Помоги проекту - поделись книгой:
— Дело в том, что сегодня после ужина у нас танцы.
— Танцы? — Кузнецов был явно озадачен. — Какие танцы? А идти на них обязательно?
Этот вариант Катя как-то совершенно упустила из виду и даже немного растерялась.
— Нет… Конечно, не обязательно… — её растерянность перешла в расстройство: остаться за столиком одной — вот уж точно лучший способ привлечь какого-нибудь ну прямо самого неприятного типа. От которого потом до конца вечера не отделаешься.
— А вы хотели, чтоб я пошёл?
— Ну… Мы же с тобой сидим вместе, — неуверенно ответила она. — Выходит, ты вроде как мой кавалер… И ужин будет праздничный, с шампанским.
— С шампанским? И вы… ничего?
— Ну я же сказала тебе уже, что была неправа. Ты хочешь, чтобы я это сейчас постоянно повторяла?
— Нет, нет, что вы, нет, конечно. Извините. Да и родители мне шампанское разрешают иногда — как шестнадцать исполнилось. Немного, правда.
— А много нам никто и не даст, не рассчитывай. Но зато очень хорошее, лучшее в Союзе. Так что ты решил?
— Насчёт танцев? Да пойду, конечно — раз в путёвку входит. А то пропадает, получается.
— Ну вот и хорошо. Договорились, значит.
Катя не могла понять, то ли он и правда передумал, то ли заметил, что она расстроилась — и потому передумал… Ей показалось вдруг, что она беззастенчиво манипулирует им, играет на его чувствах ради собственной выгоды… Но для того ведь, наверно, родители и отправили его сюда, чтоб привыкал к взрослой жизни. Так вот пусть и привыкает…
Они вышли из-за стола и поднялись наверх.
— Кстати, из того, что наденешь сегодня, погладить тебе ничего не надо? — спросила она, поравнявшись с его дверью.
Судя по выражению его лица, вопрос озадачил Кузнецова едва ли не больше, чем известие о танцах.
— Погладить? Зачем?
— Чтобы глаженое было — зачем же ещё?
— Да оно, по-моему, всё и так было глаженое.
— Вот именно. Ключевое слово: «было». До чемодана. И мне же не трудно, себе тоже гладить буду. Утюжок походный специально с собой захватила.
— Не, ну тогда ясно, что у вас там за тяжесть была, — повеселевший после примирения Кузнецов, похоже, не прочь был немного попикироваться. — А швейную машинку вы, случайно, не захватили — ну, если вдруг порвётся что, или пуговицу пришить?
— Случайно, не захватила, — в тон ему ответила Катя. — Гантели думала взять и гирю пудовую — тебя вот только пожалела. Но иголку с ниткой взяла, так что футболку твою зашить могу. Если хорошо попросишь. Короче, доставай свои брюки и какую ты там рубашку на сегодня присмотрел — и тащи ко мне. И не копайся слишком: лучше всё заранее приготовить, чем спешить потом и опаздывать.
Скользнув взглядом по валяющемуся на кровати нераскрытому чемодану, Андрей решил, что до ужина ещё — уйма времени, и опять вышел на балкон. Хотелось осмотреться, подумать спокойно, разложить по полочкам мельтешащие в голове мысли. Всё произошедшее основательно выбило его из колеи… Под окном, откатившись к самой стене, всё ещё валялся его потухший окурок. Андрей осторожно, двумя пальцами поднял его — выбросить в стоящую возле двери на галерею урну — и вдруг сообразил: ведь сейчас он может курить здесь совершенно открыто, ни от кого больше не таясь. Сходив в комнату за сигаретами, он уже открыл пачку — но неожиданно для самого себя почувствовал, что курить совершенно не хочется. Даже воспоминания о вкусе дыма вызвали скорее неприятные ощущения. Так что же, выходит, курил он только потому, что это было запрещено? Да, но ведь и сейчас оно ему разрешено ничуть не больше, чем когда он сигареты покупал. Вот не случись здесь Катерины Максимовны вообще…
— Извините, молодой человек, я понимаю, обычно это наоборот бывает, — отвлёк его от размышлений немного смущённый голос, — но не могли бы вы одолжить мне сигарету? Так вышло, остался совсем без курева, а купить поблизости негде.
Рядом с Андреем стоял незнакомый мужчина, лет, может, на десять старше его, но уже с небольшими залысинами на лбу. Видя, должно быть, что слова его не вывели собеседника до конца из задумчивости, он пояснил:
— Я — ваш сосед через комнату…
Тут до Андрея наконец дошло, о чём его просят. В руке он всё ещё держал открытую пачку с выбитой ровно на треть сигаретой — трюк этот, наравне с умением зажечь спичку одной рукой, считался у них в компании высшим шиком.
— Да-да, конечно, — поспешил он удовлетворить просьбу. — Берите, не стесняйтесь.
Мужчина вытащил предложенную сигарету.
— Очень вам признателен. Не возражаете, если я закурю тут рядом с вами?
— Пожалуйста, ничего не имею против, — Андрей достал из кармана спички и дал ему прикурить.
Неизвестный с видимым удовольствием затянулся, выпустил длинную струю дыма и протянул руку:
— Ну, давайте знакомиться. Сергей Анатольевич.
Андрей ответил на рукопожатие и тоже представился.
— Андрей… — словно раздумывая о чём-то, повторил за ним сосед. — Что ж, раз так, можете и вы меня называть просто Сергеем… Что о сегодняшних полуфиналах думаете, за кого болеете?
Первой мыслью было ответить, за «Арарат»… Ну а если он и дальше пойдёт расспрашивать? Попасть сегодня впросак
— Ни за кого, не болельщик я. А вы?
— Да я, в общем, тоже не очень слежу… Ну а занимаетесь чем, учитесь где-нибудь?
— В десятый класс перешёл.
— Понятно… А что на будущий год, поступать куда-то думаете?
— Да, конечно. В МГУ, на мехмат. Или на ВМК, не решил ещё точно. А если не пройду, то в Киевский.
— Очень интересно, — тут же оживился Сергей. — Вы знаете, я сам с мехмата, три года, как окончил. К нам на предприятие много оттуда приходит — так что, не исключено, встретимся ещё.
— А что за предприятие, — поинтересовался Андрей, — чем занимается?
— Да как вам сказать… Вряд ли его название вам что-нибудь объяснит. Знаете, что? Давайте отложим пока этот разговор. Вот окончите, распределитесь к нам — сами всё увидите. Могу лишь обещать, что не пожалеете.
— Но где это хоть, в каком городе?
— Боюсь, Андрей, и город наш вам на карте не найти, — ещё более туманно ответил Сергей. — Можно, лучше я вас спрошу? Я вас сегодня в столовой видел. Соседка ваша по столу, она ведь вам родственница — я угадал? Старшая сестра или кузина, может быть?
— Не угадали, — отрицательно помотал головой Андрей. — Учительница. Случайно здесь встретились.
— Ах, вот оно, оказывается, как… — Сергей как-то странно посмотрел на него.
Но это внезапное напоминание вернуло мысли Андрея в прежнее русло. Он опять достал из кармана пачку «Столичных» и протянул её соседу.
— Сергей, вы же всё равно сегодня нигде уже сигарет не купите. Так забирайте все.
— Спасибо, — удивлённо поблагодарил тот, — но как же вы сами? Или у вас с собой запас?
— Нет. Но мне больше не надо: я бросил.
— Бросили? — переспросил он с изумлённым смешком. — И давно?
— Только что.
— Хм. Да вы, Андрей, я погляжу, время зря не теряете.
— В каком смысле?
— Ну-у… — Сергей, казалось, вдруг засмущался чего-то. — В ваши годы успели уже и начать, и бросить. Подождите минутку, я сейчас за деньгами сбегаю.
— Не надо, — остановил его Андрей. И пояснил: — Если вы мне сейчас заплатите, я могу не выдержать и опять купить. А если отдам просто так, то покупая, буду чувствовать себя полным идиотом.
— Слова не мальчика, но мужа, — одобрительно констатировал Сергей, пряча сигареты в задний карман. — Рассуждение, достойное будущего мехматянина. Ну, ещё раз спасибо, будем считать, за мной должок. Сочтёмся как-нибудь… И вот ещё что, — вдруг засобирался он, — передавайте привет вашей учительнице, и желаю вам обоим всяческих благ. Очень приятно было познакомиться. Я бы с удовольствием побеседовал с вами подольше, но — хорошо, что вспомнил — обещал, как обустроюсь, сразу домой позвонить. Жене. Ну, вы понимаете.
Катя дёрнула молнию первой сумки — когда глаз уловил какое-то движение за окном. Она повернула голову, но тот, кто там был, уже прошёл мимо. Общий балкон. Идея хорошая, но не без своих недостатков… Щёлкнув выключателем, она подошла задёрнуть шторы. Вот он, нарушитель её спокойствия. Какой-то тощий долговязый парень стоял у перил, спиной к ней, в компании Кузнецова. Шторы звякнули кольцами по тяжёлому бронзовому карнизу. Это так он чемодан разбирает. Хотя, с другой стороны, и правильно: пусть осваивается поскорее…
Она открыла до конца сумку и вытащила аккуратно сложенные сверху халат и тапочки… Андрей Кузнецов… Этот неугомонный, вечно попадающий в какие-то истории мальчик запомнился ей с первого дня. Что-то сразу выделяло его из разношёрстной массы сверстников. Взгляд, может быть. Слегка ироничный, независимый, немного даже с вызовом взгляд тёмно-карих глаз из-под длиннющих — любая девочка позавидует — пушистых ресниц…
Вот только по предмету её он, мягко говоря, не блистал. Нет, с грамотностью у него всё было в порядке — хоть и писал, что говорится, как курица лапой. В сочинениях — ни ошибочки, все запятые на месте. Но при этом четвёрку, даже с минусом, ставить совершенно не за что… Как в любом другом классе, в его девятом «В» у Кати было всякой твари по паре. Отличники, хорошисты, троечники просто и «три пишем, два в уме». Кузнецов же решительно не вписывался ни в одну из этих привычных категорий. Разгильдяй и прогульщик, чей портрет с седьмого класса не сходил со школьной Доски почёта, он был единственным в своём роде. Елена с Фантомасом ну просто нахвалиться на него не могли, перечисляя многочисленные победы на математических и физических олимпиадах. Но зато уж если его что не интересовало… А литература не интересовала его вообще.
Иногда Кате казалось, Кузнецов просто из принципа не читает ничего, что она задаёт. Но из отрывочных ответов одноклассников, из её собственных объяснений в классе — или даже просто из одного лишь здравого смысла — почти всегда умудряется наскрести чего-нибудь на не слишком твёрдую тройку. И положение это его, похоже, полностью устраивало, ни на что большее он и не думал претендовать. В одном из разговоров с Кикиморой та попросила её — без большой, впрочем, надежды в голосе — попытаться как-то повлиять на него, сдвинуть камень с мёртвой точки. Только что она может сделать — там, где до неё у Таньки уже ничего не вышло. Какой из неё, к чертям собачьим, педагог… От всех профильных спецкурсов отказалась, как работать будет, совершенно не думала. А сейчас вот это кому-то боком выходит…
Вещей у Андрея было немного, и вскоре всё уже висело по плечикам, лежало по полкам и ящикам. Осталось лишь решить, что на танцы эти дурацкие надеть… Ну, брюки-ботинки — понятно. Но вот какая к ним рубашка пойдёт… То есть мнение своё у него, безусловно, было — только опыт показывал, что оно всегда почему-то оказывалось неправильным. А сегодня главное, чтоб Катерина Максимовна осталась довольна. Ну вот пусть сама и выбирает. Он постучался в разделяющую номера дверь.
— Катерина Максимовна…
— Да?
— Не знаете, эта дверь открывается?
— Должна… Заведующая что-то говорила…
Услышав щелчок задвижки, Андрей взялся за ручку.
— Всё равно не идёт… — озадаченно сообщил он.
Замок щёлкнул туда-сюда ещё раз, дверь подёргалась.
— По-моему, у меня всё в порядке… Погоди, а ты со своей-то стороны отпереть не забыл?
— А надо было?
— А сам как думаешь?
Сочтя за благо дальше тему не развивать, он повернул расположенную чуть выше шишечку и толкнул открывшуюся наконец дверь…
От представшего перед ним зрелища Андрей буквально остолбенел. Комната Екатерины Максимовны выглядела как после налёта полиции в буржуйском фильме. Обе уже наполовину выпотрошенные сумки всё ещё стояли по центру, а извлечённое из них содержимое заполнило, казалось, все имеющиеся в номере горизонтальные поверхности. И на фоне всего этого раздрая стояла сама хозяйка, в ярком цветастом халатике под кимоно и пушистых домашних тапочках на небольшом каблучке.
— И мне ещё говорят, это у меня в комнате бардак… — задумчиво, отведя глаза в сторону, как будто рассуждая про себя, съехидничал Андрей.
— Так правильно говорят, — насмешливо отмела его наезд Екатерина Максимовна. — У меня-то скоро порядок будет, а у тебя, поди, бардак никогда не прекращается. Ну что, всё приготовил? Давай сюда.
— Я всё распаковал, — дипломатично ответил он, — но не могу решить, какую рубашку надеть. Может, поможете выбрать?
— Ладно, покажи, что у тебя есть. Брюки — эти? Туфли тоже покажи.
Бросив скептический взгляд на небогатый выбор рубашек, она остановилась на голубом отстроченном батнике с перламутровыми кнопками.
— Вот эта, пожалуй… — Екатерина Максимовна перекинула вещи через сгиб локтя. — Всё, больше мне не мешай. Видишь, у меня и без тебя дел невпроворот.
— Вижу, — с детской невинностью в голосе согласился Андрей.
Ответом на что был взгляд, выражающий всю степень неуместности подобного комментария.
Очистив стол и расстелив на нём сложенное в несколько слоёв покрывало, Катя выудила с самого дна одной из сумок маленький складной утюжок. Очень скоро всё, требующее глажки, уже аккуратно висело на плечиках в платяном шкафу. Она подумала было занести Кузнецову его вещи, но решила, что он, наверно, в душе сейчас, и решила тоже искупаться сначала. А прибраться можно будет и потом — если вообще до ужина время найдётся…
Пансионат «Алые паруса» имел, со слов заведующей, славную — и даже героическую — историю. Первые годы отдыхали здесь, в основном, передовики производства — да ещё наезжал временами кто-нибудь из краевого начальства. А как пришла война, в нём разместили фронтовой госпиталь. Затем полуразрушенное здание с год простояло заброшенным, пока кто-то где-то не вспомнил о нём. Одно крыло снесли, другое подремонтировали — и пансионат зажил новой, пусть и более скромной жизнью. Сохранив, однако, какие-никакие остатки прежней фешенебельности: просторные комнаты с «удобствами» в каждом номере и отдельный, закрытый для посторонней публики пляж…
Облачившись опять в халат и намотав на голову полотенце, Катя постучалась к Кузнецову.
— Открыто, — раздалось из-за двери.
Поделиться книгой: