Помоги проекту - поделись книгой:
– Как там девочки? – Когда не хочешь ссор и желаешь сменить прямую ведущую хоть к небольшому, но всё же конфликту, стоит заговорить на личную тему.
– Девчата, отлично! – Полина, не ожидав такой развязки, обрадовалась, что больше на придётся делить пятнистую, а разговор перетёк в совсем другое русло, интересное обеим. – Нана, заканчивает колледж, Уля скоро пойдёт в школу. Обещает вести себя примерно и учиться так же хорошо как и сестра.
– Как же быстро растут чужие дети…
И правда, словно вчера я учила белокурую кудрявую маленькую девчушку в жёлтом платье в чёрный горох, елозившую на моих коленях читать. А сегодня прекрасная дама всё с теми же огромными голубыми глазами – выпускница колледжа. Разве можно было в это поверить. Чужое время всегда течёт быстрее собственного. По крайней мере, так нам кажется.
Полина, в свои чуть под сорок была чарующе красива, но и столь же опасна, словно ядовитый цветок, манила своей изящной грацией и тут же губила упоительно пьянящим ароматом. С высоты своей житейской мудрости она могла заткнуть за пояс любого оппонента, а острый язычок у неё был подвешен не хуже акул менеджмента. Она всегда била точно в цель, оголяя все скрытые пороки, могла сорвать маску с любого искусного лжеца, оголив всю истинную суть естества. В этом её не было равных. За это умные – уважали её, а глупцы – ненавидели. Ведь правду способны принять лишь сильные духом, а таких – единицы.
Но мне направилось говорить с ней, не смотря на её резкость я точно знала что не получу кинжала в спину от её руки, не увижу на лице улыбку лицемерия. А речи не будут медовыми, они принесут мне лишь поток правды, который я либо выдержу, на ногах с гордо поднятой головой – но пропущу мимо, перешагнув через этот сель, либо паду под её потоком и буду наконец решать проблемы. Но заговорить намного сложнее чем промолчать. Сегодня мне повезло, сестра сама взяла всё в свои руки.
– А как ты сейчас? – Её вопрос звучал риторически, я не сразу смогла дать на него ответ.
– Я не знаю… – удивлённые глаза сестры просили объяснений. – Всю жизнь я прожила под чьей-то рукой, ради чужого мнения, чужих интересов. Я всегда думала, что скажет или как поступит он, что скажет мама или бабушка, осудят ли они меня или поощрят. Мне всегда говорили: не делай то, делай это… я не задавалась вопросами правильно это или нет, я просто делала, а сейчас я обрела свободу, но не знаю, что с ней делать.
– Ты просто запуталась.
– Я искала правды, но её нет, её не существует, как и справедливости. Вокруг лишь лицемерие и ложь, в которой погрязли все, эта гниль проела всё изнутри. Я поменяла кучу работ, узнала множество людей, но лишь немногие из них отказались теми кто они есть, другие же либо прячутся и приспосабливаются, либо, улыбаясь тебе в лицо, а затем следом плюют в твою же спину. Я не хочу жить в этом мире.
– Так было всегда, ты привыкнешь.
– Привыкнуть к тому что если человеку плохо, все вокруг делают так что бы ему было ещё хуже, ехидно перешептываясь за спиной, вместо того что бы подставить плечо и поддержать…
– Ты о ком? – Не дала договорить мне Полина.
– Я, о волчьих непропитанных законах… О том, как добивают тех, кто споткнувшись не сумел устоять на ногах.
– Такова жизнь, не для всех она румяный пряник.
– Жизнь? Разве такова она, когда здоровущий лысый мужичища, больше напоминающий мальчишку из девяностых пишет юной девочке, за которую даже некому заступиться, что тебя несколько раз переедет машина и жить тебе осталось совсем недолго, или звонит и предлагает встретиться на пустыре и поговорить о много… А что она сделала, лишь уволилась и забрала зарплату, причём согласованно, но ей всё равно страшно и она бежит, она готова сбежать куда угодно, лишь бы подальше от всего этого, не понимая, что все эти угрозы звучат в её адрес лишь от его собственного бессилия, глупости и беспомощности. Но даже если бы она знала это, ей всё равно не было бы спокойно.
– Ты сейчас говоришь о работе?
– О её обратной стороне, о том, на что все предпочитают закрывать глаза, что в силу не знания другого – принимают как должное. О том, что не увидишь сразу, но это всё равно есть как ни скрывай, такое невозможно утаить, стоит лишь капнуть поглубже, сразу же проявляется вся эта гниль…
– Лишь верхушка айсберга знает, что скрывает под собой вода.
– Я не хочу быть причастной к этому, не хочу пропитаться. Есть там и хорошие люди, очень хорошие, человечные, многим было проще уйти, а тем кому сбежать из этого ада просто некуда приходится приспосабливаться, быть глухими и немыми ко всему, что происходит вокруг них, лишь так они могут выжить и только так сохранить себя и не замараться. А сейчас их всех уволили, номинально конечно, просто для того, чтобы не платить налогов. Самое страшное, что среди них была беременная девушка, за которую тоже никто не вступился.
– Ты скучаешь по ним.
– Да, по многим, особенно по Геннадию Ивановичу… – Интерес сестры скрыть было невозможно, она провернула ко мне свою голову и с любопытством ловила каждый жест моей активной мимики. – Это наш дворник, мужичок лет за шестьдесят, небольшого роста с неизменной добродушной улыбкой. Она всегда сияет на его лице, и от неё становится так тепло и спокойно. Каждый день он не своём посту, всегда бегает суетиться и улыбается, мне кажется он рад всем. Каждое утро он добрым словом встречал нас по пути на работу и провожал домой вечером, он как талисман этого места, не проходило ни дня без него. Мы с ним всегда разговаривали, обо всём и в то же время ни о чём. Красивейший душой человек, настоящая жемчужина, которую к сожалению так редко можно встретить.
– Да ты влюбилась – с хохотом сестра толкнула меня в плечо, от чего машина непроизвольно вильнула.
– Да, – я не стала отрицать, – я влюбилась в его прекрасную душу.
Мы разговаривали о многом, дорога казавшаяся такой длинной закончилась слишком быстро. Говорила в основном я, она лишь слушала, кивала головой, но понимала меня. Впервые за много лет я могла говорить зная, что меня услышат. Впервые меня кто-то понимал, кроме него. А наш пушистый подарок позёвывая после двух часового сна лениво потягивался на заднем сиденье.
Глава 4
Выходные, выходные, всю неделю ждёшь их, строишь планы, а они пулями пролетают над твоей головой, помахивая ручкой вслед. И наступают они, похожие друг на друга серые однообразные будни. Я не люблю свою работу. Сама не знаю почему, наверное, это просто не моё. Всю сознательную жизнь я провела в движении, а теперь сидение на офисном стуле с телефонам в руках меня убивает. Я думала, что просто устала физически, и именно поэтому из множества вариантов выбрала то, что имею сейчас, но это не было физической усталостью, это была усталость моральная. Зато попав в этот маленький офис, с его маленьким, но очень душевным коллективом я наконец-то обрела душевный покой.
И вот уже месяц мы с Ангелиной сидим друг напротив друга, а иногда нас навещает Николай Матвеевич, самый прикольный начальник, с которым мне доводилось работать. Пусть он почти банкрот, а его маленький бизнес приносит больше убытка чем прибыли, и что бы поддерживать его на плаву ему приходится пахать на двух работах не видя, красавицы жены и двух прелестных маленьких дочек, он не перестал быть человеком, а его горячий нрав можно было легко простить лишь за, его самое ценное качество – быть собой без масок, лицемерия и лжи.
Ангелина совсем юная молоденькая худощавая высокая девушка, с красивыми чертами лица и удивительными жёлто-зелёными глазами. Была не только хороша собой внешне, она была удивительно красива душой. Добра, приятна в общении и прямолинейна. Она не думала о чем она говорит, не подбирала слов, за нее говорило её сердце, и за это я уважала её и привязалась с первых дней нашего знакомства.
Но сегодня с ней было что-то не так, она молчала, ночные слёзы оставили свои следы на её глазах. Сердце сжималось от вопросов, но как спросить так, что бы не обидеть, или лучше дать время самой во всём разобраться. Ведь так часто в стремлении помочь мы лишь бередим чужие раны, делая ещё больнее. Мы долго молчали, каждая занималась своим делом, я звонила, она искала. Напряжение нарастало, а потом её просто разорвало, словно мина замедленного действия, перестав тикать она опалила всё вокруг себя мощным взрывом своих уже неудержимых эмоций.
Это была нарастающая волна, льющаяся целым потоком, крик души в симфонии которого можно было разобрать высокие ноты обид и низкие скрипы боли. Ангелина смотрела прямо в глаза, и от этого прямого контакта, я смогла почувствовать тоже, что и она. Сердце сжимало в тески каждое её слово, и казалось, оно бьётся под звуки её обид.
– Я не понимаю, вернее не могу понять, зачем он так со мной поступает. – Продолжала рассуждать коллега сбросив пар. – Да, я виновата, да и я не святая, но выставлять меня из дома, потому что там она – это уже перебор.
– Он понял что поступил неправильно, ведь в итоге он с тобой, значит он выбрал тебя, а с ней… она себя не уважает, раз позволяет так с собой обращаться.
– Она даже не знает обо мне, – глаза Ангелины опустились и на них вновь появились слёзы – он прячет мои вещи, рассовывая их в пакеты, убирает мой фен и зубную щётку из ванны, я прихожу домой, а меня словно нет в его жизни, я исчезала…
– А может, стоит поговорить?
– Ты думаешь, я не пыталась? Сколько раз… я ставила его перед выбором, либо я – либо она… и толку?
– Может, стоит посмотреть на всё это с другого угла. Иногда что бы понять человека нужно встать на его место, попытаться взглянуть на всё его глазами, пробиться в его голову и рассуждать не с точки зрения своих обид и амбиций, а увидеть его мысли. И тогда всё встанет на свои места. В изменах всегда виноваты двое: и тот кто изменил, и тот кому изменили.
– Я и не отрицаю…
– Может ему чего-то не хватает. Что нужно мужчине для полного счастья?
– Я об этом не задумывалась.
– Не так уж и много, как нам порой кажется. Каплю любви, горсточку понимания, чуть-чуть тепла и уважения, и вот он эликсир семейного счастья.
– А ещё вкусный обед, горячий свежий ужин, разговоры за чашечкой кофе, о том как прошёл его день… – Её глаза наполнились безграничным трепетом воспоминаний, теперь мне стало понятно что он значит для неё.
– Вот видишь, поэтому он с тобой… и он не уйдёт от семейного уюта, который создаешь для него именно ты.
– Но порой так обидно.
– Хочешь, я расскажу тебе кое что? – Её едва обсохшие глаза вспыхнули искрой неподдельного интереса, словно две спичинки. – Нет мужиков, которые не ходят налево, хотя бы раз в своей жизни. Но мы, женщины либо можем принять это и отпустить свою обиду либо рушим, то, что выстраивали годами. Но это эгоизм, наш собственный эгоизм. Любовь, привязанность и привычка – созвучные, но совершенно разные слова. Определись для себя, что у тебя на сердце, что именно из этих трёх вещей заставляет тебя быть рядом с ним?
– Я его люблю… – Еле слышно шепнула Ангелина.
– Если ты любишь его по настоящему, отпусти и не препятствуй его выбору, ты же хочешь что бы ему было хорошо. А когда он это поймёт, он вернётся и это будет уже его выбор, а не твой. Запретный плод сладок, и чем больше ты запрещаешь, тем сильнее ему хочется. Он жаждет свободы – так дай ему её. И сама увидишь, как скоро она ему наскучит.
– Я не хочу уходить от него, вернее я не могу от него уйти.
– А зачем уходить, опуская руки? Просто хоть раз в жизни сделай то, чего он точно от тебя не ожидает. Без эмоций и без истерик, предложи ему не выбор между вами, а свободу этого выбора. Свободу от себя, от совместных бытовых проблем, которые как ржавчина разъедают семью из нутрии. С ней у него приятные вечера, а с тобой однообразные светлые будни. А сможет ли он без них? Заменят ли ему редкие часы лживого счастья семейного трепещущего очага и уюта, умеет ли он видеть и ценить его? Дай ему шанс понять…
– Сможет ли он без меня? Но вопрос в том, что это я не могу без него.
– Тогда это не любовь, а эгоизм. Ты думаешь о том, что хорошо для тебе, как именно тебе будет удобно и лучше, но ты не думаешь о нём.
– Да что ты знаешь?… – Яростно сорвалось с её губ.
– В своей жизни я любила раз, всего один раз, и больше не хочу. Я любила брата, это конечно другое, но я любила в нём человека, а потом появилась она, и он полюбил её. Я видела и прекрасно понимала кто она такая, но сказать ему боялась, я боялась сделать ему больно, потому что думала о нём, а не о себе. Я хотела счастья для него и не стала рушить его иллюзий. Я была просто маленькая и глупая. Я не сказала ему правды.
– Они сейчас счастливы?
– Его больше нет, то что он узнал сам убило его.
– Она изменила ему?
– Нет, она просто ушла к другому сжигая мосты, выкинув его из своей жизни, перечеркнув всю его любовь, не оборачиваясь на то что она сделала с ним. – И во мне заиграла обида, обида за него и только сейчас я осознала, что так и не простила Дашу, которая предпочла моему брату моряка, и никогда не смогу простить. Быть может это своего рода ревность, а может и банальный эгоизм.
– Да, иногда мы обижаем людей, которые нас любят, даже не задумываясь о последствиях. – Ангелина опустила глаза, видимо и ей эти чувства были знакомы.
– А потом эти обиды сидят где-то в нас, разъедая плоть изнутри, а гордость не позволяет исправить совершенные нами ошибки. Но это понимаешь лишь с возрастом, когда уже нет времени что-либо изменить.
– А почему бы и нет, не попробовать сначала отбросив все обиды, обойдя их стороной, перешагнуть через гордость и начать с чистого листа. – В лабиринте и череде тупиков, в которые она забредала по жизни, блеснул луч конца скитаний.
– С нового листа можно и начать, но подчерк не изменить. Смысл марать чистый лист бумаги кривыми завитками. – Я не могла не сказать её, что лучик света – это ещё не выход.
– А если изменить и его, если научиться писать по-новому. Так как правильно. – В силу возраста и амбиций Ангелина ещё не могла понять меня.
– Правильно – это ведь тоже относительно. Относительно твоего мира, свет которого проходит через призму твоего восприятия, мышления и воспитания.
– Я не понимаю тебя.
– Посмотри в окно?
– Зачем? – Её глаза округлились окончательно, такой глупости она и не могла ожидать от меня, но я не стала объяснять она всё поймёт сама, но чуть позже, тогда, когда придёт её время.
– Не задавай лишних вопросов, не думай, просто посмотри и скажи, что ты видишь? – Мы обе взглянули в окно.
– Я вижу асфальт и дорогу. – Через мгновенье еле слышно сказала она.
– А я вижу верхушки деревьев и красную крышу.
– А я еще облака и птицу, вон там.
– А внизу ещё человек. Теперь ты понимаешь, о чём я?
– Не совсем. – Её глаза притупились, а улыбка засияла детской непринуждённостью.
– Сколько бы людей не смотрело в одно и то же окно, стоя на одном и том же месте, они всегда будут видеть разное. Ты никогда не получишь одного и того же ответа, даже если подведешь к окну сотню, схожие, да, одинаковых никогда – это вопрос восприятия. То как ты понимаешь и воспринимаешь этот мир, и как понимаю его я, или твой гражданский муж.
– Это какой-то психо-тест? – Ангелина с вопросом посмотрела на меня.
– Нет, это нужно для того что бы просто понять насколько все мы разные.
– Насколько мыслим иначе? – Ангелина наконец начала понимать меня.
– Не только мыслим ещё и чувствуем и воспринимаем. Что для тебя измена?
– Ну… предательство, обида, обман.
– А для меня шаг одного человека на встречу другому, от того кому он по-настоящему дорог но по каким-то причинам не понимает этого.
– Или, знаешь банальный поиск общения, понимания, тепла. Когда тебя отпиннывают как собачонку, а ты только и можешь что в очередной раз проскулить в подушку что бы опять никто не услышал, а тут, вдруг появляется кто-то готовый на время исцелить твои раны, но лишь для того чтоб затем нанести новые.
– Вот, и мы заговорили на одном языке.
– Тебя должно быть тоже так обижали? – Этого вопроса от неё я не ожидала.
– Много лет назад я сама себя обидела.
– Это как?
– Я была влюблена, но не смогла простить. А потом много лет жалела об этом. И только брат в ту минуту был рядом и поддержал.
– Есть вещи которые нельзя простить.
– Нет таких вещей. Простить можно всё, даже то, что твой муж спит с твоей подругой чуть ли не у тебя на глазах. Можно даже улыбаться им утром в лицо, наблюдая за их лживыми, растерянными лицами с лицемерными ухмылками в ответ на твои прямые добродушные взгляды. Можно молчать и ждать раскаяния, которое так или иначе рано или поздно случиться. Можно дать денег на аборт, которого бы ты не хотела, для убийства ребёнка твоего мужа, которого с радостью забрала бы и воспитала как своего, если бы только кто-нибудь тебе его отдал. Но его не отдали, от него предпочли избавиться. А в чём он был виноват?
– Прости, я думала только у меня всё так плохо.
– Это ещё не плохо. Плохо, когда у тебя нет выбора и тебе приходится прогибаться. А у меня он был всегда.
– А разве бывает так, что выбора нет?
Поделиться книгой: