Орден Прометея

– Читать умеешь?

– Гм. Да.

– Господин Хехт дома?

– Никак нет. Они-с с Константином Клоденом ушли-с на вызов-с. Будут к вечеру-с.

– А к кому?

– Почем я знаю? – удивился парень. – Э, порасспрашивайте в больнице, может, туда заявится…

– А где больница?

– Ща выйдете и на главную дорогу, не сворачивая, мимо здания Ратуши, на площадь, слева кирпичная пристройка с деревянным крыльцом. Да там больные сидят, не перепутаете!

На этом помощник врача с лязгом затворил-таки ставню.

Посланник Инквизиции смешно почесался за ухом, но не последовал совету юного норберца. Вместо этого предпочел отобедать остатками ветчины на скамейке перед каким-то не то складом, не то сараем. У торговки купил свежую булку, водовоз утолил его жажду стаканом теплой, нагретой солнцем воды. Лазарь с удобством расположился на скамейке. Прямо над ним, на холме, в свете дня, высилась громада замка Ротмунд. Оживленная улица, битком набитая попрошайками, странниками, гуляющими горожанами, будто отсеченная мечом, пустела, чуть дорога поднималась на холм.

– Не угодно ли Посланнику посмотреть Город и послушать рассказ о его достопримечательностях? – тут же прицепился какой-то нищий. Лазарь с презрением покривился на его черное, пропахшее потом тело, на беззубый рот (бродяга в этот миг поймал и раздавил вошь) и, отрицательно покачав головой, снялся с места и двинулся вверх по дороге.

Шел второй час дня. Солнце припекало. Земля источала ароматы чего-то родного, полузабытого. На вершину холма ветер доносил звуки из района Гильдий и терпкие запахи с Базарной площади.

Стража перегородила вход, скрестив алебарды. Сверкающие шлемы, светло-серые с красным оттенком плащи. Ни пышных плюмажей, ни вышивок – вечных спутников городской стражи. На черных щитах – серп луны, песочные часы и капля крови.

– Добрый день, Посланник! – дружелюбно приветствовал Лазаря стражник, что казался чуть старше своего напарника. – Прошу меня простить, но без приказа начальства мы не имеем права вас пропустить внутрь.

– Что же мне делать?

– Каждые четверть часа комендант или его заместитель, капитан Криег, совершают обход постов. Вы подождите и поговорите с ними.

Лазарь послушно встал в сторонке. Через обещанные пятнадцать минут, когда часы на здании Ратуши прогудели перезвоном колоколов, раздались шаги, обмен паролями, бряцание оружия. В арке показался усатый офицер с синей повязкой на плече.

– Здравствуйте, – Лазарь продемонстрировал заветную бумагу, – скажите, когда я могу увидеться с рыцарем Юлиусом Ротмундом, почетным гражданином Города?

Прищурясь, офицер внимательно рассмотрел сопроводительный документ, перевел взгляд на владельца:

– Приветствую, Посланник. Я – капитан Криег. Здесь ждали вашего визита. Но, прежде чем вы попадете на прием к графу, прошу проследовать за мной.

Лазарь повиновался властному жесту капитана. Они минули четыре поста стражи, несколько служебных помещений за толстой крепостной стеной и остановились около центрального здания. Внутрь вели три двери. Капитан открыл крайнюю справа. Лазарь не без содрогания шагнул в полутьму. За дверью оказалось просторное помещение без окон, но, в целом, уютное, со столом и даже кроватью, застеленной медвежьей шкурой, мехом вверх.

– Это комната дежурного офицера. Тут мы с вами можем поговорить еще четверть часа, до следующего обхода. Вина налить? Вы что-то бледны, вам надо взбодриться…

Криег выудил из огромного сундука узкогорлый кувшин и головку отменного сыра, завернутую в кусок вощеной бумаги.

– Вы сказали, что меня ждут. Как мне понимать ваши слова? – уселся за стол Лазарь.

– Ну, когда столь важный гость приехал в Ротебург, нет ничего неожиданного в том, что однажды он решит посетить Ульша Ротмунда. За ваше здоровье!

Выпили, капитан расправил усы, причмокнул.

– Вообще, я привел вас сюда, чтобы без помех потолковать о правилах поведения в Замке.

– Я слушаю.

– Я сообщу о вашем приходе графу, вам не придется ждать до ночи.

– Он разве не спит днем?..

– Вроде, умный человек, а по части доверчивости – сущее дитя! – покровительственно проворчал капитан. – Да ни хрена он днем не спит, бредни это! Честно – я понятия не имею, спит ли он вообще, – перешел на шепот Криег. Громко продолжил: – Чтобы предупредить вопросы, скажу: граф очень честный и прямодушный человек. Я вижу вашу недоверчивую улыбку. Именно, человек! Не воспринимайте его как сказочного монстра или бесчувственного мертвеца. О, он вполне живой! Я свидетель того, что вся его жизнь – страдание и труд. Он вынужден скрываться от дневного света и избегать людского общения, но, видит Бог, я не знаю более достойного гражданина Города. Почет – малое, чем могли отплатить ему люди.

– Чем же он заслужил ваше уважение, капитан?..

– Он – старый воин. Его боевой опыт бесценен. Он сам тренирует замковый гарнизон, он не высокомерен и по-отечески добр.

– Люди графа живут отдельно, здесь, в Замке?

– Да. Мы и наши семьи проживаем под защитой крепостных стен.

– А в том есть необходимость? Вас не жалуют в Городе?

– Смотря, какой квартал Города вы имеете в виду. Жители Всадника благоволят нам – мы следим за порядком.

– А в остальных?..

– Везде есть люди, лояльные Ротмунду и нам, его верным слугам. Мои солдаты не участвуют в разбоях и пьяных драках, но мы и не полиция, не сыск.

Криег говорил с выражением спокойной гордости, отделяя замковую стражу от городских патрулей, как зажиточный крестьянин отличает себя от бедняков. Лазарь отметил мимоходом, что, в противоположность прочим горожанам, никто из увиденных в замке не носил никаких украшений – ни колец, ни серег, ни цепочек, тогда как не раз повстречавшиеся ему те же полицейские издали походили на новогодние деревья – все переливались от блеска самоцветов, не говоря уж об озолоченных купцах.

– Ваша работа оплачивается из казны города?

– Нет. Нам платит граф, раз в полгода. Мы служим за пищу, одежду, вооружение, кров.

– Сколько вы получаете?

– Триста талеров серебром.

– Откуда он берет эти деньги?

– Это доходы от поместья и продаж вина.

– Он – торговец?

– Нет. Однако, законами Города ему не запрещено вести дела. Поместье Блумберг находится в его собственности, но, естественно, всем заведует управляющий, господин Клоцц. Граф получает процент от прибыли. Кроме того, отчисляется часть из налогов. Мы несем службу не только в Замке; мы – постоянный гарнизон Ротебурга.

– Вы не подчиняетесь королевской власти?

– Мы служим вольному Совету, – капитан отдал честь, – но наш непосредственный начальник – граф Ротмунд. Потому Совету важно сохранять хорошие отношения с Ульшем.

– Да, я понял… (Нельзя кусать руку, что кормит!) А что насчет правил?..

– Не передвигайтесь по территории замка без сопровождения. В разговоре с графом не повышайте голоса. Не подходите к нему ближе десяти шагов. Я не прошу вас сдать оружие, если оно у вас имеется, но не пытайтесь пустить его в ход – нам придется передать дело в Суд, а вас препроводить в тюрьму.

– А как же самооборона?..

Капитан не успел ответить – часы на башне оповестили о прошедшей четверти часа, и Криег лишь погрозил пальцем и попросил еще чуть-чуть потерпеть.

На этот раз Лазарь прождал в одиночестве довольно долго. Наконец, Криег вернулся.

– Пойдемте. Я доложил графу. Ульш Ротмунд ожидает вас в зале.

Они вышли во двор. Солнце сияло в зените. Криег указал на центральную дверь. Лазарь решительно распахнул ее и ступил в темный коридор. Чуть дальше тускло горели застекленные лампы. На стенах были развешены гобелены. Лазарю захотелось остановиться и рассмотреть их, чудная тонкая работа притягивала взор, радовала и успокаивала. Вот фазаны чинно гуляют по волшебному саду, полному цветов и маленьких певчих птиц. А вот древняя битва. Уж ни Юлиус ли в центре сечи?.. Лазарь пригляделся – нет, не разобрать. Торопливо кинул взгляд в оба конца коридора и достал из-за пазухи широкий кожаный предмет. Он походил на собачий ошейник, только неизмеримо шире и короче. В кожу были вшиты металлические пластины. Он закрывался потайным замочком. Лазарь мысленно обратился к Богу за помощью, призвал силы и надел эту вещь на себя. 'Страж' плотно сел на шее, и Посланник почувствовал себя защищенным. Лазарь смело направился в полутемную залу. Смерти безмолвно прятались на его груди.

Не без внутреннего напряжения Лазарь подобрался к кругу света. Шесть факелоносцев словно статуи, не шелохнувшись, застыли у ступеней трона. Тот, кто ожидал прихода Посланника, был облачен в черную бархатную мантию, его лицо скрывал капюшон. Его голова склонена вперед и вбок. Он, что, спит?.. Раздался голос – глубокий, приглушенный и удивительно спокойный:

– Добро пожаловать, Посланник. Не скажу, что рад вас видеть, но мне интересно, с чем вы пришли.

Голова качнулась, сидящий выпрямился. Страшно худые, истощенные кисти рук узкими пальцами обхватили подлокотники. Жест был нарочито медлителен и лишен угрозы. Ладони легли и умерли.

– Надеюсь, граф, мы не станем играть в кошки-мышки, и наш диалог не превратиться в пустую трату времени?

– Вы читаете мои мысли, Посланник, – кивнул Юлиус. – Я питаю схожие надежды.

Как торговцы живым товаром демонстрируют покупателям рабов, Лазарь и граф одновременно сняли скрывавшие их лица завесы ткани. Минуту сосредоточенно взирали друг на друга.

– Впервые посчастливилось воочию убедиться в существовании вампиров, – сознался Посланник Инквизиции. – Так странно…

– Доктор Хехт считает это болезнью. Он называет ее Порфириа имморта сангвизи.

– Говорят, она не лечится?..

– Не лечится, – эхом подтвердил Юлиус. – Будьте добры, объясните причину вашего визита.

– Я думал, она вам известна, – рассудительно и тихо произнес Лазарь, избегая встречаться глазами с взглядом графа.

– Не имею ни малейшего представления, – не захотел расписываться во всеведении граф.

–.Да ну! Об этом весь Город шумит! Вы не могли не слышать о некромантах, осквернивших кладбище Фалленгард.

– Да, я слышал. Все трое были убиты неизвестным способом. Убийца не найден. Вы ищете преступника? Вы подозреваете кого-то из замка?.. – Ротмунд любезно улыбнулся.

Лазарь выругался про себя. Так и хотелось крикнуть, чтобы он прекратил валять дурачка, но сдерживали молчащие свидетели беседы.

– Убийцу ищет полиция. Инквизицию интересует сам факт явления некромантов в Город и их связь с вами.

– Смею уверить, что я не имею никакого отношения к некромантам! – веско и раздраженно сделал выпад Ротмунд.

– Верю. Можете не уверять. Да, вы не имеете к ним никакого отношения. Но они имеют отношение к вам.

– Не понимаю, – отрывисто буркнул граф, сверля собеседника с ума сводящим взором алых глаз. – Хотя нет. Постойте… За свои годы я видел множество странных союзов. Порой вампиры искали защиты у магов, иногда мародеры отсиживались под крылом у вампирских кланов… Хотел сказать, что, пожалуй, не бывало такого, чтобы дружба свела вместе священника и вампира, но немедленно проклял собственную забывчивость: настолько свыкся уже с нашей с братом Маркусом взаимной симпатией, что и за служителя Бога не воспринимаю… Итак, по-вашему, этим жалким осквернителям трупов нужен был я, но они не пожелали в открытую прийти ко мне, предпочтя творить беззаконие от моего имени, у меня за спиной? Я рад, что они теперь там, куда они стремились проникнуть, – в могиле. Но вы желаете узнать, куда тянуться ниточки от этой горстки адептов?

– Да. Вы избавили меня от труда утомительных объяснений. Мы отлично поняли друг друга.

– Не стóит преувеличивать мою любезность, поскольку выслеживать этих людей – ваша задача, мне же они нисколько не интересны. Вам я ничем не могу помочь.

Лазарь помолчал. Порывисто запахнулся в плащ. Гневно бросил:

– Будь у меня разрешение Инквизитора и необходимые навыки, вы бы сейчас не улыбались, а рычали, подыхая с осиновым колом в сердце!

– Гм. Так как у вас, милейший, оные отсутствуют, попрошу удалиться и более меня не беспокоить, – граф с ледяной вежливостью указал на дверь.

Лазарь поспешил на выход, задыхаясь от бешенства, сдирая с шеи 'страж'. Когда он уже коснулся ручки, раздался медленный и тяжелый голос хозяина, долетевший из сумрака залы:

– Повремените немного. Не кипятитесь по пустякам. Я взвешу решения и завтра вечером пришлю вам, в 'Веселящий шнапс', письмо, где подробно изложу свои мысли на счет этой истории. Возможно, со своей стороны, – граф жирно выделил эти слова, – я вам помогу с расследованием. Теперь ступайте.

Когда за Посланником захлопнулась дверь, факелоносцы как один развернулись и строем покинули помещение.

Ульш остался один в кромешной мгле.

Ах, как тяжело и беспокойно! Ротмунд с усилием поднялся, отцепил медную фибулу. Плащ камнем утопленника упал на спинку трона. Сердце глухо стучало в груди, и его работа отзывалась шумом в черепе. Ульш прокусил запястье. Кровь потекла не сразу, вязкая и густая, точно смола. Она горчила и моментально всасывалась через стенки неба и глотки обратно.

Да, машина мунди завертелась, закрутились гигантские колеса, со скрипом заработали поршни, из котла повалил пар. Агм. Если Лазарь не наделает глупостей в ближайшие сутки, то план удастся исполнить.

Ротмунд направился к себе, в просторную комнату на третьем этаже. Добротная деревянная лестница вела к массивным дверям. В дверях, запиравшихся на засов изнутри и снаружи, внизу зияло овальное отверстие – для ежевечернего приношения. Так витиевато в замке именовали миску свиной крови или еще теплую курицу со свернутой шеей. К ритуалу в замке все относились по-солдатски просто, как к утреннему омовению или обеденной молитве. Юлиус жертву принимал без энтузиазма, как больной лихорадкой выносит диету, прописанную доктором. Неприятно, морщишься, давишься, но через силу, механически, каждодневно вливаешь в себя яд и надеешься: поможет?..

Шалунья Эльгеберд всегда выдумывала всяческие проказы. И когда была совсем малышкой, локоть ростом, и когда повзрослела и стала прекрасной девушкой. Она, словно птичка-вьюрок, все хлопотала и щебетала, бегала туда-сюда по замку и рассеивала тоскливую тишину.

Теперь она совсем взрослая. Замужем и ждет второго ребенка. Но по-прежнему озорно улыбается при виде Хозяина. В ней как-то не привились ростки суровой услужливости, пропитавшей каждого обитателя замка насквозь. Как была сумасшедшей девчонкой, так и осталась.

– Что-то вы бледны сегодня! – выпалила Эльге, прятавшаяся за занавеской. В руках – веник и мокрая тряпка, рыжие волосы собраны в косу. Набекрень кокетливо повязан белый платок. Сиреневое с розовым платье обтягивает растущий животик. Чудо как хороша! Разбойница и чертяка, сказочный эльф!

– К вам привязался заблудший пес Священной Инквизиции? Гонит, как лису, а лиса в норе, и не выкурить?..

– Было дело, – прищурился Ротмунд, сторонясь ее. А Эльге, наоборот, приближалась. Это была старая-старая игра 'я не боюсь тебя, ты мне ничего не сделаешь'. Скользнула рукой по поясу, не нашла ножен, подняла изумленные глаза (прелестные глаза, ах, до чего же прелестные!).

– В драку и без ножика? Что за безрассудство! А если пес бешеный? а вдруг бы укусил?

– Поводырь кормил своего пса сладостями, и пес растерял все свои зубы. Хотел прикусить – да нечем.

Юлиус подержал на весу ее ладонь, невесомую, шелковистую, почувствовал биение двух сердец и поспешно выпустил. Отступил. Она горделиво заулыбалась.

– Мой вам совет, Хозяин: прежде чем собака вернется, выройте запасной ход из норы и оставьте шавку с носом!

– Лисы не роют нор. Они занимают чужие.

– А, правда, что у вас с посыльным Сэржем что-то интересненькое завязалось?.. – Эльгеберд встала так, что хоть срочно зови художника рисовать картину 'Воплощение бури'.

– И кто такие слухи распускает? – Ротмунд сел за стол, от свечи зажег лампу.