в моё пальто.
Я иду в нём
по подворотням,
и мне холодно
даже днём.
Тень сомнения
(куда идти дальше?)
отбрасывает свой
силуэт. Я человек
с туманной целью,
мне идти
неизвестно лет.
Мечты
Среди гор бетона,
сквозь мраки пыли.
Через засаленные шторы –
мечты увиты.
Там запах неба,
да,
там пахнет рассветом.
Воочию где-то,
но не к нам передом.
А мечты эти ярки
и плывёт прохлада.
Так далеко она,
но кажется рядом.
Перед смертью воздух
слаще девы.
Везде
На полях душистых,
на холмах увитых,
понатыканных сосен
(и красных ягод) –
равновесие кроется
нежно прячась.
Под облаками ясными,
но порою хрупкими
и дождём разорванным
(жемчугов не жалеющий) –
просматривается ясность
головы встревоженной,
а ещё вся свежесть
океана синего.
Путь большой проделан,
дорога сложная.
Два состояния
снова третьим расходятся.
И как (всё же) мир велик,
всё в нём удивительно.
Разучился разум любить,
да быть созидателем.
Да здравствует потребление:
эра наша.
Дайте плодов мне
в консервной банке.
Стена
Я стена в арендованной комнате. С обоями на теле
цвета мяты. Я стою здесь среди худой мебели,
сюда никто не заходит, никто меня не знает.
Я стена во дворе, где гогочут дети. Кирпичом моя тень
кривит. Я стою давно всеми брошенная:
в меня плюют, бычками раня плоть.
Я стена на окраине заброшенного здания, облицовку
не вспомнить – рассыпаюсь. Здесь когда-то были друзья
да цеха, а теперь я забыта и чёрте что – никто не знает.
Я стена, не имеющая оценочного веса. Образ мой понятен
всем (но незаметен)
Между мной проходят границы дозволенного протеста
(наблюдать в тени – моё кредо) моё священное место.
Ни друзей, ни врагов
Ночь глубока и нежна,
и в одночасье,
сливаясь телом,
скрываются морщины
лет прожитых,
и тех глубоких,
что ждут впереди.
В ночи ты тих,
не упрям, глубок.
И бок о бок сидит
твой враг или друг.
Но у темноты нет
ни друзей, ни врагов.
Есть только тьма,
есть только звёздный свет.
Этюд тревоге
Вечер сменяет день –
ночь накрывает обоих.
Люди,
что не ложатся спать –
представляют опасность
для тех, кто хочет покоя.
Если