвин, уже выселенный из Вятки в 1489 г, в свою очередь был "вожем" в 1499 г. в отряде князя Семена Федоровича Курбского во время похода последнего в землю Югорскую и на Вогуличей. То же можно сказать о вятчанине XV века, прозванного "Мышкою" и его внуках. Прозвищ в древности, особенно на Вятке, без причины не давали; ими обыкновенно обозначали выдающуюся способность, черту характеpa, склонность человека. Если древние вятчане дали известному лицу прозвище "Мышка", навсегда оставшееся за ним и его сыном и внуками, то, конечно, хотели этим указать на необыкновенную юркость человека, уменье его прошмыгнуть, проскользнуть незаметно там, где другие обыкновенно попадали в беду. У вожа с таким характерным прозвищем, жившего приблизительно в конце XIV или начале XV века был сын Алексей и внуки "Оникей и Юрий Алексеевы Мышкина", которые вместе с Яковом Пугвиным, в половине XV века были "воеводами земскими" на Вятке, и которым адресовано было столь известное послание митрополита Ионы. Может быть из рода Мышкиных и сыном воеводы Юрия Алексеева был и воевода Костя или Костяй Юрьев, громкая молва о котором в XV в. пронеслась по всему Поволжью, и даже далее – от Сарая до Устюга и Москвы.

К.Юрьев обладал замечательным полководческим талантом и большинство походов под его началом увенчались успехом. Но самой блистательной страницей вятской ратной истории был набег на столицу Золотой Орды – г.Сарай, который совершила вятская дружина во главе с ватаманом К.Юрьевым в 1471 году. Не без подстрекательства может быть Москвы, где напрягали тогда все силы для борьбы с Новгородом и в то же время крайне опасались нападения со стороны Польского короля Казимира в союзе с Ахматом, ханом Сарайским, на Вятке решено было сделать внезапное нападение на самый Сарай, столицу хана. Правда, Сарай, находившийся вблизи нынешнего города Царева на Ахтубе, в 1471 году не представлял уже такой добычи, как сто лет тому назад, в XIV веке, когда, по описанию Ибн-Батуты, он был одним "из лучших, величайших и многолюднейших городов, имел тринадцать только одних соборных мечетей, прекрасные рынки и широкие улицы, на один объезд которых требовался целый день"; в 1395 г. он был сожжен Тамерланом, который захватил в плен его жителей и "гнал их перед собой как стадо". Но и после такой катастрофы Сарай продолжал свое существование, был зимним местопребыванием хана, и в нем еще в I половине XV века били монету (при хане Мухаммеде); следовательно и в 1471 г. вятчане могли рассчитывать в нем на хорошую добычу и, особенно, на большое число татарских женщин, составлявших тогда самый ходкий и богатый "товар" на вятском рынке… Но совершить счастливо набег на ханскую резиденцию, конечно, было нелегко. Вятчане не могли же забыть, что в 1375 году целых 70 ушкуев с воеводою Прокофьем и всеми новгородскими ушкуйниками "погибли все до единого" в Астрахани. Для успеха тут приходилось рассчитывать не столько на множество охотников в поход, сколько на решительность и отвагу избранных смельчаков, на "прыткость вятских кораблецов", удивлявшую потом еще в 1552 году рать Ивана Грозного под Казанью, и внезапность налета, а особенно на знание места, опытность и изворотливость, вожжа, воеводы. Особенно важно было уловить момент для отважного нападения, когда было нельзя ожидать ожесточенного отпора со стороны многочисленного населения Сарая, и с другой стороны – не встретить в нем полной пустоты, например, в жаркое время года, когда все его жители, со всем скарбом выезжали в степь на летнюю кочевку. План нападения на Сарай, несмотря на всю трудность его исполнения, был выполнен в 1471 году, "самым блистательным образом". Быстро спустившись по Вятке, Каме и Волге в Ахтубу, вятчане внезапно явились в Сарай как раз в то время, когда большая часть мужского населения оставила город (может быть – отыскивая лучшие места в степи для летней кочевки) и в городе оставались большею частью женщины и дети. Перебив не успевших разбежаться татар, "ватаги" вятчан разорили Сарай, захватив много товаров и драгоценностей, взяли в плен массу женщин и детей, даже "сарайских княгинь", и с огромною добычей поплыли домой. Как однако же ни быстро совершился сарайский погром, весть об этом быстро разлетелась по степи, и множество татар, на быстрых своих конях, упредили вятчан, которым приходилось плыть против течения. Собрав наскоро попавшиеся под руки ладьи и суда, татары "загородили" путь вятчанам. Но и здесь помогла вятчанам находчивость их воеводы, их беззаветная удаль и особенно – уменье искусно управлять своими "кораблецами": они счастливо пробились сквозь татар, которые не успели собрать, да и не имели вообще хороших судов, способных противостоять "вятским кораблецам", и притом как степняки, привычные более к коню, чем к ладье, они не имели ни ловкости, ни сноровки в управлении своими судами. Точно также, хотя и со значительным уроном, удалось пробиться вятчанам и сквозь суда татар казанских, которые хотели остановить их под Казанью, то есть, видимо, в устье Камы.

Это нападение на ханскую столицу стало одним из самых отважных предприятий вятчан. Такого потрясающего сочетания дерзости и удачи в набегах на Волжскую Болгарию и Орду Русь еще не видывала, поэтому молва об этом набеге распространились по всей земле русской и сведения о взятии Сарая появились во многих русских летописях. Но в них, по обыкновению, не указывается имя вождя, разгромившего Сарай. Только летописец Архангелогородский, очень интересовавшийся судьбою древней Вятки, сохранил нам имя вятского воеводы – это был, именно, Костя Юрьев.

Присоединение к Русскому государству

В 60-х – начале 80-х годов XV века вятчане вместе со всем русским народом вели борьбу против татарских ханств. В 1468 году они участвовали в походе войск Ивана III на Казанское ханство. Казанский хан Ибрагим в 1476 году "месяц воевал всю вятскую землю", но Хлынов взять не мог. В 1478 году вятчане с помощью устюжан отбили набег хана Ибрагима на Вятку. Именно в эти годы в стране шел процесс создания единого централизованного государства.

На Вятке, в то время, сложились две группировки. Одна, во главе с К.Юрьевым, поддерживала объединительную деятельность Москвы, другая выступала за сохранение удельно-автономистской системы. В середине 80-х гг. XV века между ними развернулась ожесточенная борьба, в которой победу одержала антимосковская группировка. В 1485 году вятские бояре отказались принять участие в походе на Казань, проводимом Иваном III, заключив сепаратный мир с татарами. В ответ московское правительство отправило на Вятку сильный отряд под началом воеводы Юрия Шестака Кутузова, но московское войско не смогло взять Хлынов и вернулось назад. Вятские бояре изгнали великокняжеского наместника и объявили Вятку независимой. Сторонники Москвы во главе с К.Юрьевым вынуждены были бежать из Хлынова. В 1489 году Иван III направил на Вятку 64-тысячное войско. В июле московские войска овладели Котельничем и Орловым, а в середине августа начали осаду Хлынова. Вятчане вынуждены были капитулировать, признать власть Ивана III и выдать своих главарей. В 1490 г. был произведен "развод" Вятки. Все бояре, жить и люди, купцы были выселены в разные места Московского государства, на их место переселены жители Устюга и других городов. Есть серьезная версия о том, что часть Вятских людей из партии противников «Москвы», опасаясь репрессий ушла на Дон и дала начало некоторым казацким родам. Это подтверждается и анализом большой схожести Вятских и Донских фамилий.

Присоединение Вятской земли к единому Русскому государству имело прогрессивное значение. Оно способствовало развитию производственных сил, росту сельского хозяйства, промышленности и торговли. Хлынов в XVII веке был самым крупным городом на северо-востоке России. Территория Вятской земли в то время была значительно меньше современной Кировской области. Южные районы находились под властью Казанского ханства. Пограничное положение Вятского края привело к тому, что вятчанам пришлось принять самое активное участие в борьбе с татарами. В 1542 году казанские татары совершили набег через Вятскую землю на Устюг Великий, когда они возвращались с большой добычей обратно, вятчане перехватили их в устье р. Моломы и после тяжелого боя полностью разгромили врагов. Вятский полк участвовал в походе на Казань в 1545, 1551-1552 гг., на Астрахань в 1554, 1556, в "Черемисской войне" 1552-1557 гг. Таким образом, вятчане сыграли немалую роль в присоединении к Русскому государству всего Поволжья – от Нижнего Новгорода до Каспийского моря. В период взятия Казани Иваном IV появляется крепость Малмыж, тогда же образуются Царевосанчурск, Яранск, Уржум, а также слободы и крупные села: Кукарка (Советск), Вятские Поляны, Трехсвятское (Елабуга), Сарапул и другие. В этих "украинных" для Вятки городах население увеличивается за счет переведенцев из околоволжских и других городов, за счет обрусевших марийцев и беглых крестьян. К 90-м годам XV века на территории Удмуртского Прикамья сложилось три района концентрации русского населения: Сарапульский, Каракулинский и Елабужский, в конце XVI века начал формироваться Вятско-Полянский район.

В конце XVII века в Вятский край начинают переселяться староверы из Керженских лесов, на Вятку направляется поток "крестьянского раскола". В крае появляются участники Соловецкого восстания 1667-1678 годов и т.д. Постепенно старообрядцы поселяются во многих отдаленных районах Вятского региона.5

На этом я заканчиваю свой экскурс в древние времена Вятского края, так как настала уже пора перейти ко второй части моего повествования и обратиться к истории г.Вятские Поляны и его окрестностей

Часть 2

История г. Вятские Поляны

Первые люди на территории современного Вятско-Полянского района появились давно, 15000 лет назад, а возможно и раньше. До середины XVI века территория нижнего течения реки Вятки входила в Казанское ханство (Арское княжество удмуртов). Жившие здесь удмуртские и марийские племена, занимались в основном скотоводством, рыбной ловлей, охотой, на разработанных пашнях сеяли хлеб и лён. На месте г.Вятские Поляны находилось небольшое удмуртское село Ошторма-Бодья. В период покорения Казани Иваном Грозным спокойная жизнь в глуши вятских лесов надолго прервалась кровопролитными столкновениями русских с татарами. Удмурты вынуждены были уйти в глубь лесов левобережья, оставив огромные территории пахотных, лесных, луговых и рыболовных угодий по обоим берегам реки Вятки.

Основателем г. Вятские Поляны считается Вятский чудотворец преподобный Трифон6, который, спускаясь со своею братиею на ушкуях по течению реки в 100 км. от устья обнаружил красивое место у крутой излучины. Вятка здесь прямо упирается в обрывистый берег и под прямым углом поворачивает влево вниз по течению. От крутого обрыва вверх в гору шел длинный широкий склон, заросший красавицами елками и кустами можжевельника, среди которых образовались живописные зеленые полянки. Вид, особенно с реки, был очень красивый. Справа в Вятку впадает небольшая речушка Ошторма, которая в своем устье имела богатые заливные угодья. Именно здесь, немного выше устья этой речушки, и облюбовал место для закладки монастыря Трифон Вятский. По его просьбе сын Ивана Грозного, царь Федор Иоаннович в 1595 году выдал грамоту, подтверждённую казанским воеводой Иваном Воротынским, на владение пустующими "вятскими полянками" Успенскому монастырю. Так “полянки” стали первой крупной вотчиной Вятского Успенского монастыря. Эта грамота и является первым документальным упоминанием о «Вятских Полянах», а 1595 год, считается официальным годом их основания.

По благословению преподобного Трифона первоначально 12 (в некоторых источниках – 15) монахов переселились на правый берег Вятки. Монастырь строится здесь быстро, и на его территории возводится первая церковь для совершения богослужения монашеской братии, которой набирается "40 братьев да 5 человек попов, да диакон, да монастырских всяких трудников 30 человек". Обживать новые земли в принудительном порядке были направлены в низовья Вятки монастырские крестьяне Вобловицкой волости Слободского уезда. В 1599 году монастырь с храмом был построен и получил при освящении название Христорождественский. Рядом с монастырем стали селиться люди, как русские, так и инородцы, крепостные бежавшие из центральных губерний: новгородцы, нижегородцы, суздальцы и другие. Возникшее поселение по названию монастыря стали часто называть – село Рождественское (Рождественное)7, – наряду со старым названием местечка – Полянки. В 1607 г. рядом с Полянами возникло с. Усад, ставшее вотчиной Казанского митрополита, которое также самовольно заселялось беглыми переселенцами.

Для людей – мирян, Трифон благословил возводить второй храм на том месте, где сейчас стоит Никольский собор. Вторая церковь была построена в 1615 году в деревянном исполнении и освящена в честь святителя и чудотворца Николая, архиепископа Мирликийского. Таким образом, преподобный Трифон бывал в этих местах дважды: во время путешествия к казанскому воеводе Ивану Воротынскому с указом царя и на закладке первого камня в основание Николаевской церкви.

Сохранилось описание Полянской вотчины от 1607 г. «Против, р.Воштормы раскинулись монастырские луга на 1000 коп. сена. Ниже речки монастырские пашни, а за ними крестьянские и бобыльские дворы; от них по горе шла дорога (зимняя) к государеву житному двору, а в нем стояли 4 житницы с хлебом; за житницами «Божие Милосердие» т. е. монастырь с храмами и кельями монахов, а от монастыря улицы; к монастырю примыкал «животинный двор». Возле монастырской пашни дорога на овраг Дюдюм, а с него на Кушак речку, оттуда на большую бортную сосну, далее на овраг Касмир, а от него на деревню Люгу. Под старческим «усадищем» пустого места было десятин 10. По ключу у оврага раскинулось селение со двумя улицами. Тут были дворы монастырские и крестьянские. Крестьянских и бобыльских дворов было 35. Управлял вотчиной посельский старец Михаил.»

Поселение росло медленно, так как и монастырские земли и некоторая прилегающая к нему территория были спорными. Монастырская Полянская вотчина находилась в пределах тогдашней Казанской области, являясь при этом собственностью Вятского Успенского монастыря. Пользуясь этим, казанские воеводы, несмотря на грамоту 1627 года, требовали с вотчины в Казань «все подати сполна и даточных людей». Монастырь, таким образом, должен был платить двойные повинности: и в Вятку, согласно грамоте, и в Казань – вопреки грамоте. Такой разорительный порядок двойного платежа просуществовал до 1665 года, когда царской грамотой было запрещено Казани брать с Полянок подати и даточных коней. Как же жили люди, наши предки в те далекие времена, чем занимались. Конечно основным занятием было сельское хозяйство, пахали – выращивали хлеб, лен, растили скот. Чтобы выкормить скотину приходилось заготавливать очень много сена. Река тоже помогала выжить, рыбачили в основном бреднем, мордами, ловили судаков, стерлядь, щук, лещей, плотву и красную рыбу8. Ремесленничали, так как многими необходимыми вещами приходилось обеспечивать себя самим.

Но не все было так буднично. Все-таки наши предки были пионеры, первопроходцы, осваивали дикий лесной край. Кругом были девственные леса, среди которых стремительно неслась красавица Вятка. Вокруг жили не враждебные, но тем не менее, чуждые им племена. В жилах наших предков текла кровь и воинственных ушкуйников, и свободных новгородцев, и жителей центральной России, бежавших сюда ранее от монгольского ига, либо, впоследствии, от крепостного гнета. Это были, как тогда говаривали, люди «видавшие виды», отважные и предприимчивые, только такие могут все бросить и уйти с насиженного родного места в далекий глухой лесной край, через который только что прокатилась война за овладение Казанским ханством.

Селение Полянки было расположено на дороге, по которой доставляли вотский хлеб в Казань, поэтому с 1607 года в Полянах находилась житница для вотского ясачного хлеба. Сбором ясыка заведовали обычно казанские служилые люди. В 1654 – 1655 годах в Полянской вотчине был 91 двор. В 1656 году «судом Божиим» случилось моровое поветрие, и очень много дворов вымерло. Но вотчина скоро оправилась и в 1660 году в Полянках уже было 56 дворов с населением 99 человек, в том числе 18 татар.

Вятские Полянки продолжали развиваться, и этому способствовало выгодное расположение на берегу Вятки, которая в ту пору была основной дорогой, связывавшей Вятский край с городами Поволжья. По этой дороге поставляли не только хлеб, но и многие другие товары, самым важным из которых был Вятский лес. Поселение постепенно превращалось в крупное торговое село.

Вокруг Вятских Полян находится много сел и деревень, и сегодня появились интересные данные о времени появлении некоторых из них. Наиболее древними в этом районе являются: деревня Куршино (1315 год образования), село Кулыги (1320 г.), деревня Быз (1430 г.) В XVI веке ранее Вятских Полян появились деревни: Пеньки (1510 г.), Старая Белогузка (1530 г.), Средние Шуни (1552 г.). В XVII веке, уже после возникновения Вятских Полян, были основаны: село Слудка (1607 г.), деревни Гремячка (1645 г.) и Дым-Дым-Омга (1680 г.); в XVIII веке – деревни Средняя Тойма (1710 г.), Старый Пинигерь (1726 г.) и Высокая Гора (1800 г.); в XIX веке – деревни Ямышка (1634 г.), Чемо-чар (1836 г.) и Елох (1840 г.).

Достопримечательностями Вятских Полян с давних пор была Никольская церковь, стоявшая на крутом берегу Вятки, находившаяся рядом переправа через Вятку и регулярно проходившие в селе базары. Еще одной достопримечательностью района является Михайло-Архангельская церковь в селе Суши, пожалуй самая древняя в этом крае. Возможно, она была построена еще до возникновения Вятских Полянок.

Михайло-Архангельская церковь в селе Суши это шедевр, созданный древними мастерами. Деревянная церковь пережила немало потрясений. В годы советской власти здесь были сельский клуб, зернохранилище, а потом и вовсе храм был брошен на произвол судьбы. В 1960 году он был взят под государственную охрану как памятник истории и культуры. В мае 1998 года в целях сохранения уникального памятника древнерусской архитектуры было решено перенести церковь в Вятские Поляны. Когда ее осторожно разбирали, на последнем венце обнаружили закладное бревно, на котором вырублена дата – 15… г. Последние две цифры, время, к сожалению, не пощадило. Если это была дата закладки храма, то, несомненно, он мог существовать гораздо раньше Вятских Полян. Деревянное чудо заняло свое почетное место на улице Советской рядом с городским погостом. Именно в этой церкви размещена сегодня мемориальная доска в память о погибших в «горячих» точках молодых воинах-земляках и молятся за покой их душ поселенцы здешнего современного мужского монастыря.

Через Вятские Поляны проходил и знаменитый Сибирский тракт, по которому перевозилась почта и перегонялись заключённые в ссылку и на каторгу. По нему прошли, звеня кандалами, декабристы, здесь проезжали в ссылку А.Н. Радищев, князь Меньшиков с детьми (жена его умерла ранее по дороге в с.Верхний Услон около Казани) и многие другие знаменитые люди России. Сибирский тракт проходил из Казани в Малмыж, затем в Вятские Поляны, где ссыльные ночевали, в сохранившемся и сегодня арестантском помещении, и затем шли по тракту в Нижние Шуни на переправу через Вятку.

О событиях, происходивших в этих местах в XVII и первой половине XVIII века сведений очень мало. Известно, что в округе быстро развивалась промышленность. Строились Ижевский и Воткинский заводы, в 1763 году на реке Вятке в двух верстах от Сосновки9, при истоке речки Пижмы казанскими купцами Иваном и Афанасием Кобелевыми был устроен Пыжманский медеплавильный завод. Владельцы завода вели свое происхождение от служилых татар. Рабочих рук не хватало, поэтому правительство начало практиковать приписку к заводам государственных крестьян. Необходимо отметить, что крепостного права в Вятско-Полянском районе практически не было, все крестьяне относились, к так называемым, государственным крестьянам. В 1759 году все деревни в вятскополянской округе были приписаны к строящимся Ижевскому и Воткинскому заводам, а часть к Пыжманскому медеплавильному заводу. Невыносимые условия жизни и работы привели к тому, что ещё за 12 лет до восстания Пугачёва здесь произошло вооружённое выступление крестьян. Началось оно в деревне Тойма, но было жестоко подавлено. Были волнения и в селе Новый Бурец, который называли не иначе как Вольный Бурец.

В 1764 году по указу Екатерины II была произведена секуляризация церковно-монастырских земель, то есть отчуждение их в пользу государства, в результате чего они были переданы в ведомство Коллегии экономии. С тех пор монастырские крестьяне стали называться экономическими (государственными). После секуляризации Рождественский монастырь в Вятских Полянах был закрыт. Но до сих пор луговину, где некогда была красивая роща вековых, могучих дубов – это между рекой Оштормой и деревней Горы – называют старожилы Монастырщиной. В ходе отчуждения всё имущество монастыря было передано в Никольскую церковь.

За время своего существования монастырь сыграл огромную историческую роль в освоении юга Вятского края, выступив как колонизатор и религиозный просветитель этого обширного и малонаселенного района.

Восстание Пугачева

В 1773-1775 гг. по бескрайним просторам нашей родины от реки Урал, в Приуралье, через Камско-Вятский регион, далее на Волгу к Казани и вниз по Волге к Астрахани, прокатилась мощная волна народного возмущения, вошедшая в историю как крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева10 или просто пугачевщина. Через Вятский край войско Пугачева проследовало летом 1774 года. Местное население приняло самое активное участие в этом восстании. Эта активность была обусловлена значительным усилением феодального гнета со стороны государства.

Вятско-Полянский уезд практически не знал крепостного права, и большинство крестьян являлись государственными. Но очень многие из них оказались приписанными к разным заводам: к Таишевскому (с.Кукмор), Пыжмановскому (с.Сосновка), Бемышевскому (с.Бемыж, недалеко от Кизнера), к заводам Ижевска, Воткинска и других. Другая значительная категория государственных крестьян привлекалась к лашманным работам11. Положение всех этих крестьян и их семей было очень тяжелым, что и явилось одним из главных факторов участия населения в этом восстании.

Пугачев с войском появился в Вятском крае в июне 1774 года. Во время сражений с правительственными войсками в Башкирии, его основной противник и преследователь подполковник Михельсон, вынужден был отойти в Уфу, чтобы оставить раненых и пополнить боезапас. Пугачев воспользовался этим благоприятным обстоятельством, для того чтобы осуществить свой план похода на Казань. Из Башкирии, через Пермский край, он пришел в Удмуртию, где 24 июня захватил воткинский завод, а через несколько дней ижевский. От Ижевска, через Агрыз, он двинулся к селу Трехсвятскому (ныне г.Елабуга) и прибыл туда 1 июля 1774 года. О событиях, происходивших под Трехсвятским, хочу рассказать немного подробнее, так как они не только очень интересны, но и некоторыми своими фактами перекликаются с историей Вятских Полян.

Первые повстанческие отряды из местных крестьян появились здесь еще осенью 1773 года и вскоре практически все деревни и села перешли на сторону восставших или под их контроль. Центром восставших стало волостное село Танайка, близ Елабуги. Повстанцы неоднократно пытались взять с.Трехсвятское (Елабугу), но безуспешно. Духовные отцы города, державшие власть в своих руках, вооружили многочисленных священников и других чинов «охотничьими ружьями, бердышами, выставили караулы, выбрав более или менее способных». Оборону возглавил майор Пермский, командир присланного из Казани отряда в сто человек, с одной пушкой и барабанщиком. Этот майор, оказался очень предприимчивым руководителем, он грамотно построил оборону села, его отряд вместе с ополченцами и единственной пушкой стремительно передвигался с одного края села на другой, туда где возникала опасность нападения. Из пушки производилось один – два выстрела, и нападавшие в панике разбегались. Пушка наводила на них такой ужас, что майор, не желая калечить нападавших, зачастую давал команду стрелять поверх голов. Таким образом, жителям удалось отразить 12 приступов.

Но повстанцы не унимались. В один из дней они решили собрать народ со всех ближайших деревень, окружить село и произвести штурм. Жители с. Трехсвятского, увидев такое множество наступавших, и не надеясь на свои силы и помощь солдат, прибегли к молитве. Молились иконе Спаса Нерукотворного в храме, служили молебны, вынесли из церкви эту икону, обошли с нею свои слабые укрепления. И помощь пришла. Черные густые облака закрыли небо. Началась вьюга, метель, буря. Снег и резкий ветер ударил в лицо осаждающим. Очевидцы из числа наступающих вспоминали, что впереди была тьма непроницаемая, ничего не было видно даже на шаг, а сзади наоборот все было ясно. Думали подождать, не пройдет ли эта буря, метель, но она час от часу только усиливалась. Не вытерпев пронзительного ветра со снегом, который ужасно резал лица, они в ужасе побежали назад, решив, что все это было не так просто. Бурю, прогнавшую их, приписали чуду, сотворенную иконой Спаса Нерукотворного. Это был последний приступ! Больше о попытках захватить Трехсвятское (Елабугу) уже никто не думал. Весной (1774) в Тресвятское прибыли гусары, и едва отдохнувши пустились прямо в Танайку и начали рубить повстанцев, а также танайцев и всех кого заставали на улице. Тоже сделали и в соседних селах. Таким образом, во всех окрестных селениях был водворен порядок.

Вернемся теперь опять к Пугачеву, который прибыв под с.Трехсвятское (Елабуга), расположился на ночевку со своим штабом недалеко от села на реке Тойме, там откуда хорошо просматривалась Мензелинская дорога. Он опасался, гнавшегося за ним подполковника Михельсона, и хотел обезопасить себя от внезапного нападения. Оставшиеся в живых от истребления гусар повстанцы рассказали ему, что село Трехсвятское не сдалось и что многие их товарищи были изрублены. После таких сведений понятно было, какой приговор должно было ожидать лежащее перед ними село. Численность подошедшего войска, с достоверностью можно было определить двадцатью пятью тысячами, если не более и никаких шансов спастись у жителей села не было. Они, видя себя со всех сторон окруженными, ждали только часа, когда их раздавят и уничтожат. Наступала ночь, старцы, жены, все, даже дети молились Богу, иконе Спаса Нерукотворного. И случилось опять невозможное. Прошла ночь, проснувшись утром Пугачев первым делом, выйдя на улицу, хотел посмотреть на Трехсвятское и – не увидел его. Предводитель восставших внезапно ослеп, сначала он подумал, что это со сна, поэтому умылся и стал протирать глаза. Но глаза хоть и были открыты, но не видели ничего. Весть об этом поразила всех, повстанцы с трепетом смотрели на село, особенно на храм Спасителя и какой-то непонятный страх овладел ими. Внезапная слепота Пугачева, быть может, покажется кому невероятною, но всеобщие свидетельства и воспоминания очевидцев – достаточно подтверждают истину этого события. Более всех, как и следовало, был поражен сам Пугачев. Внезапное ослепление для него показались, перстом Божиим – и он не знал на что решиться. В сопровождении приближенных, хотел отправиться в Трехсвятское – чудно дело! – помолиться Спасителю; но раздумал, чтобы не испугать жителей. Наконец, из своих приближенных, он выбрал одного своего представителя и послал его в село помолиться за себя. Представитель смиренно прибыл в храм и пред иконою Спасителя был отслужен молебен за здравие императора Петра III. Трудно поверить, но он просил жителей, чтобы они позволили войскам «государя» пройти через село, уверяя, что они будут при этом в безопасности. Представитель вернулся к Пугачеву, который к тому времени вдруг прозрел, его войско стало изготавливаться в поход. Собравшись, повстанцы потянулись к селу, по дороге, которая лежала близ Николаевской церкви. Жители ужаснулись, побежали в свои дома, заперлись, окошки закрыли ставнями и робко смотрели в щели, ожидая, что будет дальше.

На самой дороге, по которой надобно было проходить, стояла башня, двери ее были открыты и через них потянулись пешие и конные толпы Пугачева. Они оборачивались, смотрели на дома, но шли своею дорогою. Надобно было проходить близ самого храма Спасителя, крещенные бунтовщики снимали шапки, крестились и кланялись, и не сделав никаких неблагопристойных поступков, они вышли из села, и пошли по дороге к селению Лекареву. Эта неистовая и буйная толпа, озираясь назад, шла тихо и безмолвно, как будто предводительствовал ею не Пугачев, а какая-то непостижимая сила. В шести верстах за логом, перешедши мост на речке Танайке, у деревни Колосовки, они отдохнули, и будто вырвавшись на волю зашумели, закричали, или лучше, как рассказывают, «заорали, загайгакали», так что вся окрестность, переливаясь в эхо, загрохотала.

Трудно сказать насколько вся эта история верна, но такова легенда, которая основана на воспоминаниях очевидцев. Эти события под с.Трехсвятским очень колоритно описал священник П.Кулыгинский, сохранив, таким образом, их для истории. В своем описании он действительно использовал воспоминания очевидцев. Я насколько возможно сохранил его стиль и колоритный народный язык. В его описании, очевидно тесно переплелись и правда, и вымысел и преувеличения, и разделить все это сейчас уже невозможно. Так что, давайте воспримем всю эту историю, так как он нам ее представил.12 А о самой иконе Спаса Нерукотворного, ее интересной истории, о ее связи с Вятско-Полянским уездом мы поговорим чуть позже.

Дальнейший путь повстанческой армии лежал на Казань. Пройдя через Лекарево, Мурзиху и переправившись через Вятку, пугачевская армия 4 июля вошла в Мамадыш.

Еще до прихода Пугачева, этот край уже был охвачен восстанием. Здесь действовали многочисленные отряды повстанцев и два из них были очень крупными. Одним командовал уроженец д. Псяк Кукморского района Мясогут (Масягут, Масагут) Гумеров. (Эта деревня, кстати, находится недалеко от Вятских Полян между д.Ершовка и дорогой Кукмор-Мамадыш.) Он примкнул к восстанию в ноябре 1773 г. и вскоре выдвинулся как видный военачальник в Западном Прикамье. Отряд пугачевского полковника Гумерова вырос с 30 до 3000 человек, его поддерживали крестьяне из деревень нынешних Кукморского, Мамадышского, Сабинского, Арского, Балтасинского, Пестречинского районов Татарстана, жители Вятских Полян и Малмыжа, а также крестьяне нынешних Кизнерского и Бемыжского районов Удмуртии. Повстанцами Гумерова были захвачены Бемышевский, Пыжманский (с.Сосновка) и Таишевский (п.Кукмор) медеплавильные заводы. На Пыжманском заводе они взяли «пушек чугунных – 3, медных – 1, ружья – 21, сабель железных – 12, пистолетов – 3, пороху – 4 фунта, копий железных – 20, лошадей – 7, рогатого скота – быков и коров – 8, денег – 450 рублей». В январе 1774 г. Гумеров действовал уже под Мензелинском, а позднее отошел под Уфу. При поражении отрядов И. Н. Зарубина-Чики в битве под Уфой, 24 марта 1774 г., Гумеров был захвачен в плен, содержался в заключении в Уфимской провинциальной канцелярии и Казанской секретной комиссии.

Своей отвагой верностью народным идеалам прославился Бахтиар Канкаев – пугачевский полковник, командир другого крупного отряда, уроженец села Савруши, Мамадышского уезда. О его вкладе в Крестьянскую войну говорит тот факт, что ему принадлежит самое большое количество письменных документов. Этих документов насчитывается до 90 экземпляров, тогда как другим видным пугачевцам принадлежит лишь по несколько экземпляров. Судя по всему (и не только по этим документам) Канкаев был одним из способнейших, энергично действовавших вожаков Крестьянской войны 1773-1775 годов. Этот человек достоин занять свое почетное место среди таких пугачевцев, как И.Н. Зарубин-Чика, И.Н. Белобородов, А.Т. Соколов-Хлопуша, Салават Юлаев, И. Н. Грязнов, А. А. Овчинников. Бахтияр Канкаев поддерживал постоянную письменную связь с Военной коллегией Пугачева, переписывался с Белобородовым, Зарубиным-Чикой и другими. Активный участник войны на Уральских заводах и в Башкирии, он с первых же месяцев восстания выступал борцом за крестьянские интересы. Придя на Каму, в июне 1774 года, еще до появления здесь Пугачева он возглавил восстание многонациональных масс крестьянства на территории Мамадышского, Елабужского, Рыбно-Слободского и Лаишевского районов Татарии. Судя по всему, в его отряде были и жители Вятских Полян. В одном из сохранившемся списке повстанцев его отряда упоминаются Михаил Иванов, Алексей Сидоров, Левонтей Семенов и Иван Афонасьев из селения Полянки (возможно – это Вятские Поляны).

Своими энергичными военными действиями Бахтияр Канкаев прикрывал войска Пугачева при его походе на Казань. Под его контролем находились переправы через Каму и Вятку. В результате активности канкаевцев все Предкамье находилось в состоянии восстания. В течение июля – августа 1774 года фактически вся территория от Мамадыша до Казани находилась под контролем восставших крестьян. К 23 июля 1774 года в отрядах Канкаева было 4000 бойцов при 6 пушках. Неоценимую помощь войску Пугачева оказывал Бахтияр Канкаев и при формировании новых отрядов, особенно из числа татар, мари и удмуртов. Кроме того он также занимался и обеспечением войска Пугачева продовольствием.

Как то порой странно складывается история, например Салават Юлаев, стал национальным героем Башкирии, его имя широко известно, а Бахтияр Канкаев, внесший не меньший вклад в вооруженную борьбу крестьян за свои права, также как и Мясогут Гумеров известны практически только в своих родных районах. Ну что ж в истории такое бывает, будем надеяться, что с течением времени она будет становиться более объективной и справедливой. Но очень многое в этом процессе зависит от нас и от нашего отношения к истории.

Крестьяне Мамадыша, близлежащих сел и деревень встретили своего освободителя, своего "крестьянского царя" хлебом-солью и колокольным звоном Никольской церкви. За короткий промежуток времени к Пугачеву присоединилось около 5-10 тысяч крестьян Мамадышского края, готовых пойти за своим "добрым царем" и на жизнь и на смерть!..

Получив надежную поддержку на мамадышской земле, войско Пугачева 6 июля выступило из Мамадыша в сторону Арска, и далее на Казань.13 Отряды Лихачева, Абдуллы Мустаева, Герасима Сабаева, Рахман-кула Дюслеева и других, подчиненные полковнику Б. Канкаеву, были оставлены в арьергарде для поддержания пугачевской армии с тыла.

Выйдя из Мамадыша, Пугачев прошел через деревни Васильево, Тавели, Абди, Нагашево, Чаксы, Нырты, Богатые Сабы14 и далее к Арску. При этом Кукмор (Таишевский завод) и Вятские Поляны остались справа в стороне от этого маршрута. 9 июля представители Пугачева были уже в Арске, где говорили народу: «Готовьтесь встречать государя». Это обычно делалось для того, чтобы Пугачева встречали с хлебом и солью. Но в Арск Пугачев не заехал, а переночевал в помещичьей деревне в трех верстах от Арска. Скорее всего это была деревня Купербаш.

10 июля Войско Пугачева выступило из-под Арска в сторону Казани. Через 25 км в нынешнем Высокогорском районе около д. Ямашурма (рядом с Куркачами) их встретили войска Казанского гарнизона под началом Толстого. Многие из этого войска перешли на сторону Пугачева. Офицеров казнили. 11 июля Пугачев был уже у Троицкой мельницы, верстах в семи от Казани, и немедленно отправил в город своего атамана Овчиникова с воззванием к обывателям добровольно ему подчиниться. Это послание осталось без успеха, и Пугачев, уже 12-го числа, штурмом овладел городом за исключением крепости, в которой укрылся гарнизон во главе с Потемкиным15. Пугачев стал обстреливать крепость и думается, что она не продержалась бы и трех дней. Пушкари у Пугачева были толковые и лупили по Кремлю с Булака, Гостинного двора и с паперти Богородицкого монастыря так, что три или четыре башни были разрушены. Между тем в городе произошел пожар. При сильном ветре пламя быстро распространилось и дошло до самой крепости. Весь город почти сгорел, огнем было уничтожено ¾ всех домов. Из тюрем были выпущены все колодники. В одной из них была обнаружена первая жена Пугачева с детьми. Пугачев приказал взять их с собой.16 Город был разграблен. Ситуация для Казани оказалось критической, но положение спас внезапно появившийся подполковник Михельсон, подошедший к городу. Почему же только сейчас Иван Михельсон догнал Пугачева, где он был с конца июня до 12 июля? Но прежде, чем продолжить повествование, хочу рассказать кто же это такой подполковник Михельсон. По-моему уже давно настала пора подробнее познакомиться с этой интересной исторической личностью.

Историческая справка.

Иван Иванович Михельсон, из немецких дворян Лифляндской губернии, родился в 1740 году, Участвовал в Семилетней войне. В сражении под Цорндорфом был ранен штыком в голову. В следующем году, в Курнсдорфском сражении, получил две сильных контузии и рану пулею навылет. Через шесть лет во время русско-турецкой войны он в чине секунд-майора помимо разных стычек с турками, участвует в знаменитых сражениях при Ларге и Кагуле. При Ларге он первым со своим эскадроном ворвался во вражеский лагерь, оставив за собой восемь неприятельских пушек, но тут же был ранен в левую руку пулей навылет. За этот подвиг он был произведен в премьер-майоры. В следующие два года Михельсон сражается против польских конфедератов, сначала под начальством генерала Веймарна, а потом Бибикова. За отличную службу в пределах Польши Михельсон награжден чином подполковника и вслед за тем переведен в С-Петербургский карабинерный полк. В декабре следующего 1773 года этот полк, находившийся тогда в Познани, получил приказание идти на соединение с войсками генерал-аншефа Бибикова, отправленного императрицей на усмирение пугачевского бунта. Именно энергичные усилия Михельсона, быстрота его передвижений, маневров, неутомимость в преследовании сыграли решающую роль в победе над Пугачевым. Ему приходилось действовать в условиях, когда население практически полностью поддерживало повстанцев. Михельсон в 18 битвах побеждал Пугачева и во всех ему противостояли, значительно превосходящие его по численности отряды повстанцев. В его действиях отчетливо просматривается суворовская «наука побеждать». Он заслуженно завоевал себе славу победителя Пугачева. За эти заслуги он был щедро обласкан императрицей чинами, деньгами и как водится в те времена крепостными. Впоследствии он участвовал и как всегда отличился в войне против Швеции. В конце своего боевого пути в возрасте 67 лет он в чине генерала от кавалерии сражался с турками, и отличаясь своей блистательной храбростью, как в юные годы, во главе своих войск ходил иногда в кавалерийские атаки. Интересно отметить, что в это время он занимал должность главнокомандующего русскими войсками на турецком театре военных действий. В его подчинении находилось порой до 40 тысяч войск. Скончался главнокомандующий Михельсон в Бухаресте 5 августа 1807 года. Тело его было отвезено в Россию и предано земле, в пожалованном ему императрицей Екатериной белорусском имении близ города Невеля, Витебской губернии (ныне Псковская область России), в селе Иваново в построенной им церкви Иоанна Предтечи. После Октябрьской революции его могила была уничтожена.

Итак, где же был Михельсон предшествующие 12 дней. Едва узнав о движении Пугачева к Казани, подполковник Михельсон не мешкая стал его преследовать, двигаясь от Уфы к Каме. Но на пути его постоянно задерживали пугачевские отряды, которые приходилось рассеивать. 2 июля, когда Пугачев выступал из Трехсвятского в сторону Мамадыша, Михельсон подошел к переправе через Каму у села Каракулина. Лодок и других плавсредств, как всегда не было, их увели и спрятали повстанцы. Крестьяне, которых сгоняли для устройства переправы, к утру как всегда разбежались. Конные переправились вплавь, пехоту и пушки перевезли на плотах. Пройдя севернее Трехсвятского, через Грахово, Михельсон стремительно двинулся к Нижне-Шуньскому перевозу через Вятку. Это был очень правильный маневр. Идти за Пугачевым на Мамадыш было бесмысленно, его тыл прикрывали отряды канкаевцев. Переправа у Мамадыша очевидно также была под усиленной охраной. Видимо на время Пугачев и Канкаев потеряли Михельсона, который 10 июля удачно переправился на правый берег Вятки у Нижних Шуней. Об этом Канкаев доложил Пугачеву в своем рапорте от 13 июля,(т.е. слишком поздно, только на следующий день после битвы под Казанью). Привожу этот рапорт в подлиннике с сохранением орфографии.

Его императорскаго величества Петра Феодоровича, самодержца Всероссийскаго и прочая, и прочая, и прочая в Государственную военную коллегию от полковника Бахтияра Канкеева

Покорнейший репорт

Которые нашего Уфимскаго уезду злодейской партии Султан – Мрат и другая старшины идут с своей командою з башкирцы, совокупясь с неприятели, с полковником руской силы Мельхсоном 2, сказывают, у них силы всей якобы до двутысящ человек с шестию пушками, известя мне, прибежав, два человека: один руской, а другой татарин. А идет оная неприятелская сила с Шунскаго 3 Вятцкаго перевозу Арской дорогою, спешит к Казане.

Того ради по известии в скорости в сию Государственную военную коллегию покорне и репортую.

Иуля 13дня 1774года. ЦГАДА, ф. 6, д.416, ч. I, л.119 и об.– Подлинник.